#3
Я с трудом открыла глаза и медленно села. Каждое движение отдавалось болью во всем теле, так что я помассировала виски и опустила ноги на холодный пол. Вчерашний вечер тонул в тумане…
Нет, кажется, кое-что всё-таки вбилось в мою память подобно острому гвоздю в старую стену, пропитанную сыростью - и совершенной потерей контроля. Во мне остались лишь разбитое сердце, любовь, надежда, предательство… полуторолитровая бутылка охлажденной колы, разбитое сердце. Да, всегда разбитое сердце. Его мне разбивали не один десяток раз, но — боже — к этому невозможно было привыкнуть. Каждый раз ты просто надеешься, что прав, произнося слова любви и доверяя себя без остатка близкому человеку. И этого мало. Это приносит боль, а любая ссора кажется обвалом целого мира.
Даже когда ты сидишь на краю кровати в своей давно знакомой комнате, но будто впервые видишь эти серые стены, стеллаж с книгами и ретропостеры в рамках, оставшиеся от неизвестно когда закончившего университет студента, впервые. Даже когда раздается чуть слышный стук в незапертую с вечера дверь, ты не способен произнести ни слова тому, кто стоит за ней.
А вдруг, это Итан? Да, это было бы в его стиле — заявится ко мне с утренними извинениями и искренне ждать, что они сработают. Но этот факт теперь был так же достоверен, как утверждение о том, что не в его стиле бросать меня на полпути до дома из-за какой-то тупой ссоры. Как я могу думать, что знаю своего парня после вчерашнего вечера?
Я лишь услышала, как повернулась дверная ручка, и в приоткрывшуюся щель размером не больше расправленной ладони, просунулась копна рыжевато-каштановых волос и острый нос, покрытый веснушками. Едва я успела осознать, что из одежды на мне осталось лишь чёрное нижнее бельё и расстёгнутая рубашка, купленная в мужском отделе, вместе с головокружительным запахом круасана из кафетерия на первом этаже в мою комнату ворвался Элиот.
Лучший и, пожалуй, единственный настоящий друг Итана.
- Надеюсь, ты здесь жива, - осторожно сказал он прежде, чем успел перевести свой взгляд на меня. Его челюсть непроизвольно упала на пол, а затем он отвернулся в сторону гардероба с такой скоростью, которой позавидовал бы сам Флеш, и завопил. - Элла!
- Элиот! - в ответ завопила я, параллельно пытаясь застегнуть рубашку на себе. Поняв, насколько это непозволительно долго, я сползла с кровати и натянула поверх неё первый попавшийся под руку свитер.
- Почему ты не сказала мне, что ещё не одета? - снова спросил Элиот на грани паники.
Моё лицо налилось краской.
- А ты почему не спросил, можно ли ко мне войти?
- Я постучал, но ты не ответила, вот я и подумал… что…
- Ладно, Элиот, возьми себя в руки, - прервала я парня, а сама сделала глубокий расслабляющий вдох, призванный помочь голосу не сорваться. — Ты уже можешь повернуться обратно.
Элиот несмело развернулся лицом ко мне, прижав к груди замеченный мною пакет с круасаном. Его тёплые глаза как будто боялись опуститься ниже уровня моей шеи, когда он произнёс:
- Я думал, ты собиралась отвезти статью Линдси МакКаллистер сегодня к девяти утра.
Слова парня меня насторожили, хотя я и не до конца понимала, к чему он ведёт, рассматривая мои спутавшиеся на голове волосы и заспанные глаза.
- Собиралась, - ответила я. — Но планы изменились. Разве тебе Итан не похвастался?
- Ты о чём? - нахмурился Элиот. - Почему тогда ты не предупредила меня, что не надо подвозить тебя к редакции? Знаешь, обычно я встаю намного позже по воскресеньям.
О боже. Действительно, я просила Элиота об этом несколько дней назад, когда начинала писать статью о совершенно другом матче, но вчера хотела написать ему о том, что до воскресенья никак не успею закончить её… Я не сочла нужным предупреждать лучшего друга своего парня этим утром, возможно, инстинктивно предполагая, что Итан расскажет ему о случившемся и тот сам догадается не приезжать ко мне. Но, думаю, на самом деле я просто была слишком занята тихими рыданиями в подушку половину этой ночи.
Несмотря на всё это, сейчас во мне боролись лишь два доминантных чувства: удивление и стыд. Стыд от того, что я совершенно забыла о факте существования Элиота и нашего с ним уговора, и удивление после его слов о том, что он не понимает, что я имела ввиду под изменившимися планами.
- Прости, но вчера я не была в состоянии думать об этом, - сказала я Элиоту, не решаясь смотреть ему в глаза. - Но я правда не верю, что Итан ничего тебе не сказал. Обычно он делился с тобой даже тем, чем совершенно не стоило бы.
И да. Я говорила о нашей с ним первой ночи и той ситуации, когда Элиот случайно сболтнул мне немного лишнего за бутылкой пива.
- Элла, мы не общались с ним со вчерашнего утра, - заверил он меня, но его голос был полон тревоги. Конечно, Элиот не мог не заметить моего совершенно разбитого состояния. - Вы что, поссорились и теперь не разговариваете друг с другом? Ты же сама знаешь, Итан не выдержит и позвонит тебе первым. Не переживай так.
Я подняла взгляд на парня, предпринявшего попытку ободряюще мне улыбнуться, но вышло кривовато. Он и сам наверняка догадывался, что ничего не решил бы один несчастный телефонный звонок. Я только выдохнула колючий от холода воздух и постаралась собраться с мыслями.
- Вчера после матча мы с Итаном как обычно поспорили из-за формы и всё такое - ничего особенного, - начала я рассказ, и к горлу подкатил ком, мешая дышать. - Но затем я предложила ему поездку к своим родителям, а он обозлился на то, что я собиралась потратить этот субботний вечер на статью. На него будто что-то нашло, я никогда ещё не видела Итана таким… хладнокровным. В общем, если говорить кратко, то он бросил меня одну на той единственной видавшей виды заправке у съезда на объездную.
Я удивилась сама себе и своей странной непрошибаемости, когда закончила говорить и не заметила никакого намёка на слёзы в своих глазах. Хотя, я знала, что они все просто уже впитались в моё постельное белье, и теперь мои слёзные железы отказывались вырабатывать их снова.
А ещё помогал тот факт, что я вовсе не собиралась рассказывать кому-либо о заключённом с Тэроном Холтом «договоре на свидания» и приходилось уворачиваться от того, чтобы не упомянуть парня в разговоре. Я до сих пор не знала, считала ли это плохой или хорошей затеей — скорее, просто надеялась на то, что баскетболист забудет о том, что я существую, и мы будем как прежде лишь малознакомыми студентами университета Нью-Хэйвена.
- Если Итан и вправду так поступил… - скорее пробормотал, чем сказал Элиот себе под нос, - то, готов спорить, сейчас он места себе не находит.
- Не нужно его выгораживать, - возразила я, покачав головой. - Я рассказала это не для того, чтобы ты жалел меня, Элиот. Просто думаю, что ты заслуживаешь знать правду, раз пришел ко мне сегодня с этим круасаном.
Я указала на пакет, всё ещё находившийся в объятиях Элиота, но стоило мне только произнести эти слова, медные глаза парня будто сверкнули в холодном свете настольной лампы, и он ответил мне громче, чем следовало бы:
- Я тебя не жалею, Элла! Знаю, что между нами с тобой все было далеко не гладко, когда вы с Итаном только начали встречаться, но теперь ты — одна из нас. Ты мой друг. А Итан слишком сильно любит тебя, чтобы я не старался отбелить любой его поступок в твоих глазах. Вы просто причиняете друг другу ненужную боль и оба слишком упрямы для того, чтобы признать это.
Элиот глубоко глотнул воздух, смотря прямо в мои раскрывшиеся от ужаса глаза, и протянул мне забытый пакет с круасаном. Не отдавая себе в том особого отчёта, я схватила его и поняла, что начинаю нервно сминать бумажные края гораздо позже, чем этого хотелось бы. В моей голове лишь крутилась единственная мысль о том, что прямо сейчас я подписалась бы под каждым прозвучавшим в этой комнате словом. Конечно, я думала, но ни за что не произнесла бы этого вслух, а потому сказала, прочистив горло:
— Знаешь... я не совсем готова обсуждать свои отношения с Итаном сейчас, — я бросила свой круасан на кровать и отошла подальше от Элиота. — Прости, дело совсем не в тебе. Мне... мне просто нужно... в туалет.
Слова слетели с моих губ раньше, чем я смогла бы себя остановить. Возможно, и хорошо, ведь мой стремительный полет до ванной комнаты стал веским поводом для того, чтобы перестать объясняться в чувствах к своему парню. Да, после разговора с Элиотом я подумала, что если позволить себе на секунду забыть о том, что Итан натворил, то всё не казалось таким уж безвыходным. И, будучи совсем откровенной с самой собой, я не желала разрыва с ним.
Здесь было душно. Ярко-голубая плитка, которой были выложены стены ванной, слишком сильно пестрила в глазах, и в конце концов всё поплыло передо мной. Унитаз и раковина слились в одно большое белое пятно, изредка расчерченное бледными проблесками цветастых занавесок. Запах влаги наполнил мой нос.
Когда я приблизилась к крану, выпустив поток ледяной воды себе на лицо, сразу стало заметно легче. Мысли в голове прояснились также, как и очертания предметов перед глазами. Подняв голову, к своему ужасу, я увидела отражение себя в висевшем на стене зеркале. Раскрасневшиеся от прохлады щёки, по которым стекали капли воды, распухшие с ночи глаза и волосы, напоминающие собой скорее птичье гнездо: спутанные, ломкие, но при этом собранные на макушке в некоем подобии небрежного пучка. И это я молчала о коже, тон которой стал бледнее соли, выявляя синяки под глазами и давний шрам из детства, тонкой полоской тянувшийся по линии моей нижней челюсти. Он мог бы казаться драматичным, если бы я вдруг забыла о том, как он там появился — будучи ещё совсем ребенком, мне посчастливилось рассечь кожу во время бега по крутой лестнице в доме наших соседей. Шрам со временем стал почти незаметен, и порой я даже могла забывать о его существовании.
Но не сейчас, когда, продолжая рассматривать своего зомби-клона в отражении, я услышала знакомый голос за дверью. Ему, сколь возможно тише, противоречил голос Элиота, до сих пор находившегося в моей комнате.
- Я же пришел извиниться, - сказалл ему Итан совершенно разбитым тоном.
Моё сердце сделало кульбит, заставляя почувствовать тошноту. Чтобы лучше слышать разговор, я быстро закрыла кран и уперлась ладонями о покрытые холодными брызгами бортики ванны.
- Ты невовремя, друг, - ответил ему Элиот.
- Вот именно! Друг! Ты не можешь не понимать, как сильно мне нужно поговорить с Эллой.
- Ты можешь сделать это завтра, - возразил парень.
- Не тебе указывать мне, как поступать со своей девушкой, - прошипел Итан и, готова признаться, даже у меня руки покрылись мурашками от того, сколько властности он вложил в эти свои слова.
- Итан…
— Ты же всегда поддерживал меня, Элиот. Что изменилось теперь?
— Просто ты совершил по-настоящему большую ошибку, — уже не так уверенно, как прежде, ответил Элиот. — Я пытаюсь оградить Эллу...
— От меня?
— От плохих эмоций и, как бы ни было жаль это говорить, сейчас они все связаны с тобой. Нужно всего лишь немного времени, и всё вернётся на свои места. Послушай...
- Уходи! - внезапно крикнул Итан, и я услышала, как, распахнувшись, входная дверь столкнулась со стеной. - Если ты прямо сейчас не оставишь меня с ней наедине, это может плохо кончится для нас обоих. Пожалуйста, Элиот. Она правда очень сильно нужна мне.
Я понятия не имела, почему просто сидела здесь, на бортике своей ванной, пока они там ругались. Я не знала, хотела ли, чтобы Итан победил в споре. Не знала, что сделаю, если вдруг это окажется так. Но одно я знала точно — мне не хотелось, чтобы Элиот так просто отступал, чтобы бросал меня по одной только просьбе своего друга, ведь он не принадлежал Итану. Конечно, при желании, Элиот мог бы побыть и моим другом, как обещал мне сам ещё недавно, но… Я поняла, чего стоили все эти громкие слова, когда столкнулась взглядом с Итаном, стоящем на пороге моей ванной комнаты.