Моя фобия

Воздух. Свежий воздух. Вот, что мне сейчас нужно. Впрочем, как и всегда, когда день сменяется тёмной и тихой ночью. Выхожу во двор и плетусь с пледом в руках на огромный для моего роста гамак. Спокойно сажусь в него и, качнув немного ногой, отрываюсь от сырой земли, устремляя своё уставшее лицо от ночных кошмаров прохладному ветру.

Как никогда это меня хоть понемногу, но отрезвляет от ужасных сновидений. Поднимаю голову в темно-синее небо и устремляю взгляд на яркий месяц. Полоска месяца была такой узкой и острой, что об её край могли пораниться проплывающие темные облака, которые были еле видны на ночном фоне.

Не случайно небо усыпано сверкающими звёздами. Они горят каждую ночь для тебя, чтобы ты не чувствовал себя одиноко. Ты поймёшь это, когда станешь чаще смотреть ввысь. Отрываясь от земных забот и бесчисленных проблем, ты научишься летать о обретёшь свободу. Ты станешь доверять им самое сокровенное, все то, что хранишь с трепетом в сердце. Знай: они знают, что ты прячешь за своей улыбкой, что зашифровано под каждой твоей слезинкой. Они не владеют даром слова, им не подвластен язык жестов, но каждый раз, глядя на них, ты обретаешь новый смысл, а потом свет мерцающих звёзд находит отражение в твоём взгляде. Нет ничего важнее блеска в глазах. В мире, в котором можно подделать абсолютно все и претворить любую ложь в правду, до сих пор не научились рисовать фальшивый блеск в глазах.

И не зря в эту  ночь ты не спишь. Твои мысли не просто так. Твоё волнение, ожидание чего-то важного и невероятно ценного, твоя вера в себя, свою мечту скрыты от людских взоров. Твой тёмный путь освещён звёздами, ты дойдёшь до конца, будь уверен и даже не пытайся сдаваться.
Ты просто чаще смотри в небо. Каждая из них горит исключительно для тебя.

Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима.

Иногда, я все же думаю, что я такой законченный пессимист. Сутки за сутками все повторяется. Каждый день одно и тоже. Ты живёшь словно запрограмированный в этом мире, поддаваясь тому, кто вложил в тебя эту программу. Немного поёжевшись, я подбираю под себя ноги, которые к тому времени успели замёрзнуть, и ещё больше утыкаюсь носом в колючий плед.

Сейчас бы не хватало только горячего молока. Но не могу пожертвовать своими мимолетными желаниями в обмен на сон остальных людей в доме.

Дом стал для меня всем, наверное. И библиотекой, и кином, и спортзалом, и пляжем. Возможно не удастся перечислить все возможности этого особняка. Сейчас начало апреля, но погода все также холодна, как и моё отношение к людям. Несмотря на своего рода ненастье, даже зимой я все также выходила на улицу, перед этим нацепив тёплую одежду.

Только так я чувствую себя по-настоящему свободной, пускай самую малость. Прикрываю веки и облегчённо вздыхаю полной грудью. Взор снова падает на огромный дом, а глаза ищут окно моей комнаты, напоминая мне о том, что пора бы вернуться и попытаться заснуть на несколько часов.

Но потихоньку оттягиваю времяпровождение на улице... Там, за большим забором, кишит мир, живёт город. И, вероятно, я все ещё желаю очутиться там, хотя и боюсь. Каждый раз смотря на стену, разделяющую меня от реальности, я ненавижу себя. Ненавижу за то, что я такая.

— Опять ты здесь, — уже даже не спрашивает, а утверждает Ванесса, поскольку постоянно ловит меня на таких вот ночных посиделках.

В первый раз я очень испугалась, услышав её голос в ночи, скорее всего думая, что меня раскрыли с поличными. Но, понемногу, я начала привыкать к ней и даже не смотря на женщину, могла определить её по шагам.

— Как видишь, — коротко отвечаю, вновь всматриваясь в ночные тучи, которые постепенно закрывали ясный месяц.

Женщина лет сорока приближается ко мне и я машинально отодвигаюсь на некое расстояние, показывая ей место, где можно усесться рядом. Краем глаза замечаю, как печально она смотрит на меня, от того мне становится неловко, пускай её я знаю достаточно.

— Снова мучают кошмары? — беспокойно спрашивает моя попечительница.

— Как всегда, Ванесса, как всегда, — с неким тяжёлым вздохом отвожу взгляд куда-то вперёд, в темноту.

— Ты принимаешь таблетки от бессонницы?

— Что за допрос?! — слегка приподнимаю уголки губ, вызывая короткий смешок.

— Вот, что вы, подростки, всегда принимаете на свой счёт. Я же просто беспокоюсь, — начинает бурчать женщина, отводя взгляд ко входной двери, – вставай, Карлетт, ещё немного и тебя можно будет везти в музей скульптур.

— На что ты это намекаешь? — наверное, в темноте сложно было разобрать, что на моём лице : то ли удивление, то ли раздражение.

— На то, что ты скоро окаченеешь, если не вернёшься в комнату, — устало берет меня за руку Ванесса и тянет к двери, срывая с гамака.

— Подожди.

— Ну что ещё? — неотворачиваясь от входа женщина задаёт вопрос с нотками раздражения в голосе. Видимо, со своими выходками я ей чуть поднадоела.

— Мне скучно и я не хочу спать, — конючу, сжав губы.

— Завтра я поеду в город, захвачу тебя с собой. Поэтому, ты должна выспаться. Уже поздно.

— В город?! Ты же знаешь, что это не возможно, — немного попятилась назад от услышанного.

— Возможно, Карлетт, ещё как возможно. Надо делать что-то с твоей болезнью, а не сидеть сложа руки. Ты же помнишь, что сказал врач? Необходимо постепенно начинать двигаться к своим страхам, — как только Ванесса заканчивает говорить, я отдергиваю руку и делаю ещё шаг назад.

Она точно увидела капельку ужаса в моих глазах, хоть и темнота скрывала весь вид. В город?! Не может быть! Я отлично помню, чем закончился мой последний поход туда. И мне точно не хотелось это повторять снова...

— Карли... — начинает свою речь, как я её перебиваю.

— Нет, Ванесса! В моей памяти прекрасно отложились события прошлого месяца. Мне понадобилось тридцать дней, чтобы отойти от всего этого, тридцать, Ванесса, — делаю ударение на её имени немного повышая голос, — снова я не повторю ошибку.

— Карли, ты просто посидишь в машине, пока я пройдусь по магазинам и всего лишь. Хоть в окно взглянешь, на мир поглядишь, — все же заканчивает свою беседу попечительница.

— Мне достаточно фильмов и интернета, чтобы поглазеть на мир, как ты говоришь. Не обязательно тащить меня туда, куда идти у меня совсем нет желания! — складываю руки на груди и отвожу взгляд.

— Тебе это нужно, девочка моя. Вскоре, мы пойдём на художественную выставку, — видя, как округляются мои глаза, преврящаясь в огромные шары, она заверяет меня, — не бойся, там не будет особей мужского пола.

— Но..., — как только я пытаюсь возразить, меня останавливают.

— Никаких «но», Карлетт, спокойной ночи. Иди в свою комнату.

И вот я стою не в состоянии выговорить и пол слова. Да, она поставила меня перед фактом. Впрочем, как и всегда. У этой женщины имелся стальной характер, и с моими тараканами в голове он с лёгкостью мирился. Поэтому малость вздернув головой, недовольно и быстро преодолеваю препятствие в виде тумбочки на проходе, нервно поднимаюсь по ступеням в свою комнату.

Как только захожу в неё, то моментально захлопываю дверь, не так сильно, но довольно для того, чтобы Ванесса поняла, что я не в духе. Скидываю плед и плюхаюсь на кровать. От передоза различных эмоций, я напрочуд быстро закрываю глаза, а вскоре и вовсе засыпаю.

И сосчитать будет не трудно все ночи, которые я, по крайней мере, нормально спала или в лучшем случае высыпалась. Как обычно, вечером нагнеталась обстановка, а к ночи мои веки не могли закрыться. И так каждые сутки...

Кошмары прошлого времени постоянно меня беспокоили, иногда даже до слез. Просыпаясь в панике или холодном поту, глаза наполнялись солёной горячей жидкостью, которая обжигала мои щеки, оставляя на них мокрые дорожки.

Изредка, открыв глаза, я видела перед собой Ванессу со стаканом холодной воды. Сначала не понимала, что со мной происходит, но, как оказывается, во сне я порой переходила на крик. Боже мой! Тогда, ещё год назад, я боялась саму себя...

И, видимо, сейчас чувствую себя не лучше... Если я боюсь посмотреть прямо в глаза своему страху — со страхом, касающегося мужского пола.

Но обо всем по порядку...