1.20
За то короткое время, которое потребовалось Роману, чтобы преодолеть километр пути, он набрал номер Вероники примерно двадцать пять раз. С каждым длинным гудком, доносящимся из трубки, в груди Романа что-то начинало все сильнее неприятно ныть. Он был на взводе вследствие происходящих событий событий; нервы натянулись струнами.
- Ну, подними трубку! Ну, милая! Ну, что же ты! - тихо бормотал Роман, в очередной раз нажимая кнопку вызова. В голову лезли всякие неприятные мысли. «Хоть бы ничего не случилось! Я себе не прощу» - думал Клешня и одновременно старался гнать от себя дурные предчувствия. Но мысли все равно улетали в Нск и вертелись только вокруг любимой.
Впереди, уже совсем близко, виднелись огни Таганрога. По прикидкам Романа идти оставалось еще не более километра. Он, наконец, убрал в карман мигающий разряженной батареей телефон и ускорил шаг. Расслабляться и давать волю переживаниям было некогда, да и не в стиле Романа. Ситуация требовала полной концентрации и принятия быстрых решений.
Выстрелы доносились со стороны города очень часто. Примерно раз в пять минут обязательно тишину нарушала автоматная очередь. Чем ближе Роман подходил к городу, тем шумнее становилось. Из города раздавались крики на фоне постоянного приглушенного гула, напоминающего жужжание пчелиного улья. Парень, как ни напрягал свой слух, не мог понять - что это за звук.
Наконец он добрался до Таганрога. Уже светало, на часах было шесть утра. Конечно, Роман не ждал, что встретят его хлебом-солью или город предстанет перед ним в своем обычном виде, но и такого огромного скопления военных тоже не ожидал. Въезд в Таганрог преграждал блокпост, два бронетранспортера перекрыли дорогу. Люди в военной форме сновали повсюду. Подойдя ближе, Роман увидел лежащих прямо на земле и ворочающихся из стороны в сторону, несмотря на крики и угрозы военных, связанных мужчин и женщин. Он видел и большой поток жителей по ту сторону, построенных на скорую руку, укреплений. Народ напирал, пытаясь покинуть границы города. Военные держали оборону, стреляя в воздух и не стесняясь работать прикладами по головам и туловищам особо рьяных жителей.
Роман понимал: люди хотят выбраться из города. Большинство были налегке, без чемоданов и баулов. Это свидетельствовало о том, что они вынуждены бросить все, лишь бы побыстрее покинуть родные дома и убраться подальше отсюда.
- Неужели все настолько серьезно? - думал Роман. Ответа, конечно, не требовалось. Ответ был перед глазами.
Клешня достиг блокпоста. На него никто не обращал внимания, что несколько удивило мужчину. И тут же он сообразил, что, видимо, с этой стороны военные не ожидают попытки проникновения. Им в головы не приходило, что кто-то захочет проникнуть в зараженный город. Их силы были сосредоточены на том, чтобы никого не выпустить из оцепленного населенного пункта.
Роман подошел к военному, который, как он определил, был старшим. На плечах стройного мужчины с волевым лицом, примерно его ровесника, блестели по четыре капитанские звездочки.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться! - начал он по привычке, приобретенной за два года срочной армейской службы.
- Разрешаю! - отчеканил капитан, не оборачиваясь и продолжая что-то показывать на карте одному из подчиненных, рядовому, который послушно кивал головой.
- Меня зовут Роман Клешня! В городе находится мой отец Александр, он болен. Я приехал навестить его...
- Исключено! - не дав Роману закончить предложения, так же четко ответил капитан. - В городе объявлено чрезвычайное положение. Вход в город и выход из города гражданских лиц запрещены. Приказ министра обороны. Еще вопросы?
Не успел Роман ответить, как его оглушила автоматная очередь, грянувшая на расстоянии двадцати метров от них. Клешня посмотрел в сторону, откуда прозвучали выстрелы и не поверил собственным глазам. Боец, стоящий в оцеплении открыл огонь по начавшей прорывать кордон толпе. Люди отступали. Кто-то громко кричал, кто-то причитал. На земле два человека лежали неподвижно и еще двое раненных пытались отползти от военных, осыпая тех матерной бранью и проклятьями.
- Сволочи! Что же вы творите?! Нелюди! - разносились на всю округу крики испуганных людей, которые словно прокаженные были заперты в стенах своего города и лишены права покидать свою малую родину.
Романа удивило то, что капитан не предпринял никаких дисциплинарных мер применительно к солдату, открывшему огонь на поражение по мирным жителям.
- Товарищ капитан, это как понимать? - обратился к военному Клешня. - Это что за беспредел? Был открыт огонь по безоружным людям! Что творят Ваши бойцы?
Капитан медленно повернул не выдававшее никаких эмоций лицо. Лишь взгляд его пронизывал насквозь ледяным холодом. Роману стало не по себе, но глаз он не отвел. Немая сцена продолжилась не более десяти секунд. Затем капитан резко развернулся на пятках своих натовских берцев и спешно подошел вплотную к вопрошавшему. Тот не шелохнулся и, по-прежнему, не мигая, смотрел в капитанские глаза. Военный оказался на пол головы ниже Романа и, стоя на расстоянии десяти сантиметров от разговорчивого штатского, смотрел на того снизу-вверх. Капитан негромко, но злобно, так, что слюна брызнула изо рта, прошипел:
- Парень, ты что, совсем тупой? Откуда ты взялся, вообще, тут! В стране объявлено военное положение! Там, - он неопределенно махнул рукой в сторону города, - очаг заболевания, рассадник заразы! Огонь на поражение разрешен не только тут! Во всей стране приказом главнокомандующего! Иди отсюда, нет, не иди, беги отсюда! Чтобы духа твоего через две минуты тут не было, - он отвернулся от Романа и пошел в сторону блокпоста. Сделав несколько шагов, оглянулся и добавил:
- Убитых уже никто не считает! Понял меня? Одним больше, одним меньше... Так что иди откуда пришел! - всем своим видом военный показывал, что диалог окончен, но у Романа было собственное мнение на этот счет:
- Капитан, - невозмутимо крикнул он, - а кто старший тут вообще? Что такой операцией, как ты мне описал, руководит всего лишь капитан, в жизни не поверю. Позови-ка мне того, кто действительно отвечает за убийства гражданских безоружных людей, которые вы тут творите. Я хочу узнать насколько законно это по его мнению. А там уж посмотрим дальше что делать!
Повелительный тон парня и то, как спокойно он воспринял гневную тираду капитана, окончательно вывели последнего из себя. Он в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и прокричал Роману прямо в лицо:
- Пшол вон отсюда, Щенок! К отцу ты пришел, да? Да сдох он давно! Там мертвяки одни в городе! Мы, по-твоему, тут просто так? На учениях? Там сдохли все и ходят по городу! Ты гул этот слышишь? Слышишь, я тебя спрашиваю?
Роман стоял, как прежде, неподвижно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Лишь едва заметная ухмылка появилась во взгляде. «Слабак какой-то. Наполеончик. Дорвался до власти и мочит безоружных. Он тут точно не главный. Надо кровь из носу найти того, кто руководит всей операцией», - думал Клешня. Военный продолжал голосить:
- Это бубнилы эти бубнят ходят! Ходячие деграданты! Они не понимают уже ничего, они на людей кидаются только и бубнят ходят. Тоже хочешь вместе с батей там пройтись? Вали отсюда на хрен, я сказал тебе. Беги, не оглядываясь! - он замолчал в ожидании реакции собеседника. Роман вытер с губы брызнувшую изо рта капитана слюну, посмотрел на того с усмешкой и спокойным голосом произнес:
- Все сказал? А то у меня времени мало, да и ты взялся тратить его. Зови главного, я к отцу опаздываю. Или пропускай меня, провожать не нужно!
Лицо военного побелело от ярости. Роман видел, как складываются в кулак его пальцы и в момент, когда капитан, практически без замаха, попытался нанести удар в челюсть, тот успел уйти вправо, поставив блок. Далее Клешня, по инерции рванул руку военного в противоположную сторону на излом и сбил того с ног, проведя мощный лоукик. Тут бы и надо было остановиться, но слова капитана об его отце и эта показная бравада на фоне расстрелянных, всего лишь пытавшихся спастись из зараженного города мирных жителей, слишком сильно разозлили мужчину. Он со всей силы впечатал свой могучий кулак в лицо противника. Хрустнули сломанные хрящи в носу, резкой струей брызнула на камуфляж кровь.
Военный стоял на коленях, зажимая перебитый нос обеими ладонями. Со стороны походило на то, что он молится, если бы не выплескиваемые в адрес обидчика проклятия. Он безобразно матерился и обещал Роману всевозможные кары.
Клешня же, отойдя на пару шагов от получившего по заслугам противника, поднял руки вверх. За несколько секунд его окружили вооруженные бойцы, держа на мушке, напавшего на их командира, неизвестно откуда появившегося, мужчину. Роман понял, что стоит сделать одно неверное движение и его тут же застрелят. К тому же, железный повод и оправдание его возможного убийства, были на лицо. Преподнесут так, что он покушался на жизнь офицера Российской армии и без особых разбирательств закроют дело. Роман, не будучи дураком, сразу живо представил себе возможную скорую бесславную кончину и не предпринимал ни малейших попыток к сопротивлению, когда ему приказали встать на колени. Его стали бить прикладами. Он, лишь, пытался, сгруппироваться и посильнее напрячь все свои мышцы. Потом он почувствовал, что удары прекратились, и осторожно приподнял глаза, продолжая прикрывать голову руками. В ушах звенело. Роман видел как к нему подходит капитан. Кто-то схватил его голову за волосы, и капитан со всего размаху ударил подошвой берцы Роману в лицо. Все кругом поплыло размазанными красными тонами. Капитан жаждал расправы. Он выхватил из пристегнутой к портупее кобуры пистолет и уже целился обидчику в голову, когда на всю округу зычным голосом разнеслась команда:
- Отставить!
Солдаты вытянулись по стойке смирно. Капитан все еще держал Романа на прицеле.
- Иванов, уши заложены? Отставить, я сказал, - рявкнул приближающийся человек в военной форме с погонами майора.
Капитан шепотом выругался сквозь зубы, затем повернулся и, отдав воинское приветствие, отчеканил:
- Товарищ майор, гражданин пытался прорваться на запретную территорию, применил силу, напал на меня, угрожал жизни. На данный момент моими бойцами обезврежен...
- И что теперь шлепнуть его надо, коли он тебе нос расквасил? - перебил капитана майор, - Вы хотя бы поговорили с ним? Цель его выяснили? Или просто так, «от делать нечего», он в город рвался?
- Сказал, что к отцу больному идет, - сквозь зубы процедил Иванов.
- Вот! А ты за это его пристрелить хотел, да? Ты охренел что ли совсем тут, Иванов? Мне доложили, что бойцы твои огонь открыли по мирному населению. Это правда?
- Они угрожали жизням наших солдат, почти прорвали оцепление и на предупреждающие выстрелы не реагировали. У нас не было выбора!
- Не было выбора... И с этим парнем тоже, - майор показал на Романа, который к тому моменту пришел в себя и, все еще стоя на коленях, внимательно слушал диалог военных, - не было выбора? Ты в войнушку не заигрался, Иванов? Здесь люди живые! Их родные и так гибнут пачками в этом треклятом Таганроге, да и не только. Повсюду гибнут! Зачем тогда вообще все это затевать, операции по защите мирного населения, ты мне скажи? Если проще взять и шлепнуть их всех тут под шумок, а?
- У нас не было выбора, - повторил капитан, цедя слова, - ситуация требовала принятия моментального решения.
- Моментального решения... В общем, свободен пока! - приказал майор подчиненному, - Но учти, Иванов, если еще раз я увижу или мне доложат о чем-то подобном, ты под трибунал у меня пойдешь моментально. Вот мое решение, какое будет! Все разошлись!
- Так точно, - прошипел капитан и пошел в сторону блокпоста, чтобы смыть засохшую кровь с лица. Солдаты последовали за ним.
- Теперь ты, - майор смотрел на Романа, стоящего на коленях, - Встать!
Роман с трудом поднялся. Работа мозга уже нормализовалась, но в ушах все еще громко звенело.
- Зовут как? - пробасил майор.
- Роман!
- Фамилия?
- Клешня!
- К отцу, говорят, шел?
- К отцу! Заболел он. Срочно нужно увидеть его, - начал пояснять Роман.
- Да, понятно и так, - перебил его майор, жестом показав, чтобы тот замолчал, - там знаешь, сколько таких заболевших..., - он кивнул головой в сторону Таганрога.
- Да наслышан! Капитан Ваш разъяснил уже!
- Ну, тут он погорячился! Спору нет! Но ты тоже пойми моих бойцов, - продолжал военный, - здесь ведь не отдых, ребята по несколько суток не спят. Исполняют приказ: никого не впускать и никого не выпускать. И просто так никому из этих людей, что по ту или по эту сторону баррикад, не объяснишь, почему их заперли или, вот как тебя, к родным не пускают. А солдаты тоже не каменные. Здесь бой идет круглосуточно. Здесь смерть везде, заражение... Вот и сдают нервы порой. Ты же, судя по всему, малый не глупый! На фига ты на рожон лез? Можно же было договориться, меня позвать, в конце концов!
- Вас, товарищ майор, я, простите, позвать не мог, потому что, до того, как Вы вмешались не ведал о Вашем существовании.
- И то правда. Майор Камнев, кстати, - военный, по привычке, коснулся пальцами козырька фуражки, - Ну и что теперь делать собираешься, Роман?
- То же, что и раньше. Не пройду тут, пройду в другом месте значит, буду искать повыше Вас по чину кого-то. Время только терять не хочется, конечно.
- Опасно там, Рома. Попасть попадешь, а дальше что? Какой-нибудь Иванов или подчиненный Иванова тебя там в расход и пустит.
- Прорвемся! - бросил Роман.
- Ладно, давай вот как. Я тебя пропустить не могу. Но ты правильно сказал, есть тут чины и повыше меня. Сейчас пойдешь со мной в военно-полевой штаб и, если полковник Вольский даст команду пропустить тебя, то я тебе бойца выделю в сопровождение, так и быть. Пошли, попытаешь удачу!