Глава 12
Ирина кашлянула, возвращаясь в гостиную с привычной улыбкой.
Аксенов повернулся лишь когда профессор кивнул хозяйке, усевшейся за стол, что-то прошептав под нос, пригубив шампанское.
- Проводили гостя, сударыня? - спросил престарелый мужчина, чуть улыбнувшись, пока Арсений как-то странно глядел на женушку.
- Все верно, сударь. Сопроводила до порога, дальше Марфуша пальто подала, и месье ушел, - поведала девушка, чуть приукрасив, якобы служанка преподнесла верхнюю одежду и никакого разговора с французом не было.
- Чудно, - проговорил Аксенов, разворачиваясь к коллегам, намереваясь продолжить беседу.
- Меня пригласили на спектакль завтра к двум часам, - сообщила Ирина, смотря на ученого, решив, что держать эту деталь в тайне не нужно, ибо если Арсений выяснит, что девушка солгала, являться куда-либо без сопровождения мужа Ира больше не сможет. - Сестры Ульяновы будут в ложе, и я вместе с ними, - оповестила, намекая, что сидеть будет лишь с женщинами.
- Нельзя ли пропустить сие мероприятие? - спросил Арсений, намотав на ус, что видит жену не столько ожидающей его прихода, сколько садящейся в повозку и уезжающей на всяк рода балы.
- Милейший, твои слова полны ребячества, - Ирина вздохнула, касаясь плеча мужчины, после чего продолжила трапезу.
Профессор и коллеги хихикнули, поняв, что Аксенова еще даст супругу прикурить.
- Обсудим это позже, дорогая, - с нажимом произнес Арсений, нервно поправив очки, возвращаясь к разговору.
Рококо фыркнула в душе, благо дело, не вслух, мило улыбнувшись матери, которая уже догадалась, что дочь что-то задумала.
На следующий день Ирина направилась в театр, сидя в карете вместе с Марией.
Было очевидным, что Аксенов не отпустит спутницу одну, да и негоже было давать пищу для сплетен, являясь на мероприятие без мужа или престарелой материи, на крайний случай, подруги и ее супруга.
Мария хоть и не была в возрасте, но, к счастью, подходила на роль сопровождающей.
Ирина улыбалась, глядя через окошко экипажа на прогуливающихся петербуржцев и большой слой снега, что служил точно белым покрывалом для улиц и проспектов.
Рококо же повела плечами от неприятных мурашек.
- Эти сестры, - произнесла Мэри, кутаясь в пальто поудобнее, начиная разговор. - Кто они?
- Ульяновы? - спросила девушка, рассматривая прохожих. - Дамы из богемного общества. Только с ними и полагается речи вести, - посоветовала Ирина, поправляя головной убор.
- Но у тебя немало подруг, - Мария не совсем поняла, что имеет ввиду дочь.
- Ох, матушка, деревня по тебе, видать, пылает скукой, - хихикнула Ира, замечая, по ее мнению, недалекость старшей. - Я лишь поведала, что благородной чете негоже вертеться в обществе простолюдин.
- А я тоже груз лишний на плечах. Куда нам Руковичкиным до вас - Аксеновых? - хмыкнула женщина под смех дочери, приобнявшей мать за плечи, пожалуй, впервые назвав истинную фамилию, без подражания французскому стилю.
- Ну мама, ты отнюдь не ноша, - улыбнулась Ирина, задумываясь о чем-то. - Я буду в ложе. Постарайся не крутиться и смотреть лишь на представление. И аплодируй не столь громко и вызывающе, - наставляла мадемуазель, прикусывая нижнюю губу.
Мария недовольно поджала уста, а когда экипаж остановился, вышла вместе с Аксеновой, подходя к театру.
У входа встретилась Ирина с Ульяновыми, проходя в ложу, присаживаясь, ожидая начала представления.
Мария села позади, недовольно бурча.
Пальто и шляпы гостей были унесены в гардеробную.
Аксенова вздыхала, улыбаясь Ульяновым, что-то с ними обсуждая, стараясь подавить мысль, что сестры искренне удивились приходу Ирины, ведь никак не ожидали, что та явится сегодня, ибо девушка всегда ранее предупреждала заранее и приходила лишь с супругом.
Представление началось.
Ира смирно сидела, делая вид, что увлечена сценой, на самом же деле стараясь украдкой смотреть по сторонам пока Ульяновы глядели на оперу через бинокль, обсуждая друг с другом спектакль.
Мария сидела позади, смотря, скорее, со скукой, нежели увлечением, фактически не понимая зачем они сюда пришли.
Вот если б бал, но театр... Он не вызывал в Мэри впечатления восторга и изыска.
Ира продолжала смотреть вперед, чуть уклоняя голову то влево, то вправо, пока, наконец, не заметила того, ради кого вышла из дома.
Жульен сидел неподалеку, но, тем не менее, не столь близко, чтобы его можно было так сразу обнаружить.
Мужчина аплодировал балету, кивая какой-то даме, приблизившейся к его уху, что-то шепча.
Ирина сморщила лоб, не желая признавать соперницу.
В том, что француз не был женат Ира была более чем уверена.
Через пару секунд, будто бы по зову сердца Жульен поднял глаза, замечая девушку, улыбаясь ей радостно, заставив эффектную Рококо расплыться в улыбке и кивнуть в знак приветствия.
Жульен не был приятно удивлен, он лишь обрадовался, ибо чувствовал всей душой, что девушка обязательно приедет.
Любой бы подумал, что Ирина делает шаг к ступени, которая без сомнения даст пищу слухам и наречет Арсения ботаником-рогоносцем.
По завершению спектакля, когда Мария неохотно встала, наблюдая за Ульяновыми, что вились вокруг стульев в поисках сережки, не пойми как упавшей на пол, Ирина, пользуясь замешательством знакомых, поспешила в неизвестном направлении, которое тут же подхватил усатый сударь, обходя покидающую театр толпу.
Они встретились в фойе, смотря друг на друга.
Жульен остановился на месте, наблюдая за копошащейся Ириной, кивая ей в последствии.
Девушка охнула, посмотрев вокруг, и, не обнаружив ни мать, ни Ульяновых, довольно часто встречающих и, в каком-то смысле, почитающих ум и манеры Арсения, двинулась вперед, привычно держа в руках веер.
- Мадемуазель, - произнес француз с небольшим акцентом, поклонившись.
- Месье, - Рококо замахала веером от волнения. - Балет, именуемый искусством всегда останется для меня непонятым, - прокомментировала Ирина, делая вид, будто бы Жульен пригласил ей лишь на спектакль, дабы та расслабилась и хорошо провела время в компании светских персон, наблюдая жанр театрального танца.
- Балет, амплуа, анекдот, - резко перечислил мужчина, вспоминая какие слова часто используются здешней светскостью, грубо и нахально имитирующей французскую моду. - Сколько прекрасного дала вам моя страна и мой язык, - проговорил Жульен, улыбаясь. - Приключение. Но вы называете "авантюра", - последнее слово мужчина произнес на родном французском, сделав неоднозначный намек Аксеновой.
- Ах, я... - Ира искренне не осознала, что имел ввиду француз.
На самом же деле Жульен просто решил оповестить. что используемые всеми в империи слова на самом же деле являются исконно-французскими.
Об этом, конечно же, знали аристократы, ибо не иметь представление о культуре и языке Парижа считалось невежеством, отсутствием "породы" и просто дурным тоном.
Однако, Ирина язык знала довольно коряво и могла составлять лишь парочку незначительных предложений, благо дело и этому она научилась, только живя в Петербурге, пользуясь в деревне лишь "бонжур" и "мерси".
Жульен прекрасно понимал, что Ира не знакома с этимологией терминов, потому решил подшутить, вовремя взяв себя в руки, передумав томить девушку заумностью, ибо это, во-первых, было ни к чему, а, во-вторых, Ирина определенно пробуждала в Жульене симпатию и интерес.
- Я просто удивлен, - воскликнул Жульен, приложив палец к виску, словно задумался, начав совершать небольшие круги. - Франция подарила Российской империи сотни излишеств, но Петербург не спешит одаривать Париж роскошью, коей являетесь вы, - усатый хитро улыбнулся, замечая довольную Иру.
- Вероятно, отчизна желает убедиться, что прогуливаться по столице я буду с достойным сударем, оттого и не отпускает пока вдаль, - предположила девушка, хлопая ресницами.
- Я питаю надежду, что удостоюсь этой чести, - намекнул Жульен под удивленный вздох Рококо. - Время идет, Париж не может больше ждать, - горячо проговорил мужчина, подходя ближе.
- Что ж делать? - зашептала Ира в ответ, заинтригованная сладкими речами.
- Я буду ждать вас у постоялого двора улицы Гороховой, - сообщил сударь, внезапно увидев вдалеке знакомых девушки. - К вечеру приходите, часам к шести, Арсений задержится до поздна, - оповестил Жульен, не пойми откуда обладая такой информацией, после чего поспешил к выходу.
Ирина не успела ответить, так как к ней подбежала мать и умиротворенные сестры, по-видимо, все-таки обнаружившие потерянную серьгу.
Постояв на месте, Аксенова затем вышла из театра, приказывая извозчику уезжать.
Как и пророчил самоуверенный француз, Арсения дома не оказалось, а служанка Марфуша объявила, что хозяин задержится из-за образовавшихся дел.
Облегченно выдохнув, Ирина пообедала с матерью и уже через несколько часов направилась в гостиницу.
Ясное дело, Мэри снова негодовала и волновалась, что ученый приедет раньше, отправится на поиски супруги и обнаружит ее после чересчур веселой и нарядной.
Доехав до места, Рококо осмотрела некоторое время постоялый двор, как кто-то резко взял ее под руку, направляясь к гостинице.
Мужчиной оказался Жульен, шепнув Аксеновой не мешкать и ничего не говорить.
Дойдя до назначенной комнаты, француз пригласил замужнюю пройти вперед, закрывая за обоими дверь.
- Прошу прощения, я не мог позволить вам мерзнуть на холоде, а проходимцам глазеть на красоту, которую их очи не достойны лицезреть, - объяснился сударь, однако Рококо нисколько не испугалась резких действий, а наоборот, заинтересовалась.
- А вы, вероятно, считаете себя достойным? - Ира приподняла бровь, желая показаться гордой и неприступной, но рвущаяся на ружу улыбка, больше напоминающая усмешку портила всю картину.
- Я в скором времени возвращусь на родину, - серьезно произнес Жульен, заставив Ирину измениться в лице. - И я бы хотел видеть вас там же.
- Во Франции? - не поняла девушка, оглядев номер, который усатый то ли оплатил на день, то ли вовсе остановился здесь жить.
- В Париже. И со мной, - произнес по слогам, заставив Ирину простонать от удивления.
- Ох... Я... - Рококо растерялась, не зная, как они смогут провернуть такую авантюру в тайне от Арсения.
Теперь стало ясно, к чему Жульен заговорил в театре о слове "приключение". Он, наверняка, собирался сделать Ирину своей любовницей в обмен на усладу, о которой девушка грезила уже давно.
- Видите ли, я не женат, - пояснил француз, дабы Ира не боялась слухов и позора в чужой стране. - Арсений может и добр, но так же непозволительно жесток, коль позволяет своей прекрасной жене довольствоваться русскими балами, да дурными речами старого профессора, - Жульен явно зацепил девушку, ведь той и в правду осточертели эти постоянные посиделки, связанные со скучной ботаникой, в которой Рококо ничего не смыслила.
Ирина кивнула, промолчав, давая возможность закончить мысль. Ей впервые хотелось не перебивать и говорить самой, а слушать и наслаждаться потенциальным, счастливым будущем.
- Я желаю обеспечить вас состоянием, Ирэн, - Жульен назвал девушку по-особенному, по-западно-европейски, из-за чего ее сердце тревожно забилось, как только молодая особа представила себя на парижском балу с соответствующим именем. - Таким состоянием, что даже самые ожесточенные сплетни ярых ценителей праведности иссякнут, заставив хозяев злых ртов пылать завистью к той, что красивее и успешнее. К той, что прибывать станет в изысканном Париже, а не грязном, сером Петербурге, - завершил мужчина, дожидаясь реакции и ответа Ирины, которые были более чем предсказуемы.
- Месье, я... - Аксенова охала и вздыхала от неописуемого восторга, воображая картину излюбленной жизни у себя в голове. - Однако ж, как скоро...
- Как только я положу конец всем погрешностям, преследующим меня в этом городе. Чета месяцев, а то и меньше, - француз заверил, что подготовка займет не больше шестидесяти дней, в целом.
Ира посмотрела на Жульена, взглядом давая понять, что согласна.
Француз обрадовался, взяв ладони девушки, целуя их, со всей страстью прижимая Ирину к себе.
Что произошло далее было известно, разве что, стенам...
***
Маргарита усердно готовилась к экзамену по главному предмету, коей была история.
Барышня волновалась, а наставления суетившейся матери лишь тревожили.
Вместо того, чтобы посодействовать, дабы дочь не падала духом, Соня мельтешила, спрашивая, готова ли Рита, благо дело, девица не смела отвлекаться на слова матери и беспокоиться, нервируя саму себя еще больше.
Маргарита молча учила и повторяла пройденный материал, а в назначенный день явилась в университет, дожидаясь прихода лектора.
Барышня очень волновалась, но когда педагог стал задавать вопросы, внимательно смотря на студентку, призывая не переживать, Рита взяла себя в руки и успешно сдала проверку на знания.
Радостная девушка поблагодарила преподавателя, выйдя из кабинета приема экзаменов, дожидаясь Катерину, попросившую поддержать и не уходить пока из учебного заведения.
Маргарита стояла в коридоре, умиротворенно глядя на январский Петербург, радуясь, что метели сегодня не наблюдается, хотя вьюга, если и подымалась, то, как правило, ближе к ночи.
Летоисчисление, новый год и прошедшее рождество определенно сделали свое дело, одаривая Марджери, как ее называла мать, оптимизмом и уверенностью в себе.
Теперь она не была столь робкой в учебе, поднимая руку, всячески себя проявляя.
Как только распахнулась дверь, послышались радостные визги Катерины, сразу же бросившейся в объятья Риты, радуясь, что написала злосчастный экзамен.
Марджери утешила, говоря, что не нужно было так сильно бояться, после чего веселая кудряшка взяла подругу под руку, и они вместе поспешили вниз, желая прогуляться по Невскому проспекту.
Внизу их ждал извозчик, прибывший по приказу отца Катерины, однако русоволосая сообщила, что барышни желают осуществить прогулку, потому приказала ему ехать обратно.
Кучер понятливо кивнул, уезжая в неизвестном направлении.
Рита улыбалась всю дорогу, расслабленно смотря на Неву, покрытую плотным слоем снега.
Неподалеку девушка заметила резвящихся людей, хорошо проводящих время на коньках.
Маргарите и самой захотелось пуститься в пляс по льду, но вместо этого она промолчала, выслушивая бурную речь кучерявой однокурсницы, забавно кружащейся вокруг с книжкой в руке, размахивая руками так, словно была готова выбросить учебник за борт, наблюдая, как река принимает дар библиотеки в свои объятья, унося с собой раз и навсегда, благо дело, в середине января Нева воды стояли замерзшими, уступая место льду.
- Я счастлива! - искренне призналась Катерина, весело ступая вперед. - Мне боле не придется возиться с энциклопедией, вычитывая каждое событие Руси, - выдохнула девушка, остановившись, облокачиваясь, дабы увидеть реку. - Эх, катаются. И мы скоро будем.
- Определенно, - согласилась Маргарита, становясь рядом, смотря на толпу, скользящую на коньках.
Девушки постояли так какое-то время, после чего Катерина снова заверещала, делая шаг вперед.
Русоволосая всё говорила не пойми о чем, иногда шутя по поводу Соболева, вспоминая литературный вечер, на котором Маргарита нелестно отозвалась о Николя и творчестве прочих несмышленых поэтов да художников.
Рита все слушала Катерину, изредка дыша на руки, ибо даже в перчатках ладони умудрялись мерзнуть и оставаться холодными.
Они блуждали вдоль реки по улицам, пока ноги не привели до храма, именуемого "Спас на Крови".
Маргарита подняла глаза наверх, надеясь, что пасмурная погода не приведет к дождю, по крайней мере, именно сейчас.
Девушка приподняла подол платья, боясь запачкать его, замечая перед ногами испачканный снег, перешагивая через него.
Они с Катериной побеседовали какое-то время, обнаруживая, что вокруг почему-то не души, что неимоверно порадовало Риту, не любившую отвлекаться на кого-либо, вернее, она сама не обращала внимания, другое дело, мнимые приятельницы, что исчезали под предлогом "Мне пора!" при виде знакомого сударя или лучших подружек.
- Ох, где же присесть? - поразмыслила девушка, осматриваясь. - Устала я пешим ходом.
- Может где-то здесь скамья, - предположила Маргарита, осматриваясь.
Барышня смотрела вокруг, ненароком зацепив взглядом вышедшего из угла сударя, на голове которого была надета шляпа-цилиндр.
Мужчина шел себе вперед, что-то держа в руке и дергаясь, по-видимому, пытаясь закурить при помощи трубки, хоть такое и было довольно неприемлемо, ведь он находился не у себя в поместье, а брел по фактически центральной улице.
- Рита, я, кажется, вижу, - произнесла Катерина, дернув подругу за руку, указывая вперед, видимо, обнаруживая лавку.
Марджери задумалась, почему-то пытаясь рассмотреть шедшего навстречу месье, одетого как-то небрежно, ибо нараспашку.
- Да, это она, - кивнула сама себе русоволосая, оборачиваясь к подруге, закатывая глаза. - Маргарита! - крикнула Катерина недовольно, заставляя барышню обратить на себя внимание.
- Извини, я задумалась, - объяснилась девушка, после чего снова повернула голову, охая, раскрывая губы в небытии.
Мужчина, услышавший имя инстинктивно поднял глаза, желая из любопытства посмотреть, кто там кричит, как замер сам, едва не выронив трубку из руки.
Его расширенные, удивленные очи и не менее изумленные и напуганные впереди.
Они стояли не столь близко, чтобы увидеть все эмоции на лицах друг друга, но понять, что в голове у каждого мог, пожалуй, и тот и этот.
Маргарита отмерла первой, вздрагивая, замечая, как сударь сделал уверенный шаг навстречу, останавливаясь от растерянного вида Марджери.
Рита посмотрела на Катерину и со словами "Прости, я не могу здесь оставаться" побежала в неизвестном направлении.
Аллисандр, глядя на это, развернулся, ускоряя шаг, дабы неизвестная ему русоволосая девушка ни о чем не догадалась, и лишь, когда Катерина отвернулась, Уэльсон ускорился, завернув за квартал, быстрым шагом обходя здания, и, наконец, вставая у Маргариты на пути, преградив дорогу своей персоной.
Маргарита охнула от неожиданности, пытаясь отступить, но передумала, поняв, что совершая попытки побега она предстанет в дурном виде, демонстрируя инфантильность и малодушие.
Аллисандр молчал, смотря на Маргариту, отмечая, что та совсем не изменилась...