Глава 7
До салона они добрались за час.
Экипаж остановился, и Алексей отдал распоряжение дожидаться их на месте, то есть никуда не уезжать.
Аллисандр первым вошел внутрь, сразу же почувствовав неловкость.
Он считал, что Шарлотта примет их одна, как и было сказано в письме, однако в очередной раз потерпел фиаско.
Пред его очами предстали незнакомые люди: судари играли мелодию, а дамы подпевали им, указывая на нотную тетрадь, что-то объясняя.
"Ну всё очевидно" - с сарказмом произнес мужчина, разворачиваясь, намереваясь уйти, благо дело Алексей вовремя вошел, задержав товарища за руку, с улыбкой на устах шепча, чтобы тот не забывал, где находится и вел себя прилично.
Дворянин улыбался, но не другу, как можно было подумать, а сидящей впереди женщине, что обернулась на колокольный звон, в то время, как ее гости продолжали заниматься своими вещами.
Кузина нарисовала Набокову примерный портрет парижанки, однако не красками, а словами, четко дав понять в весточке, что та женщина тридцати годов, пышного телосложения с вьющимися черными волосами.
Юноша прошел вперед, поклонившись даме, и та улыбнулась, позволив Набокову поцеловать руку.
Аллисандр же стоял у порога, рассматривая стены, словно был мимо проходящим и случайно сюда забрел, не смысля ничего в искусстве.
Алексей что-то проговорил женщине, но Уэльсон этого не расслышал из-за определенного расстояния между ними.
Шарлотта кивнула дворянину, а тот, соответственно, старшему, намекая, что можно подходить.
Сударь остановился перед дамой, нацепив улыбку, вежливо с ней здороваясь.
Шарлотта кивнула, что-то отвечая на французском, после чего вытянула ладонь.
Было ясно чего ожидает хозяйка, но Уэльсон то ли в правду не догадывался, то ли просто не желал тешить самолюбие женщина, продолжая стоять на месте.
Алексей испуганно взглянул на товарища, как Аллисандр внезапно хитро усмехнулся, касаясь ладони женщины, вставая даже на колено, осторожно касаясь устами руки.
Шарлотта развеселилась.
Видимо, молчаливый длинноволосый умилил ее, ведь дама уже сделала вывод о причине его неподвижности: обычное смущение.
Алексей выдохнул, радуясь, что их не вышвырнут со скандалом, а затем снова заговорил на языке элиты.
Аллисандр и слова не мог разобрать, за исключением банального "Маргарет", в какой-то степени, чувствуя досаду от незнания французского.
Через пару минут госпожа заметно кашлянула, куда-то направляясь в полном молчании.
Лишь напоследок женщина обернулась, убеждаясь, что гости продолжают заниматься своими делами, не замечая Шарлотту, удаляющуюся по-английски с двумя неизвестными господами.
Дама следовала вперед по длинному коридору, что-то говоря служанке, видимо, веля приготовить стол для трапезы.
Алексей придвинулся, наскоро шепча, что их ведут к иным дверям.
- Нас собираются вышвырнуть через другой вход, дабы не напугать гостей? - не понял Аллисандр, скептически смотря на Алексея.
- Да нет же, в салоне несколько залов для приема, - проворчал юноша, пользуясь замешательством Шарлотты со служанками. - Маргарита здесь.
- Что? - Уэльсон раскрыл рот, никак не ожидав подобного, ведь ему казалось, что сегодня женщина просто даст понять, как и где можно найти девушку. - Как барышня узнала обо мне? Кто доложил?
- Никто. Это стечение обстоятельств. Нам просто повезло, что она сегодня здесь, - горячо зашептал Набоков, лихорадочно смотря по сторонам. - И слова не произноси. За мной то дело, - предупредил дворянин, подбегая к парижанке, ступая рядышком.
Шарлотта улыбнулась в ответ.
Эти милые судари определенно производили впечатление.
Она даже не догадалась, что Аллисандр молчит отнюдь не от робкости, а банального незнания французского.
Благо дело, Набоков вовремя намекнул глазами, да старший не подвел, поцеловав ладонь женщины, восторженно на нее взглянув.
Алексей что-то рассказывал Шарлотте, не давая ей обернуться и отвлечься на мужчину, ведь если бы сейчас выяснилось, что Аллисандр не знает языка элиты, у дамочки возник бы большой вопрос о светскости этих персон и о том, не мошенники ли они часом.
Дойдя до нужного салона, Шарлотта распахнула двери, попросив мужчин подождать у порога. Сама же хозяйка прошла внутрь, закрывая за собой двери.
Юноша повернул голову, моргнув с улыбкой на устах, как бы радуясь, что сейчас Маргарита выйдет к ним.
Аллисандр немного напрягся от таких быстрых игр судьбы, ведь с детства не верил в чудеса.
- Признаться, мне хочется сорваться прочь, - искренне высказался Уэльсон, осматривая большой, безлюдный коридор.
- Ранее ты не был столь стыдлив, точно девица, - не сдержался Алексей, подкалывая друга, частенько нарекавшего Набокова барышней, когда тот начинал ныть или волноваться.
- Я просто скажу, что было дурное предчувствие, и решил убедиться, что она доехала благополучно, - Аллисандр пожал плечами, вызвав искренний смех младшего.
- Уже зима на дворе. Слишком поздно, чтобы убеждаться. Барышня, наверняка, в Петербурге с конца августа, - поразмыслил юноша, привычно приставив указательный палец к виску.
Старший хотел было бросить реплику, как скрипнула дверь, и вошла Шарлотта, кивая себе за плечо.
Мужчины затаили дыхание, глядя на девушку, что вышла к ним в пышном ало-желтом платье, приветливо улыбаясь.
Судари были шокированы.
Аллисандр стоял, глупо хлопая глазами.
Алексей же почувствовал какую-то досаду.
***
Ирина пребывала на очередном балу, танцуя с мужчинами, пока Арсений что-то обсуждал с профессором.
Обе четы явились на бал, хотя Аксенов никак не ожидал увидеть здесь наставника.
Старший засмеялся, говоря, что все женщины одинаково любят роскошь, а отказать супруге или не сопроводить ее никак не мог.
Аксенов поправлял очки, жестикулируя.
Было ясно, что ученых мало волновало происходящее за их спинами, и совершенно везде они говорили лишь о том, что тревожило душу, а именно, о ботанике, как и прежде.
Ира кружилась в танце, одаривая то одного сударя, то другого.
Мария, не сумевшая упустить такую возможность, как посещение городского бала, направилась, конечно же, вместе с дочерью, нервно копошась на месте, вовсе не танцуя, как хотела того дома.
Не первый день в сердце женщины гостевал страх.
Рококо боялась, что легкомысленная дочь бросит мужа или доведет его своими выходками и постоянными истериками, из-за чего Аксенов устанет и подаст на развод.
Мэри только и делала, что размахивала веером, ни с кем не разговаривая, лишь глядя в спину зятю, пытаясь краем уха услышать, о чем Арсений беседует с профессором, вот только из-за дистанции и громкой музыки это было, увы, невозможно.
Ирина рассмеялась, говоря партнеру, что лишиться сейчас ног от усталости, весело подбегая к матери, едва не опрокидывая ее на пол, продолжая при этом кружиться, точно юла.
Рококо рыкнула, недовольно дернув плечами, дабы младшая убрала руки и перестала мелькать перед глазами.
- Ах, мама, - произнесла Ирина, улыбаясь, глядя на стоящих впереди светских дам, беседующих о чем-то друг с другом. - Я так счастлива, - девушка удовлетворенно захлопала в ладоши: было видно, что ей и в правду хорошо.
Мэри не ответила, недовольно глядя вокруг, чувствуя на этом балу себя лишней, ибо здесь никто не удосужил женщину вниманием, и, более того, все смотрели на нее, не понимая, кто стоит перед ними.
Все-таки "светскость", которая была в деревне явно отличалась от городской.
В Петербурге люди были надмены, но в то же время они соблюдали этикет, манеры и, в каком-то смысле, могли себе позволить подобный самовосторг.
Марию здесь никто не почитал.
Женщина стояла в тени, и ни одна дама или сударь не позволяли ей быть в центре внимания, затмевая собой, потому эта компания казалось Рококо или, вернее будет сказать, госпоже Руковичкиной неинтересной и безучастной.
- Здесь люди такие, - проговорила Ира, мечтательно прикрывая глаза, не переставая улыбаться. - Не те, что в нашей глуши! Корову не доят, сено не выгружают, картошку не сажают, - перечислила Ирина, тщеславие которой с переездом в Петербург увеличилось вдвое. - Они танцуют, примеряют платья, гуляют по Парижу. Да будет судьба моя верна, я тоже парижанкой стану.
Мария сжала губы в нить, осознавая, что дочь берет довольно-таки высокую планку, хотя не соответствует ей ни по красоте, ни по уму, ни по умению держать себя.
- Парижанка, - процитировала иронично, закатив глаза. - Может и встретишь француза, рога Сеньке понаставишь, но мадамой от этого не станешь! - раздраженно высказалась мать, намекая, что младшей не удастся превратиться в эталон изящества и великолепия.
- Мадам, а не мадама! Я вот в толк не возьму, - исправила Ирина, разозлившись, смотря на Марию, которая отворачивала лицо, словно, в какой-то степени, стыдилась то ли самой Иры то ли ее поведения. - В деревне ты указывала мне на городских, говоря, что следует на них равняться. Теперь же ты негодуешь всякий раз, как меня на балах узнают, - девушка вздохнула, ведь, живя в деревне, между ними никогда, пожалуй, не было разлада.
- Да разве ль из-за красы неописуемой узнают тебя? - воскликнула мать, махнув веером. - Здешние так и норовят осрамить тебя в глазах Аксенова. Ему кроме листьев ничего не надобно, вот они и смеются над вашей семьей: жена - блудница не сегодня, так завтра, да муж нездоровый.
- Нездоровый? Арсений... - Ира почувствовала себя дурно от подобных сплетен, желая доказать, что они истинные супруги, а не соседи какие-то: видимо, волновало ее это гораздо больше, чем духовная гармония.
- На голову нездоровый! - фыркнула Мария, чуть смутившись, чем заставила дочку весело хихикнуть.
- Мама, да что мне до его головы? Забрал в Петербург, ну и ладно, - отмахнулась барышня, осматриваясь, кивая на по-прежнему беседующего мужа с профессором.
Внезапно девушка заметила вошедшего в зал незнакомого мужчину.
Тот выглядел статно и чуть постарше Аксенова, однако его чересчур длинные усы немного удивили Иру, которая поморщилась то ли от неприязни, то ли от негодования.
- Мой муж, точно дерево столбом стоит, а этот и вовсе на таракана усатого смахивает, - недовольно хмыкнула Ирина, дожидаясь, когда придет кто покрасивее.
- Жульен, наверно, - прокомментировала Мэри, пожав плечами.
- Кто такой? - не поняла девушка, в изумлении оборачиваясь назад.
- Жульен - француз местный. Владелец модной лавки или мастерской, - объясняла Мэри с перерывами. - А то ли вообще туфли шьет, не помню уже, - женщина качнула головой, не видя Ирину, что проводила усатого господина взглядом.
- Почём знаешь? - мадемуазель рассматривала Жульена исподтишка, хотя месье лет двадцати пяти и вовсе не замечал девушку, подойдя вместо этого к знакомым дамам, обмениваясь с ними улыбкой и обсуждениями о недавнем прибытии в Российскую империю.
- У входа дамочки шептались о каком-то французе, а больше никого и нет, пришлые все, - рассказала Рококо отрывок из подслушанного разговора, к тому же, Арсений в экипаже обмолвился, что светские персоны - постоянные гости бала, да и Ирина подтвердила ранее, что нет здесь новых лиц, но, по-видимому, сама забыла о том, что говорила.
- Хм, надо же, - интригующе проговорила Аксенова, заинтересованно осматривая француза, прикусывая губу.
- Постыдилась бы на чужого мужчину глядеть, Арсений в двух шагах стоит, - Мэри нервно замахала веером, не зная, как согнать паранойю, что преследовала ее не первый день.
- И правильно делает, что стоит да не оборачивается, - Аксенова улыбнулась, а после миловидно опустила глаза, замечая, что некий француз, наконец, обратил на нее внимание, оглядев с головы до ног.
Мария лишь прикрыла глаза, более ничего не говоря дочери, а, впрочем, смысла в каких-либо разговоров и не было.
Женщина знала только одно: такими темпами Ирина обречет себя на незавидную участь, не говоря уже, об отречении от себя супруга и возвращении обратно в деревню.
И как знать, возможно, материнское сердце ее не обманывало...