Безнадёжные

«Как я докатилась до такого? Когда свернула не туда?» - печально размышляет Надя. Сейчас они со Светой становятся свидетелями чего-то очень, очень нехорошего; чего-то, чему свидетели совсем не нужны. Чтобы отвлечься от безысходности, девушка ставит себе целью запомнить каждую мелочь: через проём двери хорошо виден возникший из ниоткуда пузатый франт, весь какой-то замыленный. Надя закрывает один глаз, а на второй надавливает через веко, скашивая в сторону, и опять смотрит. Её догадка подтверждается: в то время как остальной мир раздваивается, теряя чёткость, от человечка в жёлтом остаётся только костюм – голова пропадает, как отсечённая. «Ростовщик», - ёжится Надя. Света бросает на неё странный взгляд и тут же возвращается к наблюдению: в соседнем помещении распаляется ссора.

- Давай уйдём, - одними губами шепчет Надя. – Пожалуйста. Я очень хочу уйти.

- И попасть им в руки? – так же тихо отвечает Света. – Инспекции ради, потерпи. Мы уйдём, как только сможем.

«А вдруг никогда не сможем? И не уйдём? Навсегда останемся здесь? Была бы сейчас в школе, готовилась к естествознанию, Дима бы принёс пиццу... Так, не вздумай рыдать».

Она сосредоточенно мерно задышала, из последних сил удерживая иллюзию спокойствия. На раз – вдох. На два – выдох. На три – чей-то вопль. На четыре – многоголосый гомон. На пять – глухой щелчок. На шесть – она решается взглянуть – человек, выбегающий из дальней комнаты, дёргается и падает, как подкошенный. За ним – мужчина, и дуло его оружия по-прежнему целится прямо. Ростовщик подскакивает к стрелявшему и рассерженно что-то выговаривает, активно жестикулируя.

«Этого не может быть. Такого ужаса просто не может быть. Не со мной».

Надежда, забывшись, всхлипывает и быстро зажимает рот ладонью, поверх которой спустя мгновение ложится и Светина. Поздно: Ростовщик замирает – только его неясные очертания продолжают колыхаться – и, по-прежнему неподвижный, разворачивается, словно манекен на вращающемся подиуме.

Сердце падает.

- Прости, - девушка извинялась не столько перед Светой, сколько перед всеми людьми, которых она успела обидеть в жизни. Сейчас самое время.

- Рано, - будто читая её мысли, произносит Света. – На счёт три...

Надя понимает её на интуитивном уровне, вся напружинивается и нащупывает Онис. Единственное, чего она хочет – покинуть это место как можно быстрее, лишь бы не лежать под полиэтиленовым саваном, ожидая пули или чего похуже.

Света рывком откидывает с них целлофан. Вдвоём они подрываются и с невиданной раньше скоростью бросаются к лестнице. Света виляет вбок: бетон под её ногой крошит пуля. Надя несётся по прямой – ей плевать на пули, она чует настигающий её могильный душок. Только бы оторваться, только оторваться...

Добравшись до лестничной клетки, Надя не тратит драгоценные секунды на ступени – одним прыжком она минует целый марш, а затем и следующий. Колени и ступни обдаёт болью, но сейчас не до них. Света не отстаёт.

- Оп-па! А это чё за Золушки, ёпрст? – хрипит преграждающий путь к седьмому этажу амбал с похабной ухмылкой и поднимается на нетвёрдые ноги. За ним одобрительно мычит такой же шкаф.

В голове восхитительно пусто. Страх – и тот где-то далеко. Отсутствие выбора – иногда даже хорошо, и девушка бежит к единственно возможному выходу.

- Ты уверена, что это безопасно? – сомневается Света, когда Надя лезет в окно восьмого этажа.

Такой вопрос от Светы – повод задуматься, но Наде некогда. Она хватается за раму – ледяной металл обжигает пальцы - и переносит себя на строительные леса. Быстро спускается по навесной лестнице, и конструкцию немного качает, когда Света следом вскарабкивается на подмости.

Они преодолели половину, и из окна высовывается тот самый амбал; Надя бросает на него взгляд и ускоряется, хотя, казалось бы, куда скорее.

- Не... По... дёт за... нами. Не... рис...нёт. – доносится то Нади отрывистое Светино утешение.

Действительно не рискнул. Но нашёл другой способ усложнить их спуск: в четыре громадные ручищи на пару с приятелем верзилы встряхивают леса. Те с протяжным скрипом содрогаются, и девочки чудом не падают.

Ржавое железо опасно надламывается, и Надежда спрыгивает в снег, когда остаётся пол-этажа, и почти сразу за ней Света. Ещё спустя секунду – третье приземление. Знакомый с пистолетом неуклюже сваливается с ближайших лесов, отряхивается и тоже замечает девочек. Пока Надя лихорадочно прикидывает варианты, тот вдруг машет на них рукой и во весь опор мчится в противоположную сторону. Девушка изумлённо озирается, но не видит причин внезапного отступления. И Ростовщика нигде нет... Непонятно, то ли радоваться везению, то ли искать подвох.

- К остановке надо, - возвращает её в реальность Светлана.

- Без тебя в курсе, - нервно огрызается она и снова бежит. А физрук ещё пенял ей на плохую форму.

Света заданный темп не осиливает и отдаляется, её вымученная трусца сменяется быстрым шагом.

- Что ты копаешься?!

- Вывихнула, - буднично сообщает та, указывая на левую ногу. Её бледное лицо при этом выдаёт нездоровую зелень.

Надя вцепляется в её куртку и бесцеремонно тащит за собой. Вдалеке приветливо мигает фарами автобус – и они на него успеют, чёрт подери.

«Чтоб ещё раз, Щука. Чтоб ещё хоть раз. Сама со своей чокнутой разбирайся».

***

- Идиот! – причитает (по крайней мере, так представляется Катюше) Жермен. – Имбецил, бестолочь!

- Я попал в плечо, - оправдывается Муха. – Он жив.

- Да? Но сколько лет у него осталось, болван? Всего ничего.

«Обезболивающе выпила заранее – как знала», - про себя ухмыляется Катя и осторожно ощупывает разбитый нос. Картина ей рисуется оптимистичнее, чем она себе придумала, даже кровь почти не течёт. Впрочем, откуда у такого дохляка силы для нормального удара?

Оклемавшись, Катя прикасается к колену Горина, привлекая внимание. То, что её беды для привлечения внимания оказалось недостаточно, колет сердце, но мельком, едва ощутимо. Как будто всё в её жизни стало едва ощутимым.

- Пора сматываться.

- Вот ещё! Я зря сюда шёл, что ли? Сначала – доза, потом...

- Ты серьёзно?! – она шмыгает и вытирает кровавые сопли. – Посмотри на меня! Мне херово, а тебе посрать?!

- А без героина будет ещё хуже. И не только тебе, кстати. Мы свалим, сразу же после...

- Ты так и не понял? Да может не быть «после»! Они сейчас между собой собачатся, а в итоге пострадаем мы!

- Значит так, - объявляет Ростовщик, не придя с Мухой к соглашению, - я много сил потратил, чтобы сюда добраться, и восполню каждую минуту. – Катюша чувствует на себе алчный плотоядный взгляд. – Мне всё равно, кто будет платить.

- Не посмеешь! – пищит женщина с сальными волосами и выставляет перед собой, как щит, серебряную руну. Вид у неё убогий и неустрашающий. – Изыди!

Жермен столбенеет, блекнет, а потом...

- АХАХАХАХА.

Все разом, включая Муху, вздрагивают.

- Вы действительно такие тупицы? Да это же просто игрушка! – повинуясь лёгкому наклону Ростовщической головы карточка вылетает из рук и врезается, застревая, в перекрытие. – Мой насекомоподобный друг никогда бы не дал вам настоящие Онисы. Будь у каждого из вас защитные знаки, я бы и близко не...

Обрубок его речи, как заевшее радио, звучит в головах, пока Ростовщик резко выпрямляется и механически прокручивается на 180 градусов.

- Что это было?

Люди недоумённо пожимают плечами: что, мол, было? Катюша же пользуется шансом:

- Да, я тоже слышала! – подобострастно поддакивает она в попытках добиться расположения и пощады. – Вроде бы, за стеной есть кто-то ещё.

- Во-о-от как. Муха, ты знал?

Мухе не суждено ответить: хрустит развороченная груда мусора, из неё выскакивают и несутся прочь двое – повыше и пониже. Золотистый короткостриженый затылок Катюше о ком-то напоминает.

Муха вскидывает руку и стреляет. Промазал - но лишь потому, что дылда отскакивает с траектории.

- Не тронь! – визжит Жермен. – Свежая кровь! МОЁ!

Он летит за беглецами, не стараясь походить на человека: ботинки не касаются земли, рукава с перчатками болтаются сзади, точно флаги на ветру.

- Нихрена себе боевик, - мерзко хихикает Конёк. – Как в кино!

Жермен их догонит. Пару метров – и догонит, они и до лестницы не достанут. Один из его рукавов наполняется и вытягивается, намереваясь схватить чёрную косу.

А потом Жермен наталкивается на невидимый барьер и влипает в него: вяло трясёт пухлой ножкой и висит над полом. Катя и остальные, подсевшие ближе к двери, ждут, сами не зная, чего. И дожидаются.

Жермен срывается с места, как воздушный шарик, проткнутый иглой. Стремительно сдуваясь, он выделывает несколько финтов под потолком и летит к Кате. На испаряющейся голове ей чудится распахнутый в немом крике рот.

В считанных сантиметрах от Катюши аккуратной стопочкой падает костюм. Его венчает крохотная насыпь праха. И всё. Девушка не сомневается, что половина её волос поседела.

- Чё, типа, конец? – спрашивает кто-то из нариков.

- Смотря что считать концом.

От места, ставшего роковым для Жермена, к ним степенно вышагивает Некто. Где-то на краю мозга Катюша догадывается, что перед ней ещё один Ростовщик, но он совершенно не похож на предыдущего. Свет боязливо расступается перед ним, как вода, выделяя фиолетовый галстук-бабочку. Судя по тому, где была отмечена шея Ростовщика, он настоящий гигант. Густой низкий голос слышен столь же отчётливо, как и её собственный. В сравнении с незваным гостем Жермен кажется жалким фокусником.

Он трогает носком щербинку от пули в бетоне.

- Ну и кто это сделал?

Дважды повторять не пришлось; все разом засуетились, ища виновника.

- Муха, это Муха!

- Да, он... Муха, ты где?

- Нигде нет Мухи!

- Удрал, зараза...

- А где Жермен?

Ростовщик поднимает брошенную шляпу-цилиндр, и та развеивается по ветру. Более чем прозрачный намёк.

- Получается, Вы нас от него спасли? – спрашивает какой-то идиот. Катя разрывается между желаниями врезать недоумку по лицу и услышать ответ.

- Получается, получается... - он пробует слово на вкус. – Нет, не получается. В очередь, уважаемые отбросы общества. Будете загадывать желания.

Проклёвываются единичные протесты, но обрываются одновременно с ударами тел о пол.

- Ещё возражения?

Возражений нет. Люди неохотно выстраиваются в извилистую линию, первыми выталкивают тех, кто не смог отбиться. Ростовщик удовлетворённо наблюдает.

- Ты, - тёмный силуэт его пальца целится на Катюшу.

Теперь она поседела целиком. Горин старательно отворачивается от неё, притворяясь глухим и слепым. «Тоже мне, кавалер. А ведь я даже порвать с ним сейчас не успею. Что же это, подохну терпилой в токсичных отношениях?» - она окончательно расстраивается. – «А это зачтётся как мученичество?»

– Меня не интересуют твои желания.

«Что?..»

Она не верит ушам. Десятки завистливых глаз устремлены на неё.

- Мерси, - икает она и торопится к выходу.

Незримая преграда не позволяет ей уйти.

- Я не отпускаю тебя.

Вот теперь – точно конец. Никаких шансов, никакого самообмана. И почему-то Катюша не удивлена.

- Скажи, есть твоей жизни что-то, в чём ты раскаиваешься?

***

Девушки садятся в автобус – всего полчаса назад чуждый и страшный, а сейчас чуть ли не самый родной, - Надины ноги подкашиваются, и она, пошатнувшись, садится на грязный пол мимо кресла. Она утыкается лицом в колени, и к счастью, редким пассажирам нет дела до неё; наступает откат: ей холодно, её знобит, сил нет даже на то, чтобы встать, а в голове столько мыслей, что она вот-вот лопнет. Не только голова, вся девочка целиком.

«Его убили... Наркоманы... Пистолет... Ростовщик... Надо в полицию... Нет, не надо... Нас накажут... Найдут по отпечаткам... Или в скорую? Вдруг жив... Не найдут... А вдруг уже знают?.. Что дальше... Что дальше?»

Она тихонько мычит. Не время расклеиваться. Вот когда они вернуться в школу никем не замеченные и в целости-сохранности, тогда можно. Чёрт, уже не выгорит – у чокнутой же травма ноги.

- Я не знала, что там будет кто-то, кроме нас, - произносит Света, растирая пострадавшую голень. – Извини.

Молчание.

- Я правда не хотела всего того, что случилось, - добавляет она. – Я тоже испугалась. Но... ты вела себя очень храбро.

Ложь. За неё действовал адреналин.

- Надь.

- Ты чуть нас не угробила, - по буквам выжимает из себя Надя. – Какого лешего тебя туда потянуло?

- Мне было важно побывать там. В том месте со мной произошло кое-что плохое, - откровенничает Света, но Надежде даром не сдалась её искренность.

Девушка перебирает множество вариантов ответов, чтобы задеть побольнее, но в итоге предпочитает самый безобидный.

- А с тобой опасно связываться.

Неожиданно – и приятно, что уж, - уколоть получается сильнее, чем Надя планировала. Попутчица теряется, а когда заговаривает, её голос скрипит, как несмазанная телега.

- Так и есть. Моей семье об этом известно особенно хорошо.

После они не общаются.