Безнадёжные

- Что ты хочешь узнать?

Надя, открывшая было рот, тут же его захлопывает и кривится. Гаденькая снисходительность в тоне ровесницы мгновенно отбивает любопытство. Наткнувшись на полный царственной важности взор (наконец хоть какие-то эмоции), девушка подыгрывает и в притворной задумчивости сжимает пальцами подбородок.

- Если честно, есть один вопрос, очень волнующий меня...

- И? - похоже, Света подозревает подвох.

- Откуда берутся дети?

Света закатывает глаза.

- А то нам, бедным сиротам, в приюте только и рассказывают, что про аистов в капусте. Мне эти метафорические голубцы уже поперёк горла.

- Это не ко мне, - отрезает попутчица. - У тебя ж телефон есть, вот и развлекайся.

"Ага, телефон. С родительским контролем и ограниченным интернетом".

- Давай более насущные вопросы.

- Более насущные, - тянет Надя. - Ну хорошо. Как люди различают автобусы? Они же вряд ли все едут по одному маршруту.

Света с готовностью кивает.

- Снаружи над лобовым стеклом есть панель с защитными знаками, никогда не обращала внимания? Так вот, в зависимости от того, куда едет автобус и каким путём, набор Онисов различается. Нюансов много, но вот основные: если едем в центр района, первая из рун – Кольцо; если из центра на окраину – Кольцо последнее; если по окружности, то будет два Крюка подряд. Руны посередине завязаны на улицах чаще всего. А вообще все адекватные люди не заморачиваются и пользуются навигаторами.

- И личными машинами... - девушка провожает глазами обгоняющий их спорткар.

- Тоже верно. Ну, ещё вопросы? Может, ты хочешь узнать, - Света прикидывает варианты, - как варить картошку. Или чем лучше мыть окна.

Надя вздыхает. Ссориться с единственным человеком, который может вернуть её в родные края, не лучшая идея.

- Зря ты так, - откликается она. – Мы не безрукие. У нас регулярно организуют дежурства для помощи нянечкам, и я в состоянии сварить картошку или помыть окна. И даже, представь себе, разбираюсь в режимах стирки.

- Это прекрасно, - заверяет девушка. – Как минимум, ты не застрянешь в стиральной машине.

Надежда одаривает её убийственным взглядом.

- Извини. Думала, ты не знаешь этот прикол.

Пейзаж неуклонно меняется. Стильные неоновые вывески, блестящие высотки и прочие чудеса архитектуры блекнут, сереют, съёживаются и оборачиваются дешёвыми ларьками в череде торговых рядов, приземистыми обшарпанными общежитиями; грязное небо проседает навесным потолком; автобус подпрыгивает на выбоине посреди дороги.

Надя брезгливо отворачивается. Она раньше не была в таких местах, и ни капли не жалеет. Здесь так тошно. Девушка нетерпеливо ёрзает, надеясь скорее преодолеть дурной район, но слышит скрип тормозов.

- Конечная, - безучастно оповещает динамик.

- Это наша, - подтверждает опасения Света.

Надя затравленно вжимается в кресло.

- Туда? Я не пойду.

- Тогда уедешь в таксопарк.

- Девочки, не задерживайте меня! – рявкает водитель.

Надя тяжело поднимается и выходит на улицу за Светой. В обозримой дали они остаются вдвоём. Надежда замечает остановку. Та не похожа на предыдущие: стены в трещинах, часть козырька обвалилась; половина Онисов стоптана, вторая – неразличима под бурой слякотью. А ещё здесь что-то не так. Девушка пока не понимает, что именно, но на душе уже свербит беспокойство.

- Это ты хотела мне показать? – сглотнув вязкую слюну, уточняет Надя.

- Нет, нам чуть дальше.

Светлана ведёт к тёмной гряде кособоких уродливых зданий: заброшенных или недостроенных. Девушки удаляются от дороги, и Надя наконец догадывается, в чём дело: тут слишком тихо. Настолько, что уши закладывает. Девушка снова с трудом сглатывает. Дело не в безлюдности или отсутствии машин; Надя не слышит гула, что сопровождал её всю жизнь и стал неотъемлемой её частью; гула, который порождали защитные знаки. Чтобы убедиться, что не сходит с ума, девушка сжимает брошь прямо через одежду. Онис бьётся крохотным сердечком в руке, запуская по коже успокаивающие вибрации.

Надежда дёргает спутницу за воротник.

- Здесь нет рун.

- Они не везде есть, - повторяет недавно оброненную фразу она. – Но ты же учила правила безопасности? Значит, нам ничего не грозит.

Надя замирает, отчаянно стискивая инталию в кулаке. Иголка больно впивается в мизинец.

- Я хочу обратно.

Голос дрожит, и получается не ультиматум, как планировалось, а скорее мольба. Света смотрит, и на её лице отражается спектр тусклых неидентифицируемых эмоций.

- Давай так: мы идём туда, - она указывает на остановку напротив той, которую девушки недавно покинули, - вместе дожидаемся нужного транспорта. Я тебя на него сажаю, ты доезжаешь до Красноборской. Путь от школы запомнила? Отлично, возвращаешься обратно так же.

- А ты?

Мотает головой.

Чёрт...

- Ладно, пошли, куда хочешь.

Света прищуривается.

- Точно? Ныть не будешь?

- Иди в жопу, - не сдерживается Надя, и Свету такой ответ вполне устраивает.

Они приближаются к одной только Свете известной цели. Слишком медленно – тонкий снежный настил не сглаживает разломы и бугры старой брусчатки.

- Ты уже была здесь? – интересуется Надя.

- М-м-м, типа того, - Надя бы предпочла услышать нечто более конкретное, - а ещё читала об этом месте.

- А оно так популярно, что про него пишут? – и вдруг Надю озаряет. – Поэтому нет Онисов? Тут что-то случилось?

- Не-а. То есть, вряд ли. Просто неблагоприятное стечение обстоятельств.

- ???

- Чуешь, как пахнет?

Надя принюхивается, и от сладковатого душка гнильцы её чуть не выворачивает. Отвратительно.

- Рядом массовая свалка, всеми ветрами обдувается. К тому же, - Света тыкает пальцем в дымное небо, - заводы близко. Много застройщиков пытались землю разработать, но не получилось; желающих жить здесь нет, дома бросали пустыми и редко законченными. Сносить их тоже накладно. Решили пока не трогать.

«А раз нет людей, то и руны не нужны. Теперь ясно. Прям зона отчуждения какая-то...»

Они останавливаются у строительных лесов, припорошенных белым. Деревянные настилы давно сгнили, обнажив железные рамы. К счастью, хотя бы на них лезть не надо; Света повисает на ригеле, пробуя на прочность, и проскальзывает под ним в черноту бездверного проёма. Надя не отстаёт и оказывается в безличном помещении, скорее всего, несостоявшемся подъезде. Она прячет кисти рук под мышками и нахохливается - внутри почему-то холоднее. И очень темно. Надя озябшими пальцами вытаскивает телефон - ненавязчиво мигает иконка отсутствия сигнала - и включает фонарик. Слабенький ореол света вырывает из тени фигуру Светы, не задерживаясь на ней, перепрыгивает на бетонное перекрытие. Угол пожелтел от плесени и влаги, потёками сползающей по стене. Луч спускается к полу. Во всей красе предстаёт обглоданный голубь в разводах нанесенной с улицы грязи.

- Что там? - любопытствует Света.

- Гадость.

Надя продолжает обход: топчется на лестничной площадке, изучает сверху шахту лифта.

Самого лифта, конечно, нет.

Её окликают:

- Поднимемся выше?

Надежда снова наводит фонарик на спутницу.

- Куда?

- На девятый*.

- Он чем-то отличается от остальных? - удивляется девушка.

Света качает ладонью в воздухе, что можно расценивать двояко.

- Хорошо, поднимемся, - безропотно сдаётся.

Они взбираются по ступеням вверх. Надя плетётся позади, глядя под ноги. Она спотыкается и чуть не влетает носом в отпечаток подошвы. Не своей. И не Светиной.

"Следы, - лихорадочно размышляет она, - точно свежие. И вон там ещё, другие. И вон там".

Света замечает её отставание.

- Ты чего застряла?

- Я?! Да тут караван прошёл до нас! - восклицает она, пытаясь справиться с голосом. - Что за дела, Свет? Ты ж сказала, что здесь нет людей!

- Я сказала, что нет желающих жить здесь, - поправляет та, рассматривая узоры на пыльном слое.

- И?

- И это разные вещи. Видишь ли, когда отсутствует выбор, желание больше не имеет смысла. Давай, всего ничего осталось. Посидим немного и обратно.

"Терпи, ты обещала не ныть. Ещё немного, и всё закончится".

Пару минут, и лестничная клетка позади. Надя несмело двигается вперёд .

Внушительная площадь поделена несущими стенами на четыре условные квартиры. Из неостекленного проёма, транслирующего почти пейзаж - неизменный вид строительных лесов, - сквозит жутко; обрывки полиэтилена и бумаги порхают по помещению.

- Давно хотела снова тут побывать, - делится Света.

"Почему именно тут?" - слова застревают в горле, и девушка крепче сжимает брошь. Она дрожит то ли от холода, то ли от нервов, и со смешком произносит, но совсем не то, что планировала:

- Ты же не убьёшь меня здесь, да?

Света таращится на неё с таким искренним шоком, что успокаивает.

- Чего?..

Она прерывается.

Снизу, прямо под ними, доносится голос. Голоса. Да чего уж там, целый хор. Подступающий к ним.

Их и чужаков разделяет пролёта три максимум.

Надя цепенеет от ужаса.

- Шевелись! - Света подскакивает к ней и встряхивает за плечи. - Что же ты...

Их разделяет два пролёта.

Света требовательно сканирует пространство вокруг и тащит их обеих к груде строительного мусора, поднимает мятый непрозрачный целлофан.

Один пролёт.

- Туда, быстро.

Надя юркает в укрытие, Света за ней. Только они укладываются и подтыкают под бока полиэтилен, как на этаже появляются люди.

Надежда затаивает дыхание, своим плечом касаясь чужого, каменного от напряжения. Хоть не она одна волнуется.

Шумная толпа, к счастью, около них не задерживается и проходит в соседнюю "комнату". Мучительную вечность спустя Света откидывает уголок плёнки, впуская свежий воздух. Надя на миллиметр поворачивает голову; через щель она видит сгорбленную спину в тулупе и много-много теней, обладатели коих тулятся за стеной. Они неразборчиво переругиваются. Время утекает.

"Сейчас, наверное, уже обед, - посещает Надю безумная в своей обыденности мысль. - А потом естествознание. Успеть бы на матан..."

Собственные часы в голове отсчитывают секунды. На тысячной начинают затекать ноги. Ещё через сто - неметь от холода. В поясницу впиваются кусочки щебня.

Страх не исчезает, но притупляется. Его замещают усталость и злость.

- Кто это вообще? - шепчет она.

- Бездомные, отбросы общества. Только предполагаю, лично не знакома.

Надя не уверена, радоваться этому или нет.

- Почему они так долго сидят?

- Думаю... - пауза. - Они ждут кое-кого. Надеюсь, что ошибаюсь.

Надя собирается уже высказать всё, что на душе накопилось, как вдруг Светлана добавляет:

- Прости. Я не знала, что мы наткнёмся на них.

Как ушат ледяной воды, слова остужают пыл. И не потому, что Надежду тронули извинения, вовсе нет - "Прости" служило признанием того, что влипли девочки по полной.

- Кого? Кого они ждут?

Её вопрос не удостаивают вниманием. Брань резко стихает. Света бледнеет так сильно, что не моргай она, в морг бы увезли, и одёргивает целлофан, отрезая их от внешнего мира.

Надя благоразумно откладывает выяснение отношений.

Все звуки словно выключаются. Замирает и осыпается льдинками на пол зимний ветер, прекращают полёт пакеты и оседают без единого шуршания, в венах стынет кровь. Даже воображаемые часы перестают тикать.

"Кого?.."

Над их убежищем колеблется воздух, почти неосязаемо. Надя скорее представляет, чем ощущает на самом деле, как что-то проплывает над ними. Брошь вспыхивает жаром и обжигает кожу, даря отрезвляющую боль. Девушка вздрагивает и будто оживает. Она получила ответ.

- Он здесь.

* Цифра 9 - считается несчастливым числом, в разных трактованиях предрекает значительные изменения или страдания. Указывает на то, что вы находитесь на этапе перехода.