Глава 8
— Ань, ты жива? — сказал женский голос из темноты.
— Юля? Кирилл? А вы тут, а я, — на меня обрушился новый поток слёз.
— Тихо-тихо, — прошептал Кирилл и обнял меня со всей силой, которая у него только есть, так же поступила и Юля.
Я настолько устала, что потеряла равновесие, ноги начали дрожать, а руки сжимать их одежду.
— Я плохой человек? Или родители? За что всё это? — завопела на весь двор, кулаки направлялись в сторону Кирилла, но через них не могла вылиться вся моя боль.
— Успокойся, милая. Сейчас мы пойдём домой, ты у меня оставляла дубликат ключей, отмоем тебя, выпьем крепкого чая...
— Я не хочу домой! Я не хочу в этот грёбаный дом! Их нет там! Их там нет! А всё, что напоминает о них, именно там! Всё! — орала я хриплым голосом, сдерживая себя, чтобы не упасть на колени и не разодрать ногтями тело ещё больше. Конечно, сердце при каждом ударе кидало следующее воспоминание о родителях и здесь, на улице, но было тяжело представить, что бы творилось внутри дома.
Юля взяла моё лицо себе в ладони и пыталась меня успокоить, хотя сама еле сдерживалась, чтобы не заплакать.
— Так, Анюта, тогда мы сейчас пойдём ко мне, и ты будешь жить у меня.
Анюта...
Папа начал называть меня так, он верил в магическую силу имени, что от того, как человека называешь — зависит его судьба, частично качества, которые вкладываются него. Он вечно говорил, что имя, как название художественного произведения, отражает суть человека. Не ту судьбу мне выбрали...
Я не могла ничего сказать, лишь кивнула в знак согласия. Кирилл взял меня под руку, чтобы было легче идти, а Юля взяла ключи от машины его отца, открыла её и помогла сесть на заднее сидение. Слегка дрогнула и представила сидящего за рулём папу, но за него сел Кирилл, и мы тронулись.
— Лишь бы менты не спалили, а то у меня как бы прав нет.
— Кирилл, не накаляй, пожалуйста обстановку.
Мы с Юлей сидели на полу, в ванной. Она снимала с меня одежду, а я просто не могла двигаться.
— Юля, мне стыдно. Ты так заботишься обо мне, а я просто лежу, как овощ, и ничего не могу поделать с этим.
— Всё нормально. Успокойся, — в её глазах читалась забота, переживание и страх.
Она помогла мне залезть в ванную, наполненную водой, проследила, чтобы я ненароком не засунула голову в воду. Следила она за этим не зря, потому что такое желание было. Просто взять и захлебнуться, но слишком жаль Юлю, поэтому старалась отгонять от себя подобные мысли.
Она купала меня, как ребёнка, не хватало только дурацких резиновых игрушек. Юля проходилась мочалкой по моему телу, и мне казалось, что оно становится легче, избавляется от какого-то физического груза. Часто мочалка задевала раны, отчего сжимались зубы. Вода из прозрачной сделалась грязной, мутной. Чувство стыда не покидало меня, но я не могла перебороть себя.
Юля дала мне свою чистую одежду и закинула в стирку мой костюм в грязи и крови.
Мы молча пошли в сторону кухни. Ну кто-то пошёл, а кто-то плёлся, не отрывая тапки от пола. Горячий напиток обжигал моё горло, мне казалось, что внутри пусто, и в голове мелькали картинки, как чай вливают в безжизненное тело. Это так чудовищно.
Юля пошла спать со мной на раскладной диван, чтобы мне было спокойнее.
— Юль, а где твои родители?
— Они... Они поехали в полицию или морг...
— Что?
— Не услышала?
— Да ты же пробурчала что-то под нос, как бы я тебя услышала?
— Говорю, что они поехали на море путёвки покупать.
— Чего это они?
— Да это папе в голову взбрело, но по-любому передумают.
— Ясно, — картонный, безжизненный диалог закончился.
Через какое-то время Юля уснула. Как бы я не старалась, но всё равно не могла последовать её примеру. В голове снова прокручивались авария, сирена, крики, эта девочка, её родители, психолог. Главное, что я заметила это то, что почти всем наплевать. Психолог хотел поскорее от меня избавиться, люди переживали только о том, как бы поскорее проехать, журналистке были нужны лишь горячие новости. Она не сказала даже ущербного "соболезную". Всем им наплевать! А эти родители девочки... Как у них мог вырасти такой ангелочек? Даже и не подумала бы, что в мире так много бездушных людей и эгоистов. Как же это мерзко.
Внезапно я услышала стук закрывающейся двери. Тихо встала с кровати и подошла к двери зала, от туда было слышно всё, о чём говорят в коридоре.
— Серёж, ты понимаешь, что эта девочка теперь одна? Ты понимаешь, что они погибли? Боже, я ведь только вчера разговаривала с Настей. Всё так неожиданно.
— Дорогая, успокойся. Это жизнь. Такое могло произойти с каждым. Увы, это случилось с ними. Благодари Бога, что жива Аня. Ты помнишь, как нас подняла Юля? И у Ани будет свой ангел-спаситель.
— Да, за это Ему точно нужно сказать настоящее Спасибо. Пойду посмотрю, как там девочки.
Услышав эти слова, я со скоростью света и хрустом во всех частях тела побежала к дивану и, когда плюхнулась на него, то почувствовала невыносимую боль, от которой тихо заскулила, но пришлось терпеть, чтобы меня не раскрыли.
Дверь приоткрылась, а через неё забежал тёплый жёлтый свет, который попал прямо в глаза, от этого я их немного зажмурила и отвернулась в другую сторону. Услышала, как зашла тётя Лена. Она поцеловала Юлю, подошла к окну. Постояла там минут пять, а потом присела возле меня, на диван.
— Малышка, как же я сожалею, что не проводила больше времени с твоими родителями и той тобой. Я не могу свыкнуться с мыслью, что больше не увижу их, а мы ведь только начали хорошо общаться. Боже, сделай так, чтобы у этой девушки всё сложилось.
После этих слов она ещё что-то прошептала и ушла, оставив меня наедине со своими переживаниями. Юля выделила мне мобильник и уже сняла деньги с моей карточки, чтобы я лишний раз не замарачивалась. Бесшумно одевшись в вещи подруги, выскочила из квартиры.
Наконец-то. Наконец-то я могу выдохнуть. Рыдать так, чтоб половина города услышала. Все чувства, скопившиеся за этот день, вылились по щекам. Я пуста. Хотела плакать, но слёз совсем не осталось. Зато появился жуткий ком в горле, который не давал спокойно дышать. Не знаю, сколько времени просидела на лестничной площадке, но решила, что стоит прогуляться под звёздами, под небом, под раем, ближе к маме с папой. Хотя. Чёрт! Какой нахрен Бог? Если бы он был, то мои родители были живы, у меня не было желания повеситься, а в моей голове бродили обычные беззаботные мысли. Вслед за облаками идёт космос, не более. Почему люди так это превозносят? Но так нельзя... Мама всегда говорила, что Бог не посылает нам таких трудностей, с которыми мы бы не справились, кажется, что с этим невозможно справиться. Нет нельзя. Нельзя винить во всём Бога, а потом бежать в церковь, чтобы молить его о помощи...
Улица. Воздух такой свежий, как после грозы. Ощущение, что пробыла в помещении целую вечность и немного разучилась дышать. Грудная клетка с дёрганьем то опускалась, то поднималась и уже через минуту я дышала равномерно.
Все магазины закрыты. Нужно было срочно искать круглосуточный ларёк, чтобы състь чего-нибудь вкусного. Настроения мне это совсем не поднимет и не улучшит мою жизнь, но на пару минут буду думать только о вкусе. Искать долго не пришлось. Я обнаружила маленькое синее здание, за прилавком стояла сонная женщина с пушистыми рыжими волосами и раздутыми губами.
— Извините, а можно мне...
Я посмотрела на витрины и поняла, что выбор был между жвачкой и какой-то непонятной засохшей штуковиной. Мой взгляд упал на кое-что другое.
— Можно мне пачку сигарет и синию зажигалку.
— Да-да, конечно, — сонным голосом бормотала женщина.— Тебе каких?
— Без разницы.
Через минуту я уже шла по тёмной улице, а чёрно-фиолетовая пачка лежала в кармане кофты. Завернула в сторону моста, решила пройти вдоль него, но остановилась примерно на середине. Огни, освещающие город, гул проезжающих мимо машин и прохладный ветер, развевающий мои волосы — всё, что меня окружало казалось каким-то непонятным явлением, иллюзией. Я нервно достала сигарету и пыталась подкурить, однако удалось только с четвёртого раза; сделала затяжку, но это действие сопроводило приступ кашля. Меня не остановила реакция огранизма. Вторая затяжка. Ощущение горечи во рту и неприятный осадок в горле. С третьей стало легче, но не могу сказать, что это приятно. Единственное, что понравилось мне в этом процессе — выпускать дым.
Я услышала шаги в стороне от себя. Они были едва уловимыми, тихими.
— И зачем? — произнёс мужской голос позади меня.
— Что зачем? — спрашивала, всё ещё не поворачиваясь к прохожему.
— Зачем ты начинаешь курить?
Я решила обернуться назад, ожидала увидеть кого угодно: солидного мужчину или же наоборот мелкого подростка, было тяжело понять по голосу, но смогла разглядеть лишь силуэт, я бы могла его увидеть, если бы стояла с противоположной стороны от него, но никак не при этом освещении. Чтобы не вызывать подозрений, снова развернулась лицом к городу. Единственное, что смогла понять это то, что человек лет восемнадцати, а может и немного старше. У него широкие плечи, а руки находились в карманах.
— Парень, что ты от меня хочешь?
— Что у тебя случилось? — я буквально чувствовала его лёгкую ухмылку, видимо, думал, что у меня умер пятнадцатый хомяк.
— Какая тебе, блин, разница?
— Мне? Абсолютно никакой, я просто...
— Родители. Они. Они умерли.
Дура. Он ведь совсем не напрашивался на ответ. Зачем я ему сказала? Наверное, потому, что этот человек мне незнаком.
— Паршиво. У меня тоже погиб мой хороший знакомый. Слушай. Давай через неделю в этом же месте?
— Эм. Парень, мы знакомы меньше пяти минут. Какой смысл?
— Никакого. Ты можешь не приходить, но, если будет плохо, то я буду ждать.
— Хорошо.
Тень ушла. Я посмотрела на время и поняла, что мне тоже стоит идти обратно. Докурив, ушла между деревьяв парка.