Глава 9
День похорон...
Я попросила Юлю съездить со мной домой за одеждой — всё ещё не могла зайти внутрь, но, если честно, то ещё больше боялась идти туда, где увижу, как будут хоронить моих родителей. Это так дико видеть, как люди, которые совсем недавно смеялись, шутили, плакали, лежат в гробу. Как представлю все эти речи о том, какими они были людьми, все эти поникшие лица и фальшивые слёзы, то внутри появляется ещё большее желание лечь рядом с родителями.
Я приехала на кладбище пораньше, чтобы попробовать настроиться, что довольно глупо, но осознание того, что нахожусь в месте, где под землёй лежат тысячи трупов, только ухудшило ситуацию. Я не плакала, просто не знала что делать дальше. Как себя вести на похоронах? Как смотреть на то, что твоих родителей засыпают землёй, что теперь они будут находиться под толщей грунта, их тела будут гнить, а черви будут лакомиться ими? Как можно жить с осознанием того, что их больше нет?
Бабушка с дедушкой, которые и устроили прощание, некоторые папины партнёры по бизнесу, работники маминого ресторана, друзья, знакомые, родители Юли и Кирилла, они сами. Я не могу назвать точное количество прибывших человек, но точно никогда не видела стольких людей в чёрном. Как и думала, далеко не все люди пришли, из огромного желания проститься, не всем действительно было жаль. Один мужчина постоянно отлучался поговорить по телефону, другой вечно следил за тем, как он выглядит, и осматривал с ног до головы других. Мерзкие люди. Но мне было всё равно, я пришла не за ними понаблюдать. Я пришла попрощаться с самыми родными людьми.
К сожалению или счастью, гробы были закрыты, потому что тела сильно изуродованы. Как маленькая девочка надеялась, что это не мои родители, настоящие мирно сидят дома и пьют чай, а потом смотрела на яму и в очередной раз погружалась в момент аварии. Действительно старалась себя сдерживать, но когда рядом остался только дедушка, то вцепилась в себя руками, сдавливая пальцами кожу.
— Почему так происходит? Ладно уж я, но это неправильно, когда родители хоронят своих детей.
— Анечка, так происходит. Есть нехорошие люди, которые приносят в мир зло, а есть хорошие люди — они дарят миру добро. Твои родители были замечательными людьми, настолько замечательными, что сделали за своё время жизни больше добра, чем полагалось, поэтому и рано умерли. Они выполнили свою миссию на земле. Знай, что твои родители чудесные. И мне очень жаль, что много лет назад...
— И что же ты успел ей наговорить? — бабушка с кем-то говорила, но, увидев нас с дедом, стала приближаться маленькими, но быстрыми шажками. — Ну, сколько я просила, чтобы ты не распространял свои сказки о смерти. В прошлой раз ты чуть не довёл Марину, а теперь издеваешься над Аней? Ты пугаешь людей. Хочешь, чтобы они перестали совершать добрые дела и говорить тёплые слова? Хочешь, чтобы они воспринимали добро, как смерть? Всё, надеюсь, что ты больше не будешь заниматься этой ерундой, иначе я за себя не ручаюсь.
Дед с поникшей головою побрёл в сторону от нас с бабушкой. Мне кажется, что она иногда слишком жестока и груба с ним. Ведь он просто пытается объяснить некоторые проблемы, то, как он их видит. Да, наверное, не совсем корректно и уж навряд ли правильно, но он хотя бы пытается.
— Ты как? — спросила бабушка. Она встала рядом со мной и приобняла одной рукой за талию.
— Не могу ответить. Мне... Мне уже чертовски их не хватает, я чувствую себя тряпкой, но ничего не могу поделать, — произнесла с дрожью в голосе и комом в горле.
— Знаю, мне не легче, ведь мы наконец-то стали нормально общаться и затем снова поссорились, а тут... Давай я отвезу тебя домой, тебе будет тяжело находиться на поминках, — она начала мельтешить: уронила шляпку, клатч, ключи.
— Спасибо, но я сама.
— Ты уверенна? Тебе дать успокоительное?
— Уверена. И я уже наглоталась таблеток перед тем, как прийти, — с трезвым рассудком я бы не смогла здесь находиться дольше минуты.
Забрала ключи у Юли и отправилась домой. Наконец-то переборола себя и смогла войти в дом, пропитанный воспоминаниями. Здесь всё так же. Разбросаны вещи на диване, на обеденном столе стоит кружка с чаем, в раковине пара грязных тарелок. Хотя, каким образом что-то могло измениться?
Я прошла по залу, прикоснувшись к бархатному дивану, от него веяло папиным парфюмом, присела в кресло, в котором часто сидела мама. Мне снова хотелось плакать, но это не удавалось.
На журнальном столике было несколько маминых книг, ручка, карандаш, её какие-то бумаги и ежедневник.
Я открыла книгу. Не особо люблю читать, но в эту минуту захотелось понять, чем она увлекалась и что находила в книгах. На страницах были подчёркивания, закладки, где-то согнуты края бумаги. На одной из страниц я увидела цитату "Если ты не сделаешь это сегодня, то завтра кто-то сделает это за тебя". За вас бы умер кто-то другой?
Я положила книгу на её прежнее место и поднялась наверх, в просторную комнату, где иногда репетировала. На телефон была скачана какая-то медленная музыка столетней давности, включила её.
Изначально тело было, как парализованное, я не чувствовала конечностей, но, вдруг, руки с ногами начали дёргаться то резко, то более плавно. Тело извивалось, некая сила внутри меня подкидывала с помощью прыжка моё тело вверх и с грохотом опускала вниз. Эта же сила заставляла бегать кругами, падать, вставать и снова бежать. Когда сил совсем не стало, то я присела и свернулась в комок. Локти, колени были разбиты до крови, пятки побелели, напрочь отбиты, а лицо было покрыто смесью пота со слезами. Мне это напомнило картину, нарисованную Юлей. А ведь у неё совершенно другой смысл. Боже, какие соревнования? Она просто выплёскивала весь гнев, всю боль через движения. Теперь я всё поняла.
Эхом раздавались мои всхлипы, они становились всё тише и тише. У меня иссякли силы, поэтому уснула прямо в этом зале. Проснувшись, я побрела за журнальный столик внизу. В этот раз пролистала другую книгу. У мамы был отличный вкус. Даже умерев, она меня приучает к прекрасному.
Родители всегда меня учили, только тогда я этого не понимала в силу своего возраста. Помню, мы с папой сделали качели во дворе, а мальчишки её сломали, тогда он заступился за меня и сказал: "В мире будет много таких людей, которые будут желать сделать тебе больно, но таких нужно лишь жалеть, потому что им больше нечего делать, как издеваться над другими". Эти слова вспомнила, когда мне было тринадцать, я тогда очень сильно поправилась. Надо мной подшучивали, оскорбляли, ведь тогда у меня не было "высокой" репутации. Наша семья стала "престижной" около двух-трёх лет назад, тогда все те, кто унижал меня, стали льстить. Через недолгое время я привела себя в порядок, а вот они так и остались жалкими людьми, которые всё делают ради выгоды и удовлетворения своего эго. Мне бы и сейчас родительских советов.
Я закончила со второй книгой, стрелки на часах показывали начало третьего. Решила, что всё-таки стоит умыться, но перед этим заглянуть в мамин ежедневник. Всё было аккуратно, чисто и красиво, все линии старательно выведены, но вот на одной из страниц подчерк был не особо понятным, буквы, будто скакали по строчкам. Я решила остановиться на этой странице, попробовать прочесть.
Список дел:
• Подобрать нового бармена
• Сходить за продуктами
• Купить цветы
• Сходить на кладбище
Я посмотрела на дату. Это был тот день, когда мама плакала. Видимо, она ходила на могилы бабушки и дедушки.
Я направилась в ванную комнату. Почистив зубы, сняла с себя чёрные джинсы, такого же цвета рубашку и нижнее бельё. Вода в душе была безумно холодной, но не хотела её регулировать. Раны стали припекать при попадании на них струек воды. В зеркале я увидела свои фиолетовые губы и мраморную кожу. Так жутко выгляжу. Синяки под глазами были точно такого же цвета, что и губы, всё тело в садинах, волосы, как безжизненные, как запутавшиеся нити от старых тряпок. Я выключила воду и достала из тумбочки маникюрные ножницы.
— Что же, обычно в фильмах девушки после трагедий подстригают волосы, но вот другая идея мне кажется гораздо лучше.
Положив ножницы, я взяла в руки бритву. Говорят, что главное — это правильно сделать порезы.
— Прости, папа, я не могу быть сильной.