Оторва

Родители уехали спустя час.

На некоторое время взяв перемирие на фронте подушечной войны, Ник с Тони спустились попрощаться. Всё-таки, родителей два месяца не будет, плюс ко всему, в виде «бонуса» к её беззаботному времени без споров с мамой пристроятся индивидуальные занятия со Спелманом. Незачем кривить душой: от одной мысли о нём девушке становится не по себе.

Пока миссис Кэрролл терпеливо ожидала своего мужа в машине, тот не упустил момент и пообещал привезти кучу сладкого своей дочери. Николь, как и он, конфеты любит до безумия, а вот её мама, разумеется, против безмерного поедания углеводов. И у этого тандема имеется даже общий тайник с шоколадом, зефиром, мармеладом, печеньем и всем остальным. Вообще, сладкое, шутки Джейкоба и общение с Райаном — единственное, что в любом случае поднимет настроение бывалому меланхолику.

После того, как гости распрощались с владельцами особняка и пожелали им доброго пути, надеясь на очень скорую встречу, миссис Дурвуд начала обзорную экскурсию по скромно обставленному коттеджу и показывала комнаты, где Миллиганы будут проживать всё время отсутствия работодателей. При этом горничная-кухарка-тире-заместитель-дворецкого-то и дело извинялась за Шеффилда и клятвенно обещала, что когда-нибудь наступит прекрасный день, и она вытащит его за уши из своей каморки.

— Бездельник! — возмущалась миссис Дурвуд, небрежно взмахнув рукой. — Ему платят деньги, а этот старый хрен фигнёй мается. Почему же у него зарплата больше? Несправедливость кругом!

Рэйчел лично распорядилась, чтоб среди пяти свободных спален брату с его женой досталась самая просторная: она находится на первом этаже рядом с кухней-столовой. Что касается Тони, то его комната — напротив комнаты Кэрролл-младшей. А это значит, что по утрам она, человек с довольно чутким сном, будет слышать шумиху в соседней спальне. Кузен девушки, да ещё и дядя в придачу, — оба обожают вставать несказанно рано, чего не скажешь о ней: любительница тишины и уединения терпеть не может, когда в выходной кто-то будит её раньше десяти, и вообще, когда сладкие грёзы девушки прерывают извне. С другой стороны, у Николь есть надежда на то, что у Оскара с Тони появилась любовь ко сну за прошедшие пять лет. Правда, мечта эта — штука призрачная, да настолько, что бессмысленно даже думать об этом.

До самого наступления вечера никто не был занят каким-либо делом: взрослые упорхали в царство Морфея после двенадцатичасовой дороги, а Энтони, судя по всему, спустя час чтения какой-то книги в гостиной, поднялся к себе во временную комнату и не издавал ни звука. Наверное, он последовал примеру родителей и лёг спать. Идеальную тишину нарушала только миссис Дурвуд, суетясь на кухне, то гремя посудой, то время от времени включая и выключая кран. Ладно, если бы она тихо и безобидно мыла тарелки, но женщине обязательно надо петь, да ещё и на весь дом. И делать замечания горничной в это время не имеет смысла: она, убираясь, словно впадает в транс подобно мечтательному одинокому персонажу книги, угнетённому судьбой, который скрыл уши за наушниками и врубил грустную музыку. Только миссис Дурвуд отнюдь не грустная: она пляшет на кухне, создавая ощущение недавнего нашествия стада слонов, издавая кряхтящие звуки, напоминающие тексты авторских песен времён начала двадцать первого века.

Николь всё это время потратила, читая книгу, к которой из-за чего-то не могла вернуться месяца два. Вот есть такой тупой закон подлости: либо ты прочитываешь все книги из трилогии, где по четыреста страниц каждая, за дня два, либо не можешь осилить небольшое произведение и за полгода. Среднего не дано.

Сделав пометку на том месте, где девушка остановилась, она закрыла книгу и запихнула её под подушку. Райан, наверное, уже дожидается подругу «во всеоружии»: с подборкой самых стрёмных фильмов ужасов и супер-удобным пледом. Собравшись, она выскочила из комнаты и выбежала из дома, поначалу заглянув в магазин за едой и напитками, успокоив себя тем, что хоть что-то из обещанного Ник выполнила. Шагая с бумажными пакетами в руке, Кэрролл смотрела в экран телефона, на котором чёрным по белому высвечивается его адрес.

У Райана девушка была несколько раз, но всё ещё путается, в какой именно квартире он живёт. В массивном здании на каждом этаже их по десять, и расположены они в странном порядке, так что полчаса своей жизни Николь проводит, ощупывая каждую дверь в надежде, что найдёт на ней табличку с числом восемь. Парень спасает её от продолжительной беготни, заранее ожидая у входа в дом, и машет Кэрролл рукой.

— Опа, толстовка с пандой! — восклицает девушка и бросается в объятия к другу, сунув ему пакеты и обвив Фернандеса руками за талию. Уткнувшись щекой в меховую вставку-панду, она нескоро отлипла от зачинщика сегодняшней ночёвки.

— И я рад тебя видеть.

Ник кивает:

— А то!

Зайдя в квартиру, они прошли в гостиную, и гостья сразу же плюхнулась на диван, уставшая от беготни по лестнице. Лифт зачастую не работает, и потому несчастные жители здания вынуждены добираться до родной квартиры на своих двоих.

Отдышавшись и смахнув со лба выступившие капельки пота, Ник начала внимательно изучать место, где Райан одиноко проводит практически всю свою жизнь от её начала и по сей день. Гостиная, спальня и кухня отделяются друг от друга лишь парой перегородок, и подруга заметила, что всю его мебель загромоздила куча одежды, разбросанная в совершенно хаотичном порядке. Почти как у Кэрролл в комнате, в общем.

— Что, дружище, долго выбирал, что надеть? — заключила она, повернувшись всем корпусом и обвив рукой массивную спинку дивана, и взгляд девушки остановился на друге, в то время уже возившемся на маленькой кухне. Райан раскладывал принесённую им на пару еду, и, задумчиво изучив покупки, остановился в нерешительности, словно такое количество продуктов для него в новинку.

— Здесь так много... всего, — протянул он, обернувшись посмотреть на подругу, и по его удивлённому выражению лица та поняла, что всё-таки оказалась права. — Ник, а ты съешь столько?

Девушка резко захохотала, и это немного напугало парня. Брови его поползли вверх, и он продолжил стоять, переминаясь с ноги на ногу.

Успокоившись, Николь вздохнула и пожала плечами.

— Всё, что мы не съедим сегодня, останется тебе, — пояснила Кэрролл, улыбнувшись.

— Я не могу... — Он наверняка думал отказаться, но оторва помешала ему договорить, вскочив с уютного дивана и с ловкостью рук раскладывая еду по местам за друга:

— Не можешь что? Сам пожрать нормально? — Райан щёлкнул языком и, поставив руки в боки, нахмурил брови. — Тогда накормить тебя придётся мне, ведь на твоём фоне я кажусь жирной!

Поразмыслив над словами подруги и оглядев себя в зеркало, парень решил согласиться с данной точкой зрения, естественно, вопреки своему упёртому характеру. С другой стороны, это же прекрасно, когда тебе предлагают еду за просто так, и вот, отказ автоматически становится идеей идиотской.

«И что бы он делал без меня?» — так Николь думала, пока во время показа первого кинофильма краем глаза наблюдала за тем, как Рай, довольный жизнью, с не менее счастливым лицом уплетает купленные сэндвичи за обе щёки.

***

Проснувшись в восемь часов утра от случайно заведённого на телефоне будильника, гостья наотрез отказывалась верить в то, что уже воскресенье. А это значит, что на следующий день в школу, где вновь придётся видеть эти наглые лица "дегенератов-одноклассников" и краем уха слушать их издевательские смешки. Эта мысль тотчас же заставила установившееся буквально на пару секунд прекрасное настроение испариться.

Ник неохотно открыла глаза, протерев их кулаками. Когда белая пелена ещё не до конца ушедшего сна перестала мешать ей чётко видеть, девушка поняла, что домой ночью она не ушла. Кэрролл лежала на диване, прислонившись к плечу друга. Точнее, жутко храпящего друга. Вокруг подростков творится полный хаос: две опустошённые бутылки (когда-то там была «Фанта» и минеральная вода) из-под напитков покоились под столом, а куча разбросанных пакетиков с сухариками, чипсами, мармеладом и одноразовые тарелки нашли своё место на диване и кресле.

Одной ногой ловко откинув шерстяной плед, она скатилась с дивана и тихонько, на носочках, прошла на кухню, дабы приготовить, точнее, найти завтрак и при этом не разбудить парня. Но чёртовы скрипучие половицы приказали планам гостьи долго жить, и благодаря их жуткому скрипу друг проснулся. Протяжно и громко зевнув, он осмотрелся, и взгляд его остановился на горящем экране. Телевизор всё ещё что-то показывал, наверное, их с другом «плейлист» с фильмами шёл уже по пятому кругу.

— Думаю, мы заснули на показе «Хора мертвецов». — Райан снова зевнул, поправив вихрь волос на голове, даже не прикрыв рот рукой, и улыбнулся Кэрролл. — А название было такое многообещающее! —заключил он и переключил телевизор на какой-то канал.

Тем временем Ник обследовала холодильник на наличие завтрака и уже приступила к шкафчикам, пытаясь вспомнить, куда она дела всё, что накупила ранее. Бумажный пакет валялся на полу, мешаясь под ногами и шурша, и девушка наклонилась, чтобы убрать его.

— Рай, где у тебя тут мусорка? — крикнула подруга ему (но тот уже благополучно упорхал в душ) и достала телефон. Он надоедливо вибрировал у оторвы в кармане, оповещая о двадцати пропущенных звонков от Мёрфи и парочки от папы с мамой. Николь прикусила губу и быстро напечатала тёте ответ.

— Под раковиной! — откликнулся он с другого конца квартиры. Сию же секунду в душевой послышалось, как включилась вода и начала отбивать свой ритм на поверхности плитки.

Спустя полчаса изнурительных поисков, Кэрролл таки нашла целую пачку хлопьев и молоко, правда, она сдуру схватила шоколадное. Ещё девушка сумела отыскать на кухне целую упаковку апельсинового чая. Гостья заварила две чашки — себе и Райану, всё ещё находившемуся в душе и во весь голос напевающему песни группы «The Honest» — и поставила их на кофейный столик вместе с глубокой тарелкой, наполненной их утренним завтраком. Быстро закончив с ним, Ник плюхнулась на диван и, взяв напиток в руки, прибавила громкость на телевизоре, на котором, согласно вечному закону подлости, шла реклама. Но выбор у девушки небольшой: каналов до ужаса мало, и по большинству идёт показ сопливых драм, мультиков для маленьких детей, ну или презентация крема от прыщей и морщин.

Скоро ор Райана в душе прекратился, и его персона в банном халате и с огромной конструкцией из полотенца на голове, благополучно приземлилась рядом с подругой. Увидев его, Кэрролл не смогла сдержать наплыв хохота: настолько нелепо это всё на нём смотрелось! Парень лишь закатил глаза и, не сказав и слова, присел рядом с Николь с тарелкой и чашкой в руках.

— О, а ты по телевизору ничего не нашла больше? — В голосе парня чувствовалась явная толика разочарования.

Подруга подняла голову на экран и медленно покачала головой.

Надоедливая реклама наконец-то закончилась, и друзья увидели на экране заголовок «Срочные новости». Обычно я сразу переключала на что-нибудь другое, но у друга не настроено и десяти каналов (и большинство не работает!). Так что, выбирать мне не из чего.

— Двадцатого мая, вечером, в одиннадцать тридцать две, на Клирфилд Драйв вспыхнул пожар, охвативший сразу три здания, — оповещал натренированно-бодрый голос телеведущей, заставив нас обратить внимание на включенную программу. — Как сообщают свидетели, источник возгорания находился в здании, которое принадлежало крупнейшему предпринимателю, политическому деятелю и доктору наук Нейтану Вейнрайту. Предназначение данного строения строго засекречено. На месте преступления двадцать пострадавших, из которых пятнадцать человек относятся к персоналу лауреата... — Глаза Райана увеличивались с каждым произнесённым ведущей словом, и я, глядя на это, едва сдерживала улыбку. —...Стоит отметить: мы имеем дело с необычной группировкой! Следователи, врачи, детективы и учёные проводят своё расследование касательно пострадавших. Все пятнадцать человек находятся в состоянии глубокого сна и будто бы связаны... пламенем. — Голос женщины замер.

Райан, мгновенно выйдя из оцепенения, вырвал у меня пульт и выключил телевизор. Я и не заметила, как всё это время я сидела с раскрытым от удивления ртом.

— Эй! — крикнула я и потянула руки обратно к прибору.

Парень прижал его к себе и яростно замотал головой, словно он маленький ребёнок, которому грозят отнять плюшевого медвежонка.

— Нет! На сегодня новостей хватит, мартышка! — Он тяжело вздохнул и прикрыл лицо руками, положив пульт под подушку, на которой сидел. — Как всё-таки замечательно, что ты не гуляла вчера... О, «Хор Мертвецов», благодарю тебя за твою скукоту! Если бы глупенькая девочка не заснула, она бы пошла в этот опасный город и нахватала себе проблем на одно место...

Но я его не слушала. Я просто сидела на диване, сложив ноги по-турецки, и глядела в потолок, приговаривая: «Как интересно, чёрт возьми!». И правда. Я хочу там побывать. Я горю, горю желанием взглянуть на это! А может, я найду там что-то очень-приочень секретное? Проберусь в то здание, если оно не стало грудой пепла, конечно, и всё сама разведаю. Да уж, это будет гораздо интереснее рисования в проходах.

Будет потом, что вспомнить.

Пока я витала в облаках, Фернандес продолжал что-то мусолить себе под нос. Вдруг он схватил меня за запястье и взглянул мне прямо в глаза. Я от неожиданности вздрогнула.

— Гулять ты не пойдёшь — и точка! — процедил он сквозь зубы, продолжая держать меня за руку. Похоже, его моё упорство в конец начало выводить из себя.

— Это ради твоей же безопасности. Пойми, Ник, если с тобой что-то случится... — Райан ослабил хватку и говорил уже более мягким голосом. — С раной в сердце останутся те, кто любит тебя всей душой. И она никогда не заживёт, поверь мне. Даже если человек твёрдо решит, что пора жить дальше, он не сможет выкинуть из головы того, кого потерял. Не сомневайся в моих словах. Я убедился в этом на личном опыте...

Парень отпустил моё запястье и отвернулся в сторону. Я с сочувствием смотрела на него. Когда он произносил эти слова — так тяжело и с дрожью в голосе, — я чувствовала, что Райан вот-вот заплачет, и я брошусь его утешать.

Я положила руку ему на плечо. Друг лишь бегло взглянул на неё и снова отвернулся от меня.

— Ник, можешь кое-что пообещать мне? — тихо спросил он, стянув с влажных волос полотенце и положив рядом с собой.

Что ж, это будет ещё одно слово, одно нелепое и легкомысленное слово, которое я не смогу сдержать. Такими темпами мне очень скоро понадобится копилка для напрасных фраз, которые я не выполнила, несмотря на поставленные на кон ценности. Я буду богата только в этом плане.

А вообще, это нечестно. Как я могу согласиться дать слово, если я не знаю заранее, что именно друг собирается с меня спросить?

Глубоко вздохнув и начав переминать вытащенный из кармана телефон, я с неохотой соглашаюсь. Выбора нет, Райан ждёт... Заодно узнаю, что он хочет.

— Тогда, — парень развернулся ко мне всем телом, и теперь мы сидели друг напротив друга, — пообещай, что не будешь гулять по ночам.

Нет, мама дорогая, я в принципе на всё согласна, но не на ЭТО.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он перебил меня, не дав сказать и слова:

— Ник! Я не приму возражений! — отрезал парень.

Я всё ещё колебалась. Обычное дело, когда предстаёт трудный вопрос между лучшим другом и незаменимым для меня миром.

— Рай...

Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, заглядывающий в душу, будто Райан всеми силами пытается разобраться, что именно происходит в моей голове сейчас, и мне не осталось ничего иного, кроме как сказать ему то, что друг так давно желает услышать.

— Обещаю.

Он кивнул, отодвинувшись от меня, и мы так и сидели, молча пялясь куда-то в сторону. Я прервала минутную тишину, нагнувшись к другу и прошептав:

— Ты ведь сможешь найти в интернете информацию про Нейтана Вейнрайта?

***

Я пришла домой ближе к обеду, полностью «готовая» к тому, чтобы предстать пред суровым гневом моей не менее суровой тётушки. Двадцать пропущенных — это же с ума сойти. Мёрфи, наверное, уже приготовила мне место за сараем. И я даже не удивлюсь, если застану её, перепачканную землёй.

К счастью (или большому разочарованию?) тётя только отчитала меня за безответственность, прочитала целую тираду о том, как важно и нужно быть всегда настороже и держать связь с родственниками и всё в этом духе. А потом она мне запретила есть вкусное и лишила десерта, а также приказала сидеть у себя в комнате и учить литературу. Насчёт последнего я особо не парилась, но сладкое... Хоть это было очень жестокое наказание во всех смыслах, я обидеться на Мёрфи не смогла. Всё это из-за её природного дара «очаровывания». Вот как она это делает, как?

Я сидела в своей комнате, слушая музыку в наушниках. Прекрасно не слышать этой суеты вокруг. Не могу не заметить, что в доме сегодня заметно тихо: Мёрфи ушла смотреть сериал в своей (временно) спальне, Оскар читает детективы, полностью окунувшись в атмосферу Англии девятнадцатого века, а Тони я дома почему-то не застала, если честно, я собиралась поболтать с ним и продолжить наш с ним бой подушками. Как жаль, реванш опять придётся переносить.

В один миг мне показалось, что я будто что-то услышала, какой-то непонятный шорох, и настороже убавила громкость. Теперь звук стал слышен чётче, и я поняла, что в мою дверь кое-кто скребётся, и с облегчением выдохнула. Этот кое-кто — Смузи — вдохновительница на последнюю мою ночную работу, единственное существо, которое мне бы сейчас особенно хотелось видеть. Сняв наушники, я спрыгнула с постели и прошла к двери. Как только я открыла её, небольшой комочек счастья влетел в мою комнату и устроился на кровати, заняв место в самом её центре. Я присела на краешек и, взяв питомца в руки, аккуратно провела ладонью по её мягкой, словно пух, шерсти. Смузи довольно замурлыкала, а я, продолжая аккуратно чесать животное за ухом, задумчиво смотрела в окно.

Мне не даёт покоя то обещание, которое я дала Райану. А именно тот факт, что сдерживать я его, разумеется, не собираюсь. Друг мне очень дорог, естественно, и я очень ему соболезную, но... У меня есть принцип. Принцип, которого я придерживаюсь довольно долгое время, и я не хочу его предавать ни в коем случае. А Райан не узнает о том, что я его обманула. А «пообещала» я ничего не делать потому, что ему будет спокойнее верить в мою безопасность (про тот разговор копов и мутанта я ничего не сказала). Он же не будет ночью мне названивать или писать с просьбой отослать ему фото моей комнаты или дома, да? Не будет стоять под окнами с девяти и караулить меня до пяти часов утра? Хотя, он может... Но не суть. Со мной ничего не случится.

Поэтому мой план касательно экскурсии в то здание в силе.

***

Уже в десять вечера я была в полной боевой готовности: с рюкзаком за спиной и в чёрной, как всегда, одежде.

Я выбежала из дома, дождавшись, когда все скроются в своих комнатах и уснут, и спокойно ковыляла по улицам Сан-Франциско. За весь этот день я так и не пересеклась с Тони. Как сказала Мёрфи, он встретил здесь своего интернет-друга и пошёл к нему в гости, в другой конец города, поэтому брат либо останется допоздна, либо задержится у него на ночь.

Не прошло и года, как я оказалась на нашумевшей Клирфилд Драйв. Первое, что бросается в глаза — три массивных здания. Причём одно из них, то есть среднее, почернело и полностью было покрыто пеплом; крайние пострадали, но не так значительно. Место происшествия было огорожено лентой, хотя кого она там остановит? Я пролезла под ней и подошла ближе к постройке. Достав из рюкзака фонарик, я включила его и осветила местность. Мне очень повезло с тем, что никого: ни следователей, ни учёных, ни преступников — не было там и в помине. Только я одна. И кое-какая интересная загадка, связанная с персоналом Вейнрайта.

К счастью, здание не было завершено, и потому там не было окон или дверей. Как только я приблизилась к строению, я увидела, что из проёмов струится яркий золотистый свет. Я не поверила своим собственным глазам, поначалу подумав, что мне просто могло это почудиться. Там никого не было, я уверена в этом, ведь иначе я бы услышала голоса. Но я здесь единственный источник шума. Ещё пара неловких шагов по пыли и песку — и я оказалась внутри сооружения.

То, что предстало перед моими глазами, мягко говоря, поразило воображение жаждущей приключений девушки. Если бы меня изобразили в каком-нибудь мультике, я представляла бы собой карлика с отвисшей до пола челюстью и огромными глазами. А что было бы, спроси я своих дебилов-одноклассников о том, как они представляют себе «прикреплённых» к стене людей, притом при помощи огненных завитков? Наверняка они бы рассмеялись мне в лицо и потребовали немедленно запереть в дурдоме, отметив меня как «чрезвычайно опасную». Но я вижу это, прямо здесь, прямо сейчас, наяву, но до конца не верю собственным глазам. Они точно обманывают меня.

Все пятнадцать человек, здесь, вдоль одной стены и на одной высоте с расставленными в стороны руками и поникшими головами, обвиты пламенными лентами, переходящими в изысканные завитушки, цветы с шипами и птиц, да так искусно, будто над этим работал художник, или человек с золотыми руками и богатой фантазией. Я приблизилась к одному из них и с раскрытым от удивления ртом рассматривала эту картину маслом. Я подняла руку и прикоснулась к «ленте», но тотчас же отдёрнула, словно от кипятка или... самого настоящего, но необычного пламени. Действительно, это взаправду был огонь. И об этом свидетельствовали мои обожжённые пальцы. Ноги от такого зрелища самопроизвольно подкашивались, я уже не могла контролировать своё собственное тело под таким великим впечатлением. Смешок вырвался из моей груди, и я провела рукой по волосам, не смея оторвать взгляд от этой стены.

Это невероятно. Я точно попала в какую-то сказку, или же волшебную постановку.

Я столкнулась с чем-то действительно необъяснимым.

Ещё раз окинув взглядом ярко-золотой орнамент, переключилась на самого человека. Глаза были сомкнуты, губы крепко сжаты и немного подрагивали. Скорее всего, они все были в состоянии глубокого сна, как и сказала телеведущая этим утром.

Но теперь в голове появился ещё один навязчивый вопрос, что по-любому будет тревожить мою душу по ночам: с какой целью эти люди подожгли здание, а потом сделали из персонала объекты искусства (погрузив их в сон)? И люди ли это сделали?..

Я не успела ничего предположить, как вдруг я почувствовала вибрацию в кармане моей ветровки. Насторожившись, я дрожащей рукой достала оттуда телефон и взглянула на экран, на котором отобразилась надпись «входящий звонок». Вообще, уже одиннадцать и две, удивительно. И я знаю того человека, единственного человека, который может мне позвонить в это время.

— Райан? — спросила я, пытаясь сделать мой голос жутко уставшим и сонным. — Блин, дружище, ты позвонил как раз вовремя: спустя десять минут, как я устроилась в кровати. — Я демонстративно зевнула.

— Ой, пардон... Но, Ник, я ненадолго тебя задержу. — В его голосе я почувствовала вину. — И тебе это понравится.

— Да? И что там?

Он чем-то зашуршал на том конце провода, словно перебирая целую стопку страниц книг и энциклопедий.

— Как ты и просила: я провёл частное расследование и собрал море информации про Нейтана Вейнрайта. — От вины не осталось и следа; она мгновенно сменилась завидным воодушевлением. Вообще, я всегда восхищалась способностью Райана в один миг менять свой настрой.

Я тихо стояла на одном месте, боясь шелохнуться, дабы какой-нибудь камешек со стуком не отскочил в сторону, или чтоб та массивная деревянная конструкция (леса, то есть, но вот это на них с трудом походило), обрамлявшая все четыре стены, не заскрипела и не развалилась на части. Но вдруг ветер ворвался в строение, как ни в чём не бывало, и начал со свистом гонять пыль по всему помещению.

— Ник, у тебя там что, ветер?.. — обеспокоенно спросил парень, отвлёкшись от перебирания листовок.

— Э... Не-ет, нет, ты что? Я просто встала с постели и окно открыла, — соврала я. — Тётя жалуется на холод, и потому она включила отопление, и... Здесь такая духота!

Что ж, я выкрутилась, как могла.

— Ладно. Я просто поверить не могу в то, что ты оставила эту затею с гулянками по ночам. Не представляешь, как я рад этому.

Стыдно. Теперь мне очень стыдно.

Я вздохнула.

Среди воцарившейся тишины я услышала шорохи. Я вздрогнула и посмотрела в сторону, откуда доносился звук. Это было на самом верхнем ярусе деревянного каркаса, с которого только что свалилась груда мелких камушков. Я посветила туда фонариком. Но там никого не оказалось.

Дурацкий ветер.

— Ну так что там? Насчёт информации? — протянула я и прикусила губу.

Райан что-то пробубнил себе под нос так, что динамик уловил только шум.

— Ах, да, сейчас. Значит, Нейтан Грегори Вейнрайт, одна тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года рождения, дважды лауреат Нобелевской премии в области химии и кибернетики, также политический деятель, депутат, в общем. Сказочно богат. Он, если обобщить всю статью из Википедии, из очень знатного и старого рода, о котором впервые упоминается в одна тысяча семьсот первом году. Ох, больше трёхсот лет... Значит, а теперь кое-что интересное. Вот то здание, о котором в новостях упоминалось, должно было стать каким-то там архивом для документов. И это нападение — одно из многих. На протяжении семи лет кто-то упорно мешает планам учёного, и ему это удаётся.

На этом наш разговор был окончен, и, пожелав друг другу «доброй ночи», мы оба нажали на отбой. Райан, кстати говоря, не сказал одну вещь: Нейтан ещё является автором идеи и организатором проекта «Города будущего», над которым работают мои родители, Миллиганы и ещё какая-то «могучая кучка», учёных, инженеров, дизайнеров и так далее. Об этом как раз упомянул Оскар, когда мы сидели за обеденным столом днём (они очень оживлённо пересказывали мне свои идеи).

Тем временем я закончила экскурсию по постройке. Я бы и наверх полезла, но мне эта чёртова деревянная конструкция не внушала никакого доверия: она начала шататься, когда я решила залезть туда. Поэтому я решила ещё немного погулять, прежде чем отправиться домой спать, и напоследок поискать место для моего будущего арта (ну или его жалкого подобия).

Клирфилд Драйв — улица довольно спокойная и, как по мне, скучная. Я здесь была месяца два назад, и с тех пор не приходила гулять, хотя от моего дома сюда идти гораздо ближе, чем в другую часть города через центр (правда, я выигрываю всего двадцать минут). Самое интересное в этом месте, наверное, полностью покрытый граффити заброшенный коттедж. И то, в скором времени его намереваются снести и построить очередной небоскрёб.

Я, не торопясь, прогулочным шагом направлялась в сторону озера Сан-Эндрас. Найти место для рисования я всегда смогу, но сегодня я не в том настроении, чтобы гулять по закоулкам и искать подходящую стену. Срезав путь мимо домов, чтоб не навернуть лишние сто метров, я оказалась на Скайлайн бульваре. Отсюда мне уже был виден голубой краешек озера. Осталось перейти шоссе — и я стою на тропинке, по которой по утрам люди очень любят устраивать пробежки или кататься на велосипеде. Свежий воздух, прекрасный вид, ветер, свистящий в ушах... Прекрасно.

Поправив рюкзак, болтавшийся на плече, я сошла с тропинки и направилась прямо к берегу озера. Вокруг него за последние двадцать лет посадили огромное множество деревьев, и теперь здесь образовалось что-то вроде чащи. И ходить здесь было трудновато, особенно ночью; массивные корни деревьев возвышались из-под земли.

Я осторожно шагала вперёд.

Вдруг я услышала какие-то непонятные звуки, раздавшиеся совсем рядом, в непосредственной близости от меня. Я с опаской огляделась по сторонам, но, изо всех сил напрягая своё и без того хорошее зрение, так и никого не увидела. Но плохо ли это или хорошо?

Что меня пугало ещё больше, так это то, что ветра здесь не было и в помине.

Я не остановилась и прошла дальше. Ноги всё ещё дрожали, и меня с носков до макушки окутало неприятное чувство. Оно наполняло меня дрожью, разливающейся по телу со стремительной скоростью, и это вина явно не холода. Звуки, вернее, шорохи средь густой листвы, повторялись и были слышны отчётливее с каждым мгновением. Я тихонько сняла рюкзак и, положив его на землю, приблизилась к огромному дереву, опёршись ладонями о массивный ствол, откуда, как я думала, они и доносились. Я медленно обходила дуб, боясь сделать хоть один лишний шаг, пристально оглядывая его на предмет какого-нибудь животного, дабы наконец утешить свою разбушевавшуюся фантазию и с лёгкой душой пойти дальше. Наконец, когда я закончила проверять это место и ничего там, к счастью, не отыскала, решила взять рюкзак и спокойно пойти дальше, как и планировала с самого начала.

Но как только я вернулась туда, то увидела стоящий прямо передо мной чёрный силуэт. Он словно вырос из-под земли, как по щелчку пальцев, и молча, странно пялится на меня. От неожиданности я вскрикнула. Я могла бы взять, рвануть с места и пуститься на самотёк, но ноги налились бетоном, и я не могла пошевелиться, будто земля схватила меня за стопы и потянула вниз. Внимательно разглядев его, я поняла, что это не животное, а человек. Или что-то, напоминавшее по внешнему облику человека. У него было бледное лицо, длинные пепельно-чёрные волосы, свисающие на острые костлявые плечи, одежда того же цвета, но отсутствует обувь. Ноги с длинными чёрными когтями, напрочь перепачканные в земле, вызывают у меня чувство отвращения. Такие же чёрные глаза, абсолютно чёрные, и совершенно бездонные, сверкали холодным блеском. Я узнала в нём того «мутанта» из рассказа старого полицейского, который я случайно подслушала на днях.

Я оторопела. Ужасное существо, наклонив голову набок, медленно, но верно приближалось прямо ко мне, пристально заглядывая прямо в глаза. Наконец, уговорив своё тело послушать меня, я пятилась назад, пытаясь рукой нащупать рюкзак, чтобы потом двинуть им по голове мутанта и унести ноги отсюда, заставив эту тварь глотать за мной пыль. Но, не заметив выступающий из-под земли корень, я споткнулась о него и рухнула на землю. Чудовище, шипя и скалясь, приближалось всё ближе и ближе ко мне, и скоро его лицо было всего в нескольких сантиметров от моего. Оно, скривив потрескавшиеся бескровные губы в злорадной ухмылке и обнажив острые, длинные клыки, налитые алой кровью, прожигало меня леденящим взглядом.

Я шокировано смотрела на него, не в силах даже двинуться с места. Я начала жалеть о том, что не послушала Райана: он ведь говорил, что это опасно. И вот, теперь я влипла и поняла, насколько была неправа, но поздно теперь! А всё ради того, чтобы разузнать те вещи, которые меня не касаются вообще.

Я не знала, что со мной случится. И не хотела знать. Я зажмурилась в ожидании того, что может со мной произойти, как вдруг кто-то крикнул:

— Беги!