Оторва

Пока миссис Кэрролл тщетно пыталась дозвониться до незнакомого Ник абонента, девушка перерыла весь свой небогатый обновками гардероб в поисках одежды на смену и очень скоро вылетела из дома.

«Их» кафе, куда она направлялась, — понятие весьма растяжимое. Каждый месяц или два друзья условились менять места срочных встреч, где обсуждали все насущные вопросы или же просто болтали ни о чём (а Николь иногда избегала очередные скандалы с мамой). Скорее всего, эти двое привыкли к собственной традиции уже где-то полгода назад, плюс ко всему, у Райана возникла блестящая перспектива: перепробовать все виды кофе и чая в каждом заведении города.

Всякий раз, когда выпадает шанс пройтись под чистым, безоблачным небом, Ник не упускает такой возможности ни в коем случае, но сейчас желанная прогулка может стоить ей опоздания на несколько минут. Вряд ли она бы своими двумя перемахнула из дома на Сэнсам-стрит всего за полчаса, поэтому пришлось воспользоваться услугами общественного транспорта. И вот, спустя несколько мгновений прямо перед девушкой уже сияет незатейливая неоновая вывеска «Wildflower Cafe», где, возможно, её нетерпеливо поджидает лучший друг. Несмотря на всю свою любовь к опозданиям и полному игнорированию установленных сроков, парень приходит вовремя только на подобного рода посиделки: когда перед друзьями стынут горячие напитки в самый разгар непринуждённой беседы, а Николь не строит из себя хмурую, вечно недовольную своей жизнью зануду и так заливисто хохочет над его нелепыми историями, Райан чувствует себя в своей тарелке.

К слову, девушка уже зашла в освещённое солнечным светом (и с каждой секундой всё более меркнущим) помещение и сразу же последовала в самое дальнее место. Они с Фернандесом договорились занимать столики, где людей нет, или, на худой конец, их было бы меньше всего. А всё из-за той самой скрытности и нелюбви к пребыванию в огромных толпах и шумной компании. Так странно, что одиночке вроде Николь Кэрролл достался такой искренний, общительный и преданный друг. Возможно, Райан — её единственное исключение после брата, которого та всё равно будет любить, даже если родственники больше никогда не увидятся. Эти двое парней, можно сказать, вроде семьи девушки, и она не представляет жизни без них.

Но к сожалению, ничто не длится вечно. Однажды, это неизбежно, и Тони, и Райан найдут себе идеально дополняющие их половинки. Фернандес вряд ли захочет вести одиночный образ жизни; он довольно-таки сильно прикован к людям и зависит от социальной жизни, у него открытый характер, в отличие от подруги. И Ник, возможно, надолго останется одна, уповая на то, что они не разъедутся хрен знает куда, и у неё будет возможность их видеть.

Николь дошла практически до самого дальнего угла помещения. В панорамное окно проникали последние лучи уходящего солнца, и сквозь них девушка увидела чёрную голову парня.

Но он явно был не один.

Звуки разговоров и оживлённой беседы становились всё отчётливее и громче с каждым шагом. Поравнявшись со столом, она смогла разглядеть ещё две высокие женские фигуры, стоящие рядом с парнем. Все трое о чём-то непринуждённо болтали ровно до тех пор, пока Райан что-то не сказал, и девушки захихикали, прикрывая рот ладонью.

Эти два силуэта — выпускницы из той самой школы, где каждый будний день друзья теряют по несколько часов. Этот год для них последний, а дальше обеих старшеклассниц нетерпеливо ожидает уже взрослая жизнь: универ, работа и прочие заботы для выросших из «зелёного» возраста людей. Ник стояла всего в паре метров от них, искренне недоумевая по поводу того, что двойняшки могут делать здесь в момент, когда они с её лучшим другом должны были встретиться в данном кафе исключительно вдвоём. Старшеклассницы живут чуть ли не в другом конце города, а с друзьями и вовсе не общается ни одна из них. И как странно осознавать, что обе особы из довольно обеспеченной семьи, высокомерной и ставящей себя на голову выше других. Зачастую мистер Кэрролл признаётся себе и своей дочери в том, что не желает иметь дела с ними и тем более не советует общаться: настолько Ньюманы противные.

Николь искренне хотела верить в то, что это всего лишь её паранойя, и двойняшки-стервы оказались здесь только из-за самых потрясающих в мире чизкейков, но... Но почему те не на шутку брезгливые девушки, взаправду считающие себя первыми красавицами школы, так задорно общаются с ним?

— Привет, мартышка. — Райан, заметив подругу, одиноко наблюдающую за их компанией, поднялся и, приобняв её за плечи, поцеловал в щёку.

Кэрролл робко улыбнулась ему и, сняв кардиган и закинув на красный кожаный диванчик, непонимающе посмотрела на друга. Она непонимающе оглядела старшеклассниц, в мыслях задавая вопрос: «А что ВЫ здесь делаете?»

— О, Ник, знакомься: это Бонни и Алекс Ньюман. — Девушки кивнули в знак приветствия. — Из нашей...

— Школы, да. Мы знакомы, — скрепя зубами отрезала девушка, стараясь выглядеть более менее дружелюбной.

Николь бросила мимолётный взгляд на их стол. Там уже стоял второй стакан с ароматным терпким кофе, видимо, друг заказал, пока она сюда добиралась. Похоже, была ещё одна вещь, которая заставила девушку подумать: давно ли он здесь?

Подруга молча переминалась с ноги на ногу, не зная, как реагировать на случайно сложившуюся и столь неприятную встречу. Напряжённая тишина ненадолго повисла в воздухе, но Бонни — девушка с каштановыми волосами в платье без рукавов и джинсовой куртке — первая решилась нарушить её, сказав:

— Пожалуй, мы пойдём. Дела, всё такое... — Её красные пухлые губы вытянулись в линию, и девушка, схватив под руку Александру, повела её к выходу, театрально помахав парню рукой.

— Не забудь только подумать о нашем предложении, хорошо? — бросила она, подмигнув Райану и засмеявшись.

И обе покинули кафе, довольные и наигранно счастливые.

— Итак, что это было? — Николь взяла свой бумажный стакан, отдающий приятным теплом совсем недавно приготовленного напитка, и с любопытством посмотрела на Фернандеса. — Только тридцать две минуты, а ты уже успел обзавестись компанией и, насколько я правильно поняла, вы что-то замышляете.

Он кивнул, виновато поджав губы.

— Я пришёл минут пятнадцать назад. — Парень устроился поудобней на своём месте и провёл рукой по волнистым волосам. — Ник, я тут подумал, что разговор обещает быть как минимум интересным, так что предпочёл явиться пораньше, чтобы ничего не пропустить...

Кэрролл пожала плечами и продолжила за друга:

— И случайно пересёкся с Бонни и Алекс. — Она, показав пальцами кавычки, недоверчиво выгнула бровь.

Райан откинулся на спинку дивана, скрестив на груди руки. Он отвёл взгляд в сторону улицы, где солнце уже скрылось за горизонтом, и небо приготовилось вот-вот сменить алое покрывало на тёмно-синюю вуаль, усыпанную яркими звёздами. Но жизнь в городе от этого не остановила свой ход: зажглись яркие золотые огни уличных фонарей, а уставшие после работы люди проводили время перед сном на свежем воздухе.

— По правде говоря... я успел встретиться с ними ещё на перемене, когда тебя оставил Спелман.

Девушка взглянула на него, не скрывая удивления и восхищения, — «Он серьёзно? Серьёзно смог подцепить выпускниц за те три минуты, что меня не было?» Ни для кого не секрет, что за Райаном волочится чуть ли не вся женская половина их школьного сообщества, но чтобы завязать разговор с самыми крутыми стервами... Это надо постараться.

В одно мгновение задумчивого собеседника сменил весьма бодрый и оживлённый внезапно возникнувшей в голове мыслью парень, и он, подавшись вперёд, не без радости заявил:

— Ты же помнишь, что я отмечаю своё шестнадцатилетие на следующей неделе? — Собеседница кивнула, виновато стиснув зубы. В круговороте повседневных проблем и неудачных мыслях о Спелмане с его «развлечениями» эта информация совсем из головы вылетела. Между тем, не обратив внимания на смущение Николь, он продолжал, задорно сверкая глазами:

— Так вот, девчонки предложили устроить вечеринку в частном доме их семьи, который находится практически рядом с морем! Здорово, правда? — Юноша светился от счастья и вот-вот мог сорваться с места и обежать всё помещение с радостными восклицаниями: «Я действительно круто проведу этот день!»

Что ж, разговор действительно обретает интересный оборот. Сомнительная вечеринка с кучей незнакомых Ник и Райану людей, которую устраивают не самые добропорядочные люди, да ещё и в отсутствии родителей (это та поняла по слухам, наводнившим школьные коридоры) — это не то событие, на которое девушка хотела бы заявиться. И причина её нежелания появляться там не в том, что их отношения с Ньюманами оставляют желать лучшего...

Немного успокоившись и оправившись от новости о грядущем празднике, он взял в руки чашку и с надеждой посмотрел на подругу.

— Ты же пойдёшь? — И сделал глоток чая, не сводя с подростка глаз.

Девушка замялась: сказать ли ему напрямик или перевести тему на собственные проблемы? Соврать?

Она пригубила наполовину остывший латте, который всё это время тесно сжимала в руках. Прекрасный вкус, и это вопреки тому, что горячий напиток всё-таки намного приятнее.

Фернандес задумчиво следил за её реакцией, пытаясь понять, на что именно Николь намекает своим молчанием.

«Из реальности хотя бы не выпадай»

— Рай... ты же знаешь, как я не люблю подобные... — Как же трудно подбирать слова, когда не хочешь разочаровать человека, который ждёт от тебя совсем иных слов. —...мероприятия.

Парень мрачно вздохнул, пытаясь найти в чашке своё отражение. Не успел он проронить и слово, как Кэрролл добавила:

— Но я очень хочу провести твой день рождения с тобой, правда. Может, не присутствуя на вечеринке, а, скажем... на следующий день.

Райан сию же секунду выпрямился:

— Только ты и я?

Собеседница медленно кивнула.

— Да. И я обещаю, что организую тебе самый крутой праздник в истории.

***

Допив и оплатив счёт, она скоро попрощалась с Райаном, схватила свои вещи в охапку и вышла из кафе, не дав парню даже проводить себя до ближайшего перекрёстка, как это было всегда впредь до сегодняшнего дня. Собственные слова не покидали головы девушки и эхом раздавались в мыслях, напоминая ей о пустом обещании, которое просто нереально выполнить.

Ник неоригинальна от слова «совсем»; у неё одинаковые пароли на почте, в Facebook и в Instagram, в общем, везде, где ей когда-либо приходилось регистрироваться. Кроме того, Кэрролл принадлежит к тому самому редкому типу людей, которые не отмечают дни рождения. У неё почти нет друзей, нет желания, нет идей, поэтому и смысла в данной затее нет. Николь вот уже три года не макала никого лицом в торт и не чувствовала его приторно-сахарный вкус, не танцевала под музыку со своими друзьями и не смеялась с нелепости собственных движений, не сидела с подругами допоздна, обсуждая, чем станет для неё новый год жизни. День рождения в понимании этой особы — просто банальное напоминание о том, что она несколько лет назад увидела этот свет и на год становится ближе к... Неважно.

Важно лишь то, что девушка чересчур понадеялась на свои силы. А ведь Ник так и не смогла обсудить с другом все те слова и все те эмоции, что без устали разрывают её голову на мелкие части. Помахав рукой на прощание, она обронила краткое «Спелман — мой репетитор теперь, представь?», оставив Райана гадать, всё ли хорошо с Кэрролл и почему она так скоро покинула кафе.

Но новая проблема появилась из ниоткуда, виной чему её длинный язык и неумение думать прежде, чем проронить хоть слово, и от неё никуда не денешься. Было бы гораздо проще, если бы Ник всё-таки согласилась пойти на эту чёртову вечеринку, с которой часа через два спокойно бы ушла, вдоволь наговорившись с другом и сказав ему, что подростку стало плохо от того, что она съела слишком много начос и пирожных.

Но нет. Кэрролл снова влипла. Как всегда, в общем.

***

Иногда её посещает сильное желание сбежать подальше от мира всего, чтоб одиночку никто не нашёл и не доставал своими неуместными разговорами. На самом деле, в последнее время появление такой идеи становится уже обыденным явлением. К чёрту решение многочисленных проблем. Ник всего лишь хочет почувствовать себя целиком и полностью свободной от всего этого, наконец избавиться от своих недостатков и целой волокиты неприятностей. Но одних желаний для этого мало, к сожалению. И она отлично всё понимает.

Девушка сидит на кровати, утонув в подушках и плотно укутавшись в мягкое одеяло, с большим блокнотом в клетку и ручкой в руках и уже полчаса пилит взглядом пустую страницу, на первой строчке которой аккуратным почерком выведено: «Мои планы и идеи на двадцатое мая». Как и ожидалось, в голову не лезет ни один вариант того, как они с другом могли бы провести этот праздник, чтобы Райан не запомнил его, как худший день рождения в истории человечества.

От безысходности Кэрролл шумно вздыхает и, отложив блокнот в сторону, закрывает лицо ладонями. Николь отлично понимает, что будет худшей на свете подругой, если не выполнит данное ею обещание, но что поделать, если она... такой человек? И именно поэтому жизнь подбрасывает девушке множество затейливых ловушек, каждая сложнее и опаснее предыдущей, и все настроены на то, чтобы проверить её на прочность.

Резко поднявшись с полулежащего положения, Ник свешивает ноги с кровати, скатывается с постели и, потянувшись, идёт к окну. Огромные стёкла во всю стену закрывают ниспадающие полупрозрачные занавески, и она, ловко задвинув их в сторону, обводит взглядом родной сад. Ночь сменила день, и на улице теперь царствуют мрак и тишина. Ник слегка приоткрывает стеклянную дверь и выходит на небольшой балкон, опершись руками о холодные стальные поручни. Закрыв глаза, девушка полной грудью вдыхает свежий воздух.

Прекрасное чувство, и она любит ночь за это.

Но если говорить более откровенно, есть ещё одна маленькая деталь, благодаря которой тёмное время суток привлекает подростка гораздо больше дня. Для кого-то это прозвучит дико и ненормально для юной девушки из обеспеченной семьи вроде юной мисс Кэрролл, но Ник обожает гулять. И под подобными прогулками подразумевается не просто выход на улицу и разглядывание пустынных городских переулков с балкона, а именно путешествия по городу. Долго они не длятся, но ей и этого хватает. О них не знает никто, кроме Райана, даже родители любительницы приключений, искренне верящие в то, что знают свою дочь, как свои пять пальцев.

А друг... Разумеется, поначалу он был против этой затеи, всячески отговаривал упёртую особу и предпринимал любые попытки переубедить, что только ни делал и не плёл ради этого, но вскоре понял, что поменять её точку зрения совершенно бесполезно и тратить на это время не стоит. Парень теперь шлёт подруге сообщения с вопросами типа «Как всё прошло?», «Жива, надеюсь?» и так далее. Заботу о себе Ник искренне ценит, но всё же молит Райана перестать так переживать за свою сохранность.

Она толком не может объяснить, чем её завлекла эта идея, трудно сказать, когда началась эта мания и почему девушка теперь не в состоянии воздержаться и проводить холодные одинокие ночи в кровати, свернувшись калачиком под одеялом, как и все нормальные люди. Не чувство адреналина в крови заставляет Николь это делать, нет. Не многочисленные ссоры с мамой и не желание доказать кому-то, что шестнадцатилетняя "дочь кого-то там такая сильная и независимая».

Именно Тот день на неё так повлиял: он полностью перекроил её жизнь и внёс свои поправки.

Девушка просто убегала от своих воспоминаний, но спустя некоторое время это вошло в привычку и не отпускает её по сей день. Улицы для Николь стали более надёжными собеседниками, чем людское общество, способное на разочарование и предательство.

Она оттолкнулась от ограды и, без лишнего шума прошмыгнув в свою комнату, распахнула шкаф и накинула чёрную толстовку, натянула старые потрёпанные кеды и выложила из кармана телефон, чтобы не мешал во время прогулки, предварительно взглянув на время: итак, сейчас без пяти десять, пятница, шестнадцатое мая, — и положила его под подушку. Ник не хотела, чтобы реальность тревожила её напоминанием о том, что она тоже является её неотъемлемой частью, хотя бы грядущие четыре часа.

Дома было тихо и темно, словно никто не наполнял его жизнью на протяжении многих лет. Кэрроллы уже собрали в дорогу вещи, пока их дочь проводила время в кафе вместе с Райаном, о чём напомнили чемоданы родителей, уже стоящие в коридоре на первом этаже и ожидающие, когда их погрузят в багажник автомобиля и повезут в другой город. Все комнаты были начисто прибраны, полы и мебель оттерты до блеска — всё готово к приезду долгожданных гостей. В груди что-то сжалось, словно страх и неведение засели там одним огромным колючим комком. Девушка осторожно прошагала к выходу и, тихонько отперев дверь, вышла наружу.

Чем можно заниматься одной на улице целых четыре часа? Ответ на этот вопрос не так-то просто дать обычному человеку, у которого всё в порядке с головой, но вполне возможно, если ты истинный любитель просто-напросто повитать в облаках. Люди любят причитать, что чересчур закрываться в себе — ужасно, но Ник верит, что только так она будет чувствовать себя в своей тарелке.

Железная дверь богом забытого склада за домом с трудом поддавалась попыткам миниатюрной девушки открыть её. Николь пришлось приложить все усилия для того, чтобы сдвинуть эту махину с места, и наконец, та открылась с противным скрипом. Не успела Кэрролл и заглянуть внутрь, как оттуда вывалился на улицу её старый, изрядно потрёпанный жизнью рюкзак, спрятанный на случай ночных путешествий. Ник провела по нему рукой, задумчиво разглядывая содержимое сумки — баллончики с яркой, едкой на запах краски и фиолетовую ткань.

«Завершу этот арт сегодня, » — пробормотала она себе под нос и, повесив на плечо рюкзак, отправилась в город.

Вскоре, где-то через полчаса, девушка оказалась в центре мегаполиса. В это время жизнь в Сан-Франциско всё ещё кипит и идёт полным ходом: дороги до сих пор забиты машинами, а на тротуарах сложно пройти, не столкнувшись хотя бы с одним полусонным, уставшим после недели работы прохожим. Свет в окнах зданий медленно гаснет, одно за другим в комнатах выключается освещение, и горожане, прожившие очередную неделю в трудах, проводят вечер либо лёжа на диване перед телевизором с кружкой горячего, ароматного кофе, укутавшись в уютный плед, либо смотря фильмы со своей семьей, либо в кровати с ноутбуком, интересной книгой или телефоном, либо в компании друзей и подруг. А Николь... Одиночество, свежий воздух, тишина и ощущение полной свободы — её спутники практически на каждую ночь.

Ещё чуть-чуть, и беглянка уже вдали от центра. Это не глушь и не очередной криминальный район города. Это лишь пустынные улицы, находящиеся в непосредственной близости от моря, но практически безлюдные не только ночью, но и днём. Здесь и находятся эти самые здания, которые пользуются популярностью у авангардистов и у Ник в том числе.

Она, с некой осторожностью оглядываясь по сторонам, приблизилась к старому строению в пять этажей. Окна и парадная дверь были закрыты досками, некоторые стёкла были выбиты, и осколки валялись у подножия здания, мешая людям нормально и безопасно проходить здесь. Каменная кладка наполовину осыпалась, кроме того, бóльшая часть стен была покрыта скользкой плесенью. Вообще, здесь нужно остерегаться только сектантов, безуспешно вызывающих сатану всё время и поющих песни на латыни, наркоманов, пьяниц и бомжей, а особенно, если все четыре типа преобладают в одной личности. Кроме того, на этот район в последнее время зачастили полицейские.

Девушка прошмыгнула за угол дома и оказалась в широкой подворотне между этим и девятиэтажным зданием. Луна гордо возвышалась в ночном небе, и лучи попадали во все закоулки города, освещая их. В воздухе повисла гробовая тишина, да такая, что можно было с лёгкостью услышать биение собственного сердца и каждый вздох, вырывающийся из её груди.

Так как на улице совсем светло, Николь практически всё видела даже в кромешной тьме мрачных закоулков. С облегчением выдохнув, она машинально сняла рюкзак с плеч и аккуратно поставила его на землю, как будто в нём находилось что-то дорогое и хрупкое, способное разбиться даже от самого лёгкого прикосновения пальцев, а потом обшарила его карманы в поисках спасительного платка. Закрыв им пол-лица, Кэрролл нагнулась над баллончиками с едкой на запах краской, бросая задумчивый взгляд то на её настенный «шедевр», начатый всего неделю назад, то на ёмкости, и обратно. Вообще, арт, представлявший из себя чёрного кота с золотыми глазами и сине-зелёными птичьими крыльями, был практически завершён, но она всегда будет упорно искать, что же добавить в него «такого» и притом не угробить напрочь все старания.

Долго провозившись с выбором цвета, девушка вытащила из рюкзака белую краску, предвкушая то, как будет потом «жалеть об испорченном стрит-арте», который был подвергнут безумным экспериментам талантливым художником Николь Керролл. Планируя сделать так, чтобы кот не сливался с тёмным фасадом дома, оторва приблизилась к холодной кирпичной стене, верно и беспрекословно служащей ей холстом на протяжении долгих и мучительных семи дней, осмотрела работу ещё раз и, недоверчиво просверлив её критикующим взглядом, встряхнула баллончик, будто готовила его к новому испытанию. Придерживая платок, начала прорисовывать детали. Контур, тени, свет — это последнее, что Ник хотела сделать. Но на этом любительница не планировала останавливаться вообще: она будет искать новую жертву для её неугомонного творческого гения.

Прошло где-то минут сорок. Наконец, девушка смогла вздохнуть спокойно: Николь дорисовала, наконец, эту работу, пересилив своё нежелание возиться с мелкими деталями и лень. Авангардистка, безумно довольная, оглядела своё творение и, нагнувшись, подписала «посвящено Смузи» и теперь могла гордиться собой окончательно. Смузи, кстати, — её кошка, которая досталась подростку на пятнадцатый день рождения в подарок от папы. Она пушистая, породистая, маленькая, как и сама хозяйка, а ещё любит спать, свернувшись у неё на коленях комочком. Животное это до невозможности наглое, но дружелюбное и ласковое, в частности к юной обладательнице пушистого счастья. К остальным же она просто наглая и вредная, внимания не обращает на незнакомцев и дёргает пышным хвостом, задрав розовый носик кверху. Осознавая то, что этот комочек любит Николь, та чувствует себя прямо-таки покорительницей кошачьих сердец.

Итак, это настолько знаменательное событие, что утром девушка обязательно отправит Райану полное восторга сообщение: «Ты представь, я нарисовала то, что мне ПОНРАВИЛОСЬ!»

Вдруг Николь услышала звуки чьих-то тяжёлых шагов, приближающихся к ней. Наспех закинув баллончики в рюкзак, она забежала немного вглубь подворотни и спряталась за мусорным баком. Оторва чётко слышала мужские голоса, но слов, увы и ах, пока разобрать не смогла.

Вскоре два мужских силуэта показались в проходе, и она, чуть-чуть высунув голову из укрытия, смогла разглядеть и мужчин, и их форму. Полиция.

Они оживлённо болтали о сложностях работы с подростками, напивающихся за деньги родителей, но позже один из них, посветив фонариком в сторону прохода, произнёс немного тише:

— Слушай, ты веришь в... сверхъестественное?

Второй засмеялся и ткнул товарища кулаком в плечо, отчего тот с обидой взглянул на него, выпятив нижнюю губу:

— Фигня всё это!

— А мне кажется, что нет... Как-то меня поставили дежурить на Седьмой авеню, и я увидел женщину, чем-то встревоженную. Это миссис Френч, кстати. Она выходила из дома, вся на нервах, уронила ключи и сумку, хотя у неё со здоровьем и психикой вроде всё в порядке. И вот, я спросил её, что не так. А миссис Френч, испуганно взглянув на меня, дрожащим голосом рассказала мне об одном инциденте, случившемся неделю назад...

Обычно Кэрролл не подслушивает полицейских, но это ей показалось интересным. Обернувшись, она высунула голову из-за укрытия.

Второй, скрестив руки на груди, нетерпеливо взглянул на напарника.

— И что?

— Они с мужем ходили на оперу в центре города, а возвращаться им пришлось достаточно поздно. И вот, они услышали шорохи, но никого не увидели. Подумали, что показалось. Но это повторилось, и более отчётливо. А потом, совершенно неожиданно в метрах четырёх перед ними, будто из-под земли, выросло нечто, внешне напоминающее человека. Но у него была белая кожа, бездонные чёрные глаза и острые окровавленные клыки... — Он вздрогнул.

Второй был удивлён, но старательно скрывал это. Улыбка сошла с его лица.

— Оба живы? — тихо спросил коп, оглянувшись.

— Да! Жаль, правда, что им придётся наносить визит психологам...

Они замолчали.

Николь, выдохнув, облокотилась о бак, и он отъехал немного в сторону. Оторва резко повернулась посмотреть на копов, светивших фонариками в закоулок. Они переглянулись между собой и, что-то протараторив, скрылись из виду.

Она бы засмеялась, если бы эта история не показалась девушке на редкость странной.

Собрав вещи, девушка взяла рюкзак и пошла на набережную. Несмотря на прекрасную погоду и шикарный вид, Кэрролл там не протянула и часа и пошла домой, обдумывая историю, которую рассказал один из полицейских.

Плюс ко всему, утром надо будет рано встать.