ТЕСЛИН
ИТТИР
Упругая тетива натянулась до предела, когда Теслин ослабил хватку и, наконец, разжал пальцы. Нить затрещала, а тонкая стрела преодолела расстояние до мишени - старого хлопкового мешка, набитого сухой травой и прочим ненужным мусором - и прорезала её насквозь, потонув в голубом океане. Теслин взял ещё одну, хотя уже и не мог сказать, какая она по счёту: пятая или пятидесятая. Острый металлический наконечник пронзил пространство, издавая причудливый свист, который так жаждал услышать принц. Плотный канат, державший мешок привязанным к ветке одинокого дерева на скалистом берегу океана, треснул и рассыпался на множество тонких нитей, когда Теслин заметил, как мелькнул чей-то худенький силуэт. Мишень беззвучно приземлилась на землю, а принц застыл: стрела пролетела всего в метре от стоящей на краю девушки.
Она повернулась, и каждое её движение было подчинено изящной привычке. Её глаза встретились с обеспокоенным взглядом принца, и она слегка улыбнулась, обнажив ряд ровных белых зубов. Едва он успел задасться вопросом, что могло бы понадобиться молодой девушке на отделённом от остального города заброшенном берегу, где брызги холодной воды разбивались о скалы, его словно сбила очередная волна. Те же светлые волосы, вьющиеся от влаги, те же миниатюрные формы... но глаза - они были голубыми. Совсем не её глаза.
Арабелла. Его возлюбленная. Его смысл жизни, который он потерял в тот момент, когда её безжизненное тело рухнуло на пол его покоев, едва ей стоило шагнуть за порог. Жестокая месть за то, кем она была прежде, но не являлась в момент своей смерти - избранницей принца. Звёзды, сколько же грязных слов он сказал ей в лицо, узнав о её лжи. И сколько же слёз он пролил, поняв, что они стали последними из того, что он говорил ей когда-либо - совсем не похоже на признания в любви, которая станет невозможной для других, которая, должно быть, была придумана самими богами, потому что ни один смертный не в силах придумать что-то настолько неземное. Любовь, которая была обречена с самого начала, с того дня, когда он встретил её в саду императорского замка, плачущую об отъезде из родного дома. Ещё тогда он решительно отвергал любую мысль о том, что Арабелла ему не подходит. И вот теперь, спустя год после её трагической смерти, раны на сердце принца так же свежи, как если бы она умерла вчера. Когда засохшая струйка крови на её губах смешивалась с его солёными слезами, когда он обнимал её тело, ставшее лишь безжизненной оболочкой прекраснейшей девушки во всей Вселенной, девушки, которая не смотря ни на что принадлежала ему, но которую он не в силах был удержать в свой последний день с ней, его грудь заполнила пустота, всеобъемлющая и всепоглощающая. Это не могла быть она. Она умерла.
Его взгляд стал рассеяным и нечетким, а когда он снова пришел в себя, девушки уже не было видно. Ему вновь померещилось, как это часто случалось в первые недели после того, как Арабелла покинула его, будто бы она до сих пор была рядом.
Он глубоко вдохнул свежий воздух, безуспешно пытаясь успокоить сбившееся сердце, и решил, что на сегодня его одиночество пора заканчивать. Ему ужасно не хотелось снова встречаться с отцом, не хотелось присутствовать на ежедневных собраниях совета или натягивать на лицо фальшивую улыбку, никогда не касающуюся его глаз, когда он вдруг встретит в залитых солнечным светом коридорах пару придворных дам, направляющихся в сад. Но отец ещё с утра, едва Теслин успел встать с постели, вызвал его к полудню в тронный зал.
Если бы у Теслина был выбор, он, несомненно, сбежал бы хоть на край Вселенной, лишь бы подальше от всего того, что окружало его сейчас - даже в ненавистное пекло подземного мира.
Одним изящным движением он схватил колчан, перекинув его через левое плечо, и сильнее сжал в пальцах свой лук, подаренный отцом ещё на его десятый день рождения. Его шаг, размеренный и неторопливый, означал лишь то, что он намеренно тянул время, хотя со стороны могло показаться, что принц просто рассматривал пейзаж, раскинувшийся вокруг.
Императорский замок, выполненный из белого кирпича с редкими вставками зеленых изумрудов по краям вытянутых окон со сводчатыми арками, возвышался над остальным городом, будучи сердцем империи. Из окон его залов окрывался прекрасный вид на бесконечные воды Вечного океана, усыпанного золотыми и розовыми бликами на гребнях штормовых волн, а так же на Сандес, живущий своей жизнью. Улицы столицы были заполнены людьми, а на ярмарке, прибывшей лишь пару недель назад, собралось особенно много народу, сновавших по пространству площади, словно муравьи по разрушеному муравейнику.
Когда Теслин уже почти достиг северных ворот, он подумал о том, что ему не стоит идти мимо его народа, ведь юного принца в порыве восторга разодрали бы на мелкие кусочки и лоскутки ткани. Так что он натянул на голову капюшон своего намеренно состаренного плаща, каким он пользовался каждый раз, выходя за пределы дворца, и слился с толпой. Его лицо было скрыто глубокой тенью, но принц всё равно старался держаться на безопасном расстоянии от людей и торопливыми шагами прошёл через ярмарку, а оттуда без труда проскользнул в замок через дверь, которую обычно использовала прислуга. За последние полгода, что он сбегал к океану, никто ни разу его не остановил, и принц не был уверен, радоваться ему или беспокоиться.
Он поднялся на верхние этажи по узкой винтовой лестнице, и коридоры дворца встретили его неестественной тишиной, а стук собственных размеренных шагов слышался приглушенно. От кухни и до самого тронного зала шлейфом тянулся аромат сладких булочек, от которого взбунтовался пустой желудок принца, но он старался не обращать на него внимания, сосредоточившись на грубом голосе отца, который был слышен ещё здесь. По пути он привычно свернул с маршрута, оставив там свои лук и колчан, а потертую одежду, состоявшую из обычной рубашки и широких штанов, сменил на аккуратный жакет с укороченными рукавами цвета слоновой кости и заправленные в невысокие сапоги брюки. Непослушные пряди каштановых волос он пальцами уложил на пути к залу, ведь если бы император увидел своего сына растрепанным или, того хуже, усомнился бы в том, что он всё утро провел за отчетами, по его мнению ничуть не ухудшавшими внешнего вида, Теслин действительно не отвертелся бы от бесконечных стопок бумаг на собственном столе.
Почти каждую неделю на суд к императору привозили одного из самых отпетых преступников, и с приближением к залу Теслин всё больше убеждался в том, что, войдя, увидит склонившего колено человека в окружении уже знакомых императорских гвардейцев.
И не ошибся. Только это был не преступник, а преступница, слишком юная для того, чтобы оказаться на суде императора. Теслин встретил взгляд своего отца, но тот только кивнул в знак приветствия и вновь принялся слушать своего младшего советника, оглашающего список преступлений девушки. Принцу подумалось, что тот содержал в себе слишком большое количество строк.
Он встал в отдалении от процесси, спиной к окну, так что теперь его тень тянулась искривленной линией на полу зала в мягком свете утреннего солнца, и обратил всё свое внимание к девушке.
— Кража благородной лошади из императорской конюшни, покушение на лорда Джоела и ещё около тринадцати высокопоставленных особ, — зачитывал советник, нервно сжимая листок в тонких пальцах, — и, наконец, хладнокровное убийство шести императорских гвардейцев и трёх лордов.
Теслин вздрогнул, увидев, как в глазах девушки сверкнул нахальный огонек, а губы растянулись в издевательской усмешке. Те же губы, которые целовали его каждое утро полгода подряд... Перед ним снова возник образ его прекрасной Арабеллы и воплотился в жизнь в молодой преступнице.
— Вам есть, что сказать в своё оправдание? — прозвучал громогласный голос императора, достигнув, казалось, самых отдаленных уголков дворца.
Её голубые глаза совсем заледенели. Это было даже красиво. Блестящие, мерцающие и такие холодные...
— Император задал вопрос! — советник повысил голос, обращаясь к девушке.
Теслин только заметил, кто стоял по левую сторону от трона его отца. Высший советник Райкин, облаченный во всё белое, возвышался над залом, словно ледяной остров посреди океана. Затем, неспешно спустившись с возвышения, он расхаживал мимо пленницы, и золотая вышивка поблескивала на его плаще.
— Вы виновны в девяти смертях, — продолжал он, не обращая внимания на коллегу, уже почти смявшего в плотный комок бумагу в своих руках. — Подобные преступления караются немедленной смертью, вы это осознаёте?
Её светлые волосы спутались и прилипли в лицу. Она была изможденной, грязной, но следов побоев Теслин не заметил.
— Вполне, — ответила девушка, и в её словах не было ни капли страха. Только чарующее самообладание.
— Каждый член вашей семьи получит дюжину ударов плетью как напоминание об уважительном отношении к императору, — заявил лорд Райкин.
— Что ж, в таком случае хорошо, что у меня её нет, — улыбнулась девушка.
Её улыбка была столь безнадёжна, что по телу Теслина прошёл холодок. Они никогда сразу не понимали, что обречены. Но она понимала.
— Это правда? — спросил император у младшего советника, ранее огласившего список её преступлений, и он вздрогнул, удивившись, что на него обратили внимание, но быстро пришел в себя.
— Боюсь, это так, Ваше Величество, — ответил он.
Отец одобрительно кивнул, призывая Райкина продолжать допрос, и тот принялся дальше ходить кругами.
Стоя на коленях, заключённая равнодушно смотрела на императора. Суд затянулся. Придворные заскучали, начали вертеться и болтать, но Теслин не мог сдвинуться с места. Каждый шорох их пестрых нарядов казался ему навязчивой мелодией.
— То есть, вы признаете свою вину?
— Да. Только прошу, покончите с этим скорее.
— Мне жать, мисс Воллс, но не в моей власти отнимать вашу жизнь, — почти иронично возразил отец. — Несмотря на ваши многочисленные преступления, вы до сих пор являетесь гражданкой Молидена, и будете высланы туда завтра же утром.
— Но тогда я не вижу смысла в подобной трате моего времени, которое я могла бы с удовольствием провести в компании моего нового друга, — её голос струился, словно шелк по острому лезвию самообладания императора. — Вы его, наверно, не знаете, но он всю свою жизнь провёл в вашем дворце. Его зовут Отис и, если быть совсем честной, ему не нравится, когда его называют крысой, ведь он просто безобидная мышка...
— Довольно, — прорычал император. — Я собирался дать вам шанс на вступление в ряды Белой гвардии, но ни за что не потерплю к себе подобного отношения со стороны жалкой девчонки. Благодарите звёзды, что я не ваш император, иначе вы были бы мертвы в ту же секунду, как осмелились испытывать на мне границы своей дерзости.
Ноги Теслина приросли к полу, а его дыхание стало рваным. Девушка попыталась подняться на ноги, но гвардейцы немедленно среагировал, и её колени приглушённо стукнулись о мраморный пол. Она изо всех сил старалась сохранить на лице маску невозмутимой ярости.
— Как вам будет угодно, Ваше Императорской Величество, — выплюнула она голосом, полным ненависти.
Император поднялся с трона, и его изумрудный пиджак поймал яркий луч солнца, когда он махнул гвардейцам рукой.
— Уберите её отсюда.
Двое мужчин грубо подняли девушку за плечи и потащили к выходу из зала, словно безвольную тряпичную куклу. Она даже не пыталась вырваться. Теслин слишком поздно понял, что единственный из присутствующих поводил их взглядом. Он тут же повернулся к своему отцу и, собрав все оставшиеся силы, спросил:
— С каких это пор мы принимаем на службу преступников?
Белая гвардия - императорская гвардия Иттира.
Ни один мускул не дрогнул на суровом лице императора.
— С тех пор, Теслин, как Резерфорд объявил войну, — ответил он.
Принц не был готов к подобному ответу, но усилием воли и годами вынужденных тренировок смог удержать внезапно нахлынувшие эмоции внутри.
— Висмуту, — добавил лорд Райкин.
— Но это не превращает войну ни во что другое, как бы сильно вы не старались найти оправдания. Если лорды Резерфорда столь глупы, чтобы предпринять крайнюю меру решения конфликта в отсутствии императора, никто не в силах предсказать, каковы будут их следующие шаги.
Не бойся, я рядом.
— Но, в таком случае, каким образом война касается Иттира? — выдавил из себя Теслин.
Отец почти удивлённо посмотрел на него.
— Она касается всего, ведь прежде всего означает обесценивание человеческих жизней. А также, в любой войне есть победители и проигравшие, которым при любом раскладе необходимы союзники. Так на какой же стороне ты, Теслин?
Его голос был холоден, как и всё, что чувствовал принц вокруг себя. Холодные стены, холодные люди и покрытые льдом мраморные полы.
Я живу для того, чтобы жил ты.
— Я на своей собственной стороне, отец, — так же холодно ответил он.
Райкин неуместно ухмыльнулся, стоя позади принца, но отвращение и без того затмивало остальные чувства Теслина по отношению к старому лорду.
— К сожалению, — заявил император, — мы не можем позволить себе такой роскоши, чтобы долгое время придерживаться нейтралитета. Рано или поздно придется выбирать, и, я считаю, выбор очевиден.
Всегда...
— Резерфорд, — догадался он.
— Я признаю неоспоримую силу Висмута, но ни для кого не секрет, что Резерфорд захватил Теллириум, бывший когда-то могущественной империей. Представь, насколько огромны их ресурсы, — его отец спустился с возвышения и приблизился у узкому окну, открывающему прекрасный вид на императорский сад. Теслин стоял рядом.
— Их император ранен, — напомнил он.
— Ты прав, — отец отвернулся от окна. — Но я уверен, что ему удастся восстановить здоровье в кратчайшие сроки. Шаян сильнее своего отца, и это не может не вызывать опасений.
Теслин рассеяно помотал головой, выдохнув. Ему вдруг показалось, что воздух вокруг него превратился в ледяной пар.
Ты меня любишь?
— Ты ведь не о здоровье Шаяна собирался говорить, когда вызывал меня к себе утром? — хрипло спросил он.
Император посмотрел на сына со странной смесью гордости и отчаяния на лице, но быстро состредоточился, вернув по-прежнему строгое выражение, и обернулся к вошедшей служанке. Она несла поднос с двумя чашками горячего чая и тремя листиками мяты, как обычно любил Теслин, и только сейчас, осмотрев зал, он заметил, что лорд Райкин удалился вслед за преступницей. Но зачем она понадобилась ему?
— Ты устроишь бал в честь прибытия наших гостей из Висмута. Их предсказательница умерла неделю назад, и по традиции молодые наследники прибудут в Иттир, чтобы состязаться за трон, ты знаешь. Война войной, но я хочу, чтобы всё прошло на высшем уровне.
Кровь шумела в ушах Теслина, и ему с трудом удалось услышать слова отца. Даже горячая чашка чая, которую он крепко сжимал в ладонях, не помогала избавиться от навязчивого мороза. Он боялся даже дышать, чтобы ни капли драгоценного тепла не покинуло его тело.
— Теслин?
— Отец... Подобный приём или любое другое развлечение - это совсем не то, чем должно заниматься наследному принцу. Боюсь, я вынужден отказаться, но почему бы тебе не спросить у матери?
В зелёных глазах его отца, таких же, какие имел и он сам, мелькнул гневный огонёк, и принц почувствовал, как в том медленно поднимается волна властности и надменности.
— Ты, верно, неправильно меня понял, — невозмутимо заметил он. — Ты организуешь этот бал, и это не обсуждается.
Теслин невесело улыбнулся, и лёд разбился. Тысячи острых, сверкающих осколков разлетелись по тронному залу, заскользили по полу. Но никто, кроме него, этого не слышал. Никто, кроме него, этого не видел.
— С чего ты решил, что я стану подчиняться твоим желаниям?
Внутри у него всё ожило и затрепетало. Тепло вернулось, растекаясь по телу.
— Теслин, ты наследник Иттира, — заявил его отец. — Ты мой наследник, и я не позволю тебе остаться безработным мальчишкой, не способным сохранить могущество своей империи. Планка высока, и я надеюсь на тебя... сын.
Звон металла разнёсся по залу: служанка, всё ещё стоявшая у входа, выронила изящный поднос из рук. Император остался непреклонен, в упор смотря на Теслина, и ему даже показалось, что отец не услышал грохота. Впрочем, ему и самому не было до служанки совершенно никакого дела.
— Прекрасно, — вкрадчиво протянул он. — Да будет твоя воля моим желанием, Ваше Императорское Величество, если только ты тоже исполнишь одну мою просьбу, — Теслин помедлил, подбирая слова. — Ты освободишь ту девушку из заключения и примешь на службу в Белую гвардию, как собирался.
Император почтительно склонил голову, и его глаза сверкнули в теплом свете полуденного солнца.
— Это наконец случилось, — сказал он. — Ты сошел с ума.