Дом Вильяреалов
АННА
Особняк сиял.
Венчанные белые колонны украшены орхидеями цвета крови. Зал утопал в свечах, золотистых отражениях от люстр и звуках классического квартета, который тихо играл в углу. Повара из Франции. Вино из Тосканы. Гости из ада.
На входе — мужчины в дорогих костюмах, с холодными глазами. Женщины — в платьях, больше похожих на боевое оружие. В их голосах звучали фальшивые комплименты, а в сумочках — пистолеты.
Анна шла по залу медленно, словно по минному полю.
На ней было платье цвета пепла — струящееся, с глубоким вырезом на спине, открывающее лопатку и родимое пятно, которое ей с детства запрещали показывать. Сегодня она позволила себе нарушить запрет.
За спиной шептали.
«Дочь дона. Ледяная принцесса. Выходит за Сантоса.»
Она не слушала. Она считала шаги до того момента, когда войдёт он.
Оркестр подыгрывал тостам, но под мелодией слышался иной ритм — тот, что бился в венах каждого мафиозного гостя: жадность, власть и азарт.
Анна вошла в зал под руку с телохранителем — высоким, сухим, как кость. Он был не спутником, а стеной. Но её никто не смотрел на него.
Все смотрели на неё.
Их взгляды скользили по открытому вырезу на спине, по собранным в идеальный узел волосам, по глазам, где не отражалась ни радость, ни покорность.
— Анна, дорогая! — с фальшивой нежностью взвизгнула синьора Куэльо, вдова одного из старых союзников. — Какая ты... взрослая. Настоящая женщина!
— В мире, где смерть приходит раньше первой менструации, взросление — необходимость, — ответила Анна с лёгкой улыбкой, поднимая бокал.
Куэльо нервно рассмеялась.
1:0 в пользу Анны.
К ней подошёл Диего Фернандо, двоюродный племянник босса из Панамы. Он уже дважды пытался ухаживать за Анной раньше — оба раза получил в ответ хладнокровие.
— Я всё ждал, когда вас выпустят из золотой клетки, сеньорита. И вот вы — птица в свадебной клетке, — сказал он, протягивая руку. Его пальцы слегка касаются её запястья — слишком долго, слишком вальяжно.
Анна мягко высвободилась.
— Птицы поют, когда чувствуют свободу. Я пока... молчу.
2:0.
— Вы правда выходите за Рафаэля Сантоса? — спросила другая гостья, блондинка в платье с разрезом до бедра, дочка бразильского производителя оружия. — Столько слухов... говорят, он убил своего первого охранника в 13.
Анна сделала глоток шампанского, медленно, не моргнув.
— Значит, у нас будет что обсудить за ужином. У меня — первая самооборона тоже в 13.
Смех. Кто-то нервный, кто-то восхищённый.
Анна знала: каждое слово в этом зале — оружие.
Если она покажет хоть тень страха — её сочтут слабой. Если покажет слабость — потеряет контроль.
Она — на сцене. И играет идеально.
И всё же...
Внутри её сердце не билось — оно считывало ритмы. Кого нужно бояться. Кого — раздавить. Кого — использовать.
И... кого ждёт.
И тогда — она почувствовала это.
Вибрация воздуха. Смена напряжения. Кто-то вошёл.
Сперва не обернулась.
Просто сделала глоток шампанского — и выдохнула. Медленно.
Он здесь.
РАФАЭЛЬ
— Они зовут тебя на приём.
Лео положил пригласительную карточку на стол, словно подбрасывал нож на партию в покер.
Чёрный конверт. Золотая печать. Запах дорогого лака и старой крови.
Рафаэль медленно поднял взгляд от карты маршрутов.
— Какие "они"?
— Вильяреалы. Приём в честь вашей помолвки. Папа Анны лично настаивает на твоём присутствии.
Лео выжидающе смотрит, будто не знает, стоит ли продолжать.
Рафаэль взял конверт, провёл пальцем по тиснению герба: змея, обвивающая кинжал. Символ семьи. И предупреждение.
— Зачем устраивать бал, если брак уже подписан?
— Чтобы показать, кто здесь король. А кто — дорогой "зять". Показуха для союзников, чтобы все видели: договор жив. И чтобы посмотреть, как вы с ней держитесь рядом.
Рафаэль усмехнулся.
— Публичная проверка на вшивость?
Он встал, подошёл к окну. За окном — Медельин. Город, который он подчинил, не стреляя. Большую часть. Тех, кто не подчинился — закопали на окраинах.
Он не любил приёмы. Не любил балы.
Это был театр, в котором каждый играет, но не все выживают до третьего акта.
— Сколько там будет людей? — спросил он.
— Все. И половина из них — с ножами за спиной. А может, и не только за.
Рафаэль разорвал конверт. Прочёл вслух:
"Семья Вильяреал приглашает сеньора Рафаэля Сантоса на частный дипломатический приём, посвящённый стратегическому союзу между двумя домами..."
Он фыркнул.
— "Дипломатический приём". Даже их ложь звучит как театр.
— Ты пойдёшь? — спросил Лео. — Можно послать кого-нибудь от имени...
Рафаэль резко обернулся.
— Я сам.
— Зачем?
Он взял пистолет со стола, проверил патрон, и с тем же движением положил рядом зажим для галстука.
— Потому что меня не представляют. Меня показывают. И сегодня меня покажут рядом с его дочерью.
Он на мгновение замолчал. Потом добавил:
— Хочу увидеть, как она играет. И... как она блефует.
Лео усмехнулся:
— Говорят, у неё глаза холоднее, чем у киллера. Будь осторожен.
Рафаэль ответил тихо:
— Я люблю холодное. Оно не врёт. Не потеет. Не дышит в затылок.
Пауза.
— И если его сломать — слышно, как трещит по-настоящему.
.....
Он вошёл в зал под взгляды — колючие, внимательные, лживые.
Эти люди могли улыбаться, поднимать бокалы, кивать друг другу — но за каждым жестом скрывался счётчик.
Кто что должен. Кто кому мстит. Кто кого переживёт до утра.
Рафаэль Сантос знал, как устроены такие вечера. Он не любил их — но уважал.
Потому что именно здесь решались жизни. Развязывались войны. Или... устраивались браки.
Он двигался медленно. Без спешки. Словно он здесь не гость, а хозяин, пришедший проверить состояние своей собственности. Ни один охранник не рискнул остановить взгляд. Ни одна женщина не усмехнулась громко. Все чувствовали: он не ищет внимания — он его отбирает.
И вдруг — тишина. Внутренняя. Резкая.
Он остановился.
Потому что увидел её.
Анна Вильяреал.
Стояла у лестницы, повернувшись к нему вполоборота.
На ней было серебристо-пепельное платье — скользкое, как дым, откровенное, но не вульгарное. Спина открыта. Кожа светлая, ровная. Волосы собраны, лицо словно вырезано скальпелем.
Но не это поразило Рафаэля.
Она не смотрела. Она ждала.
Её осанка была не женственной — военной.
Её руки — расслаблены, но готовые к защите.
А когда она повернулась и их глаза встретились — он впервые за долгое время ничего не понял.
Она не отвела взгляда.
Не смутилась.
Не сыграла «будущую жену» или «дочку босса».
Она смотрела, как смотрят на незваного охотника в собственном лесу.
Рафаэль почувствовал, как внутри что-то дрогнуло. Не слабость — внимание.
«Она не игрушка. Она не трофей.
Она — оружие. Только пока не ясно: заряженное или уже стреляющее.»
Он двинулся к ней.
Каждый шаг был выбором.
Он подходил не к женщине — к задаче, которая могла либо превратиться в союз, либо взорваться прямо в руках.
Когда он остановился перед ней, запах её духов — лёгкий, с ноткой жасмина и холодного металла — ударил неожиданно сильно.
Не сладко. Осторожно. Как предчувствие.
— Сеньорита Вильяреал, — сказал он. Голос тёплый, но в нём слышалось нечто... острое. — Рад наконец увидеть свою невесту. Вживую. А не в документах.
Анна приподняла подбородок.
— Рафаэль Сантос. Столько шума вокруг имени, и ни капли содержимого. Вы — миф. Красиво оформленный, но сомнительно достоверный.
Он усмехнулся.
— А вы — ледяная принцесса. Впрочем, лёд тоже может таять. При правильной температуре.
— Или треснуть при неправильной, — мягко ответила Анна, отступив на полшага.
Он протянул руку, как будто хотел взять её пальцы. Но не дождавшись, слегка коснулся её талии — там, где спина открыта.
Жест короткий. Намеренный. Проверяющий.
Анна замерла, но не отшатнулась.
— Вы уверены, что можете позволить себе прикасаться к льду, Рафаэль?
— А вы уверены, что не хотите обжечься?
Между ними повисло молчание, громче любого слова.
Она сделала шаг назад, грациозно, как королева, завершившая дуэль взглядов.
Он не удержал её. Только наблюдал, как она уходит в сторону зала.
Сквозь шум и бокалы, свечи и лицемерные поздравления, они оба знали:
Это не встреча. Это — открытие охоты.