Рафаэль
Медельин пах жарой, выжженной землёй и свежим табаком.
Рафаэль Сантос стоял у открытого окна своего пентхауса. На нём — белая рубашка, расстёгнутая до груди, левый рукав закатан, правый — испачкан в крови.
На полу — мужчина, бывший подручный. Очень бывший.
Рафаэль смотрел на него с таким выражением, будто перед ним не лежал труп, а испорченная скатерть: раздражающе, но не трагично.
Он бросил окровавленную салфетку в урну, вытер ладони и взял бокал виски.
— Ты мог просто уволить его, — с иронией сказал голос из-за спины.
В комнату вошёл его двоюродный брат — Леонардо, нервный, с вечно пересохшими губами. Из тех, кто всегда на два шага от предательства, но ещё на шаг — от страха перед Рафаэлем.
— Он слил маршрут. По глупости или за деньги — не важно. У нас из-за него пропала тонна товара, — Рафаэль говорил спокойно, с ленцой. — А за ошибки здесь не увольняют.
Он сделал глоток и повернулся к Лео.
— Говори. Я чувствую, ты пришёл с говном.
Леонардо вздохнул и протянул лист бумаги. Это была распечатка — фотографии, имена, цифры, подпись на испанском и английском.
Рафаэль прищурился.
"Брачный союз между семьями Сантос и Вильяреал. Жених: Рафаэль Сантос. Невеста: Анна Вильяреал."
Тишина сгустилась.
Он перечитал снова.
— Это... шутка?
— Нет. Это — приказ. От твоего отца. И, кстати... от её отца тоже. Контракт подписан. Через тридцать дней ты женат.
Рафаэль медленно поставил бокал на стол.
Сел. Уперся локтями в колени, сцепив пальцы в замок. Молчал.
— Ты ведь знал, что рано или поздно он решит использовать тебя. Как и всех нас, — сказал Лео. — Это союз. Они объединяются. Мы получаем порты. Они — безопасность. А ты — жену. Ледяную принцессу мафии, если верить слухам.
Рафаэль усмехнулся, но глаза его оставались без искры.
— Анна Вильяреал. Дочь капо
, прошедшая европейские школы и колумбийскую реальность. Умная. Холодная. Воспитанная на яде.
Он подошёл к столу, пролистал досье. Фотография.
Женщина в чёрном. Прямая осанка, карие глаза. Красиво. Опасно.
— Интересно, как она отреагировала?
— Ты думаешь, ей это понравилось?
Рафаэль покачал головой.
— Нет. Но она примет. Таких, как она, ломают с детства. Или учат ломать других. Интересно, кем она стала.
Он поднял фотографию ближе к лицу. Посмотрел ей в глаза. Как будто пытался расслышать, что она скажет ему.
Она не говорила. Она смотрела, будто знала, где в нём болит.
— Она не станет покорной женой, — сказал Лео.
— Тем лучше. Я ненавижу покорных.
Рафаэль взял зажигалку, поджёг край досье и бросил его в камин.
— Пусть будет война под венчальными клятвами. Я всё равно выиграю.