Глава 2: Первая встреча
Мама ворвалась в покои, словно буря, грохнув дверью так, что задрожали стены. Я сидела на диване, сжав колени к груди, и молча смотрела, как она мчится ко мне, полная возмущения.
— Бибиана! — её голос звенел, как сталь. — Почему по всему залу разбросана посуда?!
Я закатила глаза, откидывая голову назад.
— Боже мой, мама! — раздражённо выдохнула я. — Я была на эмоциях. Это не моя вина! Отец заявил, что праздника не будет, и я... просто не сдержалась.
Мама всплеснула руками, её глаза сверкнули молниями.
— Ты не сдержалась?! — крикнула она. — Да ты вообще хоть раз себя в руках держала, Бибиана? Сколько можно вести себя как избалованная девчонка?!
Я сжала губы, но не отвела взгляда.
— Может, потому что я и есть девчонка? — бросила я ей в ответ.
— Тебе мало того, что отец не знает, куда тебя девать?! Ты решила ещё и дворец разнести?! Ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны?!
— Да плевать мне, как это выглядит! — вспыхнула я, резко вставая.
— Ну конечно! — Мама скрестила руки на груди. — Тебе всегда плевать! На правила, на приличия, на людей вокруг! Ты думаешь, мир крутится вокруг твоих эмоций?!
— Может, и крутится, — усмехнулась я, поднимая бровь.
— Ох, девочка моя, — она покачала головой. — Ты даже не представляешь, во что вляпалась. Твой отец в гневе.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену.
— Бибиана! — разнёсся по покоям громовой голос отца.
Я вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и гордо вскинула подбородок.
Отец шагнул ко мне, его лицо было перекошено от гнева, глаза вспыхивали яростью.
— Опять! — рявкнул он. — Опять ты позоришь меня перед всем двором! Ты хоть представляешь, что теперь обо мне говорят?!
Я сжала губы, но промолчала.
— Ответь мне, негодница! — Отец резко вскинул руку, но я молниеносно метнулась за спину матери.
— Мама помоги! — крикнула я.
— Не смей! — Мама тут же распахнула руки, заслоняя меня. — Ты не посмеешь поднять на неё руку!
Отец сверкнул глазами.
— Она заслужила это! — прорычал он. — Эта девчонка не знает ни чести, ни стыда! Думаешь, я для чего устраивал этот брак?! Чтобы спасти хоть каплю её репутации! А она...
Он взмахнул рукой, едва не задев мать, но та не сдвинулась с места.
— Она опозорила меня снова!
— О, только не начинай эти разговоры про честь и долг, — проворчала я из-за маминой спины. — Ты никогда не заботился обо мне, так зачем делать вид, будто сейчас переживаешь за мою судьбу?
— Заткнись! — взревел отец.
Я прикусила язык. Гнев, которым он пылал, был опасен. Он смотрел на меня так, будто действительно мог ударить, и мама это тоже поняла.
— Она уже чужая невеста, — твёрдо сказала она. — И ты не имеешь права поднимать на неё руку.
Отец дышал тяжело.
— Брак состоится, хочешь ты того или нет, — процедил он, сверля меня ледяным взглядом. — И если ты ещё хоть раз опозоришь меня...
Он не закончил фразу, но я поняла, чем он грозит.
— Анна, научи свою дочь манерам, иначе я вышвырну её, как собаку! — рявкнул отец, его лицо перекосилось от злости. — Откажусь от неё и продам, как рабыню!
Я замерла, страх холодной волной прокатился по телу. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошла моя сестра, Джанесса. Её встревоженный взгляд метался между мной и родителями. Видимо, она услышала наш крик.
— Что здесь происходит? — спросила она, с тревогой глядя на меня.
Я инстинктивно прижалась к спине матери, словно её присутствие могло меня защитить. Но отец лишь кинул на меня взгляд, полный холодной ненависти, и резко развернувшись, вышел из комнаты, хлопнув дверью.
— Опять? — тихо вздохнула Джанесса.
Мама повернулась ко мне, её лицо пылало гневом. Внезапно она схватила меня за ухо и резко дёрнула вниз. Боль пронзила меня, и я вскрикнула.
— Я просто не знаю, что с тобой делать! — её голос был полон раздражения.
— Ай! Мама, мне больно! — я попыталась оттолкнуть её руку, но она лишь сильнее сжала пальцы.
Резкий толчок — и я упала на диван, зажимая ухо. В глазах потемнело от слёз, но я упрямо не дала им скатиться.
— Твой отец прав, — устало выдохнула она, направляясь к выходу. — У меня больше нет сил с тобой бороться.
Дверь за ней захлопнулась.
Я тяжело дышала, стараясь унять дрожь, когда рядом опустилась Джанесса.
— Что случилось? — мягко спросила она.
Я смахнула волосы назад, выпрямила спину и нехотя пробормотала:
— Я... показала свой характер рядом с герцогом Бернаром.
Джанесса закрыла глаза, стиснув переносицу.
— Биби... ты опять за своё?
— И что ты мне советуешь? — раздражённо бросила я. — Притворяться, будто я счастлива выходить замуж за старика? Или радоваться, что мне даже не положено торжества, как у Лилианы?
Джанесса устало посмотрела на меня, её лицо смягчилось.
— Биби, ты уже не ребёнок. Ты взрослая девушка, и тебе пора это осознать. Главное, чтобы в браке ты нашла своё место.
Я усмехнулась горько, с вызовом.
— В браке? Со стариком?
Она тяжело вздохнула и покачала головой.
— Брак — это не всегда про любовь, Биби. Иногда он про долг, выгоду... про то, чтобы выжить.
Я фыркнула.
— Как же удобно ты это говоришь. Меня отдают замуж за мужчину, который годится мне в отцы, а ты хочешь, чтобы я была счастлива?!
— Я хочу, чтобы ты хотя бы попыталась жить, не устраивая скандалов на каждом шагу, — строго сказала Джанесса. — Ты думаешь, твои истерики помогут? Что отец вдруг скажет: «Ах да, моя дочь права! Какой ужасный поступок! Отменим свадьбу!»?
Я закатила глаза.
— Джанесса, хватит читать мне морали. Мне не шестнадцать.
— Но ведёшь ты себя, как ребёнок, — не сдержалась сестра. — Ты бросаешься посудой, кричишь на отца, провоцируешь мать, а потом прячешься за её спиной, когда отец выходит из себя.
Я крепко сжала губы, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
— Ты не понимаешь...
— Понимаю, — перебила она. — Но пойми и ты: ты уже в этом. Брак состоится. Теперь вопрос только в том, как ты его переживёшь — как загнанная жертва или как женщина, которая сумеет взять своё.
Я прищурилась.
— Взять своё?
Джанесса усмехнулась, наклоняясь ко мне ближе.
— Ты ведь не из тех, кто покорно склонит голову, верно?
Я задумалась, а затем медленно улыбнулась.
— Верно.
— Тогда включай голову, сестрёнка. И не позволяй никому сломать тебя.
Джанесса всегда была добра ко мне, несмотря на мой ужасный характер. Она была самой тихой и кроткой из нас. В отличие от Лилианы и меня — упрямых, своенравных, никогда не идущих на уступки — Джанесса оставалась сдержанной и рассудительной.
Отец любил её больше всех. Она была его гордостью, его самой ценной дочерью. Именно поэтому он до сих пор не выдал её замуж — не хотел отпускать.
Но ей уже двадцать два. Пора бы.
***
На следующий день отец объявил, что церемония состоится уже на этой неделе.
Понятно, почему он так торопится. Боится, что я снова совершу что-нибудь ему назло. И он прав. Я совершу.
Я стояла в комнате, перебирая платья для церемонии, но не чувствуя никакой радости. Вскоре приедет моя сестра Лилиана с мужем и дочерью — они останутся у нас до окончания торжества.
Служанки разложили передо мной десятки нарядов. Роскошные ткани, тонкое кружево, вышивка жемчугом — всё это выглядело великолепно. Но я смотрела на платья с полным безразличием, потому что мне было всё равно.
— Вот это платье очень идёт вашему цвету глаз, госпожа, — робко сказала одна из девушек, подавая мне нежно-золотистое платье с длинными рукавами.
Я лениво провела пальцами по ткани, а затем оттолкнула её.
— Нет.
Служанка замерла.
— Но...
— Я сказала нет! — отрезала я и взяла в руки следующее платье. Синее, слишком тёмное. Бросила обратно. — Это тоже.
Я перелистывала наряды один за другим, находя к каждому из них новую причину для отказа.
— Слишком простое.
— Слишком пышное.
— Это похоже на траурное.
— Я не надену это.
Служанки беспокойно переглядывались. Я же чувствовала, как внутри меня закипает гнев.
— А где белые платья? — наконец спросила я, глядя на женщину, которая присматривала за процессом выбора.
Она опустила голову.
— Ваш отец приказал подготовить скромный наряд, госпожа.
Скромный наряд.
Я сжала зубы, чувствуя, как горло сдавило от злости и обиды. Значит, даже этого мне нельзя? Даже простого, символического свадебного платья?
— Тогда несите черное, — внезапно сказала я, скрестив руки на груди.
Женщина подняла на меня удивлённый взгляд.
— Черное?
— Да, — мои губы дрогнули в холодной усмешке. — Раз уж мне не положено белого, пусть будет черное.
Это будет мой бунт. Хоть что-то, что я решу сама.
— Но...
— Никаких "но"! — вскрикнула я. — Если нет чёрного платья, пусть сшивают!
Не дожидаясь возражений, я развернулась и вышла на балкон, жадно вдыхая свежий воздух.
День был тёплым, лето уже подбиралось к порогу. Внизу раскинулся сад, утопая в цветах — ярких, живых, слишком счастливых для такого дня.
Я упёрлась ладонями в холодные мраморные перила и глубоко вдохнула. Тёплый воздух наполнил лёгкие ароматами цветущего сада — сладкий жасмин, терпкий розмарин, свежая зелень.
Я закрыла глаза, позволяя себе ненадолго забыться. Хоть на мгновение. Хоть здесь.
Но когда я вновь взглянула вниз, сердце моё дрогнуло.
Он был там.
Дамиан.
Стоял во дворе, сложив руки за спиной, в идеально сидящем тёмном камзоле, подчёркивающем его широкие плечи. Высокий, сильный, опасный. Даже в расслабленной позе в нём чувствовалась скрытая угроза — как у хищника, который в любую секунду готов прыгнуть.
Волосы чуть растрепаны ветром, строгие черты лица освещены солнечными бликами. Я судорожно сглотнула, не в силах отвести взгляд.
Как же он красив. Неправильно красив.
Я задержала дыхание.
Он разговаривал со стражником, но я не слышала его, лишь видела движение его сладких губ. Я видела, как напрягается линия его челюсти, как скользит взгляд, изучая собеседника. Каждое его движение было таким... завораживающим.
Он не замечал меня.
А я уже представляла, как эти сильные руки хватают меня, как лишают дыхания, как заставляют меня стонать. Как его пальцы скользят по моей коже, проникая в меня всё глубже.
Чёрт!
Он засел в моей голове, в моей душе, в каждом ударе моего пульса. Я заполучу его. Любой ценой. Хоть силой.
Он будет моим. Только моим.
Я жадно ловила его взгляд, надеясь, что он наконец заметит меня.
Давай же... Подними глаза.
Дамиан...
Его собеседник что-то сказал, и Дамиан чуть повернул голову, будто прислушиваясь. А потом...
Его взгляд поднялся.
Я вздрогнула, когда наши глаза встретились.
Темные, бездонные, холодные.
Он не удивился, не отвёл взгляд, не смутился. Он просто смотрел.
Я почувствовала, как сердце сжалось в груди.
Боже, как же он прекрасен.
Я хотела, чтобы он задержал этот взгляд, чтобы в нём промелькнуло хоть что-то — желание, интерес, раздражение... что угодно.
Но Дамиан просто оглядел меня с головы до ног, медленно, лениво, и... вернулся к разговору, будто меня здесь не было.
Как будто я ничего не значила.
Как будто я не стояла на этом балконе с колотящимся сердцем и влажными от жажды губами.
Чёрт.
Я вцепилась пальцами в перила, сжав их так, что побелели костяшки.
Он бросил меня в этот огонь, даже не заметив, как я сгораю.
Если бы он был рядом, я бы набросилась на него.
Вот честно. Набросилась.
Я скинула туфли, не заботясь о том, куда они упали. В груди бушевал огонь, в венах кипела ярость.
Я выбежала из своих покоев, стремительно пронесясь по коридорам дворца. Служанки шарахались в стороны, не смея преграждать мне путь.
Плевать.
Я выбежала во двор, прямо на белый мрамор, и остановилась.
Дамиан.
Он больше не разговаривал со стражником. Он стоял один, чуть развернувшись в сторону выхода из дворца.
И теперь смотрел только на меня.
Я не отвела взгляд.
Я не собиралась прятаться.
Я хотела, чтобы он видел.
Как я дышу часто, почти судорожно.
Как пульс бешено бьётся на моей шее.
Как я хочу его, черт возьми.
Я сделала шаг вперёд, медленно, с вызовом.
Я знала, что нас видят.
Но мне было всё равно.
Он не стал долго задерживаться взглядом а лишь направился к воротам.
Нет!
Он не может просто так уйти не заметив какая я красивая.
Я спустилась по лестнице дворца приподнимая платье и босиком по траве побежала за ним.
— Милорд! — позвала я что он сразу остановился.
Дамиан остановился, но не повернулся сразу. Он просто застыл на месте, будто взвешивая, стоит ли вообще тратить на меня своё время.
Я сглотнула, стараясь отдышаться, и сделала ещё пару шагов, пока не оказалась достаточно близко, чтобы почувствовать исходящий от него холод.
— Милорд... — повторила я чуть тише, но с той же настойчивостью.
Он повернул голову, бросив на меня ленивый взгляд через плечо.
— Вы звали меня? — его голос был низким, ровным... равнодушным.
Я не знала, что сказать. В груди всё ещё пылал огонь, сердце бешено билось, но под его пустым взглядом этот пламень дрогнул.
Он не смотрел на меня с интересом. Не с вожделением. Даже не с раздражением.
Просто... с безразличием.
Будто перед ним не женщина, едва дышащая от желания, а пустое место.
Я провела языком по пересохшим губам.
— Да, — ответила я, поднимая голову выше, не позволяя себе стушеваться. — Я хотела поговорить с вами.
Он медленно развернулся ко мне всем корпусом. Господи. Он такой высокий, такой сильный.
— О чём?
Я сжала пальцы в кулаки.
— О нас.
В уголках его губ дрогнула усмешка — ледяная, насмешливая.
— Нас? — переспросил он, приподняв бровь.
Я выдержала его взгляд, хотя внутри всё сжималось от тревожного предчувствия.
— Вам не кажется, что между нами... есть что-то?
Его глаза скользнули по мне, медленно, оценивающе.
— Нет, — ответил он просто.
Одно короткое слово. Один удар под дых.
— Впервые вас вижу, — добавил он.
Я растерянно моргнула, не в силах поверить, что он мог быть настолько... бездушным.
— Но... — я шагнула ближе. — Вы смотрели на меня.
— Я смотрел, — кивнул он. — И что с того?
Я снова сглотнула, чувствуя, как лицо заливает жар.
— Вам всё равно?
Он чуть склонил голову набок, изучая меня с тем же ленивым безразличием.
— Разве я давал вам повод думать иначе?
Я замерла.
Он действительно не давал.
Всё было в моей голове.
Я думала, что чувствую этот огонь между нами. Думала, что он тоже что-то почувствовал когда увидел меня.
Но Дамиан просто посмотрел на меня последний раз и отвернулся.
— Доброго дня, миледи.
И ушёл.
А я осталась стоять посреди двора, босая, запыхавшаяся, с колотящимся сердцем.
Совсем одна.
Такой дурой я себя не чувствовала никогда. Первый раз я вижу в мужчине такое равнодушие ко мне.
Я смотрела ему вслед, не в силах пошевелиться.
В груди что-то скручивалось, сжималось, растекалось тягучей болью. Я привыкла к восхищению, к вниманию, к тому, что мужчины смотрят на меня иначе.
Но он...
Дамиан не просто не увидел во мне женщину. Он будто даже не признал моего существования.
Какого чёрта?
Я хотела разозлиться, но вместо этого внутри росло другое чувство — глухая обида, унижение, досада.
Как он мог?
Как он мог смотреть на меня этими ледяными глазами и не почувствовать ничего?
Я провела рукой по лицу, пытаясь взять себя в руки.
Да плевать.
Плевать на него.
Но жар всё ещё пылал под кожей. Грудь тяжело вздымалась, а сердце билось так, будто пыталось вырваться.
Я отвернулась и медленно пошла обратно во дворец, но ощущение его взгляда — пусть и равнодушного, ленивого, — по-прежнему жгло мне спину.
Пусть он думает, что я для него никто.
Но я не позволю ему забыть меня.
Когда я поднималась по лестнице дворца, дверь внезапно распахнулась, и навстречу мне вышел Граф Дункан.
Моё дыхание сбилось, ноги замерли на месте.
Этот человек...
Вредный, отвратительный старик с круглым брюхом и маслянистым взглядом.
Я инстинктивно отшатнулась назад, холод пробежал по коже.
Я боюсь его.
Единственный мужчина, от которого меня бросает в дрожь с самого детства.
Он остановился на пороге, сцепив руки на животе, и улыбнулся — мерзко, самодовольно.
Как только я увидела его, тело сковал холод.
Этот человек всегда внушал мне страх. От него пахло чем-то затхлым, неприятным, как от старого, давно не проветриваемого помещения. Толстые пальцы с крупными перстнями, влажные губы, цепкий, слишком внимательный взгляд.
— Какая встреча, — его голос был низким, тягучим, словно он смаковал каждое слово. — Прекрасная ее высочество Бибиана...
Я не могла пошевелиться. В груди всё сжалось от неприятного предчувствия.
Его маленькие глазки скользнули по мне — с ног до головы, медленно, слишком медленно. Как будто он видел меня без одежды.
— Очень рад видеть вас здесь... в таком виде, — он усмехнулся, облизнув губы.
Меня передёрнуло.
— Стража! — голос дрогнул, но я не позволила себе отвернуться. — Проводите меня во дворец.
Два стражника тут же подошли ближе, вставая между нами.
Граф Дункан склонил голову набок, будто оценивая ситуацию.
— Всё ещё боитесь меня? — он ухмыльнулся. — Но вы правы, миледи. Вам не стоит ходить одной.
Я стиснула зубы, сдерживая дрожь, и быстрым шагом направилась к входу, пока стражники оставались рядом.
Но даже не оборачиваясь, я знала — он всё ещё смотрит мне вслед.
Этот страх преследует меня с двенадцати лет.
Граф Дункан — единственный человек, который заставляет меня чувствовать себя маленькой, беспомощной. Стоит мне остаться с ним наедине, как дыхание сбивается, руки начинают дрожать, а в груди поднимается паника, сковывающая меня изнутри.
Никто из моих родных не знает об этом.
Только Джанесса иногда замечала, как я напрягаюсь при его появлении. Но я никогда ничего ей не рассказывала. И не собираюсь.