5. Это точно он.
Две недели спустя.
Свет только что высунувшегося из-за горизонта августовского солнца пробивается сквозь толстое дверное стекло книжного магазина и по деревянному полу идут золотые полосы. С каждой минутой помещение наполнялось золотистым свечением раннего солнца. Лучи сначала добирались до кассы, затем поползли по полкам, освещали обложки книг, а потом, в самую последнюю очередь, захватывали кусочек потолка.
Грейс нравилось приходить самой первой. Она тихонько открывала скрипучую, зелёную дверь, переворачивала вывеску на «Открыто», и начинала медленно расставлять книги. Изредка она смотрела на улицу из большого окна, наблюдала, как люди вместе с городом просыпаются и, все еще сонные, плетутся по своим делам.
Когда она заканчивала с книгами, заваривала себе крепкий черный час, потому что хозяин магазина любил только такой, и садилась на мягкое, пурпурное кресло в углу и продолжала любоваться видом из окна или бродила по магазину, трогая корешки книг.
Словами не передать, как Грейс любила книги. Ей, конечно, не всегда удавалось их читать, но она всем сердцем обожала их. Любила проводить по ним, стоящим на полках под самый потолок, кончиками тонких пальцев, и ощущать, как через подушечки словно проходит мощный заряд электрического тока, а как только отрываешь руку, остаётся небольшой слой пыли. Безумно любила шорох страниц, когда их переворачиваешь и их аромат - ей казалось, что пахло только что срубленной древесиной.
Она не думала о книгах как о множестве исписанных страницах, сшитых между собой. Для неё это были целые миры. Когда она читала строчку за строчкой, то погружалась в них с головой, словно в синее, бездонное море, из которого вынырнуть уже очень сложно. Для неё это была маленькая возможность подсмотреть чью-то жизнь.
Но когда приходил хозяин, она больше не могла наслаждаться тишиной раннего утра и книгами. Он был мужчина крайне не веселый и крайне не разговорчивый. Он был маленького роста, пухлый, с гладкой лысой головой и не расставался со своей чудной рубашкой и подтяжками. В магазин приходил постоянно без одной минуты восьмого и с яблочным пирожком из соседнего ларька в руке.
Его звали Ганс и, честно говоря, Грейс перекинулась с ним парой слов всего пару раз за все время, пока там работала. Или он был настолько скучен, что с ним не о чем было поговорить, или он по своей натуре просто напросто не любил пустую болтовню ни о чем. Прямо как и её отец.
Но Грейс никогда не расстраивалась, наоборот, ей нравилось, что можно не испытывать неловкости, вытягивая разговор стандартными фразами. Но, насколько она знала, ему было больше сорока, у него не было ни детей, ни жены, и что он был до ужаса пунктуален. Может быть, он и не был скучным или суровым, может, они с Грейс просто не подходили друг другу.
***
Днем все было, как и всегда. Грейс, сидя за столом на, так называемом, складе, уже дописывала очередной рассказ, а хозяин сидел за кассой и пил уже четвертую кружку черного чая.
Вдруг, Грейс услышала, как входная дверь отворилась и кто-то вошел. Она отложила печатную машинку и стала прислушиваться и смотреть в щель, пытаясь разглядеть только что прибывшего. Обычно она должна выходить, но тут решила дождаться, когда хозяин сам её позовет.
Она разглядела мужской силуэт. Разглядела темно-синий пиджак и такого же цвета фетровую шляпу. Как бы она не старалась, лица видно не было.
- Добрый день. Не подскажите, здесь работает Грейс Мюллер? – его голос был немного с хрипотцой и таким томным, что по спине бежали мурашки. Грейс почувствовала, как всё её тело напряглось, когда незнакомец назвал её имя.
Хозяин позвал её и обратно сел на стул, делая глоток за глотком из чашки. Грейс, поправив платье гранатового цвета на пуговицах, на цыпочках вышла из комнатки.
Тот, кого она увидела, заставил вернуть её мысли в прошлое, снова оказаться там, в военном госпитале. Она остановилась и долго всматривалась в лицо незнакомца и боялась ошибиться с поспешными выводами. Но нет, она точно знала – это был он.
Его скуластое, вытянутое лицо, глубокие карие глаза, которые выглядели, как игрушечные и тёмные, как и волосы, брови, над одной из которой виднелся шрам, она запомнила навсегда и хоть она никогда в следующие разы не упоминала его в письмах, она его помнила.
Это был тот самый мужчина, около койки которого, она сидела и слушала рассказы о России и говорила ему о том, что если это судьба, то они еще встретятся. Оказывается, это точно была судьба и, кажется, теперь она стала верить в неё ещё больше.
Мужчина сделал шаг вперед и стук от каблуков туфлей раздался на весь магазин, провёл рукой по угольным волосам и стеснительно улыбнулся. Грейс не знала что делать. Не то, чтобы она никогда в своей жизни не общалась с молодыми людьми, но в основном это были те, кто ей совсем не нравился, и разговаривать с ними было легко, а тут она словно потеряла дар речи.
- Здравствуйте, - наконец произнесла она, непривычным и даже милым голосом.
- Здравствуйте. Наверное, Вы меня совсем не помните, я...
- Я Вас помню. Очень хорошо, - перебила она мужчину и улыбнулась, казалось, самой милой улыбкой на свете. – Как Вы меня нашли? – она постоянно поправляла то прическу, то платье.
- Тогда я спросил Ваше имя у старшей медицинской сестры. А потом узнал, что вы находились в Гессене, затем приехали сюда, - он говорил так спокойно, словно наизусть выученный, заранее написанный текст, но Грейс нравилось его слушать.
Потом она предложила мужчине выпить чашку чая в кафетерии неподалёку отсюда. На предложение он с широкой улыбкой согласился.
***
«14 августа 1952 год. Гамбург.
Здравствуй, Грейс.
Завтра – самый счастливый день в моей жизни.
Помнишь того военного с которым ты болтала на его койне в госпитале? Ты помнишь, что сказала, что если он – твоя судьба, то вы ещё обязательно встретитесь? Ты была права, это была судьба.
Три года назад мы встретились в книжном магазине. Он специально разыскивал меня все эти годы, спросив тогда моё имя у старшей медсестры. Конечно, он сжульничал и помешал судьбе делать свою работу. Но, в какой-то степени, это к лучшему, ведь кто знает, когда бы мы встретились по воле судьбы.
Недавно я размышляла о том, что мы все связаны одной прочной нитью в этом мире. Мы повстречали уже столько людей, сами того не зная, которые без исключения в какой-то степени повлияли на нас, и, несомненно, встретим еще стольких же. И это так прекрасно. Прекрасно, что впереди нас ждет будущее, а какое, светлое или наоборот, это остаётся загадкой, ответ на которую нам предстоит узнать.
Я нашла в Руди все, что искала: честность, открытость, заботу. Я больше чем уверена в нём, уверенна, что он не оставит меня и не бросит. Конечно, у него нет красивого большого дома и миллиардов купюр в кармане, но вместо этого у него есть самое дорогое, что может быть у человека – доброта. Я лишь раз в жизни встречала человека, который мог бы по-настоящему похвастаться этим богатством – это моя мама. Наверное, поэтому они вместе с моим педантичным отцом. И я все ещё верю, что сейчас они где-то там, вместе и поддерживают друг друга каждую минуту.
Завтра я выхожу замуж. Волнуюсь ли я? Ничуть. Лишь чувствую ощущение полного спокойствия и знаю, что делаю все правильно. Грех – не быть с человеком, которого любишь, вместе.
Знаешь, что я поняла на протяжении этих шести писем? Думаю, я родилась для этого – чтобы писать. Ведь, где бы я ни была: на войне или в разных городах, печатная машинка, листы бумаги или чернила всегда находят меня и в самый нужный момент оказываются под рукой. Именно они находят меня. И я считаю это самым настоящим волшебством.
Вчера покупали свадебное платье вместе с Агнет. Когда мы вышли из магазина, она расплакалась и сказала, что никогда не видела и не увидит свадьбу своих детей, что это её очень расстраивает, и что присутствовать и помогать мне на моей свадьбе – для неё самая лучшая награда за все, что произошло в её жизни.
На этом я заканчиваю своё письмо. Главное – это будь, пожалуйста, счастлива следующие три года, как сегодня, в этот солнечный, августовский день.
До следующего письма, Грейс»