Борнмут

Мы выехали из Борнмута около четырех часов дня, до дома нам ехать около трех с половиной часов, если не считать, что утром Мэй так и не заправила машину по пути в Олд Харри Рокс.

В голове у меня все еще бардак, а мать, как и предполагалось, молчит и ведет машину, возможно, она решила сделать вид, что ничего не произошло, и не она душила меня в кофейне, а потом дала по лицу.

Я пытаюсь ни о чем не думать и смотреть в окно машины, так, по крайней мере, в моей голове может что-то измениться, или я хотя бы смогу замаскировать то, что сейчас чувствую, но если быть честным, лучше бы я так же не понимал своих ощущений, как большую часть уикэнда.

Автомобиль проезжает мимо нескольких маленьких городков, а потом начинается длинная лесная полоса по обеим сторонам обочины, так можно понять, что мы уже въехали на дорогу, связывающую два города: Рингвуд и Саутгемптон.

Все это время мать не сказала ни слова, а только изредка проверяла навигатор на телефоне, скорее, чтобы проверить время прибытия, нежели чтобы посмотреть дорогу. Также, наверно, с интервалов в пять минут она посматривала на индикатор топлива, который неумолимо падал к нулю.

К сожалению, в этой местности сеть работала с перебоями, поэтому я не мог ответить ни на одно сообщение, которое пришло за последние сорок минут. В основном, это активизировалась наша беседа с двумя одногруппницами, которую мы создали еще в начале обучения в университете. Вильда и Обри всегда меня поддерживали, хотя и кажется, что наши дружеские отношения выглядят чуть токсично, но мы просто любим подкалывать друг друга и никто на это сильно не обижается, по крайней мере, во время беседы эта фраза повторялась достаточное количество раз, я точно не знаю, правда ли, что некоторые шутки не задевают их, но мне иногда становится грустно от того, что они говорят, а также обидно за себя и за них.

Хоть мы и дружим, когда у нас есть свободные дни, мы редко встречаемся, чтобы погулять, потому что каждый больше сконцентрирован на своей собственной жизни. Но когда мы вместе, особенно после занятий, нам всегда нужно зайти в близлежащую кофейню, где можно не только выпить кофе и посплетничать, но и позаниматься заданиями, которых, кстати, накопилось достаточно, но я ничего не делал, потому что забыл взять ноутбук с собой в поездку.

Если говорить о каждой из них отдельно, то Вильда больше любит смотреть видео на YouTube, потому что они ее успокаивают, и я в этом с ней полностью солидарен. Она сама родом из Лондона, но живет не в самом его центре, а в одном из северных районов города. По большей части, она посвящает свое время моделированию моделей и 3д-дизайну, что у нее получается лучше, нежели у меня или у Обри, но в тоже время, Вильда часто любит гулять со своими знакомыми на стороне, вроде, если мне не изменяет память, она хотела как-нибудь устроить пикник вместе с нами и её друзьями.

Обри же является отличным фотографом, хоть и с маленькой аудиторией, по большей части, она пытается продвигаться в Instagram, но, как по мне, это площадка очень странно работает, в плане, набора популярности, половина видео непонятно как попадают в рекомендации, а некоторые, сделанные достаточно хорошо, просто остаются незамеченными.

Если говорить о личной жизни каждой, то об этом можно написать несколько серий книг, которые бы описывали все то, что происходит.

Телефон все время то вибрирует, то снова показывается, что интернет отсутствует, поэтому если в начале меня это чуть подбешивало, то сейчас я почти на это не реагирую.

Кроме сообщений нашей общей беседы, мне по отдельности написали Алекс и Хиро, в основном, они спрашивали, все ли хорошо, что сказала моя мать, а также не стало ли хуже, но, к сожалению, им придется потерпеть до момента, когда Мэй съедет на одну из заправок по пути, чтобы наполнить бак до отказа.

Еще одной плашкой уведомлений числятся отметки в беседе университетской группы, так как у нас скоро сдача курсовых работ, практик и экзаменов, староста каждый раз пытается сделать какие-то интерактивные опросы, чтобы понимать, как хорошо идет подготовка у группы в целом, чтобы потом передать это руководителям университета. Из-за того, что сейчас в Лондоне неспокойно, а многие студенты отказываются появляться на занятиях из-за снижения стипендии, то университет принял решение жестко мониторить каждый поток, чтобы вычислять тех, кому что-то не нравится. Если смотреть на остальные группы, то я слышал, что в некоторых из них уже отчислили обучающихся за срывы занятий или за участие в митингах, которые проходят уже третий день. Меня же прикрывают Вильда и Обри, поэтому мне не должно сильно влететь за прогулы занятий.

Вообще, наша группа, наверно, самая либерная во многих смыслах, потому что никто еще никого не сдал, каждый студент не влезает в личную жизнь других, но если начинаются какие-то проблемы с преподавателями или руководителями, то мы пытаемся как-то поддерживать того или иного обучающегося.

Хоть мы и живем в двадцать первом веке, это не отменяет того факта, что многие люди все еще подвергаются дискриминации, а с учетом того, что у нас не были приняты несколько законов, которые укрепляют права меньшинств, то многие из нас находятся в очень щекотливом положении. Конечно, университет не может отчислять по тем или иным предрассудкам, но никто не отменял, что в составе руководителей и преподавателей не будет людей из разных политических партий.

Как нам рассказывала староста, на одном из таких собраний, которое проходило около кабинета с документацией и сверкой опросников, обсуждали урезание некоторых тем итоговых и выпускных работ. Это происходило, потому что многим не нравились те или иные взгляды студентов на интересующие их вопросы, например, со слов той же самой старосты, один преподаватель с правыми политическими взглядами, пытался доказать, что использование информации, которая была сформулирована не английскими учеными, должна быть сильно ограничена. Он даже рассказывал о том, что снижал оценки своим ученикам, если какие-то тезисы были взяты из литературы темнокожих или азиатских научных деятелей.

Староста не дослушала, чем все закончилось, потому что на нее стала странно поглядывать заведующая документационным отделом, поэтому ей пришлось быстро ретироваться из кабинета.

- Тревор, найди ближайшую заправку, потому что мне неудобно все время заглядывать в навигатор. - ни с того, ни с сего сказала Мэй с водительского сиденья, от чего я даже подпрыгнул на месте и ударился головой о крышу машины, благо, звук был такой глухой, что смешался с шумом проезжающей мимо машины.

- А, да, сейчас. - с некоторой нервозностью говоря я, потому как реагировать на это абсолютно не понимаю, с одной стороны, мы таки не выяснил, что это была за вспышка агрессии, во-вторых, будет ли моя мать извиняться за то, что сделала или у нас в стране разрешено прилюдное насилие над людьми?

Интернет все еще нестабильный, поэтому на поиск заправки уходит у меня около пятнадцати минут, как же это раздражает, когда ты вот-вот найдешь то, что тебе нужно, а в следующее мгновение из-за перепада сети - все потеряно, но, хорошо, что у меня все-таки получилось, потому что я уже чувствовал острый, как лезвие, взгляд Мэй в окошко заднего вида.

- Ну, ты там все? - не сдерживается и спрашивает она.

- Да, вот, в десяти минутах есть автозаправка, но придется чуть съехать с маршрута, потому что она находится около аэропорта Истли. - декламирую я то, что нашел в Google.

- Можешь тогда сказать мне, когда поворачивать. - просит меня мать, но я чувствую, что это ей дается с большим трудом, только вот я не понимаю, почему именно, либо она снова злится на меня за то, что я сказал, либо злится на себя за то, что взорвалась, но, если смотреть с такой стороны, то я не чувствую за собой вины, это была просто попытка защитить себя от ее нападок, кто же знал, что в следующее мгновение она возьмет меня за горло.

- Просто когда навигатор будет предлагать съехать влево, когда мы будем уже достаточно времени двигаться по шоссе М37, то съезжай вправо, в сторону Саутгемптона.

- Хорошо, поняла.

Дальше мы снова ехали в тишине, очень странное ощущение, но хоть Мэй снова не орет на меня, это уже хорошо. У нас всегда были качелеобразные отношения, но все-таки хотелось бы, чтобы было больше положительных моментов, а не скандалов, ссор и побоев.

Чтобы скоротать время, беру книжку Эммы Скотт, которую читал в номере Хиро, когда первый раз встретился с ним и просил помощи, чтобы найти ключи. Хорошо, что я тогда записал в заметки телефона номер страницы, на которой остановился, потому что сейчас я уже не помню таких мелких деталей прошедших двух дней.

Слог Эммы приятный и обволакивающий, хотя некоторые постельные сцены написаны, как по мне, чересчур детально, но это не уменьшает наслаждение от книги. Все-таки, если сравнивать Скотт с другими писательницами в жанре современного любовного романа, она очень хорошо себя зарекомендовала, хотя и есть несколько книг, которые по отзывам вышли не такими сильными. По крайней мере, в ее история нет как таковой романтизации насилия и абьюза, если взять в противовес, например, ту же самую Пенелопу Дуглас, чьи романы зачастую читать просто невозможно из-за не только обилия постельных сцен, которых насчитывается на восемьдесят процентов от объема всей книги, но и из-за романтизации всевозможных девиаций, например, инцеста или насилия.

Вообще, одной из самых странных вещей стало то, что она пишет с большим количеством мизогинии, хоть моя мать тоже иногда осуждает других женщин за их выбор, но даже Мэй столько не порицала других, сколько писательница - своих героинь.

- Тревор, мы подъезжаем с съезду. - снова без какого-то намека на начало беседы говорит Мэй, отчего я теряю нить повествование в книге, когда прочитал уже около тридцати страниц.

- Поворачивай направо, в сторону Саутгемптона. - тараторю я, чтобы быстрее вернуть мысль, на которой я закончил читать текущую главу в книге.

- Знаешь, что... - начинается злиться мать, но в следующую секунду просто осекается на полуслове, из-за чего мне становится легче, потому что в один миг мне показалось, что сейчас насчет скандал, буквально, на пустом месте.

Потом мы молчим до самой остановки на заправке компании Shell около аэропорта Истли, который входит в территорию города Саутгемптон.

- Мы приехали, давай, иди в магазин и купи мне воды и что-нибудь перекусить. - приказным тонов говорит Мэй, когда она выворачивает руль, чтобы встать в очередь на заправку. - И про себя тоже не забудь, а то опять из-за нашей перепалки перестанешь есть.

- Хорошо. - говорю я чересчур твердо и громко, из-за чего Мэй сверлит меня взглядом через окно заднего вида, вообще, это чуть раздражает, потому что это окно она использует только для того, чтобы посмотреть на меня с упреком или агрессией, в то время, когда его функция заключается в абсолютно другом. Но, если говорить об этом, то Мэй просто, во-первых, не так часто водит, во-вторых, не любит сдавать назад, потому что однажды так съехала в кювет.

Я кладу закладку в книгу и закрываю ее, после чего открываю дверь машины и направляюсь в сторону магазина, который находится около заправки. В таких магазин всегда большая наценка на крекеры или шоколадные батончики, но при этом в них можно купить какой-нибудь сэндвич или кофе по более привлекательной цене, хотя, зачастую, они все равно стоят дороже, нежели в обыкновенных сетях с фаст-фудом.

Передо мной разъезжаются двери, и я захожу в прохладное помещение, откуда-то сверху на меня дует кондиционер, а перед моими глазами стоят ряды с продуктами, а также вывесками, которые прикреплены на специальных веревках к потолку.

Я прохожу чуть вглубь магазина и читаю вскользь надписи на них, вот, например, справа от меня стоит длинный стеллаж с крекерами, печеньями и другими сладостями, слева же - вода, соки и газировка. Идя дальше, я подхожу к холодильникам с охлажденными алкогольными и безалкогольными напитками, после этого я сворачиваю направо и наконец-то нахожу встроенную маленькую кофейню, которая входит в состав магазина.

- Здравствуйте, можно пару сэндвичей с курицей и... - я заглядываюсь на меню, где расписаны все виды кофе, которые здесь могут приготовить, из-за того, что это просто дополнение к магазину, выбор очень скудный. - Средний капучино.

Работник на кассе принимает мой заказ, после чего отправляет на кассу около входа в магазин, потому что оплата происходит именно там. По пути, я снова заворачиваю на стойку с напитками, чтобы взять бутылку воды.

- Так, бутылка воды, средний капучино и два сэндвича с курицей, это все, верно? - уточняет кассирша с рыжими волосами и фирменной униформе магазина.

- Да.

- Тогда с вас двадцать пять долларов. - мои глаза чуть вылезают из орбит, потому что это чуть больше зарплаты матери в день, но ничего не могу с этим поделать, поэтому просто оплачиваю по карте и выхожу из магазина с покупками. Но это очень печально, потому что такими темпами нам вообще не хватит денег, даже с учетом того, что зарплата Мэй не является такой уж маленькой.

Автомобиль моей матери все еще стоит в очереди на заправке, но, по крайней мере, ждать осталось недолго, потому что ее машина следующая, а значит у меня есть еще время, чтобы ответить на сообщения.

- Хиро, Алекс, со мной все хорошо, Мэй молчала почти все время, что мы ехали до заправки, сейчас мы в Саутгемптоне и скоро отправимся дальше, не волнуйтесь. Также, я не отвечал, потому что сеть по пути очень нестабильная.

Набрав текст сообщения, я делаю рассылку сразу им двоим, наверно, в будущем будет удобнее, если у нас будет такая же беседа на троих, как у меня с Вильдой и Обри, кстати, им тоже надо ответить.

- Тревор, ну, как прогуливаешь занятия, уже получил сердечный приступ из-за огромного количества кофе или нет? - это Обри, она каждый раз пытается ограничить потребление кофеина у нас с Вильдой, но, по итогу, это каждый раз заканчивается абсолютно ничем.

- Да, конечно, за меня это сообщение пишет моя фантомная сущность.

- Обри, ты ещё не устала пытаться? Можно было понять, что ничего не получится с самого начала. Тревор, как у тебя дела? У тебя все нормально с Мэй? - это Вильда, у нее тоже проблемы с матерью, как и у меня, но если Мэй начала распускать руки последние два года, то мать Вильды сейчас перешла больше к пассивно-агрессивным комментариям в ее адрес, включая упреки за вес. Я не думаю, что для Вильды это проблема, она всегда выглядит опрятно и красиво, а также ходит в зал, чтобы справляться с паническими атаками, но ее мать все равно от нее не отстает, занимаясь бодишеймингом. Я очень рад, что у Вильды, несмотря на панические атаки, а также депрессивные эпизоды, хорошие отношения со своим телом, она принимает себя такой, какая есть.

- Дела хорошо, мы уже едем обратно в Лондон, а перед этим даже успели съездить до Олд Харри Рокс. Сейчас остановились около заправки, чтобы залить полный бак и поедем дальше. - я не решаюсь рассказывать про избиение со стороны матери, не хочу расплакаться прямо здесь.

- Хорошо! мы тебя ждем, чтобы завтра посидеть в кофейне, нам столько тебе надо рассказать.

- Да-да, Трев, тут столько всего произошло, пока тебя не было! Ждем с нетерпением, и надеемся, что твой фантом будет менее душным, нежели ты.

От последнего сообщения от Обри уголки моих губ чуть поднимаются, из-за чего со стороны можно подумать, что я какой-то сумасшедший, а не то, что мне прислали милый подкол.

Я отвлекаюсь от телефона, чтобы посмотреть на очередь на заправке и замечаю, что Мэй уже заправляет машину, поэтому я начинаю потихоньку обходить заправку, чтобы ждать мать на выезде из нее.

Пока обхожу заправку, я вижу взлетающий самолет, а также здание аэропорта Истли, мы с Мэй никогда не прилетали на него, поэтому не имели понятия, что он здесь есть. Только Вильда однажды рассказывала, что она с друзьями приезжала в этот аэропорт, чтобы слетать в Дублин.

Кстати, меня очень расстраивает тот факт, что ни Обри, ни Вильда не рассказали о митингах, которые проходили около нашего университета вчера, возможно, под своими сообщениями, что нам есть, что обсудить, они это и имели ввиду, но хотелось бы узнать что-то сейчас.

Мне кажется, даже если бы я сейчас написал об этом, они бы не ответили, потому что в этом плане они имеют чуть отличное мнение, от моего.

Обри без разницы на это абсолютно, если сравнивать меня, Вильду и ее, то она из нас троих самая консервативная. Обри не очень понимает, зачем это все, зачем митинги, прогулы, срывы занятий, если это, по ее мнению, никак не поможет. Если же начинать ей приводить примеры других студенческих волнений, которые закончились в пользу студентов, то она только цокает языком, после чего продолжает настаивать на том, что это другая ситуация и т.д.

Вильда же скорее центристка, хотя сама она любит просто говорить, что придерживается нейтралитета, но да с учетом этого, она все равно против снижения стипендии для студентов, хотя тоже не очень хочет участвовать в митинге, потому что считает, что это небезопасно, если все-таки все пойдет по одному месту.

Несмотря на это, мы втроем все равно находим общий язык, чему я, в свою очередь, очень рад, потому что не думают, что стоит очистить свое окружение по политическому признаку, если только это не ультраправые, как мой биологический отец или некоторые преподы в университете, которых приходится терпеть.

Ещё несколько минут я стою и смотрю в телефон, после чего ко мне подъезжает Мэй с полным баком бензина. Надеюсь, что это было не очень дорого, потому что цены на бензин я не сам не посмотрел.

- Ты принес еду и воду? - сходу спрашивает мать, когда выходит из машины и с хлопком закрывает дверь.

- Да, вот. - я передаю ей воду, а также один сэндвич с курицей.

- Бензин, здесь получился чуть дешевле, чем обычно, я даже удивилась этому. - говорит Мэй, чтобы хоть как-то поддержать беседу, видимо то, что произошло, она обсуждать не хочет, ну и ладно, главное, чтобы закончить этот день без еще одного скандала.

- Это хорошо, а вот еда дорого вышла, с учетом того, что я больше ничего не покупал. - отвечаю я только из вежливости, хотя не очень хочется поднимать тему расходов.

- Ну, ничего, все-таки нам когда-то надо есть. - мягко отвечает мать, а значит она пытается вернуть мое расположение к себе. В прошлую ссору было также, сначала она резко отвечает или замахивается, но потом начинает приходить в себя извиняться и просить прощение, но даже с учетом того, что и раньше она поднимала на меня руку, сегодня это было намного жестче, поэтому мне все еще страшно с ней разговаривать, даже несмотря на то, что она пытается, со своей стороны, сделать вид, что ничего не произошло.

- Мне стало интересно, почему же бензин так подешевел, ведь эта заправка сама по себе принадлежит дорогостоящей компании, которая делает высокую наценку на топливо. - говорит Мэй, открывая свой сэндвич, чтобы мне не было так некомфортно, я начинаю повторять ее движения, как тень или марионетка, потому что я все еще чувствую жжение вокруг горла, когда слышу ее голос. - Так вот, тебе, наверно, это будет интересно, из-за санкций, которые были недавно введены на покупку топлива у некоторых недружественных стран, цена на бензин стала падать, даже несмотря на то, что предполагалось, что она будет расти. Как сказал один из водителей, с которым я сцепилась языками, пока стояла в очереди, это произошло, потому что топливо и так покупалось большими объемами из другой страны, он точно не помнил из какой, но, вроде бы Катара.

- Понятно. - вероятно, слишком сухо отвечаю я, но моя мать этого не замечается, думая, что я полностью сосредоточен на поедании своего сэндвича с курицей.

Если же говорить о топливе, то, к сожалению, я не сильно разбираюсь в этом, хотя и знаю, что большая часть поставок приходится на США и Катар, но даже так, мне казалось, что цена на бензин не упадет так сразу, особенно после отмены импорта из недружественных по отношению к Великобритании стран, потому что нам в вузе говорили, что при отказе от какого-то поставщика, зачастую, цена сначала поднимается, а уже потом начинается стабилизироваться. Ну, значит, это не тот случай.

Зато Мэй не начала снова на меня кричать из-за непредусмотрительности, все обошлось. Хотя не думаю, что то, что произошло в кофейне в Борнмуте, можно назвать этим словом.

- Давай, тогда ешь, допивай свой кофе и поедем дальше, нам еще ехать около двух с половиной часов, а мне бы хотелось еще дома принять ванну, чтобы завтра поспать перед работой. - говорит Мэй, дожевывая свой сэндвич, а потом подходя к урне около дороги, чтобы выбросить упаковку.

- Хорошо, сейчас.

После этого мы снова сели в машину и поехали дальше, нам и правда оставалось еще больше двух часов, поэтому я снова сел и открыл книжку на том месте, где оставил свою закладку.

Мимо нас проезжает множество машин, Мэй смотрит по сторонам, чтобы аккуратно перестраиваться в другую полосу, чтобы обогнать автомобиль впереди. Деревья закрывают весь обзор по бокам, сквозь них ничего не видно, но потом оказывается, что они находятся прямо у обочины дороги, а за ними бескрайнее поле с вкрапление одиноких полос, которые как бы разделяют поля между собой. Проехав чуть дальше, полей уже не видно, только высокие пики деревьев, закрывающие все, что стоит за ними. По надземному переходу идут люди, которые куда-то спешат по своим делам.

Когда проходит около часа, я уже заканчиваю больше половины книги, поэтому чуть прикрываю ее, не забыв положить закладку, и открываю бутылку воды, которая лежит у меня на сиденье.

- Передай мне потом. - с водительского кресла просит моя мать, поэтому после того, как открыл бутылку и сделал пару глотков освежающей воды, то передаю ее вперед прямо в руку Мэй.

- Спасибо. - она делает пару жадных глотков, после чего отдает обратно, что я закрыл бутылку.

Говорила она также сухо, как в момент отъезда из Борнмута, возможно, моя мать поняла, что я не настроен на какие-то разговоры. Пока мы ехали дальше, даже во время краткосрочных остановок, чтобы сходить в туалет, Мэй ничего не говорила, все наше общение свелось к тому, что мы просто смотрим друг на друга и пытаемся без слов понять потребности, я - матери, она - мои.

Ехать нам оставалось около часа, но стоило учитывать, что мы не знаем, есть ли пробки в самом Лондоне, а нам нужно проехать через центр, чтобы оказаться в районе, в котором Мэй снимает квартиру.

Живем мы с матерью сейчас в восточном районе Лондона на станции метро Снерсбрук, в небольшом трехэтажном здании Байрон Коурт, это находится между пересечениями дороги А113, а также улиц Хай-стрит и Хермон Хилл. Само здание сделано из красного кирпичного камня и хоть оно имеет всего четыре этажа, его заметно при выходе из метро.

За аренду моя мать платит около трех тысяч долларов в месяц, включая все коммунальные платежи, а также доступ к интернету, единственная проблема, причем, именно для Мэй, не для меня, так это факт того, что курить разрешено только на улице.

Когда я и моя мать только приезжали смотреть эту квартиру, то хозяин сразу дал нам понять, что курение здесь только на улице, а с животных он точно видеть не желает. Хотя сама по себе квартира была чистая и ухоженная, Мэй долго думала над тем, брать ее или нет из-за желания перевести котов вместе с нами, но, по итогу, посоветовавшись вместе со мной, а также еще посмотрев другие варианты, нам не оставалось ничего больше, как согласится на условия, которые были поставлены для заключения договора об аренде. Мэй пыталась снизить цену за счет того, что мебели в квартире почти не было, кроме ванной комнаты и тумб на кухне, но по итогу у нее это не получилось.

Когда автомобиль, который моя мать взяла в каршеринге, начал подъезжать к Лондону, то мы сразу же встали в пробку, чуть не доезжая Торн-Парка и Торн Лейкс Аквапарк, на пересечение дорог М3 и М25. На часах уже было около половины пятого.

- Вот черт, как всегда, на одном и том же месте! - восклицает Мэй спереди. Каждый раз, когда она уходит на работу, то после смены рассказывает мне не только о том, как ее бесили работники, но и о том, что говорили по радио, так как она не могла работать без музыки. Именно оттуда она узнала, что на пересечение этих дорог каждый вечер происходит затяжная пробка по причине большого потока машин, которые въезжают в Лондон.

- Нам ехать теперь около часа из-за них, и то, я сейчас лучше проверю, какой маршрут нам выбрать. - говорит Мэй скорее сама с собой, нежели со мной, потому что я пытаюсь закончить книгу Эммы Скотт до приезда домой, потому что мне и так чуть стыдно из-за того, что я за уикэнд успел прочитать только две книги из трех, который взял с собой, ну, ничего не поделаешь, придется дочитывать роман Элис Осман уже по пути в вуз на метро и обратно, а также в свободное от занятий время.

- Тревор, давай ты посмотришь лучше. - опять этот приказной тон, который мне так не нравится, но я буду пытаться быть паинькой, потому что просто не хочу еще одной ссоры с мордобоем, ведь мне так и не стало ясно, почему моя мать так отреагировала.

В этот момент, пока прокладывал маршрут через Google карты, я понял, что, возможно, это из-за Уолка, который писал ей в пьяном виде, когда мы шли до пляжа еще в первый день в Борнмуте. Но даже если так, я не считаю правильным, что она решила выпустить всю агрессию на меня, причем, чуть не задушив, и оставив на мне порезы на шее и рану на правом крыле носа.

Маршрут и правда пришлось сменить, потому что было легче проехать вокруг по дороге М25, а потом повернуть сразу на М11, потому что на это уйдет полтора часа, в то время, как если ехать по дороге М3, а потом через центр города по шоссе А40 и А406 - почти два часа, а Мэй хотелось оказаться дома как можно скорее.

- Нам лучше сейчас перестроиться в левую полосу, чтобы по кольцу через М25 объехать Лондон, и сразу заехать через М11 в восточный район. - объясняю я матери, пока она настраивает в свое навигаторе маршрут, который я проложил.

- Окей, поняла тебя. - отвечает она и включает поворотник.

Так мы ехали еще около часа вокруг Лондона, поэтому я мог смотреть на разные улочки и дорожки, который создают причудливый лабиринт, как у муравьев. В один момент дорога проходила прямо около водохранилища Рейсбери, хотя около обочины деревья пытались закрыть вид на него, но в некоторых просветах было видно синюю гладь, от которой отражалось солнце, уже идущее к своему закату. Прямо около водохранилища тянула маленькая пешая дорожка, которая вела к белоснежному домику с красной крышей, я не знаю, живет ли там кто или нет, но сама картина была завораживающая.

Хотя я и пытаюсь гулять по Лондону в свободное время, у меня не получается охватить его всего, в основном, у гуляю около университета, в парках, которые расположены в каждом районе города, поэтому их долго искать не приходится, а также кофейнях и книжных магазинах.

Чуть не доезжая пересечения с дорогой А121, мы проезжали над маленькой речкой, которая выглядела не так, как мне казалось. Вся она была покрыта зеленой тиной, которая закрывала всю площадь воды. Чуть позже я вспомнил, что это была река Ли.

Эта речушка далее впадает в Темзу, а мы проезжали ее самый загрязненный участок из-за близлежащего шоссе, по которому собственно и передвигалась машина Мэй.

Если так посмотреть, то все больше рек и озер оказываются загрязненными, особенно это происходит из-за выбросов с фабрик, которые сливают свои отходы прямо в воду. Причем правительство ничего с этим не делает.

В университете же группа студентов создавала проект для будущего очищения некоторых рек и озер Лондона, аргументируя это борьбой с климатическим кризисом, который, если сказать по правде, становится все более осязаемым.

Преподаватели поддержали эко-активизм обучающихся, но в итоге эта работа ни к чему не привела. После завершения всех этапов проекта и передачи документов в организации по борьбе с климатическим кризисом, были некоторые подвижки к тестированию, но потом организацию просто перестали слушать, высказав мнение, что использовать проекты студентов слишком рискованно, и это может наделать только больше проблем.

Когда моя мать поворачивала на дорогу М11, на часах уже было половина шестого, хотя мы планировали уже в этом время быть у себя в квартире, но Мэй, вроде бы, несильно из-за этого раздражалась, и это было просто прекрасно!

Я же уже закончил книгу Эммы Скотт и переваривал те ощущения, которые получил в процессе чтения. Все-таки мне нравились романы, которые поднимали проблемы социального и гендерного неравенства, выступающие за борьбу с дискриминацией людей по любым признакам. Хоть некоторые моменты книги были чересчур болезненные, по итогу, как и во всех произведениях Эммы Скотт, был так называемый хэппи-энд.

Мне тоже хотелось, чтобы в моей истории был хэппи-энд, чтобы моя мать относилась ко мне лучше, чтобы я сам взялся за свою вспыльчивость и смог как-то с ней разобраться. Так много всего еще нужно сделать, чтобы получить желаемый результат, но пока у меня получается только тихо, как мышка, молчать, чтобы не было больше упреков, чем я получил за последние два дня.

Можно сколько угодно раз оправдывать поведение Мэй, вспоминая о том, что ей сложно на работе, что ее психика пошатнулась сильно из-за отвратительного отношения со стороны родителей и партнеров, включая моего биологического отца, который до сих пор сидит на ее шее, а она из-за котов не может его скинуть с себя. Даже можно осудить то, как я сам отношусь к матери, что начинаю с ней перепалки, когда мне не нравится, что она подразумевает своими высказываниями, или когда она прямо упрекает меня, но по итогу, я не могу разделить всю вину за произошедшее на всех, кроме нее.

С того момента прошло уже около четырех часов, а я все еще ощущаю тот гадкий стыд и мерзкое чувство беспомощности, когда меня рвало мимо раковины в уборной для персонала. Наверно, это воспоминание отпечатается у меня надолго, как уже нельзя выбросить из памяти момент удушья от рук матери, а все потому что это самое болезненное, что она делала со мной.