Выжить? Почти невозможно

Прошлое

Раздались шаги. Как долго она ждала их заветного звука, с трепетом вспоминая, всё то хорошее, что он для нее сделал. Какое у него настроение сейчас? Он расстроен? Рассержен? Может, он в кой-том веку счастлив или всем доволен – вряд ли.

– Эри? Где ты? – заботливо произнес знакомый голос.– Где ты, дорогая? Ты давно не кушала, я принес тебе еды.

– Я здесь, Маркус.

Маркус зашел в комнату, небрежно шурша белым халатом с ярко-желтым поясом, сам он был светлым, а одежда и выражение лица были чистыми и яркими, словно прямо сейчас шёл один из самых счастливых дней в его жизни. Но он выглядел так всегда, и даже иссиня-черные волосы не могли испортить им же созданный образ «правильного» человека.

– Девочка моя, – он присел на колени перед девчонкой и слегка всмотрелся в её детское личико. – Почему же ты сидишь на холодном полу?

Мужчина поставил перед малышкой тарелку с едой. Там были: мясо, овощи и даже сладости, к которым Эрика не имела охоту притрагиваться.

– Это ты мне скажи, – она взглянула на него сверху-вниз и как-то грустно спросила. – Зачем я тебе?

Маркус, сидя на корточках, присел на колени и нежно провел по волосам девчушки рукой, посмотрел на малышку и тут же поймал себя на мысли, что она стала ему совсем как родная дочь. Но в голову залезло размышление и о том, как печально ему будет с ней расставаться. Но это было необходимостью, и он прекрасно это понимал.

– Что за вопросы? Ты – важная часть того, что я задумал, и если сможешь сделать так, как должна, то сможешь спасти мир от Розмари и его...

Мужчина не договорил, что-то ударило в окно, разбив вдребезги. Маркус быстро поднял девочку на руки и поспешил выбежать из комнаты. Началось бомбардирование: что-то большое пыталось достать мужчину, но тот не слышал, не понимал и не обращал ни на что внимания, силясь добежать до лаборатории.

Когда наконец она показалась на горизонте, и до нее оставалось буквально пару шагов, Эри спрыгнула с рук мужчины и зашла в комнату, в которой частенько бывала, когда ученый находился в хорошем расположении духа. Он готовил ее к такому, и сейчас Эри уже знала, что должна сделать. Она быстро разбудила мальчика с девочкой, спящих в маленьких кроватках и направилась в сторону подземных ходов, что должны были довести ее до нового дома для этих малышей.

На прощание Маркус поцеловал каждого из ребят и, удостоверившись, что они не потеряли свои подарки, еле выдохнул:

– Придет время, и вы меня найдете. Не смейте верить слухам о моей смерти. Ты меня найдешь, дочка, – его взгляд прошелся по каждому из малышей, но остановился на маленькой девчушке, которая была рядом с Эри. – Марина сможет позаботиться о вас.

***

Два года до пожара в доме мистера Кэмбэла.

Ян быстро – и почти бесшумно – разрывал все ящики, проверяя каждый уголок кабинета отчима в поисках одной важной вещи.

– Я не знаю, где он его прячет. Может здесь есть тайник? – спросил Ян.

– Без понятия, но у меня плохое предчувствие. Ты уверен, что он не вернется раньше полуночи? – уточнил Ник.

Ян положительно кивнул и принялся осматривать шкаф с одеждой и всякими бумагами – эта работа была слишком интересной, чтобы останавливаться и говорить с братом.

– И кстати, зачем тебе нужен этот кулон? С чего ты взял, что он у него вообще есть? – начал ныть Ник, явно устав лазить по всем уголкам небольшого помещения.

– Я же говорил, что подслушал разговор Рудольфа с кем-то, и если не ошибаюсь, он назвал его Адамом. Отчим говорил что-то про его важность и задание найти кого-то, кто поймет, для чего он нужен. Именно поэтому мы и обязаны украсть его, ты ведь не меньше моего хочешь увидеть это растерянное лицо, – Ян сделал шуточную гримасу, но быстро вернулся к «работе».

Ник лениво потянулся на диване и вдруг понял, что брат прав: они должны найти вещицу и отомстить Рудольфу за все. В этот момент его рука нащупала что-то мелкое и твердое в самом верху обивки, будто плюшевого дивана.

– Кажется, я нашел то, что может облегчить задачу, – сказал он, призывая Яна обратить на него внимание. Брат обернулся, держа в руках небольшой ящик с таким же маленьким замком. Они собрали это и чуть ли не успели выбежать из комнаты, между тем, не заметив светловолосую девушку, что подслушала их разговор.

– Тэй! – крикнула она, после того как закрыла дверь его комнаты. – Вставай живо! Ты должен помочь мне найти кое-какую вещицу.

С туманным выражением лица белокурый мальчик слегка приоткрыл глаза и недовольно взглянул на энергичную сестру. И что ей надо было утром в субботу?

– Какого черта, Кейт? После вечера пятницы, даже ты меня не поднимешь, – сказал он, закрыв лицо руками.

Самодовольно улыбнувшись, сестренка пожала плечами и развернулась прямиком к выходу, сделав вид, словно собирается выйти, но остановилась у двери и произнесла предпоследнюю фразу:

– Ты в этом уверен? – ехидно спросила она. – Я же могу показать Рудольфу те фотки, на которых один пятнадцатилетний мальчишка берет его бутылки дорогого виски, – почувствовав, что Тей скоро «взорвется», Кейт поставила в разговоре абсолютную точку и вышла из комнаты, лишь прикрикнув вслед еще пару словечек: В моей комнате через двадцать минут, братец.

Немного пошатываясь, Тэй прошел несчастные пятнадцать метров до двери сестры и, даже не удручив себя постучаться, зашел. Увидев, что она заплетает длинные волосы резинкой, парень слегка удивился.

– Намечается что-то грандиозное? – спросил он и прилег на кровать.

– Ты должен будешь отвлекать Дебору, пока я буду рыться в их с отчимом вещах, все понял?

Кейт обернулась и посмотрела на брата, что развалился на кровати, внимательно рассматривая розово-черный тюль с вырезками из журнала и всякими фотографиями, картинками на потолке. Кейт любила заниматься прикладным творчеством и с радостью составляла нечто на подобии коллажей. Этим была украшена почти вся ее комната.

Дебора – почти не появляющаяся дома из-за постоянных встреч подруг – редко заходила в комнаты детей и вообще спрашивала об их самочувствии, о том, как обстоят дела в школе и изменилось ли что. Ей было наплевать, что не могло не оставить след на поведении и отношении к жизни и другим людям в сердцах ее детей.

Но всё-таки, когда ноги доводили ее до этого уголка огромного дома, она с интересом наблюдала за тем, как девочка работает над вырезками, как правильно подбирает сочетание и насколько креативно придумывает что-то совершенно новое. Она старалась не показывать вида, что ей всегда было интересно, как Ник мастерил деревянные игрушки, самостоятельно полируя и раскрашивая их. Старалась уходить от взгляда Тэя, когда тот видел, как ее уши наслаждаются его нелепым бряканьем на гитаре; она всегда демонстративно показывала, что ей и дела нет до того, как на одном дыхании Питер учился играть в футбол, и насколько молниеносно начинали появляться мускулы на его руках и мужская сила.

Дебора не умела выразить любовь к детям, а может она просто боялась, что ее посчитают слишком мягкой, но в этом не было особой нужды – малыши страдали от того же, что и она.

– Как всегда на мне вся «отвлекаловка», а тебе всё самое интересное, – будто подытожил Тэй. – И когда же ты будешь считать меня взрослым, а, сестренка? – попутно спросил он, не сводя взгляда с поделки Кейт.

– Когда ты, наконец, будешь понимать, что алкоголь тебе запрещен. А то есть – никогда. Тэй не наигранно хмыкнул, перейдя в сидячее положение, и хмуро уставился на стенку.

– Почему ты никогда не делаешь коллажи с фотографиями родителей? – слегка наивно и нерешительно осмелился спросить мальчик.

Кейт быстро проследила за его взглядом. На голой стене была приклеена одна единственная фотография, изображающая женщину в возрасте, взгляд нежный которой будто смотрел на каждого, кто подходил чуть ближе, как бы говоря: «Не переживай, всё обязательно будет хорошо!»

Кейт всегда смотрела на эту фотографию перед сном и представляла, как бы сейчас жила, будь ее мать жива. Как бы жили все, не будь той войны? Девушка не смогла ничего сделать с этой фотографией: ни украсить, ни смастерить коллаж. Это казалось для нее чем-то прекрасным, не требующим внешней яркости. Но говорить мальчишке, который еще слишком мал, чтобы понять, обо всем том смятении в душе девушка не могла.

– Нечего ворошить прошлое, – мимолетно ответила она, резко развернувшись, чтобы скрыть от брата свое лицо: он сразу догадается о лжи. – Собирайся! Встретимся у фонтана. Я скоро подойду.

***

Шагая по тропинке, Ян неспешно прокручивал в кармане недавно найденный медальон. И почему именно сейчас Элиза вдруг вспомнила о его существовании? Мужчина швырял ногой в разные стороны всякие камешки, что попадались ему на пути, одновременно с этим вспоминая, как когда-то родители сказали ему, что Элиза будет идеальным для него вариантом. Сначала, Ян соглашался с ними, ведь девочка и вправду была приметной красавицей с пухленькими щечками, залитыми легким румянцем, и до ужаса хитрыми глазами. Но чем старше становилась эта особа, тем больше в ее характере появлялись гордость, высокомерие и эгоизм. Она хотела получать всё и сразу, в чем ей усердно помогал любящий отец, который считал Яна сыном чуть ли не с самого его рождения. Яна же такая перспектива не устраивала.

В поле видимости попали круглая оконная рама и до блеска начищенное стекло в комнате Элизы. Девушка просила его прийти именно через приоткрытое окно, говоря при этом, что страдает из-за сложных взаимоотношений родителей. Конечно споры и распри – дело обычное в этой семейке, но не сделать из этого трагедию Элиза даже чисто гипотетически не могла.

Приставив давно не новую лестницу, специально для него подготовленную, Ян поднялся и был уже в комнате, когда увидел Элизу. Та лежала на кровати в обычной домашней одежде и смотрела какой-то не особо умный, но зато развлекательный и довольно смешной фильм по телевизору.

Ян аккуратно прилег рядом с девушкой и как можно ласковее спросил:

– И что за срочность на этот раз?

Элиза подняла заплаканные глаза, всматриваясь в лицо гостя, как бы ища ответы на интересующие ее вопросы.

– Чего ты хочешь больше всего на свете, Ян? – прошептала она со слегка сбившимся дыханием от слез.

Мужчина привстал на локте и с упорно скрываемой опаской ответил:

– Свалить из этого дома к чертям.

Казалось, Элиза была немного разочарована этим ответом, но не собиралась сдавать позиции и продолжила.

– А может есть что-то, – она наигранно вздохнула и прикусила нижнюю губу. – Что ты хочешь сделать в пределах этого района или даже этого дома, а может и комнаты?

Ян не был дураком и прекрасно понимал к чему она клонит. Но с таким же успехом она могла найти кого-то в баре или в других шумных местах. Мужчина не собирался ничего делать, кроме как уйти отсюда настолько скоро, насколько это возможно. Да, Элиза была красивой, сообразительной и страстной девушкой, но ей не хватало таких качеств, что заставляли бы думать о ней, как о той с которой хочется провести остаток жизни. Но пока такого не наблюдалось, то, по мнению Яна, ничего более быть не могло.

– Да, – сказал он быстро. – Посмотреть этот прекрасный фильм.

Мужчина отвернулся и, взяв с тумбочки глубокую тарелку с попкорном, начал хрустеть и пялиться в экран телевизора, демонстративно не замечая, как девушка пыталась привлечь его внимание. Наконец, устав от того, что эта коробка забирает у него любимого человека, девушка резко выключила фильм, чем заставила Яна снова развернуться к ней.

– Ну, правда! – воскликнула она, уже перестав играть роль заплаканной девушки. – Я тебе настолько противна, Ян?

Тяжело вздохнув, мужчина который раз убедился в настырности и несдержанности этой дамы, но повиновался, тем самым возненавидев себя.

– Нет, конечно. Просто ты еще маленькая, понимаешь? Я всего лишь хочу полежать с тобой рядом, но не стоит рассчитывать на что-то большее, – с уверенностью проговорил Ян, но увидев наворачивающиеся слезы в ее глазах, дополнил свой ответ: – Во всяком случае, пока что.

Элиза вздохнула, но согласилась со словами Яна. Она убрала из его рук тарелку и, крепко обняв, закрыла глаза, вдыхая аромат мужского одеколона. Мужчина готов был терпеть хоть и понимал, что это неправильно и нельзя идти наперекор своим чувствам, но осознание того, что он не выполнил последнее желание родителей оказалось бы для него слишком тяжелым воспоминанием, особенно сейчас.

Обняв девушку в ответ и прикрыв глаза, мужчина вновь задумался о том, что было бы, не будь той войны. Пожелали бы родители ему жить с этой дамой, если бы узнали как она изменилась?

Через некоторое время, когда дыхание девушки перешло в четкий ритм, Ян аккуратно встал с кровати и открыл окно. Как же рано стемнело в этот день. Казалось, что он проспал целые сутки, а не какой-то жалкий час. Стараясь разглядеть ступеньки лестницы, мужчина чуть не навернулся и не свалился на жесткую землю. Но, к счастью, ему удалось слезть.

– Надеюсь, вы довольны, родители, – пробормотал он, не заметив, как что-то выпало из кармана.

Медленно сжимая и разжимая кулаки, то преподнося их к глазам, закрывая свет уличных фонарей, то опуская вниз, чувствуя прохладный вечерний воздух, Ян шел домой и размышлял о тяжелой судьбе. Неужели он и вправду должен будет прожить с этой девушкой всю жизнь? А не легче ли умереть сразу?

Подходя к зданию, что ему сказали называть домом, мужчина не ожидал черта из табакерки, который, как известно, всегда выпрыгивает неожиданно.

– Так-так-так, – протянул тяжелый мужской голос. – Кого я вижу! Неужели это сам Яша? А чего же мы на ночь не остались-то?

– Заткнись, Пит. Последнее что сейчас хочется слышать – твой надменный голос, – проговорил Ян, закатывая глаза.

– Не так быстро, братец, – Питер и остановил его, держа за ворот рубашки. – Для начала ответь, зачем ты встречаешься с этой дурой? Тебе же плевать на нее, и ты совсем ее не знаешь, не интересуешься, не любишь!

Ян понятливо хмыкнул и решил продолжить разговор с ноткой надменности. Это было легко, учитывая, что последствия уже давно предугаданы.

– Не люблю так, как любишь ты?

Глаза Питера немного приоткрылись, а сам он резко прижал брата к стене, издевательски шипя на ухо.

– Чтоб я ее любил? Боже упаси! Мне просто не нравится, что она наивно ждет такого, как ты. А тебе до нее нет никакого дела!

Ян не чувствовал ни напряжения, ни страха. Зачем бояться чего-то, если уже знаешь исход событий? Он не был провидцем, но предугадать дальнейшие слова и действия брата, было примитивно легко.

– И с каких пор ты стал заботиться о ней? Как влюбился? – Ян подрезал его на слове, выжидая ответной реакции.

Питер резко помрачнел и, взяв Яна за шиворот, поволок на улицу. Мужчина не сопротивлялся, а лишь шел. Он чувствовал ветерок, что приятно охлаждал голову, даря хоть какую-то ясность в мыслях. Питер же был сильно рассержен: злился за то, что не получил того, чего сильно хотел вместе с отцом.

Через короткий промежуток времени за Яном уже закрывали дверь в темный подвал, в котором он частенько сидел, размышляя о своей нелегкой жизни. Конечно, он нашел множество выходов отсюда, но почти никогда ими не пользовался. Уйти – означало сдаться, стать таким же слабым, как брат или отчим, поддаться им, чего Ян совсем не желал.

Он медленно обдумывал слова Питера, присаживаясь на холодный каменный пол, на который когда-то в порыве агрессии сам же и разлил багровую краску. Юноша провел по ней рукой, и перед глазами всплыли всякого рода воспоминания о первых разах заточения, когда он – еще маленький и неокрепший – сидел один и клялся, что сбежит отсюда к чертям, как только ему стукнет восемнадцать. И что же в итоге? Возвращаемся к истокам.

«Почему Питер так разгорячился по поводу этой девчонки? – думал Ян. – Не думаю, что дело только во влюбленности. Он никогда не умел быть самим собой, а лишь мог выполнять приказы. Поэтому-то и проигрывал. Можно предположить, что он искал что-то для отца...»

Ян осекся. Его рука быстро скользнула к карманам куртки. Ничего. Юноша перепроверил несколько раз все вкладыши и... Ничего. Совершенно пусто.

Быстро поднявшись на ноги, он снял кофту и вывернул наизнанку, все еще не веря, что мог потерять то, из-за чего так рисковал. Верхняя одежда лежала на полу, когда ее обладатель, наконец, присмирел и вспомнил, где он был.

«Элиза... – до него дошел ответ. – И почему я не удивлен, что медальон потерян именно из-за нее?»

Подойдя к небольшому окну с решёткой, Ян принялся высматривать сестру. Кажется, несколько минут назад были слышны ее радостные крики и звонкий смех. И с чего они всегда были такими разными?

– Кейт, – полушепотом позвал Ян. – Я здесь!

Снаружи послышались торопливые шаги. Через минуту светлая голова с яркими светящимися глазами высунулась около решетки. Взглянув на брата, девушка устало вздохнула.

– Опять? Боже, ты же взрослый человек и не можешь противостоять одному безмозглому придурку, – воскликнула Кейт, внимательно всмотревшись в лицо Яна. – И ты снова разрешаешь бить себя, хотя намного сильней! Почему бы...

– Хватит... – еле прохрипел Ян.

Кейт осеклась и тут же вспомнила, что Питер бродит где-то поблизости. Не следовало бы ей так громко кричать, но останавливаться отнюдь не собиралась. Как же ей хотелось прикончить тех людей, что так несправедливо обращались с ее братом.

– Почему бы, – продолжала она чуть тише. – Почему бы тебе не понять, что они не заслуживают этих твоих ран, слез и страданий. Соберись уже и возьми жизнь в свои руки! Обещай мне, что больше не допустишь издевательств над собой с их стороны, обещай!

Кейт взяла руку брата и быстрым темпом произнесла всю речь. Что поделать, ведь она еще ребёнок, который нуждается в поддержке близкого человека. Теперь Кейт смотрела на него с надеждой и верой, что брат справится со всеми испытаниями, которые еще долго будет преподносить им судьба.

– Обещаю, – тихо произнес Ян. – Но мне будет нужна твоя помощь.

***

Мало что можно разглядеть в потемках глубокой ночи, особенно если ты подпрыгиваешь на каждом шагу. Кейт дважды возвращалась к тому месту, откуда пришла, чтобы понять, где же находится дом Элизы. Она толком не представляла, что именно ей надо найти и понятия не имела о том, как хоть что-то отыскать в таком непроглядном мраке. Может, надо было взять фонарик?

«Ну и что же мне искать? – посетовала на себя девушка. – Кружок на веревочке, чтобы носить на шее. И с каких это пор братец увлекается бижутерией?»

Кейт стала обыскивать землю руками, натыкаясь на различные предметы. Сморщив лоб, всякий раз она подбирала какие-то предметы, но найти нужный ей не удалось. И когда она почти отчаялась, прямо в руки ей прыгнул странный кружочек на крепкой веревке.

«И почему я раньше не посмотрела здесь?» – подумала она, явно проклиная саму себя.

По дороге домой Кейт мало о чем соображала. Многие вопросы оставались без ответов, в голове крутилась мысль о той шкатулке, что они нашли, но так и не смогли открыть. А что если там находилось что-то очень важное?

Издалека послышался знакомый голос. Крики. Кейт навострила уши и резко остановилась, прекратив напевать нелепую песенку. Чуть пробежав вперед, она поняла, что голоса доносились со стороны реки, продолжив путь, девушка уже понимала, кто был участником данной сцены, и по какому поводу.

– Это ты ее взял?! – жадно прошипел женский голос.

Светлый паренек стоял в насквозь сырой одежде, но не раскрывал рта, дабы не выдать сестренку.

– Тэй! – воскликнула девушка, подбегая и чуть ли не спотыкаясь через каждые полметра. – Отпусти его! Он не виноват! Это я! Я! – со всей силы кричала она.

Дебора мигом поставила мальчика на пол, небрежно оттолкнув. Теперь ее взор медленно переместился на только что прибывшую дочь.

– Кейт, – протянула та. – Так значит шкатулка у тебя?

Девушка кивнула и бросила многозначительный взгляд на Тэя, дескать, что делать то? Но юноша не мог придумать даже самую примитивную вещь, чтобы помочь сестре. Физически, психологически и в любых других параметрах он, честно говоря, проигрывал Деборе.

– Да! – наигранно смело сказала Кейт, выступив вперед. – Да, она у меня! Лежит себе в комнате, и я отдам ее, но только если ты отпустишь его.

Дебора хмыкнула и обернулась к Тэю. Взглянув на его невинное лицо, светлые мокрые волосы и капли леденящей воды, буквально скатывающиеся по лицу, вырисовывая дорожки от глаз к подбородку, женщина уже не могла по-змеиному улыбнуться и, зашипев, язвительно ответила:

– Только если ты займешь его место.

Еще издали Ян услышал тяжелые шаги. Сколько сейчас было? Два часа ночи, три? Отчим вернулся.

– Ты уверен? – прошептал голос.

– Да, – ответил другой. – Он чист.

Засов в подвале открылся, и двое мужчин ввалились в помещение, не закрывая за собой дверь. За последние несколько часов, Ян не менял положение своего тела, все также сидя на полу, смотря на круглое маленькое окно, сквозь которое на него глядела луна. Юноша даже не думал вставать и приветствовать гостей, а лишь равнодушно оценил их взглядом и потянулся, словно после длительного спокойного сна.

– Ян-Ян-Ян, – протянул грубый мужской голос. – И когда же до тебя дойдет, что заходить в мой кабинет, а тем более брать мои вещи, тебе строго запрещается? Может, я говорю недостаточно убедительно, или ты просто не понимаешь по-хорошему?

Рудольф подходил всё ближе и ближе к юноше, равнодушно вертя что-то в руках.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, – беспечно отозвался Ян, не обращая внимания на острый металлический предмет в руке отчима.

Несмотря на внешнее спокойствие, юноша тревожился. В голове, словно записанные на пленку, раз за разом проигрывались слова сестры. Он обещал, обещал ей, что не будет терпеть, обещал, что станет сильнее ради нее.

Рудольф был уже слишком близко, что-то бормоча, крича и говоря, но слова проходили мимо Яна. Он не слышал ничего кроме той фразы сестренки. Кейт права, он обещал и ей и себе, что свалит отсюда, спасет ее, и наступит другая жизнь – намного лучше, чем прежняя.

Сам того не осознавая, Ян молниеносно схватил ближайший клинок, который Ник так предусмотрительно оставил на столе сегодня днем, и отбил удар отчима. Тот, не ожидая ответной реакции, немного смутился и не успел отреагировать на выпад. Алая полоса исказила лицо противника. Ян не остановился. Быстро применив все свои знания в рукопашном бою, он смог уложить самого Рудольфа Розмари – непобедимого среди членов притона человека.

Дело оставалось за малым – Питер. Теперь пользоваться эффектом неожиданности представлялось невозможным. Оставалось лишь рассчитывать на свои силы и внушаемую голосами в разуме веру в победу. Питер решил не ждать нападения. Сделав первый выпад, он тут же проиграл. Юноши позабыли то, сколько раз они тренировались между собой в школе, и то, сколько из них выигрывал Ян и то, что все избитые приемы Ян давно испытал на себе и заучил наизусть – это и было грубейшей ошибкой противника.

Быстро выбежав из подвала и даже не оглянувшись на двух людей, находящихся без сознания, Ян вдохнул ночного прохладного воздуха и, объяснив свою победу тем, что, видно, они были слишком пьяны, чтобы сражаться, со всей мощью ринулся в сторону дома. Твердое намерение заполонило его разум и мысли, кое-как вытеснив оттуда заезженную пленку.

Войдя без стука в комнату сестры, он заметил то, как в полной темноте, с заплаканными глазами и во влажной одежде сидит та, кого он поклялся оберегать ценою собственной жизни.

Бесшумно закрыв за собой дверь, парень неспешно приблизился и приобнял девушку за плечи. Та хотела отвернуться, но Ян не позволил и притянул ее к себе и крепко обнял.

– Мы уходим, – только и прошептал юноша сквозь приглушенные всхлипы сестренки.