10 глава. Долгожданный разговор.
Истерический вопль подруги напугал Херту и Хьюго. Они замерли, ошарашенно глядя на Амэю. А слезы ее все стекали по щекам и стекали, не переставая. Амэя не хотела уходить. Хотела обнять близких людей, выплакаться и представить, что все хорошо, что все как обычно, ничего страшного с ней не происходило, она не умирала и не превратилась в морскую деву.
Амэя сделала шаг назад, решив, не смотря на свое желание остаться, уйти. Хьюго вновь дернулся к ней.
– Не подходи!
– Амэя, успокойся, – сказал Хьюго. – Ты не опасна.
– Ты серьезно?! Я... Я... у вас на глазах...
– Успокойся! Они заслужили!
Русалка всхлипнула и протянула:
– Они – заслужили, а вы – нет.
– Что? – округлила глаза Херта.
– То! Во-первых, я хотела вас убить как свидетелей, совершенно обезумев. Во-вторых, вы не заслуживали видеть смерть людей, тем более от моих рук.
– Ты не виновата, что так произошло, – сказал Хьюго. – Такова судьба.
Стражник думал, что эти слова хоть немного, но успокоят подругу. Однако он ошибался. Амэя неожиданно зло поджала губы и прошипела:
– Судьба?! Предначертанное, да?! Бред! Все это – бред! Этого не должно было случиться. Почему?! Скажи мне, почему я должна была перетерпеть унижение и умереть? Превратиться в русалку и убивать людей? И это еще начало, как мне сказала одна старая морская дева! Мне всю жизнь терпеть ужасы русальей жизни. Я не создам свою семью, как мечтала. Я буду всю жизнь жить в море и питаться сырой рыбой. А еще убивать!
Пока Амэя читала свой монолог, Хьюго успел подобраться к ней ближе. Он обнял ее, хоть она и пыталась вырваться. Весьма неохотно пыталась, ведь с новыми силами у нее это обязательно бы получилось. Она, уткнувшись другу в плечо, ревела. Херта, подойдя ближе, взяла ее за когтистую руку и тихо сказала дрожащим голосом:
– Я так рада, что вижу тебя живой.
– Я опасна...
– Ты никогда сознательно не причинишь нам вред, – прошептал Хьюго. – Успокойся, пожалуйста. Мы принимаем тебя такой, какая ты есть.
– Я убийца...
– Ты совершаешь правосудие. Сколько таких людей, как те моряки, по миру ходит и мучает женщин? И ты от них очистила мир.
– Еще нет. Осталось еще двое моряков и один барон... Главный мерзавец!
– Один барон, и ты свободна, – скромно улыбнулась Херта. – Осталось совсем чуть-чуть. Ты сможешь жить как обычный человек. И даже завести семью, как хотела.
Амэя отстранилась от Хьюго. Ее лицо даже не покраснело от слез, но необычные глаза стали ярче.
– Ты шутишь? – несмелая улыбка показалась на лице русалки. – Погляди на мои зубы.
Она оскалила их.
– Твой муженек очень удивится этому, но тоже примет тебя, как приняли мы, – сказала Херта, несмотря на свое изумление, и почему-то подумала о Лео.
– Сомневаюсь. Но спасибо за поддержку, Хьюго и Херта. Однако я в своей истерике не врала. Когда вы стали свидетелями убийства, я правда желала вас устранить.
Хьюго положил руку на плечо Амэи:
– Но ты ведь не сделала этого.
– Ты остановил меня.
– Вот видишь? Даже в том состоянии ты помнишь, кто твои друзья, а кто нет.
Амэя нашла глазами шпагу Хьюго и сказала ему:
– Знай, если я нападу на вас когда-нибудь, ты можешь меня убить.
– Никогда! – с пылом крикнул стражник.
– Ты позволишь мне сделать так, чтобы твоя сестра умерла?
– Нет.
– Обещай, что убьешь меня, если я нападу на тебя или Херту!
– Нет!
– Если не пообещаешь, то ни ты, ни Херта меня никогда больше не увидите.
Хьюго покривился и словно выплюнул слово «обещаю». Амэе сразу стало спокойнее, и она даже мрачный вид потеряла.
– Я замерзла. Может, зайдем в таверну? – предложила Херта. И все согласились.
Они решили пойти туда, где подают любимый чай Амэи. В уютную деревянную таверну с камином. Там было мало народу – только два столика занято. И, как только друзья вошли в помещение, с одного стола вскочила женщина и пулей, странно дрожа, вылетела из заведения. Амэя проводила ее недоуменным взглядом, а Хьюго и Херта переглянулись.
– Почему она убегает от нас? – спросила Херта.
– Очень странно, – согласился Хьюго. – Вряд ли она так испугалась моей шпаги, которой я ей даже не угрожал.
Амэя, снимая овчинный полушубок, поинтересовалась:
– Вы о ком?
– О той женщине, что вышла из таверны при нашем приходе. Графиня Сиашел.
– Что-то знакомое... – прищурилась Амэя. – Ее случайно не Флора зовут?
– Верно... – Хьюго кивнул и с подозрением поглядел на подругу. – А ты откуда ее знаешь?
Амэя грациозно присела на лавку и сообщила:
– Дело в том, что, как только я превратилась в русалку, мы увиделись как раз в этой таверне. Она подсела ко мне. Раздражала. Я ее заколдовала, чтобы она ко мне не приближалась. И потом, как оказалось, не зря! Мне один постоялец таверны сообщил, что она набирает к себе девушек под предлогом воспитанниц, а на деле она с ними... Ну... То самое творит!
– Что? – прошептала ошарашенная Херта. – Что «то самое»?
– В общем, издевается всячески над ними, за рабынь их держит, – отмахнулась Амэя.
Херта заалела. Сжала руки в кулаки, вновь вспоминая Лео и его предостережения. Он... Неужели... Неужели он знал?! И не сказал?! Постеснялся? Наверное, постеснялся, или боялся, что Херта не поверит. А она бы точно не поверила... Уж Херта себя знала.
Хьюго молчал, не поднимая глаза на сестру. Амэя ничего не замечала, мечтала о любимом чае и человеческой еде. Лепетала что-то о выпечке, блюдах. Хьюго переборол себя и поддержал разговор. Рассказал о деле, об обокраденной булочной. Амэя посмеялась, а Херта все так же была угрюма.
– Что с тобой? – спросила Амэя.
Она заметила состояние подруги только когда подавальщица принесла им заказанное.
– Графиня Сиашел желала увести меня к себе в качестве воспитанницы...
Амэя округлила глаза.
– Лео говорил мне с ней не общаться, а я не слушала.
– Лео... – задумалась Амэя. – Кстати, он доплыл до своего города, где будет обучаться. Пять дней назад. Я в том Абуссуме погуляла немного. Ничего особенного не увидела. Здания все мрачные, везде фигуры козлов и баранов. Зато там и встретила ту старуху-русалку, которая мне о моем предначертанном сказала. И еще подарила маленькую лодочку, на которой я перевезла свою новую одежду. – Амэя показала на платье, обувь и полушубок. – Надо бы свою обычную одежду как-то из дома вынести.
– А может, ты с мамой поговоришь? – предложил Хьюго. – И будешь жить в доме. Неужели зимовать собралась в море?
– Почему бы и нет? – пожала плечами Амэя, откусывая пирожок с повидлом.
– Не жаль ее? Она ведь переживает за тебя.
– Не думаю.
– Поговори с ней и реши уже окончательно, будешь ли с ней общаться. Ты не можешь решать за свою мать, может она переживать или нет.
Амэя вздохнула. Маму увидеть хотелось. Сильно. Но страх, что она не примет дочь-русалку сильнее! Вряд ли мама кинется ее убивать. Но общаться с монстром-убийцей?.. Мама – это не друзья, которые, кажется, не понимают, что значит «лишить жизни человека».
– Авон ходит бледнее смерти, – произнесла Херта. – Думаю, ей без тебя очень плохо, Амэя. Ты ведь единственный ее близкий человек, дочь. У нее ни мужа, ни родителей не осталось в живых.
– И я умерла...
Херта кивнула:
– Верно. Но ведь тебе даровали какую-никакую, а вторую жизнь! Ты даже можешь притворяться обычным человеком, будто ничего не произошло.
– Я не могу. Не могу делать вид, будто ничего не произошло.
– Но ты же не будешь всем рассказывать, что случилось? – вздохнул Хьюго. – Естественно, что ты не забудешь весь ужас. Но ведь другие об этом ужасе не знают. Вон, как выяснилось, остальные русалки живут себе припеваючи среди людей. А ты переживаешь.
– Среди людей жить одно, но мама... Я ведь монстр. Каково ей будет видеть перед собой дочь-убийцу?
– Мне кажется, ей важнее, что ты в порядке после такого. Просто поговори с ней, Амэя. И все поймешь. Не будет того подвешенного состояния, в котором ты находишься. Не будет неопределенности.
Вновь вздохнув, Амэя принялась пить ромашковый чай, тоскливо взирая в окно, за которым расстилался мрачный осенний пейзаж, и где-то вдали летала птичка Эри. Жить в пещере русалке будет невозможно в такую погоду и тем более зимой. Где она будет? Плавать в море почти полгода и ни с кем не общаться? А мама? Мама будет одна. Как Авон переживала, когда умер ее муж, отец Амэи! А дочь ведь еще ближе, чем муж.
– Я боюсь, – призналась русалка. – Мне страшно идти к ней.
– Мы можем пойти с тобой, – предложила Херта.
Амэя помолчала, обдумывая это предложение. И решила:
– Не нужно. Я вам благодарна за вашу дружбу, за то, как вы приняли меня такой и поддержали. Но... Но с мамой, я, наверное, хочу побыть наедине. А вам потом расскажу, как разговор прошел.
***
Море слабыми волнами покачивало небольшое пассажирское судно, находящееся у причала. Из него выходили люди в обычных одеждах. Из серой толпы выделялась одна – дама в дорогой шляпке, аккуратном бардовом платье и того же цвета утепленном плаще. Ее звали Каролина. Она тащила за собой кожаный чемоданчик и оглядывалась по сторонам. В Марэ дама была впервые. Ей было все интересно, хотя она приехала не ради туризма.
Сапожки Каролины ступили на сырой песок. Ветер встрепал ей темно-русые кудрявые волосы. Она предвкушающе улыбнулась и пошла вперед, в город.
Подходящая гостиница нашлась довольно быстро. Тем более, она была одна в этом городе и имела гордое название «Единственная». Комнатку Каролина выбрала не особо дорогую, но и не дешевую. Довольно приличную. В ней имелась и двуспальная кровать, и диванчик, и камин, и полка с парой книг. Каролина сняла перчатки и изящным движением откинула их на диван. За ними полетел и плащик. Поглядев на себя в зеркало, новая постоялица довольно улыбнулась.
– Какая я красавица, – произнесла Каролина. – Ну разве может быть кто-нибудь лучше меня? Определенно, нет. Какие глубокие у меня глаза, какие роскошные волосы, какой тонкий нос, какие скулы! Идеальная...
В дверь постучали. Постоялица пошла открывать. Это была служанка, которая принесла Каролине обед.
– Миледи, приятного аппетита, – пожелала служанка.
Постоялица снисходительно кивнула. Обед ей после путешествия не помешает.
Служанка поставила поднос на столик в уголочке и удалилась. Дама открыла глубокую металлическую посудину, которой накрыли еду, и увидела в одной тарелке суп, в другой кусок тушеной рыбы, а в третьей легкий салат. В небольшой чашечке был травяной чай.
– Довольно скудненько, – фыркнула дама. – Но сойдет. Это все-таки не мой замок!
Пообедав, Каролина решила погулять. Она вновь нарядилась в свой плащик и направилась на брусчатую улицу. Людей было мало. Видимо, почти никто не любил гулять осенними днями, ну, или все были на работе. Посреди улицы стояли лишь трое – высокая женщина в богатой шубе, и двое малолеток – паренек лет семнадцати и девушка лет четырнадцати. Каролина недолго стояла, наблюдая за странной троицей. Женщина в какой-то момент повернула лицо, взглянув на четырнадцатилетнюю девчонку. И Каролина почувствовала, будто ее окатили ледяной водой. Она округлила глаза. Затем прищурилась, уставив руки в бока. Женщина тем временем мило улыбалась, глядя на хмурую девушку. А Каролина багровела от гнева. Она сделала шаг вперед, дабы высказать все свои эмоции, но вдруг с лица женщины пропала улыбка и она, не смотря на свой высокий статус, побежала через кусты в противоположную сторону от Каролины.
– Что за?.. – удивилась дама. – Она меня заметила? Если заметила, то почему такая реакция?!
Разозлившаяся Каролина направилась в ту сторону, куда убежала ее знакомая в шубе. И не увидела, как к «малолеткам» присоединяется еще одна – ревущая красавица с жемчужной дорожкой на волосах.
Знакомую Каролины звали графиня Сиашел. И эта самая графиня вошла в какую-то таверну. Каролина ходила вокруг здания, думала, что скажет своей знакомой, и чуть было не пропустила тот момент, как графиня вылетела из таверны.
Спустя приличное количество минут Каролина нагнала свою знакомую. Она сидела на лавке в километре от таверны и хмуро глядела на дорогу. Каролина присела рядом с ней, закинув ногу на ногу, и вызывающе улыбнулась. Графиня Сиашел не сразу ее заметила. А как заметила, поразилась до глубины души:
– Каролина?!
– А ты кого ожидала увидеть, Флорри? – поинтересовалась дама. – Ту четырнадцатилетнюю козявку?
– Было бы неплохо.
– Что?! – возмутилась Каролина.
– А что такого? Я давно не набирала новых воспитанниц.
– Тебе меня мало?! И других, – дама брезгливо сморщилась. – Или для тебя двадцатитрехлетняя девушка – старуха?
Флора покачала головой.
– Мне не нравится твое отвратительное настроение, Флорри. Я приехала! Где счастливая улыбка? Где возгласы радости?
– Мне не до тебя.
По сердцу Каролины будто резануло ножом. Она опустила глаза, чувствуя, что в них собираются слезы. Но Флора, видимо, поняв, что обидела свою первую, самую старшую воспитанницу, взяла ее за руку, надеясь успокоить. Каролина вырвала свою ладонь из ее хватки, встала.
– Я все поняла, графиня Сиашел! – мертвым голосом сказала дама. – Как только ветер сменится, я покину Марэ и оставлю вас в покое. А в графстве Сиашел... Там ко мне сватался один барон. Уеду к нему, и вы меня больше не встретите.
– Каролина, не передергивай! Я не это имела ввиду!
Воспитанница повернулась к своей графине:
– Если бы вы не это имели ввиду, вы бы никогда не уехали из родного дома надолго.
– Какая же ты вредная!
– Правильно, я вредная. А ваша малолетняя козявка покладистой будет, зубки скалить на унижения не решится! Прощайте, графиня Сиашел. Мы с вами больше не встретимся!
– Дура! – выругалась Флора. – Херта не поедет со мной!
Но Каролина никак не отреагировала на слова графини. Она, глотая слезы, плавной походкой ушла. Надежда, что Флора пойдет за ней, дабы поговорить, не оправдалась.
Слезы вскоре высохли. И Каролина шла, думая о своей печали. Решила немного развеселить себя и зашла в таверну по пути (ту самую, откуда вылетела Флора). Сняла перчатки, повесила плащик, присела за понравившийся столик. Даже заказала тортик и чай. И только потом заметила ее – ту самую Херту, которая и заставила графиню здесь задержаться. В глубине души Каролины заворочалась ненависть. Она сжала кулаки, вскочила с места и, топая каблучками сапогов, подошла к столику своей врагини и ее друзей.
– Ты! – прошипела Каролина, невежливо тыкая пальцем в сторону Херты.
Херта испуганно отшатнулась. Хьюго напрягся. Амэя недобро покосилась на незнакомую даму.
– Ты! – вновь повторила Каролина. – Из-за тебя все, мелкая козявка!
– Ч-что?
– Никогда такого не было, чтобы она домой так долго не возвращалась! А все из-за тебя!
За сестру вступился Хьюго:
– О чем вы говорите, миледи?
Эмоции Каролины немного улеглись. Она пристально поглядела на Хьюго, оценила его форму стражника, и это отрезвило ее пыл. Каролина выпрямилась и важно ответила:
– Не ваше дело, господин стражник. Это наше личное дело с этой девушкой.
– Ты ее знаешь? – спросил Хьюго у сестры.
Херта отрицательно покачала головой.
Ярость вновь захватила Каролину:
– Не знаешь меня! Зато я о тебе прекрасно знаю, как ты Флору околдовала!
Тут уже удивлялись все друзья.
– Графиню Сиашел? – растерянно уточнила Херта. – Я околдовала? Вы о чем?
– Не притворяйся! Она совсем забыла обо мне из-за тебя!
– А вы вообще кто? – прищурился Хьюго.
Каролина гордо задрала подбородок и торжественно провозгласила:
– Я ее первая воспитанница!
Амэя подавилась пирожком, Хьюго покраснел, а Херта побледнела от такой новости. Они внимательно оглядели эту даму и по-новому взглянули на нее. Вопрос: «А все слухи о Флоре верны»? назрел у всех, но никто так и не решился его задать.
– Послушайте, уважаемая, – начал Хьюго, – моя сестра не имеет к графине Сиашел никакого отношения и ехать с ней никуда не собирается, так что можете не беспокоиться и увозить свою... воспитательницу.
– Какую воспитательницу?! – тут же возмутилась Каролина. – Она моя наставница, подруга и просто... просто хороший человек!
– Охотно верю. Вопрос решен?
Каролина топнула ногой, резко развернулась и пошла дальше пить свой чай. Амэя многозначительно протянула «мда», медленно жуя пирожок. А Херта прижимала ладонь к сердцу. Она так испугалась, что ее сердце не успокаивалось.
– Что-то меня сильно напрягает эта Флора и все ее окружение, – произнес Хьюго.
– Могу их убить, – предложила Амэя, а затем мрачно улыбнулась: – Шутка.
– Ты так на людях не шути, – посоветовал Хьюго. – Мало ли. Я все-таки в страже работаю, вдруг потом скажут, что я убийц покрываю.
– Договорились. Но не забывайте, кто я. Убивать, конечно, не буду никого лишнего, но заколдовать могу. Эта дамочка немного ошиблась в своих суждениях: Флору не ты околдовала, Херта, а я! Чтобы ко мне не подходила... Эх, а так, если бы не мое колдовство, могла бы я ее домой отправить...
Амэя разочарованно вздохнула. Сделала последний глоток чая. Встала с места и сообщила друзьям, что идет к маме. И Херта, и Хьюго, пожелали ей удачи и спокойствия. И Амэя пошла. Туда, где уже продолжительное время не объявлялась. К тому, по чему она скучала. Она спешила в родной дом, к самому близкому в мире человеку. Спешила, и боялась. Как встретит ее мать? Улыбнется ли? Заплачет ли? А может, разозлится и выгонит из дому? Скажет, что не пустит монстра на порог?
Родной дом в осеннем пейзаже выглядел уныло. Голые деревья яблонь и вишни, которые его окружали, мрачно нависали над окнами второго этажа. Дом Амэи и Авон был маленький, хоть и двухэтажный – на первом этаже умещались лишь кухня, да гостиная зала, а на втором – комната Авон и комната Амэи. Амэя взглянула на окно маминой спальни. Собралась с духом. Открыла калитку и медленно, стараясь избавиться от мандража, побрела по тропинке к входной двери.
Авон тем временем сидела на кухне, ждала, пока приготовится любимый пирог ее дочери. Она в последнее время часто пекла его, вспоминая кровиночку. Мечтала, как однажды Амэя откроет дверь, войдет в дом, улыбнется, как улыбалась раньше, и попросит дать ей пару кусочков пирога.
Тоска, заявившаяся в тот самый момент, как Амэя пропала, немного отходила, когда Авон мечтала о возвращении дочери. Она как наяву видела ее образ, старый образ – черные глаза, спадающие на плечи светлые кудряшки, руки, сложенные за спиной.
Авон глядела на заслонку печи, подперев голову кулаком. Она настолько нафантазировала себе возвращение дочери, что ей показалось, будто тихо хлопнула входная дверь. Померещились осторожные шаги. Авон вздохнула, думая, что все это бред. И даже когда боковым зрением увидела чей-то силуэт, не сразу поняла, кто это. Авон была словно во сне. Повернула голову и узрела ее – дочь, немного подросшую, с изменившейся внешностью. Сердце матери пропустило удар. Она осовело глядела на Амэю, а Амэя глядела на нее. Весьма испуганно, будто ожидала услышать что-то плохое.
– Амэя... Это ты? – хриплым от волнения голосом спросила Авон.
– Я, – ответила Амэя.
– Я не сплю, доченька?
– Не спишь, мама.
Крупные, как горох, слезы, полились из глаз Авон. Она вскочила, запричитав, кинулась на Амэю и обняла ее так крепко, как могла. Раньше бы Амэя завозилась в объятиях, высказывая недовольство от крепкой хватки матери, но не сейчас. Дочь обняла Авон в ответ, и тоже не сдержала слезы.
– Я так рада тебя видеть, Амэя. Я так ждала тебя, так ждала, моя милая дочка! Прости меня за все. За все прости, моя дорогая. Я виновна в том, что с тобой приключилось. Если бы я не была так строга, если бы я не запугивала тебя своим отношением к русалкам...
– Мне казалось, что ты меня ругать будешь, – всхлипнула Амэя, уткнувшись маме в плечо.
– Да за что же мне тебя ругать? – ахнула Авон. – Ты не виновата, что барон Вермис, мягко говоря, гнусный тип, и сотворил с тобой такое! И поделом ему, меньше девушек от него пострадают после того как ты его... За такое и убить мало, как я считаю! Ты не виновата, что наш род пошел от русалки. Да и, на самом деле, я этому рада. Если бы не род русалки, я бы потеряла тебя!
– Спасибо, мама.
– Не благодари меня, не за что.
– Нет, есть, – воспротивилась Амэя. – Спасибо, что принимаешь меня такой.
Авон ласково улыбнулась, отстраняясь от дочери и заглядывая ей в жуткие глаза.
– Не говори ерунды. Во-первых, ты моя дочь, и я приму тебя любой. Во-вторых, и я могла быть на твоем месте, ведь во мне тоже течет кровь русалок.
Амэя опустила голову:
– Зря я тогда от тебя пряталась?.. Боялась.
– Зато эта разлука дала нам понять, насколько мы важны друг другу.
– А мое путешествие помогло мне узнать мое предначертанное... Чтоб его!
– Предначертанное? – уточнила Авон. – Давай присядем, моя милая. Скоро пирог готов будет. И за столом мы обо всем поговорим, что с тобой было, и что мы будем делать дальше.