9 глава. Предначертанное.
Оставлять город без своего внимания показалось Амэе глупым. Она ведь нигде не была, кроме Марэ. А тут такая возможность посетить другой! Правда, где ей взять одежду?
Еще раз пожалев, что Лео не знает ее секрет, русалка поплыла вдоль берега, пытаясь найти чей-нибудь дом поблизости. Может, кто-то постирал одежду и можно будет... одолжить? А она положит им монет в качестве компенсации. Тем более монеты она нашла: целых три золотых. Они валялись в воде, недалеко от берега.
Выглядывая из воды, Амэя обводила взглядом берег и тихо плыла дальше. Ничего похожего на дом у моря не нашла. Все здания стояли поодаль. Пролезть к ним было невозможно. Амэя разочарованно вздохнула. Если она оплывет весь остров и не найдет место, где можно поживиться нарядом, что делать? Уплывать? Или ждать ночи? Тогда ей на суше придется очень туго, ведь ночами осенью температура сильно падает. И если нахождение платья становится возможным, то нахождение какой-нибудь кофты – нет!
– Девонька, а чего в море сидишь в такую холодрыгу? – спросил хриплый старческий голос.
Амэя резко подняла голову и увидела старушку, стоящую на берегу. Она опиралась на палочку и с любопытством глядела в море. Ее голубые глаза словно горели – они были невероятно яркие.
– Я... я... – не нашлась, что ответить, русалка.
– Закаляешься? – подсказала старуха.
Амэя закивала, криво улыбнувшись ей. И только потом вспомнила, что сейчас она без своих темных очков, и бабулька видит ее странные глаза. Но, так как незнакомка никак не реагировала, русалка списала все на ее плохое зрение в силу возраста.
– А одежка где твоя?
– У...у... – Амэя судорожно придумывала ответ.
– Украли? – предположила старуха.
Закивав вновь, Амэя обхватила себя руками.
– Замерзла, девонька? Обожди, я тебе счаз принесу внучки своей нарядец. Потерпи немного.
Амэя и не подумала отказываться. Вопрос с одеждой решался. Теперь можно будет и прогуляться по Абуссуму.
Бабульку ждать долго не пришлось. Амэя даже не успела заскучать, как объявилась ее спасительница. С полотенцем, платьем и даже драным полушубком из овечьей шерсти.
– Пройдемся, девонька? Я тут живу недалече, – объявила незнакомка, загадочно улыбаясь.
Амэе подумалось, что бабульке одиноко, оттого русалка и согласилась. Какая разница, одной по городу гулять или с кем-то? Но в город они так и не попали. Дом старухи оказался совсем на окраине, чуть ли не в лесу: вокруг стояли деревья, а впереди – море.
– Меня звать Мердэг. А тебя как? – спросила старуха, ступая на родной песок.
– Амэя.
Бабулька улыбнулась:
– Амэя, значится. Какое имечко у тебя не нашенское. Откель ты, девонька?
– С Марэ. Папа из песчаных холмов, оттого так и назвали.
– Ясно, ясно... А как там на Марэ-то? Спокойно?
Амэя с недоумением на нее воззрилась:
– А почему должно быть неспокойно?
– Раньше, когда царский род вырождался, туда каждый пролезть пытался, а не выходило. Сейчас никто не лезет?
– Н-не знаю...
По коже Амэи пробежали мурашки. Она знала, что в Морских владениях отродясь водились только короли. Никаких царей. А вот что-то о царских русалках она слышала...
Наконец, подошли к дому. Мердэг распахнула незапертую тонюсенькую деревянную дверь, впуская в теплое помещение Амэю. Русалка прошла вперед, оглядывая дряхлый домишко изнутри. Все было темное, из старого дерева: от стен, до мебели. Ветхое, ненадежное. Пройдя на кухню, Амэя осторожно опустилась на хрупкое с виду кресло, накрытое пледом, поеденным молью. В печи слабо потрескивал огонь.
– Как раз каша подошла! – обрадовалась Мердэг, потирая сухие руки. – Чуешь, какой запах чудесный, девонька?
Старуха опустила заслонку и достала из огня горшочек с едой, используя ухват.
– Вот и угощение тебе, гостья с Марэ. Кто знал, что мы когда-нибудь с тобой свидимся? Да видно не зря наш род морской демон благословил на долголетие.
Амэя нахмурилась, косясь на шуструю болтливую старуху. Странные вещи она говорит!
– И ты жить долго будешь. Судьба тебе непростая уготована, девонька. Со знанием этим легче все пережить будет.
– Вы о чем?!
Мердэг хитро прищурилась:
– Ты ж все понимаешь, девонька. Дурой не прикидывайся.
– Раз все понимаю, может, тогда конкретные вещи будете говорить?
– Ты уже ступила на путь свой, когда такою стала. Твоя прапрабабка все предвидела, да мне наказала ждать твоего рождения. Второго рождения. Я и не ведала, что на пути твоем встретится моя внучка, которая и расскажет о твоем существовании. А затем путь твой завернулся на мне, чтобы я сказала тебе, что должна.
Амэя сидела с распахнутым от удивления ртом.
– Так вы русалка?
– А по мне не видно? – старуха указала на свои яркие глаза. – Я хоть и не такая резвая, аки раньше, а похожая на морскую деву. Цвет моих глаз не вызывает подозрения, правда? Разве что, яркость их жутковата. А что насчет твоих?
Пожав плечами, Амэя покосилась на кашу, от которой исходил ароматный пар.
– Уже поняла, что можно особо и не скрываться?
– Что?
– Глаза твои для всех обычны. Для всех, кроме тех, кто сам русалка, а также для тех, кто знает истинную суть твою.
– То есть я зря мучилась с темными очками?! – вскочила Амэя.
– Не зря я попалася на твоем пути! Мало того, что слова крови родной передам, так еще и помогу. Судьба-судьбинушка тяжела у тебя, да ты вынесешь все ее беды, как вынесла смерть свою и новое рождение. Но это было меньшее из зол, моя дорогая.
Амэя возмутилась:
– Как это может быть меньшим из зол?! Надо мной издевались и я умерла!
– Не злись. Сядь и слушай.
Присев обратно в кресло, русалка скрестила руки на груди и принялась с недовольным видом глядеть на Мердэг.
– Ты возродишь великий царский род русалок вновь. Кто будет тебе мешать? Ты сама же. Смирись со своей участью. Найди гармонию с собой. А как найдешь, еще одно препятствие на пути у тебя будет. И вновь более внутренне, чем внешнее, девонька. Так всю жизнь и промаешься, невесть что себе выдумывая, страдая, а предначертанное исполнишь, как и говорила твоя прапрабабка. Вопросы есть?
– Да! Я ничего, из того, что вы сказали, не поняла. Вновь нет конкретики. Какие проблемы будут? Как я возрожу этот род?
– Проблемы мне неведомы. А род... Ну, девонька, не мне рассказывать, откуда дети берутся. Только есть у вашего рода секрет один – не топи детей своих, дай им возможность самим потонуть с помощью рук других.
– Что?!
– То! А теперь... Слыхала я от внучки, что беда у тебя. Память, кажись, отказывает?
– Память?
– Помнишь ты, как мстишь?
– Нет...
– А все из-за чего, знаешь?
– Откуда бы?
– А я знаю. Ты себя и «русалку» свою разделяешь. Пора понять, что она и ты едины. И тогда все наладится. А теперь ешь, девонька, кашу. Ешь и иди, куда надобно.
– Как вы стали русалкой? – спросила Амэя.
– Я ею всегда была, как и ты. Но второе свое рождение получила в день смерти. Мать моя родила меня невесть от кого, да потопила в бочке, чтоб никто не узнал. Не знала она и о своих корнях морских. Представляешь, как она удивилась, когда на нее нацелились зубы русальи? У меня они не такие опасные, как у тебя, ведь умерла я из-за одного человека. Но вред нанесли знатный. Маменька тут же скончалась, а я уползла по зову воды в море.
Амэя сглотнула. Как мать могла убить своего ребенка? Как ребенок мог убить свою мать? Может, у нее все не так страшно было? Всего лишь мерзкие мужики. Но если смерть от их рук не так ужасна, как от рук матери, это не значит, что она им не отомстит!
– Значит, от количества убийц зависит сила русалки?
– Верно.
– Но я утопилась сама.
– По чьей вине? Если б ты потопла ради того, чтобы быть русалкой, не даровал бы тебе даже твой царский род ничего особенного. А коли в смерти повинны многие, то и сила, соответственно, соразмерна их количеству. Ешь, девонька, быстрее. Чую я, дочь моя, да внучки, сюда идут. Не надо им тебя здесь видеть. Сплетни разносить пойдут.
– Какие?
– О том, что царская русалка в Абуссуме. А из наших тут поболее, чем в Марэ будет. В Марэ-то ты одна такая.
***
Хьюго сидел у обкраденной лавки и говорил с потерпевшим дядечкой. Дядька продавал пирожки, которые и умыкнули. Подобное преступление в городе происходило не раз. Кому надо воровать выпечку?
– В какое время вы поняли, что большей части пирожков нет на месте?
– С час, как я открылся. Никого с утреца обыкновенно не бывает, я в кухоньке сидел, завтракал, да газету почитывал. Потом слышу – колокольчик на двери зазвенел, выхожу – покупатель стоит, улыбается. Говорит: чего, с утра нашествие голодающих было? Я шутку сначала не понял, а потом гляжу – прилавки наполовину пусты!
Хьюго старательно записал показания дядечки-булочника. Поджал губы. Не этого он ожидал от работы стражников. Какой толк в фиксировании преступлений и в дежурствах на улице? Уже какую по счету булочную обкрадывают! Фиксирование стражников ничем не помогает, а детективов никакой из лавочников оплачивать не желает.
– То есть, когда обворовывали, колокольчик не звенел? – задал риторический вопрос Хьюго, но дядька решил на него ответить.
– Не звенел! Я б слышал, я ведь с утра в лавке был, после того как испек пирожки.
– Может, вы отлучались куда?
– Да куда я отлучался? Некуда! Весь день в работе я, туалет в здании моем есть, еда тоже в здании. Чего еще надобно?
Хьюго почесал затылок и тяжко вздохнул. Когда он читал рассказы про преступления, он и подумать не мог о том, что кто-то удосужится обворовать несколько булочных. Причем воровали не деньги, а еду!
– Странные дела творятся в Марэ... – пробурчал Хьюго.
– Ну, – кивнул булочник. – Сначала о какой-то утопленнице треплются, теперь вон, хлеба воруют. Ироды!
Дядька сплюнул, недовольно махнув рукой.
– Поймали б супостата уже, и дело с концом.
– Было бы еще это в нашей компетенции...
Вновь сплюнув, лавочник пошел обратно в булочную, а Хьюго уставился на соседнее здание – прачечную. Встал, лениво направился к входу. Распахнул дверь. Ему навстречу вылетела толстенькая кучерявая женщина.
– Здрасьти, господин стражник, – кивнула она. – А чего там у этого-то случилось?
– У какого «этого»?
– А вон того, – женщина мотнула головой в сторону булочной.
– Обокрали. Вы видели сегодня что-нибудь подозрительное?
– Ничего подозрительного! – заверила тетка. – Этот простофиля совсем неподозрительно с похмельем на работу пришел. Как обычно.
– С похмельем? Он выглядел свежо.
– А с утра будто его черенком пришибло! Морда – во, – женщина наглядно показала, какое больше и распухшее лицо было у лавочника. – Досыпать наверное завалился. Вот и посвежел.
– Досыпать, говорите? А вы случайно не видели, кто к нему заходил тогда, когда он, по вашим предположениям, спал?
– Случайно видела. Жена его!
– Жена? И все?
Кудрявая женщина кивнула, а Хьюго пошел дальше опрашивать потенциальных свидетелей и скрупулезно записывать их ответы. Ничего нового он от них не узнал. Парочка человек подтвердили слова прачки. Хьюго задумчиво прищурился, уткнув карандаш в подбородок. Пьяный муж, жена... Может?.. Может в этой ситуации нет вора, который серийно похищает булочки?
Вернувшись в булочную, Хьюго уточнил:
– Вы после ограбления уходили с места преступления?
– Нет! Я здесь до темноты всегда сижу.
– Будьте добры назвать адрес вашего дома.
– А зачем вам?
Хьюго мило улыбнулся:
– Вопросы здесь задаю я.
Булочник сморщился. Но возразить не посмел. Хьюго еще не являлся полноценным стражником и не имел той власти, которые имели они, но дядька-алкоголик этого не знал. Да и если бы знал, предпочитал не пререкаться с таким человеком. Поэтому спокойно назвал адрес и, когда Хьюго удалился, достал из-за прилавка мутноватую бутыль с рюмкой и тяжко вздохнул, подперев голову рукой.
Дом булочника оказался не так далеко от дома самого Хьюго. Проходя мимо любимого жилища, будущий стражник почувствовал из приоткрытого (наверняка матерью) окна чудесный запах запеченной рыбы. Живот Хьюго мгновенно заурчал. Парень сглотнул слюну и направился дальше по улице. Вот разберется с женой булочника и побежит к родной маме и сестре, поделится о новом ограблении булочной и вновь пойдет в участок, чтобы заполнять бумаги.
Булочник оказался довольно бедным мужчиной. И ленивым. Каменное здание было мелковато даже для такого небогатого городка как Марэ. Что уж говорить об облезлом покошенном заборе и частично дырявом доме? Создавалось впечатление, что кто-то намеренно выковыривал из стен камни, чтобы дом стал похож на дуршлаг.
Хьюго постучался в облезлую дверь. На порог ступила худощавая дама с густыми черными бровями. Сердце будущего стражника пропустило удар. Он впервые видел такие брови, оттого и испугался. В Марэ не было брюнеток и, соответственно, отсутствовали и чернобровые. А дама обладала светлым цветом волос. Но как так получилось, что ее брови обрели темный оттенок?
Жена булочника, заметив стражника с распахнутым ртом, напряглась. Она боялась, что он поразился ее красотой и станет приставать.
«Может, зря я подвожу брови углем?» – подумала женщина. – «Теперь все мужчины глядят на меня, не отрываясь. А я честная! Мужу изменять не стану, какой бы он ни был»!
– З-здравствуйте, – очнулся Хьюго. – Я могу зайти?
– Зачем? – с подозрением поинтересовалась дама.
Хьюго к этому моменту уже полностью пришел в се6я, поэтому напустил на себя важный и грозный вид. Склонился над женой булочника, подавляя ее авторитет, и вкрадчиво, но жутковато, произнес любимую фразу:
– Здесь вопросы задаю я.
Женщина сразу же забыла о своей красоте, отодвинулась от прохода и пропустила Хьюго в дом. Он огляделся. Чистенько. Вряд ли убирает булочник, поэтому Хьюго сделал вывод, что эта странная чернобровая дама весьма чистоплотная хозяйка.
Пройдя по дому, будущий стражник заметил кое-что на кухне. На столе лежала гора выпечки. Плюшки, ватрушки, крендели, булочки... Хьюго замер.
– Это что? – поинтересовался он.
– Еда, – ответила жена булочника.
– Я вижу, что не насекомые! Я спрашиваю, почему ассортимент булочной вашего мужа находится у вас дома?!
Женщина распахнула глаза от удивления:
– Я не могу подавать к столу мужнину выпечку?
– Можете. Но не ворованную же!
– О чем вы?!
– Булочную вашего мужа ограбили! Все хлебобулочные изделия утащили.
– Что?! Как?!
– А то вы не знали!
– Нет! Точнее да! Вернее нет... В общем, как ее могли ограбить, если, когда я уходила, на прилавке не осталось ни одной ватрушки?
Хьюго нахмурился:
– Вы о чем? Как ни одной ватрушки?
– К нам сегодня придут гости. Я забрала всю выпечку домой.
– Не предупредив мужа?
Женщина закатила глаза:
– Я ему сказала. Он сам согласился мне все отдать! Заявил: «Бери, пусть угощаются лучшей выпечкой города»!
И в следующие полчаса Хьюго с худощавой дамой задавали трепку булочнику. Жена за то, что супруг, пьянь непроглядная, позабыл с бодуна о том, что лично вручил ей булки, а Хьюго за то, что наглый дядька беспокоит стражу по пустякам, когда даже ничего не своровали! Вышел из булочной Хьюго, словно выжатый лимон. Домой поесть зайти не успел... Придется сначала идти в участок и заполнять все документы. Зато в деле будут не просто факты об этом происшествии и слова свидетелей, а самое настоящее раскрытие преступления! Пусть и ненастоящего.
– Настоящее раскрытие ненастоящего преступления, – хмыкнул Хьюго. – Что ж... Будет, о чем поведать матери и Херте.
***
Стол ломился от приготовленной еды: запеченная рыба, консервированные и свежие овощи, ягоды, фрукты, горячий суп. Элиэна с Хертой сидели за этим столом и вздыхали.
– Он даже не пришел на обед, – протянула Элиэна.
– Кто? Отец или Хьюго? – фыркнула Херта. – Теперь братец уподобился отцу.
– Они работают...
– Неужели работа важнее, чем мы?
– Мы можем потерпеть пренебрежительное отношение, а начальники в случае Хьюго и клиенты в случае твоего отца – нет.
– Еще чего! – возмутилась Херта. – Ни за что не буду терпеть подобное отношение! Если мой будущий муж станет пренебрегать мной, я ему такую трепку задам!
Элиэна ласково улыбнулась дочке и потрепала ту за щеку.
– Кстати, милая, как там Лео? Почему он не заходит к нам? Неужели вы все опять рассорились?
Распахнув рот, Херта в изумлении уставилась на мать:
– Ты чего? Он же уехал!
– Уже? – смутилась Элиэна. – Почему ты мне не сказала? Я же обещала ему присмотреть за Тэсией!
– Да ничего не случится с его матерью, – отмахнулась Херта. – Зайдешь сегодня. Если бы у нее были проблемы, она бы сама пришла.
– Кстати, давно хотела спросить, на кого Лео учится?
– На ювелира, – ответила Херта, придвигая горячий суп к себе поближе.
– Ювелира? – удивилась Элиэна.
В ее памяти неожиданно всплыл один момент. Серьги ювелира Марэ, которые Элиэна планировала достать к свадьбе Херты, и слова дочери: «А если у меня будут украшения гораздо лучше этого?» Мать с подозрением покосилась на свою кровиночку, с аппетитом уплетающую суп. Неужели?..
– Доченька, – елейным голосом сказала Элиэна, – а ты дружишь с Лео, да?
– Ну, вроде да, – пробурчала Херта с набитым ртом.
– Вроде?
Дочка проглотила очередную ложку супа и заявила:
– Иногда мы мирно общаемся, а иногда он меня так раздражает! Так что, вроде да. Точно ответить не могу.
– И почему же он тебя раздражает?
– Лео на редкость занудный тип, – охотно поделилась Херта. – Вечно нотации читает и носится со мной как курица с яйцом!
– Что? – поразилась до глубины души Элиэна. Такого она точно не ожидала.
– «Туда не ходи, то не делай, там опасно, не поскользнись, надень кофту, а то замерзнешь» – вот что он вечно трындит над ухом! Однажды даже купил плащ у кого-то в таверне, чтобы меня под дождем не намочило.
Элиэна вытаращила глаза на дочь.
– Тебе не кажется, что Лео о тебе заботится? – проблеяла несчастная женщина.
– Заботится? – фыркнула Херта. – По-моему, только трындит!
– Зато такой, как он, никогда бы не променял жену на работу.
На этот раз удивлялась Херта. Она воззрилась на мать с ошарашенным видом. О чем это говорит мамуля? Неужто вновь сватать ей Лео собралась?! Но ругаться Херта не стала. Суп привлекал ее гораздо больше, чем склоки. Однако о словах мамы она задумалась. И эти мысли отчего-то рождали в сердце Херты непонятные сладкие и одновременно тревожные ощущения. Она сглотнула, поняв, что начала нервничать. Вернулась к трапезе.
Слова матери не хотели уходить из головы Херты, хоть и с этого разговора прошло приличное время. Ни одна прогулка не помогла выветрить их. Даже весьма прохладная.
Херта шла по брусчатой дороге, кутаясь в овечье пальто и вязаный шарф. Лео... Как он там один, в другом городе? Думает ли о ней так же, как она о нем?
Лицо Херты будто окатили горячей водой. Она почувствовала, что покраснела. О чем она вообще думает?! Гадкий Лео, прочь из мыслей, прочь-прочь-прочь!
– Почему такая красивая девушка гуляет совсем одна? – прозвучал над ухом томный голос.
Херта подскочила, хватаясь за испуганное сердце. Рядом с ней стояла Флора. Вот же Лео! Из-за него она не замечает ничего вокруг!
– З-здравствуйте, – произнесла Херта.
– Как дела у моей будущей воспитанницы? Я скоро уплываю. Решилась уже уплыть со мной?
Херта чуть было не ляпнула «ДА». Она подумала, что смена обстановки выкурит образ Лео из ее головы. Но на дороге объявился Хьюго с недавно выданной шпагой наперевес. Он злобно прищурил глаза в сторону Флоры.
– Я так понимаю, вы графиня Сиашел?
– Да, мы знакомы?
– Заочно. Я о вас наслышан.
Флора нагло улыбнулась. Знала, какие о ней слухи ходят.
– Чем обязана?
– Я подошел вовсе не к вам, Ваше Сиятельство, а к сестре.
Графиня покосилась на Херту. Та стояла, опустив взор в землю.
– Вы ее брат? Отлично! Я на днях поплыву в свое графство и спешу сообщить, что Херта желает поехать со мной.
Херта в изумлении приподняла брови. Она ведь не успела ей ответить! Как эта женщина посмела решать за нее?!
– Она никуда не поедет! – чуть ли не зарычал Хьюго.
– Ваше мнение не учитывается, – ехидно улыбнулась Флора.
– И ваше тоже! – внезапно заявила Херта. – Я думала, вы приличная женщина!
Растерянно моргнув, Флора взглянула на потенциальную воспитанницу:
– Ты о чем, милая моя?
– Я вовсе не милая, и тем более не ваша! Правильно Лео говорил с вами не общаться! Вот уж не думала, что какая-то посторонняя тетка будет решать за меня!
– Я графиня, а не посторонняя тетка! – возмутилась Флора. – Что за фразы нищих рыбаков ты говоришь?! Это ужасно!
Хьюго схватил шпагу поудобнее, будто собирался прибить ею графиню Сиашел. Он думал, что эта настырная дамочка задаст им трепку, но та неожиданно побледнела и, ничего не сказав, принялась улепетывать через кусты.
– Что с ней? – недоуменно спросил Хьюго.
– А мне почем знать? Пусть себе бежит! Ишь, что удумала! Без моего разрешения увозить меня!
Хьюго облегченно выдохнул. Как хорошо, что его сестра такая вредная! Иначе от Флоры было бы проблематично избавиться.
Глядевший графине вслед уже настоящий стражник (на днях Хьюго приняли на работу, хоть и с продолжением обучения) почувствовал на себе взгляд. Он повернул голову и увидел ее. Светловолосую девушку со странными глазами. Она стояла неподалеку в какой-то облезлой овчинной шубке и глядела на него с непонятными эмоциями на лице. Хьюго дернулся к ней. Она сжала руки в кулаки. И неожиданно заплакала. Прозрачные слезы стекали по ее щекам. Хьюго думал, что что-то случилось. Но на самом деле девушка вспоминала, как на глазах у друзей убила двух человек. Ей не было жаль тех гадких моряков. Ей было стыдно, что она совершила убийство на глазах у самых близких людей. Да еще и их хотела прикончить! Как она могла?!
– Амэя! – не выдержал Хьюго. – Амэя, что случилось?!
Он быстрым шагом направился к ней. Херта, узрев рыдающую подругу, сначала обрадовалась ее возвращению, а затем испугалась. Чего это Амэя рыдает? Ее опять кто обидел?
– Не подходите! – взвыла русалка. – Я опасна!