1 часть. Месть русалки. 1 глава
Сидя на гладком камне, облюбованном морем, Амэя глядела вдаль, на проплывающий мимо корабль. Ее мокрые светлые волосы завивались в очаровательные локоны: русаличья магия преобразила их, как и черные бездонные глаза, о чем Амэя узнает только через несколько дней. Частично зеленоватая блестящая чешуя покрывала бледную, казавшуюся прозрачной, кожу на щеках, руках, боках, груди и ногах. На шее красовались жабры. Перепонки украшали пальцы рук и ног, выросли острые когти. Зубы тоже заострились. Уши вытянулись, появились три дополнительных хряща, делающие их похожими на плавники. А настоящими плавниками Амэя обзавелась на хребте и голенях.
Она стала русалкой.
Сознание к ней вернулось спустя несколько дней после того, как она утонула. Амэя смутно помнила, что за ней кто-то бросился в море, пытаясь вытащить тело. Но она... Она его ранила? Русалка помнила, как ее острые зубы впились кому-то в руку, и этот кто-то жутко закричал. Но он ведь не умер, правда?
«А жаль...» – пронеслось в голове.
Мысли о мести с каждым днем появлялись все чаще и чаще. Может, мама была права, что русалки кровожадны? Но как тут не хотеть мести, когда барон насильничал на протяжении почти месяца, а матросы ежедневно трогали ее?! Амэя вправе желать справедливости! Они должны умереть, как умерла она! Кто виноват, что вторая жизнь им дарована не будет?
«Пятнадцать лет и уже мертва... Интересно, как там мама? Она переживает за меня? Наверняка она слышала о том, что барон приезжал в город. И обо всем догадалась».
На корабле было всего двадцать три человека, включая барона. И всем нужно отомстить по достоинству! Так решила Амэя. Каждый, кто заслуживает смерти – умрет. Пожалуй, она оставит в живых лишь Клеменса. Все-таки благодаря его наивности она смогла сбежать!
«А благодаря своей наивности я попала в эту ситуацию. Интересно, захочу ли я мстить самой себе?» – подумала Амэя.
Она плавала в море уже какой день. Ела водоросли, иногда рыбу. Сырая, к удивлению, пришлась ей по душе. Особенно макрель, которой было много. Амэя нашла пару ракушек. Они, благодаря магии русалок, с легкостью прижались к ее голове и стали украшением.
За это время она не встретила ни одну русалку. Может быть, кроме нее их больше нет?
На сушу Амэя не выходила. Она сильно боялась, что ее убьют, как убили ее бабушку. Но нужно проведать маму и оставить весточку о себе. Показываться ей Амэя не решалась. Бабушку родственники не пожалели. Вдруг мама не пожалеет свою дочь?
Корабль отдалялся. И вдруг Амэя, раскрыв бледные губы, издала чарующий звук. Она начала петь выдуманную на ходу песню, состоящую из гласных букв. Преимущественно «А». И корабль резко поменял свою траекторию. Он двигался прямо к ней. Амэя замолчала, улыбнувшись. Она развлекалась подобным образом весь день. И корабль все никак не мог уехать. Нет, если бы это был корабль ее врагов, она бы давно утопила его. Но на этом находились ни в чем неповинные люди. Новорожденной русалке просто было скучно.
Прыгнув в море, она поплыла в сторону Марэ. Нужно предупредить мать, что с ней! Нельзя заставлять ее волноваться. Хотя, узнав правду, перестанет ли Авон трястись за Амэю?
Плыла русалка долго. Все-таки корабль отвез ее далеко. Хорошо, что русалкам на сон требовалось меньше времени. И она смогла доплыть до города всего за пятнадцать дней. Вода закалила ее мышцы. Амэя стала гораздо сильнее, чем была раньше, в прошлой жизни. Такая Амэя наверняка смогла бы выломать дверь каюты и наподдавать мерзкому барону по самое «не могу»!
Берег приближался. В Амэе просыпался страх.
Сидя на мелководье, русалка размышляла: что будет, если она прямо сейчас ступит на песок? Иссушится? Нет, на камне она себя вполне комфортно чувствовала. Значит, ничего такого произойти не должно?
Амэя решилась. Нога почувствовала жар от песка, и русалка недовольно поморщилась. Кожа на горячем солнце мгновенно подсохла. Влажными остались лишь волосы. Амэя глянула на перепончатые руки и поразилась, когда перепонки у нее на глазах уменьшились. Их стало почти не видно. Амэя потрогала уши. Хрящи практически не выделялись. А чешуя осталась лишь местами. Неужели ее никто не убьет, как увидит? Неужели все будут воспринимать как обычного человека? Тогда может... Может, она сможет вернуться к маме как ни в чем не бывало?
Платье Амэи давным-давно плавало где-то в море. За дни страданий оно пришло в негодность. И как нагой ей дойти до дома при свете дня? Пришлось ждать темноты, а заодно и проверять свою новую сущность на высыхание. Русалка просидела восемь часов на солнце и ничего, живая. Разве что ей было жутко неприятно от сухости.
Амэя отряхнула волосы от морской соли и побрела по кустам в сторону дома. Он стоял на окраине, и это было на руку. Как бы она прошла по городу без одежды? Ее бы тут же задержали стражники. Насильничать никто не смог бы, ее обезопашивает новая сущность. Русалка запросто может спеть песню и зачаровать мужчину на любое действие, также вспороть ему брюхо когтями, а зубами горло.
Приближаясь к родному дому, Амэю брал мандраж. Она подрагивала, выглядывая из-за дерева. К удивлению, в окнах не горели свечи. Мамы нет дома? Тогда где она?
Войдя во двор, русалка огляделась. Над головой вдруг раздался гром и полил дождь. Сильный ливень. Это было обыденно для их страны. Но редкость для самого дальнего города-острова Марэ. Амэя почувствовала, как проявились жабры и перепонки. Она забежала на крыльцо, достала ключ из-под вазона и открыла дверь. Жабры, потрепетав, вновь исчезли.
Дом не стоял в запустении. Внутри чисто. Значит, мама в нем живет. Амэя прошлась по комнатам, и последней навестила свою. Там была смята постель. Неужели теперь мама спит здесь? Она так горюет по потере своей дочери? А как, должно быть, она переживает из-за той последней глупой ссоры?
Амэя зажгла свечу и приблизилась к зеркалу. Она всегда была красивой (гены русалок в прошлом давали о себе знать). Но сейчас ее красота стала неземной. На нее можно было глядеть до бесконечности, любоваться и пугаться одновременно, страдая, ведь оторвать взгляд от ее лица тяжело. Амэя сразу поняла – не жить ей с матерью как раньше. Ее глаза преобразились. Теперь в черных омутах вода вспенилась сиренью. Необычайно жутко.
Сняв с волос несколько водорослей, Амэя положила их на подушку. Подсохшие, они выглядели жалко. Но мать должна знать, что с дочерью.
Русалка вытащила из шкафа платье, взяла обувь, нашла в сундуке затемненные очки бабушки (у нее от света слезились глаза) и покинула дом. Нырнула в дождь, а дальше в кусты. Вода теперь никогда не причинит ей вред, и Амэя не заболеет. Поэтому и пережидать дождь было проще простого.
Утром Амэя, подождав, пока платье высохнет, оделась и направилась в город. Она хотела посмотреть на Марэ не человечьими глазами, а русалочьими. Как она будет видеть людей и понимать, что она – не своя среди них?
Люди не обращали на русалку никакого внимания. Амэя выдохнула. Зная, что морские девы притягательны, она боялась, что все мужчины начнут волочиться за ней, но нет. Тем не менее было страшно. Если раньше она чувствовала себя частью этих снующих по улочкам людей, то теперь Амэя будто бы огородилась от них. Ведь сейчас она другая. И дело не только в новом облике. После похищения бароном Вермисом Амэя изменилась. Наверное, все девушки меняются, когда с ними что-то такое происходит?
Амэя остановилась у лавки с морской рыбой. Макрель манила ее, так как русалка с утра ничего не ела. Но люди очень удивятся, если она откусит голову сырой рыбине.
– Амэя... Амэя, это ты?! – вдруг раздался звонкий девичий голос.
Русалка резко обернулась. К ней подходила соседская девчонка четырнадцати лет. Как раз с ее братом она и гуляла, из-за чего случилась ссора с матерью.
– А твоя мама тебя ищет, ты знаешь?
– Вы ошиблись.
– Ой, наверное... У Амэи был другой голос.
Сжав руки в кулаки, русалка покосилась на Херту. Та подозрительно замерла, глядя на Амэю широко распахнутыми глазами. Это нервировало.
– Ну, чего встала?
– Вы... вы такая красивая!
Учитывая, что половину лица русалки скрывали очки, это было несколько странное высказывание.
– Я никого прекраснее вас не видела.
«Русалочья привлекательность, – сообразила Амэя. – Но разве она действует на женщин?»
Окликнув мимо проходящую тетку, русалка поняла, что нет, когда та злобно зыркнула на нее. Что не так тогда с Хертой?
Сбежав от девицы куда подальше, Амэя заметила на земле один золотой. Она обрадовалась. Пора бы вспомнить вкус обычной человеческой еды!
Заказав в трактире, куда женщины ходят редко (а уж аристократки тем более), еду, Амэя принялась ждать. Но и тут ее голос заставил шесть из семи мужчин замереть в ступоре. Подавальщица никак на него не отреагировала, а вот девушка за барной стойкой распахнула глаза и принялась таращиться на нее, как и мужчины. Да что же это такое?!
Парочка мужчин предложила оплатить заказ Амэи и она, не будь дурой, согласилась. Зато сэкономила золотой. Можно будет закопать его на берегу на будущее. Остальные мужчины не рискнули с ней заговорить. Зато девушка, подхватив свой бокал пива, села за стол к Амэе.
– Как тебя зовут, юная дама?
– Амэя...
– Красивое имя для красивой девушки.
– Благодарю.
– Я – графиня Сиашел. Меня зовут Флора. Может, хочешь со мной сегодня прогуляться?
– Спасибо, Ваше Сиятельство, но я не могу...
– О, брось ты эти титулы! Для таких славных девиц, как ты, я всегда просто Флора.
И тут Амэя не на шутку испугалась. К приставаниям мужчин она морально была готова. Да и это было уже не так страшно, ведь теперь у нее есть когти и клыки. А вот к вниманию женщин... Это было до безумия странно! Вдруг русалочье очарование влияет и на них? Поэтому пришлось защищать себя, долго не думая. Но не когтями, а пением.
– Может, выйдем на минуточку на улицу? – предложила русалка.
– Конечно, моя дорогая!
Заведя Флору за угол, Амэя принялась тихо петь, стараясь вложить в песню смысл: «Уходи отсюда и при виде меня всегда иди мимо». Графиня, конечно же, послушалась, Амэя выдохнула и, вернувшись в таверну, спокойно поела под взглядами шести мужчин. Седьмой тоже косился, многозначительно ухмыляясь, но не лез, пока Амэя не закончила.
***
В первый день пропажи малышки Амэи Авон думала, что она сбежала к подруге, разобидевшись. Но как минуло три дня, на сердце у матери стало неспокойно. Она оббежала полгорода, всех знакомых, чтобы узнать, не видели ли они ее дочку. Все молчали как рыбы. Амэи нигде не было.
Забежав в любимый трактир дочери, Авон устроилась на месте, которое Амэе больше нравилось – за дальним столом в углу, и заказала ее любимый напиток – чай с ромашкой. За соседним столом вели беседу двое мужчин.
– Слыхал, барон к нам приезжал.
– Который? Вермис?
– Он, – кивнул первый мужчина.
– А, я тоже про это слышал. Говорят, девку какую-то поймал. Я от племянника узнал, он у него матросом служит. Недавно письмо прислал, – произнес второй.
– Вот урод! Надо на него королю нажаловаться.
– Думаешь, никто не писал Его Величеству?
– А что, писали?
– Не знаю.
Остальной части разговора Авон уже не слышала: она неслась на порт расспрашивать людей, кто что видел. И один старик-рыбак не разочаровал:
– Видал я этого дурака-Вермиса. Был он с девкой, но та сама шла, по доброй воле.
– Как она выглядела? – с волнением спросила мать.
– Дык, темнотень была. Я откуда ж знаю? Волосы вьющиеся, кажись, светлые. Платье тоже не темное.
– Небесно-синее?
– Не видать в темноте, говорю ж!
Материнское сердце подсказывало: это была ее Амэя.
«Что же ты натворила, милая? Что же я натворила? Что с тобой станет, доченька, кровиночка?» – с горем подумала мать, опускаясь на песок, перед стариком.
– Э, ты чего, женщина? Эй, братва, тащите ее в тень, ее кажись, солнцем припекло! Воды! – завопил дед, пытаясь поднять Авон на ноги.
Кое-как рыбаки привели женщину в чувство. И она побрела домой. Несколько недель лежала на кровати дочери, никуда не вставая. Лишь в туалет. Авон осунулась, похудела, и в один день решила – надо наказать мерзкого барона! Но как? Жаловаться королю? Королеве? Пока до них дойдет письмо, ее дочери уже не станет!
Отчаянье охватило мать, и та уже думала пойти топиться, чтобы стать русалкой и нагнать корабль. Но не успела. Она почувствовала: что-то случилось. Ей снилась покойная бабушка, которая обратилась в русалку и погибла от кинжала мужа у нее на глазах. Она ей говорила, что проклятье предков приняло новенькую в свои ряды. Авон не знала, вещий ли это сон. Надеялась, что нет. Ведь быть русалкой... так ужасно, правда? Лучше умереть?
Тоска по дочери съедала мать. Авон стала похожа на сушеную креветку. И соседка насильно начала водить ее к доктору. Но что тот сделает? Выписал пить настойку на основе валерианы, пустырника и боярышника. Авон покорно пила, ведь соседка не выпускала ее из своего дома целых две недели, пока та не стала потихоньку приходить в себя.
Первым, что все же сделала Авон, вернувшись домой, – написала письмо королю. Ее дочери, возможно, уже не поможешь, зато можно помочь другим девушкам! Отправив его по почте, женщина принялась прибираться дома. И самой последней комнатой, куда она зашла, была комната Амэи. Слезы сами собой появились на глазах и помешали заметить две веточки водорослей на подушке.
Уборка затянулась до вечера. Уже прилично стемнело и Авон, решив не зажигать свечи, переоделась и легла на кровать дочери. Закрыла глаза. Ее нюх уловил слабый морской запах. Авон насторожилась, приподнялась на локте и принялась щупать подушку. Наткнувшись на водоросли, замерла. Ну вот и все... Сон сбылся! Ее дочь теперь русалка.
Авон всегда верила в то, что русалки неразумны. Она помнила свою бабушку, которая напала на мужа. Помнила ее голубые глаза с лиловыми узорами, ее жуткие зубы. Но разве, если бы Амэя потеряла разум, она пришла бы домой? Принесла бы весточку своей матери?
Авон открыла шкаф, заметила пропажу любимого платья дочери и ее туфель. Сглотнула. Амэя точно осталась разумной. Что же теперь делать Авон? Радоваться, что дочь заново родилась, или горевать, что она теперь русалка? Бояться ее или нет?
Новый приступ истерики случился с женщиной, и выводила ее из него добрая соседка. Но на этот раз Авон пришла в себя гораздо быстрее. Она поняла, что проклятье рода спасло ее дочь. Даже если Амэя будет мстить, она жива! Ее кровиночка, ее родная милая дочка жива! Пусть и такой неправильной жизнью, но она будет жить. Авон сможет увидеть ее, обнять, поцеловать, как и раньше. Но... Но мать испугала свою малышку страшными рассказами о русалках-мстительницах, и дочь вряд ли решит вернуться к ней, испугавшись за свою жизнь.
«Глупая, даже если бы ты хотела убить меня, я бы никогда не желала того же в ответ», – подумала Авон. – Хотя нет, это я глупая. Надо было сразу это обозначить. А я только и делала, что говорила тебе избегать водоемов!»
Положив в корзинку еду, Авон направилась к морю. Она села на берегу, расстелив покрывало, и принялась глядеть вдаль. На что она надеялась? Что дочь придет когда-нибудь сюда? Да. Надежда на это была. Если Амэя взяла платье, значит, она в городе.
Авон вскочила. Может, следовало идти не сюда, а бегать по городу? Нет, лучше ждать здесь, ведь сюда она точно вернется, будучи русалкой.
– Амэя, милая, – обратилась к воде мать, – я жду тебя. И буду любить тебя любой.
В ответ море зашумело под напором ветра. Песчинки поднялись в воздух. Авон на секунду прикрыла глаза и услышала плеск воды. Распахнув их вновь, дочери она там так и не заметила, хотя надеялась, что это была она.
– Приходи ко мне, Амэя. Ты меня не испугаешь, хотя я до безумия боюсь русалок. Ты – моя плоть и кровь.