***
Город погружался во мглу. Жара, редко посещавшая Морские владения, спала, поэтому и окна в домах были открыты: все жаждали засыпать, чувствуя прохладный ночной воздух. И все готовились ко сну. Кроме одной девушки.
Море всегда притягивало ее. Такое широкое и бездонное. Мать запрещала ей ходить туда. Амэя постоянно слышала от нее: «Утонув, тебя примет в объятия морской демон и обратит в утопленницу. Русалку!» Авон не хотела такой судьбы для дочери. Она считала, что быть русалкой ужасно, ведь русалки убивают всех, кто когда-то их обидел.
Слезы жгли глаза и застилали все, что видит Амэя. Ее светлые кудри в темноте казались серыми и безликими. Она шла вперед, крепко сжимая кулаки. Уговаривала себя не плакать, но ничего не выходило.
Море уже было близко. Амэя слышала его шум, а смахнув слезы, еще и увидела. Каждый шаг приближал ее к морю и успокаивал. Ведь море – это то, что Амэя любила всем сердцем.
Опустившись на корточки, она протянула руку к блестящей глади воды. Море было теплым, как парное молоко. Нагрелось за день.
Умиротворение природы заставляло забыть о глупой ссоре с матерью. Амэя не понимала, из-за чего мама могла так рассердиться? Как можно было злиться на то, что Амэя всего-навсего запамятовала предупредить мать о своем позднем возвращении домой? Ну, загулялась с Хьюго, с кем не бывает! Тем более мама его знает и понимает, что он ее дочку в обиду не даст!
Полная луна вышла из-за облаков, и ее отражение запуталось в волнах. Амэя восхищенно вздохнула. Что же может быть прекраснее, чем море?
– Эй! – нарушил тишину громкий мужской голос.
Амэя резко обернулась. В нескольких метрах от нее стоял высокий мужчина, которого слабо освещала луна. Он по-доброму улыбался и создавал приятное впечатление. Амэя не задала себе вопрос: что этот мужчина делает ночью у моря? Зато задал он.
– О, да ты совсем малышка, – сказал незнакомец. – И что такая маленькая девушка делает одна на побережье?
Амэя даже не испугалась его вкрадчивого тона. Разве может с ней что-то случиться? Нет, определенно нет.
– Я люблю гулять одна, – ответила она.
– Это очень опасно. Может, проводить тебя до дома?
– Нет, благодарю.
Мужчина приблизился.
– Какая ты очаровательная, маленькая миледи!
– Благодарю, милорд, но я не высшего рода, чтобы так меня называть.
Амэя поднялась, заглянула в глаза подошедшему господину. Такой вежливый и учтивый... Парни и мужчины ни разу не вели себя с ней так, хоть и постоянно восхищались ее внешностью.
– У такой прекрасной миледи наверняка уже есть жених?
– Милорд, я не миледи, – повторила Амэя. – И жениха у меня нет.
– Отчего же?
– Мне всего пятнадцать!
– Ну да, ну да, – улыбка не сходила с лица мужчины. – Слушай, а у вас в Марэ вообще есть собаки? Я здесь пробыл два дня, и ни одной не увидел.
Амэя поняла, что незнакомец приезжий. Ясно, почему он так аккуратно одет, причесан, да и разговаривает не так, по-простому, как принято в Марэ.
– Конечно, есть! Просто все собаки сидят во дворах, в будках.
– В будках? – удивился мужчина. – Породистые собаки?
Фыркнув, Амэя сказала:
– Ну вы и ляпнули, милорд! Какие породистые? В Марэ ни единого породистого животного нет. Все как один – дворняжки!
Незнакомец покачал головой, сетуя на свою глупость.
– Каюсь, не знал. А ты, маленькая миледи, хотела бы увидеть породистую собаку?
– Да! – Амэя хлопнула в ладоши и мечтательно зажмурилась. – Мечтаю взглянуть на пуделя! Я видела его на картинках. Он такой прелестный!
Лицо мужчины преобразилось. Он удивленно открыл рот. Амэя смутилась.
– Что такое, милорд?
– Я поражен этим совпадением, миледи!
– Это каким же?
– У меня на корабле есть пудель!
– Правда?! – глаза Амэи загорелись восторгом.
– Хочешь его увидеть?
– Конечно!
– Если ты боишься войти в незнакомое место, я могу тебе его вынести.
– Я ничего не боюсь, милорд.
– Какая смелая миледи! Я так и подумал, когда увидел тебя здесь совсем одну.
Амэя кивнула и пошла в сторону порта. Она не заметила совсем не добрую ухмылку господина и не заподозрила неладное. А надо было. И не случилось бы непоправимое.
Корабль слабо покачивало на волнах. Амэя охнула, пошатнувшись от неожиданности, когда ступила на палубу. Мужчина подхватил ее.
– Осторожнее!
– Благодарю.
– Впервые на корабле?
– Верно.
– Вы живете в городе у моря! Как такое возможно? – поразился мужчина.
Амэя решила промолчать. Не рассказывать же ему историю их семьи?
Под руку милорд провел новую знакомую к одной из кают на верхней палубе. Амэя с любопытством оглядывалась. Жаль, что мама так оберегает ее от моря. Амэя бы хотела пару раз поплавать на корабле, попутешествовать по Морским владениям, своей стране.
Вставив ключи в замочную скважину, мужчина открыл дверь. Амэя прищурилась, заглядывая во тьму. Ей показалось странным, что собака не выбежала хозяину навстречу. И вдруг она почувствовала толчок в спину. Амэя вылетела вперед, упала на колени, больно ударившись. Дверь захлопнулась.
Поднявшись, Амэя принялась бить по двери руками и кричать, чтобы ее выпустили.
– Попав на корабль барона Вермиса, ни одна девушка не уходит отсюда по доброй воле, – донесся до нее ответ.
Сердце Амэи пропустило удар. Барон Вермис? Мама рассказывала о нем. Его баронство находится в герцогстве Аллион. Он путешествует по Морским владениям, у него есть жена и сын. Но это не останавливает его похищения девушек. А что он с ними делает? Есть много жутких слухов. Но не пойман – не вор, поэтому и его никто не трогает.
Последний раз ударив ладонью по двери, Амэя упала на пол. Она облокотилась о дверь. Слез, на удивление, не было. Она не до конца понимала, что произошло.
Крики чаек разбудили ее. Воспоминания шустро пробрались в сонную голову. Она уснула вчера, забившись в угол темной каюты. Что ж... Не кошмар. Это был не кошмар, а реальность!
Издав тяжкий вздох, Амэя потерла ладонями лицо и огляделась. Каюта была уютной, и, если бы не ситуация, в которой оказалась пленница, она бы даже радовалась ее убранству: узкой кровати с темно-серым шерстяным покрывалом, маленькому круглому окну, задернутому светлым тюлем, коврику на полу (кажется, поеденному молью), крепким столу и стулу. И самое главное, вазочке с белой ромашкой, стоящей в центре стола. Свежей. Похоже, к ней заходили, пока она спала?
Амэя содрогнулась. К ней заходили, а она даже не заметила! А вдруг барон что-то сделал с ней? Нет. Если бы он что-то сделал, она бы наверняка это поняла.
За дверью раздались голоса. Похищенная в страхе сжалась в клубочек. Она не хотела, чтобы к ней кто-то заходил. И, благо, люди прошли мимо. Зато Амэя поняла – на корабле она не наедине с бароном. У него там куча если не друзей, то рядовых матросов точно. Что же с ней будет?
«Почему я не слушала маму?» – горько подумала девушка. – «Мне ведь всего пятнадцать. И что меня ждет после такой судьбы? Меня никто в жены не возьмет!»
О том, что ее просто-напросто могут убить, Амэя не думала.
Услышав в замке скрежетание, она в панике замерла, сжав подол юбки. Распахнулась дверь, явив барона Вермиса. Безмятежного, будто он крадет девиц по пять раз на дню. Хотя... Он ведь это и делает. Ему лет сорок. И сколько он похитил за это время? Сколько несчастных погубил?
– Проснулась, красавица? – спросил барон Вермис. – Как спалось? Будешь завтракать? Да не жмись ты, тебе нечего бояться. Тебя никто не тронет, пока мне с тобой возиться не надоест. А такой девушке из незнатного рода наверняка будет приятно общаться с аристократом, а?
Амэя в ужасе сглотнула.
– Что? А ты думала, что я и знатных покататься на корабле беру? Нет, конечно. Если бы я трогал знатных, меня бы Его Величество давно поймал. Ведь он заботится только о тех, у кого есть титул. Как же мне повезло, да, красавица? Иначе я бы не смог проводить время с такими, как ты.
Барон запер дверь, входя в каюту и присаживаясь на кровать. Амэя затравленно на него глядела из угла, боясь пошевелиться.
–Как тебя зовут-то хоть?
– Амэя, – прошептала девушка, опасаясь разозлить барона.
Он радостно рассмеялся:
– Амэя! Чудное имя! С песчано-холмского значит вечерний дождь. Знала? У тебя что, родственники из Песчаных холмов?
– П-папа...
– О, а я гляжу, ты такая черноглазая. Прямо в душу глядишь. Думаю, откуда в Морских владениях такие глаза? Вон оно что на самом деле. А мать как твою зовут?
– Авон.
– Жаль мне ее. Дочь пропала. Она, наверное, с ума сходит?
– Н-не знаю...
– Ты одна в семье была?
– Да.
– А отец твой кто?
– Он умер.
Барон довольно улыбнулся. Все же, переходить дорогу мужчине ему было не на руку. Итак из-за этого в некоторые города путь ему закрыт. Не хотелось бы лишиться еще и Марэ, где продают отличное оружие.
– Что ж, тогда мне с тобой повезло, Амэя. Так что насчет завтрака? Матросы приготовили картошку с рыбой. Я занесу тебе. Что, так удивлена? Я никого сюда не пущу. Не доверю им тебя, пока сам не успокоюсь, понимаешь?
К сожалению, Амэя понимала. И от этого становилось горче, ведь если бы она не понимала, ей было бы спокойнее.
Через несколько минут барон вернулся с блюдом и чашкой чая. Амэя боялась притронуться к еде. А вдруг отравлено? Но, заметив, как недовольно сошлись брови барона на переносице, она принялась есть. Отравлено? Ну и пусть! Хочет опоить? Ну и пусть! Опоенная, она не будет помнить, что происходило. А что-то будет происходить наверняка.
К ее сожалению, в еде не было отравы. И когда наступила ночь, сожаление возросло в разы. Пришел барон Вермис. Совершенно трезвый, все также мило улыбающийся, с ненавязчивой болтовней. Амэя собиралась тогда лечь спать. И что толку от того, что ложилась в платье? Благодаря ловким рукам барона наряд небесно-синего цвета оказался на полу, а пленница, с накрывшим ее чувством стыда и бессильной ярости, на кровати. Вместе с мерзким бароном. Она беззвучно рыдала, пока он делал то, зачем пришел. Рыдала, и молила святых Козла и Барана, чтобы все как можно скорее закончилось. Но это длилось полночи, по ощущениям несчастной, хотя на деле прошло минут пятнадцать.
За двадцать дней ходьбы корабля барону наскучила пятнадцатилетняя «миледи», и он начал позволять матросам приносить ей еду. Но не позволял ходить к ней ночью. Поэтому они пытались насладиться обществом девушки, распуская руки, те несколько минут, которые уходят на «отдать и забрать тарелку». Амэя уже мечтала о смерти, но вдруг услышала как-то, что, оказывается, барон Вермис отдает всех своих корабельных любовниц в бордели других стран (ведь в Морских владениях такое запрещено). И это привело ее к очередной панике. Какой бордель?! Она уже смирилась со смертью, а с такой судьбой мириться не собирается!
В очередную ночь к Амэе пришел барон. Прежде чем приступить к своему любимому делу, он, как обычно, много болтал. О будущем, о погоде, о матросах и даже о своей семье. Амэя, послушав в очередной раз, как барону нравится путешествовать с красивыми девушками, прервала его.
– Я вас люблю, барон, – сказала она.
Возможно, не слишком правдоподобно звучало, но тем не менее это ошеломило похитителя.
– Любишь?
– Да, люблю.
Конечно, она врала. И у вранья была своя цель. Амэе нужна была правда о борделях.
– Вы уйдете от жены ради меня?
Барон растерялся. Такого его корабельные любовницы еще не говорили. Обычно они умоляли прекратить все это и убить их. «Влюбленность» Амэи ввела его в ступор.
– Извини, но я никогда не уйду от жены.
– А как же я?
– А ты отправишься на свою родину, можно так сказать. Я сделаю доброе дело.
– В город Марэ?
Барон тихо рассмеялся:
– Нет, конечно, нет! Я о Песчаных холмах.
Опустив глаза, пленница сжала руки в кулаки. Доброе дело? В Песчаных холмах легализованные бордели! И ни одна отданная в рабство девушка не сможет оттуда выйти, в отличие от других стран. В других странах распутницы могут выкупить себя спустя пять лет работы за приличную сумму. А в Песчаных холмах эта затея обречена на провал.
– Я не знаю там своих родственников.
– Так мы найдем. Правда, не обязательно твоих родных. Но они станут тебе родными, уж поверь. Они будут тебе такими же родными, как я. Ты ведь любишь меня, да?
– Да.
– И их полюбишь.
«Не сомневаюсь».
После очередной ужасной ночки, повзрослевшая за эти дни Амэя принялась придумывать план. Как ей избежать такой участи? Может, воззвать к предкам? Что для этого нужно? Вода. Всего лишь вода.
***
Молодой смазливый матросик принес Амэе завтрак. Его самомнение пахло так сильно, что Амэя сразу поняла – он ее жертва. Правда, не в том смысле, в котором она будет думать после.
Его звали Клеменс. Светлые зализанные волосы с небрежно выбивающейся прядкой на лоб показывали, что он хотел понравиться Амэе. Он был не как все остальные: не лапал ее за спиной барона. Улыбался, вежливо здоровался и желал приятного аппетита. Но молчал, видя, что делает барон с ней, и что делал с предыдущими девушками.
Не время горевать об этом! Время действовать. И то, что он такой молчун, было на руку.
Ласковый взгляд, брошенный якобы ненароком, заставил задуматься Клеменса о том, что он понравился Амэе. И он об этом думал до самого обеда. А на обеде убедился, когда девушка схватила его за руку перед тем, как поесть.
– Вы лучший, – тихо прошептала она и, отвернувшись, села за стол.
На ужине Клеменс позволил себе сделать комплимент Амэе. И она постаралась зардеться, но получилось лишь скромно опустить очи в пол.
– Я вам нравлюсь? – спросила Амэя.
– Нравитесь.
– Тогда, может, поможете сбежать от ужасной участи?
И тут Клеменс испугался, а Амэя поняла, что ее план провальный. Барона Вермиса слишком все боялись. Пришлось в срочном порядке придумывать новый план. Вернее, выбирать то, о чем она уже думала. Страшно ли умирать? Точно не ей. Ей страшно стать той, кем являются ее предки.
– Клеменс...
– Простите, Амэя, но...
– Я уже все поняла! – вскинулась пленница. – И хочу сказать не об этом. Вы тоже мне очень нравитесь. Может быть, придете ко мне завтра? Барон не узнает.
И по глазам Клеменса Амэя видела: он счастлив слышать это. Но страх к барону был велик. Тогда девушка поняла, что следует надоесть Вермису еще больше, чтобы он позволил ходить к ней своим матросам. И желательно именно Клеменсу, ведь других обмануть ей вряд ли удастся. Они были слишком жестоки к женщинам. Амэя уже прочувствовала это на себе, когда матросы приходили к ней с едой или тазами воды.
До суши оставалось всего недели две. И ей следовало торопиться, ведь, прибыв на другой остров, похитители отправят ее в Песчаные холмы. С сегодняшнего дня Амэя при виде барона рыдала и говорила, как она несчастна, ведь ее любовь невзаимная. Спустя три дня Вермиса и след простыл. Но он честно сказал девушке:
– Ты плохо себя вела. Теперь меня заменят матросы.
– Будьте ласковы, прошу! Можно мне хотя бы первого выбрать самой?
И он, благо, сжалился. Выбор Амэи пал на Клеменса. Когда он пришел к ней ночью впервые, она кинулась в его объятия и сказала:
– Я так рада, что это вы, а не кто-то другой!
– Почему-то барон дал мне право быть с вами первым. Мне очень жаль, Амэя, что вам придется терпеть еще и других.
То есть он понимает, что она терпела барона? Очень интересно выходит! Понимает, и молчит.
Злость взяла Амэю, но она быстро успокоила себя. План нужно воплощать на трезвую голову, без единой эмоции.
– Охрана стоит за дверьми, верно? – спросила она.
– Да.
Амэя поднялась на цыпочки и, легко касаясь губами гладко выбритой щеки матроса, прошептала ему на ухо:
– Я бы хотела тебе рассказать кое-что. Можешь сделать так, чтобы они ушли?
– Кто я такой, чтобы им приказывать?
– Прошу! Они могут подслушать, и тогда несдобровать нам обоим!
Клеменс вышел. А Амэя подошла к двери и стала подслушивать. Слышимость была прекрасная.
– Ребят, сходите, погуляйте, а? – говорил Клеменс.
– Не положено.
– Да куда она денется? Не в море же прыгнет?
– Одна прыгала уже.
– И мы все равно ее поймали. А с этой буду я. Так что некуда ей сбегать, и невозможно это! Ну же, всего на пятнадцать минут!
Матросы, побурчав, удалились, судя по звуку шагов. А Клеменс вошел обратно в каюту, и его затылок встретился с вазой, в которой была уже завядшая ромашка. Он осел на пол, а Амэя выбежала навстречу своей новой судьбе.
На палубе никого не было. Пленница, не став долго ждать, прыгнула за борт, прямо в холодное море. И, когда вода наполнила легкие, она почувствовала, как проклятье предков, о котором не раз говорила ее мать, заставляя держаться от моря подальше, пробуждается в ней, обдав льдом. Горело все – и глаза, и шея, и руки, и ноги. Из нее вырывалось нечто. Магия, даровавшая вторую жизнь. Она разрывала ее. Но ей все равно не было так плохо, как было в объятиях барона Вермиса. «Свобода», – теплилась мысль в голове. – «Свобода...».
Святые Козел и Баран – местные божества