Глава 3.
Проведя весь невероятно жаркий день вместе со Стефани в нескольких торговых центрах, скупая абсолютно всё, что только понравится, не жалея при этом денег, которые находились на наших драгоценных кредитных карточках, мы жутко устали. Мы делали такие набеги за покупками не часто, но очень продуктивно. Голова кружилась, ноги гудели, руки отваливались от огромного количества пакетов. Было уже почти семь часов вечера, а мы только первый раз за день нормально поели, не считая мороженого в обед. Сидели и просто отдыхали за приятными разговорами и прохладными коктейлями на террасе ресторана, который был забит людьми. К сожалению, так как я была сегодня за рулём, мне достался коктейль без грамма алкоголя, отчего я на секундочку загрустила. Может быть, несколько раз на секунду. Или на несколько секунд. Смысл один: лучше бы я оставила машину дома. Напоследок, в своей привычной манере, оставили приличные чаевые официанту, который славился довольно симпатичной мордашкой и дружелюбием, выполняя наши капризы, и направились к моей любимой машине, решив, что на сегодня с нас хватит. Выходя из торгового центра, мы хохотали так сильно, что я не замечала перед собой никого и ничего, и через какое-то мгновение врезалась во что-то. Я даже не сразу поняла, что это был человек, такая стальная глыба врезалась в меня. Точнее всё-таки я в нее.
– Извините, – с улыбкой произношу, чтобы загладить вину, но вдруг моё лицо превращается в камень, улыбка исчезает, и ей на смену приходит подобие улыбки, только губы искривились от недовольства. Я врезалась в Моритца, неожиданно, правда же? По его лицу расползается веселая усмешка, от чего на щеке появляется глубокая ямочка. Кажется, наша реакция друг на друга сильно отличается. Так и захотелось стукнуть его по голове, чтобы он больше никогда не улыбался. И рот бы зашить, чтобы не мог улыбаться и разговаривать. Я, возможно, смогла бы вытерпеть немого Дэниела. Но его голос был таким очаровательным, у меня начала, кажется, развиваться зависимость. Вместе с аллергией.
– Прощаю, Ангел. Впредь будь осторожней, ведь тебе мог попасться под ноги какой-то хам. Тогда ты бы не отделалась одним извинением, – подмигивает он мне, а во мне разгорается ярость. Он сжимает губы и пытается сдержать смех. Наверное, он казался себе очень остроумным. Мои руки сжались в кулаки. Стефани стояла в двух шагах от нас, абсолютно молча, что на нее было совершенно не похоже. И только потом до меня дошло, что, обращаясь ко мне, он произнес «Ангел». Воспоминания болезненно кольнули, заставляя вспомнить своё прошлое. Когда-то давно ко мне обращались подобным образом. Кто-то очень родной, но было это так давно, что и вспоминать не стоит. И вообще, как у него язык повернулся обращаться так к абсолютно незнакомому человеку? Так обесценил это слово, что мне аж не по себе стало. Я проморгала вдруг подступившие предательские слезы и решила сосредоточиться на настоящем, в котором меня снова и снова изводил этот придурок.
– Мне не нужны твои указания, оставь при себе, – фыркнула и направилась скорее к машине, пока подруга еле поспевала за мной.
– Я ведь тоже могу передумать насчет извинений, – через мгновение Дэниел уже снова, как на вечеринке, преграждал мне путь, а Стефани от неожиданности даже пискнула. Его лицо находилось очень близко, и он губами на секунду дотронулся до моего уха, заставляя все тело вздрогнуть. Его дыхание было таким горячим, а мое, кажется, отсутствовало совсем. – Никогда не показывай мне свою темную сторону, сильно это привлекательно.
Парень усмехнулся, и в следующую секунду его уже не было рядом. Я посмотрела в ту сторону, куда он ушел, и Дэниел уже был так далеко. Его уверенная походка еще больше подкосила мои ноги.
– Мне кажется, он на тебя запал, – запищала Стефани, хлопая в ладоши. Её всегда восхищали непонятные мне вещи. И везде она видела то, чего нет. Особенно связанное с романтикой. Такая наивная дурочка, иногда я даже не понимала, как у нас получилось подружиться, и почему мы дружим до сих пор. Возможно, конечно, потому что мы совершенно разные, мы дополняем друг друга, так интереснее. Другой причины я найти просто не могла.
Я закатила глаза, а внутренние органы завязались в узел. На душе стало как-то тяжело.
– Он просто хочет со мной переспать, успокойся, – отмахнулась я, сделав вид, что это абсолютно нормально. Никогда не страдала обильно раздутым самомнением, не вешала на голову корону, но и преуменьшать свои качества тоже не любила. Только изредка впадала в самокритику, когда на душе скребли кошки, и становилось совсем тошно.
– И это нам только на руку. На твоем месте я бы уже распласталась по его кровати совершенно голая, позволяя ему делать всё, что он захочет, – я засмеялась, уже совсем не удивляясь своей подруге. Она умела разрядить обстановку. Видимо, будучи в отношениях с Филиппом уже практически 4 года, её душа желала чего-то нового и увлекательного, что смогло бы как-то тронуть её сердце. Но Филипп был для нее большой любовью, поэтому эти желания направляла она на других людей. Это было мило. Стефани нравилось обсуждать чьи-то отношения, выдавать пошлые шутки, фантазировать и преувеличивать. Вот последнее больше всего. Она раздувала огромную проблему из ничего, но только мне это казалось проблемой. Для неё это было любовью навеки, даже если незнакомый парень просто подмигнул, проходя мимо. А если уж заговорил, то это судьба. Наивный ребенок. Иногда я боялась, что её сердце когда-то разобьют, но пока она была с Филиппом, моя душа была абсолютно спокойна. Это просто идеальная парочка, от которой иногда становилось тошно. Слишком уж они милые. Довольно часто я сбегала из того места, где эти двое были вместе. Я этого не понимала и чувствовала дискомфорт, но искренне была за них рада.
– Не хочу даже говорить об этом.
Когда я завезла Стефани домой, выгрузив все её покупки, двинулась дальше. Мне не терпелось попасть наконец-то к себе домой, чтобы понежиться в пенной ванной и лечь в свою любимую мягкую постель. Я еле донесла все свои пакеты от машины до дома, схватив всё сразу. Никогда не делала несколько заходов, я для этого была слишком ленива.
– Рейчел, ты вернулась? Дорогая, будь добра, подойди сюда! – услышала я оклик матери, который раздался из нашей столовой, свет в которой сегодня был ярче, чем обычно. Её голос был несколько странным, интонация умоляющей, но в то же время и капризной. Я не помню, когда в последний раз мать ко мне так обращалась. Все последнее время мать просто приказывала или обходилась короткими и более-менее вежливыми фразами, которыми люди, в основном, обмениваются с теми, кого не особо рады видеть, но ради своего блага должны поддерживать с ними общение. Что-то определенно было не так, но узнавать не особо и хотелось. Нехотя, я пошла на голос и удивилась, застав у нас за столом, кроме матери, якобы лучшего друга семьи. Мне это совершенно не понравилось и, думаю, это прекрасно отразилось на моем лице, потому что мама сурово на меня посмотрела, сузив глаза и поджав губы, заставляя быть приветливой и дружелюбной. Я не собиралась лицемерить, поэтому еле заметно отрицательно покачала головой, чтобы она морально подготовилась к моему непослушанию.
– Что-то нужно? – спрашиваю и сажусь на краешек стула, когда мать указывает рукой на него. Сидеть на месте в неведении и ожидании – невыносимо. Я заерзала, взглянув на то, как матери тяжело найти нужные слова. Вдруг мне показалось, что она меня боится, точнее моей реакции. И я полностью была уверена, что это неспроста. Я принципиально не здороваюсь с мистером Грейсом, даже не смотрю в его сторону. Дело в том, что я и раньше особой симпатии к нему не испытывала, а после того, как умер мой отец, а он стал бывать у нас еще чаще, несмотря на то что он казался другом именно отца, а никак не матери, я стала его яростно ненавидеть всей душой. И при этом никогда не скрывала раздражения, когда этот мужчина появлялся в нашем доме или в любом другом месте рядом с моей ненаглядной матерью. Он ей улыбался, строил из себя самого доброго человека на свете, разговаривал со мной, будто я какая-нибудь принцесса, но я всё равно знала, какой он на самом деле. Абсолютно неприятный тип. Каждый раз, видя его поблизости, думала, что ему еще нужно от нашей семьи, помимо того, что он продвинулся на должность управленцев в компании, после того как папы не стало. Оказалось, что место отца он еще и в нашей семье не против занять, но это уже было слишком.
– Джонатан, – мягко произносит мать, послав ему широкую и лучезарную улыбку, отчего я мимо воли сжала кулаки. Не то, чтобы я собиралась накинуться на них и устроить драку, просто пыталась держать себя в руках. Именно поэтому я еще и слегка прикусила язык, – предлагает не ждать нашего семейного врача, пока тот вернется из Швейцарии. Он нашел не менее профессионального человека в своем деле, чтобы нам помочь. Доктор опытный, ему можно довериться, дочка. Давай не будем терять время.
– Прекрасно, это так мило с его стороны, мамочка. Что мы, в частности ты, – с ухмылкой произношу я, а саму внутри всю колотит от злости. Возможно, я всё-таки не прочь накинуться на них, – должны будем за это ему? – мама поменялась в лице, улыбка исчезла, глаза забегали, но постаралась пропустить мои слова мимо ушей. Она глубоко вдохнула, возвращая себе самообладание за каких-то пару секунд, и снова нацепила улыбку. Да, она тоже при нём пыталась быть идеальной. Не будь сейчас посторонних, она уже бы попыталась влепить мне пощечину, за такую грубость и неуважение. Но на людях она слишком идеальная и любящая мамочка. Жаль, что даже люди не помогают ей стать любимой матерью.
– Прекрати говорить глупости. Джонатан очень любезен, согласись. В понедельник мы встретимся с этим врачом, проведем еще одно обследование и, скорее всего, тебе в тот же день придется сдать все анализы и лечь в больницу до полного выздоровления. Я, честно, не знаю, что тебе там будут делать, но если нужно, то нужно, – безразличность в её голосе меня задела, хотя уже давно пора было привыкнуть. Отправить меня в больницу, чтобы побыть наедине с этим козлом? Еще и в доме моего отца? Я вам все планы к чертям сломаю, мамочка.
– Серьезно? – вдруг подскочила я так резко, что стул, на котором я сидела, опрокинулся и с грохотом упал на пол. – Я поняла, вы хотите от меня избавиться. Хотите побыть наедине, чтобы никто, а точнее я, вам не мешала? Но у вас не получится. Мне не нужен его, – я тыкнула пальцем на мистера Грейса и скривила губы, – доктор. У нас есть свой, он знает мою ситуацию и не уехал бы, будь что-то срочное. Я не стану месяцами валяться по больницам, пропуская университет и не видясь с друзьями. Я в порядке! Ты не уложишь меня в больницу. А Вы, – я повернулась к мужчине, который сидел в шокированном состоянии, теребя в руках салфетку. Никакого уважения к этому человеку, – прочь из моего дома!
И я вышла из столовой. Переступая через одну ступеньку, поднялась наверх и забежала в свою уютную комнату, демонстративно хлопая огромной дверью, хотя меня на таком расстоянии уже никто не мог услышать. Разве что птицы за окном, которое от этого импульсивного жеста задрожало. Я была невероятно зла, настолько, что хотелось разрушить что-нибудь. Желательно, чью-нибудь морду или жизнь. Всю трясло, я пыталась сдержать припадок гнева, искала глазами в комнате то, что могло бы помочь успокоиться. Что бы разрушить, кроме отношений этих голубков? Но свою комнату я трогать не собиралась, поэтому села на кровать и закрыла лицо руками, которые просто невероятно тряслись от гнева. Потом почувствовала, что ладони стали мокрыми от соленых слез. Тело вдруг затряслось от беззвучных рыданий. Мне не нравилась эта дурацкая жизнь. Не помню, чтобы хоть когда-нибудь она мне нравилась, кроме детства. Я хотела бы вернуться в то время, когда отец был жив, а моя семья – счастлива. По крайней мере, мы казались счастливыми со стороны, а были таковыми очень давно, я была совсем крохой, а жили мы в маленькой квартире 4-этажного дома и не в самом лучшем районе. Тогда всё было хорошо. Мне так этого не хватало. Теперь всё было по-другому, я была совершенно одна. Родные люди бросают нас. И не важно, по своей воли или нет. Они всегда уходят, хорошо, если ты успеешь попрощаться. Я лишилась своего самого близкого человека, потом отца, теперь, кажется, могу окончательно лишиться и матери, которая во всю слушала своего нового «друга». Хотя её, наверное, я потеряла первую. Сблизиться с кем-то – подписать себе приговор. Я больше не буду совершать таких ошибок. Я уберегу себя. Кто, если не я.