22 глава
(Висят на стене в комнате Бена)
6 ноября, 2017 г.
Я вырисовываю кончиками пальцев узоры на голой спине Бена. Рисую круги, созвездия, зигзаги. Мы сейчас вместе, я касаюсь его тела, от него исходит живое тепло, и я радуюсь даже такой, казалось бы, мелочи. За последние недели я научилась ценить даже самые короткие моменты счастья с ним. Я имею ввиду, с ним, когда он в здравом уме, и может контролировать, что происходит.
Царит тишина, и она целиком окутывает наши тела, которые лежат вплотную друг к другу. Весь мир словно замер, и мы оказались одни во вселенной. Нет ничего, кроме этой комнаты и нас. Сквозь задернутые занавески просачивается свет еще только поднимающегося из-за горизонта солнца, придавая всем предметам мебели приятный оранжевый оттенок. В волосах Бена тоже поселилось маленькое солнце, а я лежу и смотрю на то, как красиво они отливают нежно-золотым. В воздухе кружатся в вальсе пылинки под не слышную никому музыку.
Время застыло, и, кажется, даже сердце перестало биться ради уважения к такому умиротворению и покою. Сколько сейчас времени, я не знала.
Бен мирно спит и тихо-тихо дышит, а я не могу перестать смотреть на него и думать, почему все стало настолько неправильно.
Мы сейчас должны быть в Нью-Йорке, ходить на учебу, тусить с ребятами на выходных. Все должно быть так, как раньше, как летом. Мы не должны быть здесь.
Бен должен быть в порядке...
Погруженная в собственные мысли, я не сразу заметила, как затрепетали ресницы парня, и скоро его глаза медленно открылись. Он улыбнулся мягкой улыбкой, когда посмотрел на меня, и его лицо сразу поменялось и стало в два раза красивее от того, что он просто улыбался.
– Так приятно видеть тебя рядом, когда я просыпаюсь... - шепотом говорит он. Этот шепот разнесся по комнате, словно крик, настолько было тут тихо. Миссис Эванс, Рон и Бобби еще не встали.
Я запустила пальцы в мягкие темные волосы Бена и полюбовалась видом. Его лицо в лучах утреннего солнца - это то, что я хотела бы видеть перед собой всю жизнь. Мы улыбаемся друг другу, и на секунду я забываю обо всем. Мир кажется таким маленьким и несущественным, когда наши глаза встречаются.
– Доброе утро, - говорю я все также тихо-тихо.
– Как спалось? - спрашивает Бен и заправляет мне прядь волос за ухо.
– Нормально. А тебе?
– Я знал, что ты рядом, а от этого и спится лучше.
Я тихо смеюсь и целую его в плечо.
– Это не проблема... - шепчу я, в то время как не могу отвести взгляда парня.
Я так хорошо знаю это лицо, каждую его деталь, но из раза в раз, глядя на него, мне кажется, что вижу для себя кое-что новое, как будто в прошлый раз я что-то упустила или не смогла заметить. Я смотрю на Бена каждый раз, как в последний, словно его могут отнять у меня в любую секунду. Это чувство преследует меня уже очень долго, и я не знаю, как внушить себе, что все будет хорошо.
– Я знаю. Спасибо тебе, Джерри.
Бен придвигается ко мне и медленно целует в щеку. Потом со щеки он переходит на подбородок, делает дорожку из поцелуев по шее, целует ключицы, обратно к шее, и мы, наконец, целуемся в губы. Нежно, просто, медленно. Все так, как нужно.
Я снова запускаю пальцы в его волосы и хочу быть с ним еще ближе, даже ближе, чем это вообще возможно. Хочу вырваться из собственного тела, улететь куда-то, стать с ним одним целым и никогда не отрываться друг от друга.
Я провожу рукой вниз по его спине, чувствуя, как все мое тело трепещет от удовольствия. Мы слушаем дыхание друг друга и звуки наших поцелуев, приглушенные от стука крови в ушах. Все кажется идеальным. Наши тела соприкасаются, его губы такие нежные, а руки такие теплые, что, кажется, я уже почти вырвалась из собственного тела и готова была полететь далеко-далеко и высоко-высоко. Мне хочется большего, поэтому я ускоряю поцелуй и стараюсь притянуть Бена ближе к себе, но тут он разрывает поцелуй на самой середине и возвращает голову на свою подушку. Я в недоумении смотрю на него, еще фантомно чувствуя его губы на моих губах, но сразу понимаю, что продолжения не будет.
Ладно, на что я надеялась..? Ему, разумеется, не до этого. Кто знает, что происходит сейчас в его голове.
– Извини, - искренне говорит он, закрывая глаза и хмурясь.
– Все хорошо, это сейчас ни к чему. - касаюсь я его щеки.
Он протяжно выдохнул. Я посмотрела на него долго и внимательно, но он упрямо не встречался со мной глазами, как будто сейчас произошло что-то неловкое, хотя я и хотела показать, что все в полном порядке.
– Что тебе снилось? - спрашиваю я, пытаясь сменить тему.
– Всякая ерунда, - говорит он, откидывая назад взъерошенные мною волосы со своего лица. Он снова выглядит расстроенным.
– Раньше ты всегда рассказывал, что тебе снилось, - напоминаю я, кладя руку ему на спину и снова вырисовывая различные узоры кончиками пальцев. Это правда: каждое утро Бен рассказывал мне свои сны, какими бы странными они ни были, и я всегда их с удовольствием слушала. Мы любили вместе смеяться, когда ему снилось что-то уж очень странное.
– Даже не знаю... - говорит он, после чего улыбка немного касается его губ.
Все-таки после того, как я приехала, ему стало лучше. Он снова улыбался, пусть и редко, но все же больше не выглядел так подавленно. Он выходил из комнаты и стал больше походить на прежнего себя. Мама разрешила мне пожить какое-то время с ним, с условием на то, что я буду приезжать домой каждый день. Она тоже очень по мне соскучилась.
– Ну давай, расскажи! – я толкаю его пальцем в ребро, и он закатывает глаза, все еще не переставая улыбаться.
– Ладно. Так уж и быть, расскажу.
Я протянула свою руку к его руке и переплела наши пальцы, отчего от ладони и по всему телу растеклось приятное, нежное тепло. Я даже старалась не смотреть на разбитые костяшки, которые сильно выделялись на фоне его бледной кожи.
– Мне снилось, что я как бы был не я. Не знаю, как объяснить... Сначала я был ребенком, но рос в другом доме, с другими родителями, и выглядел тоже совсем по-другому. Я ходил в школу, потом поступил в вуз, работал пилотом, и мне снились какие-то самолеты и аэропорты. И все было так быстро и естественно, как будто перед глазами пронеслась чья-то жизнь. Но при этом... это была моя жизнь. Словно это был действительно я. Понимаешь?
Я кивнула. Бен рассказывал воодушевленно, и я порадовалась, что он снова выглядит почти так, как раньше.
– А затем «я», - Бен изобразил кавычки свободной рукой. - полетел каким-то рейсом, и вдруг самолет загорелся в воздухе, и я погиб. Я прямо... не знаю. Почувствовал это.
– И как это чувствуется?
Бен на несколько секунд задумался.
– Никак. Щелчок - и темнота. Ни боли, ни страха. Полная свобода и спокойствие.
Я снова кивнула. Бен шумно сглотнул.
– Это конец сна?
– В том-то и дело, что нет. После моей «смерти», - снова кавычки. - Я проснулся в мягкой кровати где-то совсем в другом месте и был малышом. Я видел свою, видимо маму, которая наклонялась ко мне и гладила по голове. И потом я снова стал проживать чужую жизнь, но при этом свою собственную. И у меня снова был другой дом, другая семья, внешность, новые друзья и прочее. И я ничего не помнил ни о самолётах, ни об аэропортах. Как будто забыл ту свою жизнь сразу после того, как «родился» опять.
Бен замолчал, а я стала думать, почему мне снится какая-то лажа с пришельцами и летающими обезьянками, а ему целые сюжеты для фантастических фильмов.
– В своей новой жизни я встретил девушку. Мы полюбили друг друга, поженились, и у нас даже были дети. Мы состарились, и были... действительно очень старыми. И я снова умер. Сидя в своем кресле, от старости, тихо-тихо, как будто заснул. Последний раз посмотрел на свою жену, сидящую рядом, закрыл глаза... И только тогда окончательно проснулся. Здесь, с тобой.
Я помолчала, обдумывая то, что Бен только что рассказал.
– Тебе такое раньше никогда не снилось. - вспоминаю я.
– Да. Именно. Это странно, но так... круто.
– Это интересно, - соглашаюсь я. - А ты в это веришь? В жизнь после смерти?
Бен удобнее устроился на подушке, придвигаясь ближе к моему лицу, так, что теперь у нас почти что соприкасались щеки.
– Не знаю. Наверное, нет... Но если бы так происходило на самом деле, думаю, это было бы очень честно по отношению к умирающим.
– В каком смысле?
– В смысле, что какая бы плохая жизнь у тебя ни была, у тебя есть шанс все исправить в новой. Что эта жизнь - не все, что у тебя есть. Не все, что в принципе даётся. Не знаю... Мне понравилась идея об этом.
– А как же «жизнь одна, цени то, что есть, люби каждую минуту» и так далее? Многие люди живут по этому правилу. Я, например, так живу.
Тишина. Мы поочередно вздыхали, и я все еще лениво наблюдала за тем, как летают в лучах света пылинки в воздухе. Когда я уже решила, что Бен так и не ответит, и собралась вставать, он вдруг сжал мою руку и тихо, но уверенно заговорил:
– С самого детства я хотел прожить великую жизнь. Мечтал, что буду одним из тех людей, про которых потом пишут книги, которыми восхищаются. Я еще ребенком воображал, как войду в историю, сделаю что-то такое, за что навсегда увековечусь, запомнюсь всем, и меня никогда не забудут. Мне хотелось быть героем, прожить интересную, долгую, захватывающую и счастливую жизнь. Даже если не такую, то хотя бы, ну... нормальную. Но реальность оказалась суровее, чем я представлял себе ее ребенком, и я быстро понял, что ничего не работает так, как я себе напридумывал. Из-за отца, из-за отсутствия друзей, из-за этого расстройства... Эта жизнь, которая мне дана...
Бен замолчал, видимо, не зная, какое слово подобрать.
– Какая?
– Это не то, как я хочу жить. Я хотел быть не как все, быть лучше. А я даже хуже, чем все, понимаешь? Правда в том, что я застрял на месте, и тяну за собой всех, кого люблю. Я будто медленно тону, а всех, кто тянет мне руку помощи, я тяну вслед за собой. И просто всем отравляю жизнь.
– Бен...
– Нет, это правда. Мне скоро двадцать один год, но я вообще ничего из себя не представляю. Даже образование получить никакое до конца не могу. Все мои близкие переживают за меня, изводятся и не живут собственной жизнью, сосредоточившись только на моих проблемах.
– Это не твоя вина, что ты болеешь. Ты же не можешь взять и остановить это...
– Мама не живет нормально со своей новой семьей, потому что я тащу ее вниз. Ты не представляешь, как это больно - смотреть на них троих и понимать, что я не часть всего этого, а какое-то лишнее звено. Что я не часть своей собственной семьи. Это больно - смотреть на то, как они собираются в кино, а меня не берут, потому что «я болею, и мне снова плохо» Смотреть на то, как они весело болтают за завтраком, а когда я спускаюсь к ним, резко замолкают. Я как... Бесполезный предмет, идущий в наборе к идеальной семье. Я отравлял жизнь Саре долгое время, да так отравлял, что она сдалась и оставила меня, и я даже не могу ее за это винить, потому что... а кто бы на ее месте не поступил бы также? Я отравляю жизнь тебе, потому что ты достойна лучшего парня, как Стивен, например. Ты сейчас должна учиться, но прогуливаешь ради того, чтобы быть тут, со мной, и эти жертвы, принесенные тобой, мамой... всеми вами, они не делают лучше, а только напоминают мне, насколько жалкое мое существование.
Я лежала, не в силах произнести ни слова, и только медленно дышала, словно переводить дыхание теперь давалось мне с огромной силой. Я не знала, что сказать. Знала, что нужно что-то сказать, что нужно все опровергнуть, утешить. Но в глубине души закралась мысль, что, возможно, сказанное им в какой-то степени - правда.
– Ты так говоришь, как будто вся твоя жизнь - дерьмо, и в ней нет и не было никогда ничего хорошего. - наконец сказала я, отчего мне резко становится обидно. Ведь это означает, что он со мной не счастлив, и я не могу сделать его жизнь лучше.
– Нет, почему же. В моей жизни было много чего хорошего. Почти на всех фотографиях, что у меня есть, я счастлив. Вот почему мне так нравится фотографировать. Делая снимок, я навсегда оставляю память об определенном моменте. Мир на фото останется таким, каким был в то время. Поэтому я так люблю свои фотографии. Они-то и напоминают мне, что в моей жизни все же есть что-то хорошее.
Мы молчим очень долго, рассматривая фотографии, которые окружали нас повсюду. Мне было правда нечего сказать.
– Знаешь что, - вдруг говорит Бен, приподнимаясь на локте и смотря на меня сверху вниз с улыбкой на лице. - Даже если и существует жизнь после смерти, и когда я умру, то стану кем-то другим, обещаю - я обязательно отыщу тебя. И мы будем вместе и в следующей жизни тоже. Уверен, в прошлых мы наверняка были вместе.
Я улыбаюсь до ушей от этих слов. Умеет он все-таки подбирать красивые слова, от которых я таю, как мороженое на солнце.
– Думаешь?
– Уверен в этом.
– И как ты найдешь меня? Ты же не будешь ничего обо мне помнить.
– Я точно пойму, что ты - это ты, - говорит он, смотря мне в глаза. - Когда я увидел тебя в первый раз, меня сразу потянуло к тебе что-то, и я понял, что просто обязан познакомиться с тобой, даже если меня и подтолкнула к этому Ева. Поэтому и в следующих жизнях я отыщу тебя, и не просто кого-то похожего, а именно тебя.
– Обещаешь? - улыбаюсь я.
Бен медленно скользит ладонью по моей шее и касается пальцами волос на затылке, отчего по телу проходит приятный легкий ток.
– Да, обещаю. Тогда наше «исключение» всегда будет работать. Мы всегда будем вместе - и в этой жизни, и во всех следующих.
Я не произношу не слова и целую его так нетерпеливо, что Бен удивленно выдыхает носом, обдав воздухом мое лицо. Я переворачиваюсь и сажусь поверх него, не размыкая губ, и Бен вовсе не против. Напротив, он сам снимает с меня футболку и скользит губами по всему телу, крепко обхватив ладонями мои бедра.
8 ноября, 2017 г.
– Джерри, я заварила чай! Спускайся! - кричит мама из кухни, пока я лежу в кровати у себя в комнате и не могу нарадоваться тому, что я дома.
– Сейчас! - кричу я и сразу возвращаюсь к видео-звонку со Сторми, Стивеном и Диланом. - Боже, мама меня ни не секунду не оставляет. - жалуюсь я ребятам.
На экране телефона я вижу моих друзей: Сторми и Дилан вразвалочку лежат на диване, обнимаясь, как приклеенные друг к другу. Стивен сидит на кухне у себя дома и пьет что-то из банки, напоминающей энергетик. У меня впервые появилась возможность поговорить с ними почти что лицом к лицу. Все это время я только слала смс-отчеты о том, как обстоят дела. Видеть их лица и слышать голоса было для меня сейчас жизненно необходимо.
– Она же соскучилась по тебе! И ты по ней тоже соскучилась, я уверена. - говорит Сторми веселым голосом, при этом улыбаясь так тепло, что я даже позавидовала Дилану, лежащему рядом.
– Мы тоже по тебе скучаем, - говорит Дилан. - И по Бену тоже. Мне его правда не хватает.
– Когда вы вернетесь? - спрашивает Стивен, делая затяжку сигаретой и выпуская дым прямо в камеру.
– Я не знаю. Меня тревожит то, что я не хожу на занятия, вдруг я что-то важное пропускаю... и я хочу увидеться со всеми вами, правда, очень хочу. Но пока что я не могу уехать. - объясняю я, следя за сменой эмоций друзей. Пока я говорила все это, улыбки с их лиц потихоньку угасали.
– Ты же сказала, что Бену лучше. - вспоминает Стивен. – Почему вы не можете вернуться вместе?
– Да, он пришел в себя... Но все еще очень вялый, говорит о тщетности бытия и философствует о смерти, и это меня... ну, в общем, пугает. Да у него и день рождения скоро, думаю, он хотел бы побыть с родными подольше.
– Эх... - вздыхает Сторми и утыкается носом в грудь своему парню. – Бедный Бен.
– Ты же передашь ему привет от нас всех? - спрашивает Дилан, но уже не с таким воодушевлением, как обычно. В его голосе слышалась грусть, а на лице появился щенячий взгляд.
– Конечно! Он вообще очень часто про вас всех говорит.
Ребята улыбнулись, а Стивен просто продолжал курить и ничего не говорил.
– Ладно, мы рады были поговорить, но нам пора Оливера вести выгуливать, а то этот приятель сейчас нагадит на ковер. - говорит Дилан, и они со Сторми неспешно встают с места.
Я смеюсь, и Стивен даже улыбнулся краешком рта.
– Погладь его за меня, - прошу я Дилана, и тот подмигнул, смотря прямо в камеру.
– Непременно!
На этом моменте ребята помахали на прощанье и отключились. Остались только мы со Стивеном.
Тишина крайне неловко затянулась, как вдруг снова послышался крик с первого этажа.
– Джерри! - надрывалась мама. - Сколько раз мне тебя звать нужно?
Стивен посмеивается. Я отвыкла от него и даже немного забыла, как он выглядит. Кажется, он по-другому уложил волосы сегодня, но я не была уверена, потому что парень сидел в капюшоне черной толстовки.
Он потушил сигарету и пристально посмотрел на меня сквозь камеру. Даже находясь за тысячи километров от него самого, по спине пробежался холодок. Я вспомнила слова Бена про то, что должна быть с таким парнем, как Стивен, что тот достоин меня больше, чем он сам. От этой мысли мне стало ужасно неловко и стыдно. Видимо, Бен видел, что мне нравится общаться со Стивом. Но это же вовсе не означает, что я собираюсь становиться изменщицей, как Сара. Мне просто очень нужны друзья.
Все это время мы со Стивеном переписывались каждый день, почти что каждый час. Я держала его в курсе всего, и он - одна из основных причин, почему я не сошла с ума от одиночества, непонимания и тревоги, когда Бен был не в себе и разговаривать с ним было невозможно. Он шутил и поднимал мне настроение, когда я плакала, и говорил, что все будет хорошо, когда мне так не казалось. В общем, исполнял сразу обязанности и Бена, и Сторми, пока они не могли этого всего делать. Сторми конечно писала мне, но было видно, что она не вполне понимала, что должна сказать и как меня поддержать.
– Ну, как ты? - серьезно спросил он, и я поняла, что могу больше не улыбаться, притворяясь, что все хорошо и меня совершенно ничего не беспокоит.
– А ты как думаешь, Стив... - говорю я и обреченно вздыхаю, опуская голову себе на руки. «Поговорить бы сейчас с ним в жизни... погулять бы в парке, попить бы кофе вместе...» - вертится у меня в голове. С ним всегда так легко, что сейчас бы я отдала все, чтобы испытать ту легкость и ни о чем не переживать, чтобы забыть, кто я такая.
– Думаю, что не очень. - говорит он.
Я киваю и начинаю кусать губы. Дурацкая привычка.
– Да, не очень.
Мы молчим и смотрим на изображения друг друга на экранах телефонов. Мне стало так одиноко, что захотелось сесть на ближайший самолет и улететь в Нью-Йорк прямо сейчас.
– Мне этого не следовало бы поговорить, учитывая все обстоятельства, но я тоже по тебе соскучился. - говорит парень, даже тише, чем всегда, и не так отрывисто и четко, как обычно. - Наверное, даже больше, чем Сторми с Диланом скучают по тебе. Они есть друг у друга, а у меня... у меня никого нет. Только ты.
Я поджала губы и продолжала смотреть на Стивена сквозь экран, попутно взвешивая, насколько неправильно то, что я сейчас позволяю ему так говорить.
– И я соскучилась.
Он улыбнулся, и я, не дожидаясь момента, когда мне станет неловко продолжать этот разговор о чувствах, говорю:
– Мама сейчас поднимется и выльет этот чай мне в лицо, если я не спущусь.
Стив закивал, все еще улыбаясь.
– Передавай Бену привет от меня. Мне правда не все равно.
– Конечно, - говорю я, улыбаясь в последний раз, при этом зная, что я не буду передавать Бену никакие приветы от Стивена. - Пока, я тебе потом напишу.
– Пока, Джерри.
Я выхожу из «Скайпа», ставлю мобильник на беззвучный режим, пускаюсь вниз, и мы с мамой вдвоем смотрим какое-то глупое ток-шоу и болтаем обо всем на свете, делая вид, что все как всегда в порядке.
10 ноября, 2017 г.
Я возвращаюсь к Бену домой после того, как ночевала у мамы, и вдруг осознаю, что мне не нравится сюда возвращаться. Дома было так спокойно, так тепло и по-родному, что я забыла обо всем плохом, что тяготило меня такое долгое время. Когда я вернулась сюда, я словно снова нырнула в проблемы с головой.
Миссис Эванс, Рон и Бобби сидят на кухне, Бен, скорее всего, на заднем дворе, потому что войдя я сразу заприметила открытую дверь в сад, а Бен никогда ее почему-то за собой не закрывает. Я решаю сначала зайти на кухню и сказать, что снова здесь.
Миссис Эванс готовила лазанью, и теперь дом окутал волшебный запах. Бобби ковырялся вилкой в тарелке с овощами и смотрел мультик по планшету, пока Рон деловито читал газету, закрывая ею все свое лицо.
Бобби первый заметил меня, оторвался от гаджета и воскликнул:
– Джерри! Привет!
Мальчик кинулся обниматься и влетел в меня на полной скорости, чуть не сбив с ног. Я потрепала его мягкие кудряшки, и мы улыбнулись друг другу. Как же он был похож на своего брата, почти копия. Наверняка он вырастет очень красивым парнем.
– Привет, Джерри. Ты вернулась? Это хорошо. Будешь есть? - спрашивает миссис Эванс, оборачиваясь на меня через плечо. - Лазанья почти готова.
– Могу поручиться за то, что она будет великолепна. - доносится голос Рона из-за газеты, и я улыбаюсь про себя тому, какая у них идеальная семья. Идеальная, но без Бена.
– Да, спасибо, не откажусь. Но я сначала к Бену схожу. - говорю я, пытаясь отлепить от себя Бобби, все еще крепко обнимающего меня за талию.
– Он в саду. - информирует Рон.
– Да, я знаю... - быстро отвечаю я, окончательно отодвигаю от себя Бобби и ухожу на задний двор.
Для ноября было достаточно солнечно. Одно единственное дерево, растущее у Эвансов на участке, уже сбросило почти все свои листья. Цветы на клумбах тоже погрузились в спячку. В общем, даже несмотря на солнце - довольно печальная картина увядающей природы.
Бен сидел на деревянной подкошенной от старости скамейке спиной ко входу в дом. Я медленно подошла к нему, положила руки на плечи и мягко поцеловала в макушку. Парень сразу обернулся и, встречаясь со мной глазами, просиял улыбкой.
– Джерри!
Он встал с места, протянул ко мне руки, и мы обнялись. Несмотря ни на что, я очень по нему соскучилась, даже за такое короткое время. Я крепко-крепко стиснула его в своих руках, и мы стояли так очень долго, пока я смотрела, как одиноко и тоскливо болтаются по ветру последние три листика на дереве.
После обеда, когда Бобби пошел к себе в комнату играть, а Рон уехал по делам, мы остались на кухне только втроем - я, Бен и миссис Эванс. Бен что-то смотрел в телефоне и пил чай, а его мама сама мыла остатки посуды, хотя я и предлагала ей помочь.
– Джерри, я ведь так и не знаю, на кого ты учишься. - вдруг раздался ее голос, еле слышимый из-за струяющейся воды.
– Я... я учусь на учителя.
– М-м-м... - протянула она. - Это очень здорово. Ты любишь детей?
– Да, наверное, люблю. - киваю я, все еще немного смущенная внезапным расспросом. На самом деле не знаю, почему я пошла именно на педагогический факультет. Наверное, я действительно поменяла свое отношение к детям после знакомства с Бобби.
– Это ничего, что ты пропускаешь занятия? - продолжает она.
– Я не знаю... перед тем, как уехать, я сдала все важные работы, но я ни с кем не общаюсь из группы и не знаю, что они проходят сейчас. Но я себя знаю, я смогу все потом догнать.
Она обернулась на меня и очень внимательно посмотрела. Так внимательно, что мне аж стало не по себе. Серебряно-серые глаза как будто забрались мне в душу и рассматривали самые потаённые ее уголки. Такой же взгляд был и у Бена.
Женщина домыла последнюю чашку, вытерла руки о кухонное полотенце и села напротив нас с Беном, который все еще что-то смотрел в телефоне.
– Вот что, - сказала она, и Бен поднял на нас с ней глаза.
– Да? - я поднимаю брови и смотрю на женщину, теряясь в догадках, что же она скажет. Сейчас миссис Эванс выглядела, как политик, собирающийся сделать важное заявление, которое изменит ход истории. Давно я не видела ее такой серьезной.
– Ты много сделала для Бена... Я счастлива, что у него есть такая хорошая и заботливая девушка, как ты... но мне ужасно неловко перед тобой.
Теперь было ужасно неловко мне.
– Почему неловко? - не понимаю я.
– Я так понял, что не нужен тут, так что я, пожалуй, пойду, - сказал Бен и встал с места, скрипнув стулом.
– Нет, милый, останься. Я хочу и с тобой поговорить.
– О нет... - протянул парень и медленно опустился на место. - Все худшие разговоры в моей жизни начинались так.
Я сдавленно усмехнулась, и миссис Эванс кинула на меня взгляд, под которым я мгновенно подавила смех.
– Я веду к тому, что ты должна вернуться в Нью-Йорк. - внезапно говорит она, и меня мгновенно переполняет непонимание.
– Зачем..?
– Мам, Джерри ничего никому не должна. Она может и сама решать, что ей делать. - встревает Бен, и на его лице ясно отражается возмущение, потому что брови его нахмурены, а челюсть крепко сжата.
– Мне неудобно, что она пропускает занятия. Девочка учиться должна, но остается тут, хотя ты уже в порядке.
Бен на секунду выглядел ошарашенным и оскорбленным, но затем медленно втянул носом воздух и принял выражение лица человека, который мог бы сейчас многое сказать, но, пожалуй, промолчит.
– Джерри, - снова обратилась ко мне миссис Эванс. - Я тебя правда люблю и ценю, но мне не хочется, чтобы ты что-то пропускала. Наверное, ты уже соскучилась по друзьям. Не хочу, чтобы тебя отчислили из университета.
– Но все в порядке, правда! - затараторила я. - Я смогу нагнать все позже, ведь сессии не скоро, и я быстро учусь. Мы созваниваемся со Сторми и остальными, я не скучаю, ведь у меня есть Бен, он мне тоже как лучший друг, и мне важно быть с ним, когда он во мне нуждается!
Миссис Эванс покачала головой, скрестив руки на груди.
– Тогда я даже не знаю. Может тогда вам стоит вернуться вдвоем? Бен, тебе тоже надо учиться.
– Боюсь, я там больше не учусь. - тихо сказал парень, и я поняла, что сейчас будет вдвойне неловко. Видимо, Бен еще ничего не говорил...
– В каком смысле не учишься там? Тебя опять исключили? - лицо миссис Эванс стало быстро меняться и скоро приняло тот самый вид разъяренной мамы, который знаком каждому человеку, которого хоть раз в жизни ругали родители. Кажется, она даже приподнялась на стуле. - Ты прогуливал? Или просто не учил? Тебе мало исключений было?
Бен виновато опустил глаза.
– У меня была мания. Я не понимал, что делаю. Сорвал занятие. Потом опять не появлялся. Мне пришло письмо по электронке. Прости меня.
Миссис Эванс в миг успокоилась и снова села на место, пристально глядя на сына. Она дотронулась до его руки, лежащей на столе, но Бен убрал ее и засунул в карман толстовки. Кажется, неловкость всей этой ситуации можно было даже потрогать, настолько сильно она ощущалась.
– Я не знала. Ну, что это из-за этого... прости, родной. Мне жаль, что я вспылила, не зная...
– Не надо извинений, ты же правду сказала. Это все неважно. - сказал Бен грустным голосом и, помолчав, добавил: - Пусть Джерри возвращается в Нью-Йорк.
– Что? Но Бен..! - возмущаюсь я, но меня тут же перебивают.
– Ты сделала достаточно. Спасибо тебе за все. Но тебе надо учиться. Мне бесполезно возвращаться, я останусь здесь. - говорит он таким тоном, словно выносит нам приговор. И даже при этом в глаза мне не смотрит.
– Что?! А как же все? Как же наша квартира, ребята, наше будущее? - во мне кипит злость. Как он может это говорить? Он просто перечеркивает все то, что мы создали вместе. – Ты не можешь решать за меня, где мне быть и что мне делать. Пока я вижу, что нужна тебе, то буду с тобой!
– Мам, оставь нас. - отрывисто говорит Бен, наконец поднимая взгляд на меня, и женщина послушно встает и выходит, явно жалея, что вообще начала этот разговор.
– В каком смысле ты хочешь остаться? - повторила я свой вопрос. - Ты можешь подать документы в любой другой вуз Нью-Йорка, и все останется почти так же, как и было. Зачем тебе быть здесь? Ты же сам говорил, как это место отравляет тебя!
– Может, я и хочу отравиться. - пожимает плечами парень, и я смотрю на него в чистом бешенстве. Хочется взять его за плечи и трясти до тех пор, пока из его головы не выйдут все эти мысли. Как жаль, что нельзя его в этом плане изменить.
– Я тебя не понимаю. - я встаю со стула и отхожу к окну, прямо как в тупых мелодрамах. Нет сил смотреть на него, когда он такое говорит, потому что он всегда так серьезен, будто это правда. - Я думала, все наладилось, что ты в порядке, и мы вернёмся и все будет по-старому.
Бен встает вслед за мной. Шаг за шагом он подходит к окну тоже и встает рядом. Мы смотрим на пустую улицу, но не друг на друга.
Как же с ним стало тяжело. Отношения превратились в камень, который я тащу за собой на цепи, и, кажется, я уже совсем выбилась из сил. Мысль о расставании всего на секунду пронеслась в моей кругом идущей голове, но я тут же ее выбросила. Я не могу расстаться с Беном. Я его слишком люблю. И мы слишком нужны друг другу.
– Кажется, мы пришли к тому, что мы не понимаем друг друга... - говорит Бен, все еще смотря в окно ничего не выражающим взглядом.
– Кажется, что да. - соглашаюсь я, при этом приказывая себе оставаться спокойной и не кричать на него, хотя и хотелось.
– Ты можешь уехать, решить все нужные дела, а потом вернуться на мой день рождения. Такой вариант устроит всех. - рассуждает он.
Я поворачиваюсь к парню лицом, больше не в силах пялиться в это тупое окно, за которым ничего не происходит.
– Ты можешь и со мной поехать. Ты же сейчас в норме. Ребята тоже скучают по тебе.
– Вряд ли скучают.
– Скучают!
– Не думаю. Кто я им такой?
– Их друг, черт возьми! Их друг! – не сдерживаюсь я и повышаю голос, но Бен не реагирует на это.
Мы молчим и смотрим друг на друга, будто слова были на исходе, и нужно подбирать их очень осторожно.
– Мне лучше пока остаться здесь. Я хочу побыть с мамой и Бобби подольше. Поищу пока университеты, буду продолжать лечение, сеансы психотерапии. У меня по горло дел. Даже для псих-больного, слишком много дел.
Я вздыхаю и понимаю, что на самом деле хотела бы уехать хотя бы до конца месяца. Мне нужен перерыв. И мне все еще нужно образование. С Беном ничего не случится, он будет дома, под контролем, проходить лечение. Все будет в порядке. Наверное.
– Ты точно справишься без меня? - подхожу я ближе и беру парня за руки. Злость медленно ослабевает, и я снова успокаиваюсь просто потому, что дотрагиваюсь до него.
Бен слабо улыбается. Свет от окна падает так, что освещается только одна половина его лица, отчего образуются резкие тени. Но он все равно красив.
– Постараюсь как-нибудь не умереть от одиночества.
Я стою молча какое-то время, а затем обнимаю его за шею. Он обнимает меня в ответ, тесно-тесно прижимая к себе за талию и утыкаясь носом в мои волосы.
Ссора была ликвидирована. Кажется, все начинает налаживаться...
По крайней мере, я на это надеялась.