366 дней

(Лежит закладкой в «Основах маркетинга» на 268 странице)

25 февраля, 2017 г.

Как бы мне ни хотелось поговорить с Беном (а нам явно было, о чем поговорить), я не могла. С тех пор, как я вышла из его дома в тот день, я даже думать нормально не могла.
Ведь мы с ним целовались! Это даже звучит безумно и неправильно. Безумно неправильно.
Когда я пришла домой, то и без того мечущиеся в голове мысли стали еще больше путаться, а на глаза почему-то предательски накатили слезы. И только тогда, сидя на диване в гостиной и смотря тупым взглядом в стену, я смогла оценить весь кошмар произошедшего со стороны.
Бен и Сара больше не в отношениях. У Бена разбито сердце, а в его голове бродят суицидальные мысли. Я приперлась к нему, мы поиграли в "операцию", посмотрели фотки, много выпили... и поцеловались. Честное слово, скорее всего этого бы не произошло, если бы не этот чертов виски. Просто все эти разговоры про отношения, вышеупомянутый виски и близкое расстояние между нами сделали свое дело.
Стыдно признавать, но мне нравилось целовать его. Мне хотелось поцеловать его еще раз, даже когда он отстранился. И дело было даже не в том, что мне понравилось просто целоваться - мне понравилось целовать именно Бена. И это до ужаса пугало меня. Когда я вспоминала наш поцелуй, то по телу пробегали мурашки, и меня невольно начинало трясти, сама не знаю, почему. Я чувствовала себя просто ужасно, даже несмотря на то, что это был очень хороший поцелуй. Мне не с чем сравнивать, но все же. Остаток дня, в перерывах между угрызениями совести, я прокручивала его в голове по несколько тысяч раз, и постоянно внизу живота что-то неприятно тянуло.
Я не должна была целовать его, и я не должна была позволять ему целовать себя.
Надо было оттолкнуть его. Конечно, надо было.
Но почему тогда я этого не сделала?
А еще, вдобавок ко всем остальным проблемам, у Бена оказалось какое-то расстройство. И я не отнеслась с этому так серьезно, пока не загуглила, чтобы хотя бы иметь об этом представление. Когда я открыла Википедию на первой странице, я поняла только то, что ничего не поняла. Но затем, все глубже и глубже погружаясь в новую информацию с головой, открывая одну вкладку за другой, мне становилось только хуже и хуже. Осознание всего этого, особенно того, что это расстройство было у Бена, больно ударило меня в живот. Когда я до конца все поняла и расставила по полочкам у себя в голове, я просто закрыла лицо руками и заплакала. И плакала я впервые за очень долгое время, я не плакала так давно, что даже забыла, каково это. Как Бен мог скрывать то, что у него БАР? Это же, черт возьми, серьезно. Он так умело этого не показывал, или я просто невнимательная и не замечала, что с ним происходит? И происходило ли вообще? В голове начали всплывать воспоминания о том, что он никогда не хотел оставаться один, часто вел себя очень странно и слишком активно, как в тот раз, когда мы впервые держались за руки. Один раз мы целую неделю не виделись и не переписывались ни с Беном, ни с Сарой, ссылаясь на то, что Бен заболел, но когда я пыталась узнать об его самочувствии, мне просто не отвечали. Теперь я поняла, почему. Точки соединились в общую картинку, и я не могла уложить у себя в голове, почему он ничего не рассказывал.
Мне срочно нужно было обсудить это с ним. Хотелось кричать и бить кулаками об стену, но, тем не менее, я все-таки позвонила ему, пересилив себя.
– Алло? - послышался его голос в трубке. В груди что-то предательски кольнуло, и я села на кровать, смотря куда-то в стену и перебирая пальцами складку покрывала.
Я только услышала его, а внутри уже вскипели чувства так молниеносно, что у меня сбилось дыхание. Мне пришлось помолчать несколько секунд, чтобы унять чувства, восстановить дыхание и собраться с мыслями. Сердце в груди при этом бешено колотилось.
– Привет, - наконец выдохнула я, и мой голос был мягким, словно я боялась спугнуть его. - Нам вроде как надо поговорить...
– Это точно, - тихо ответил Бен, и в его голосе послышались нотки сожаления и грусти. Ему тоже нужно было объясниться, и он это прекрасно понимал. - Это не телефонный разговор.
– Да. Я понимаю... - сказала я, закрывая лицо рукой. - Где и когда?

26 февраля, 2017 г.

Бен сказал, что зайдет за мной в 18:00. На часах было еще только 17:49, а я уже сидела в гостиной на подоконнике и смотрела на серую улицу, надеясь, что Бен придет раньше времени. Мне очень хотелось увидеть его, хоть я и была зла. Зла не столько на него, сколько на саму себя.
Родная улица была пустынной. Ни одного прохожего, абсолютная звенящая тишина. Это было странно, но даже к лучшему. Так я сразу увижу приближающегося Бена. Ко мне со спины тихо подошла мама и встала совсем рядом, так что я почувствовала ее горячее дыхание в волосах.
– Ждешь кого-то? - спросила мама, осторожно приобнимая меня за плечо.
Глупый вопрос, потому что мне все равно было некого ждать кроме двоих человек. Точнее, уже одного. Мне не хотелось рассказывать ей про то, что произошло, она все-таки моя мама, и знать абсолютно все о моей жизни ей вовсе не нужно. Особенно то, что я пришла к взрослому парню домой, мы с ним были одни, пили алкоголь, а потом еще и целовались. И могли бы не только целоваться, если бы во время не остановились. Этого ей знать уж точно не надо.
– За мной должен зайти Бен через десять минут. - коротко ответила я, не отрывая взгляда от окна. Тут я заметила прохожего. У меня замерло сердце в надежде, что это Бен, но я тут же разочаровалась. По тротуару шла наша соседка миссис Свифт со своей старой собакой и разговаривала по телефону. От нечего делать я принялась следить за ними.
– Вы пойдете гулять?
– Да, мы недолго. Мне еще нужно сделать домашку. Буду дома через час. - отчиталась я, все еще наблюдая, как собака энергично крутится вокруг хозяйки и радостно машет хвостом.
Я увидела боковым зрением, как мама кивнула, и мы почему-то остались вместе смотреть в окно. Внезапно из-за угла завернул Бен собственной персоной. Он шел в легкой куртке с капюшоном, синих джинсах и кедах. Я стала наблюдать за ним, и у меня не укладывалось в голове, что я целовалась с этим парнем. Что моя рука была у него в волосах, а он держал меня за талию... Я покраснела, и у меня громко забилось сердце, ведь я снова почти прочувствовала все эти новые, но такие пьянящие ощущения.
Мама рядом тоже внимательно смотрела на Бена, все ближе и ближе подходящего к нашему дому, смотрела на то, как я смотрю на него, и мне от этого стало неуютно вдвойне.
– Джерри, - вдруг нарушила тишину мама, все еще смотря на Бена. - Он тебе нравится, да?
Я повернулась и в упор посмотрела на нее. Щеки у меня запылали, словно охваченные пожаром.
– С чего ты взяла? - может быть, слишком громко и наигранно удивилась я.
Мама странно улыбнулась уголком рта и хитро прищурилась, опять дотрагиваясь до моего плеча. Только я захотела начать докапываться, с чего она это решила, раздался громкий звонок в дверь. Я вскочила с места и убежала к себе в комнату за сумкой, топая по лестнице.
– Открой, пожалуйста! - крикнула я маме, скрываясь за поворотом на втором этаже.
Я взяла сумку и услышала звук открывающейся входной двери и разговоры с первого этажа. Аккуратно и бесшумно подобравшись к лестнице, я устроилась так, чтобы меня было не видно с первого этажа, и стала внимательно слушать.
– ...нет, все хорошо. - сказал Бен, но я не услышала начала предложения. Тон голоса у него был спокойный и любезный, каковым был всегда, когда парень говорил с моей мамой.
– Понятно. Я давно тебя не видела, что делал все это время?
– Я был очень нагружен с университетом. Домашки хоть отбавляй... - мастерски соврал Бен, и я тихо усмехнулась про себя. Ну да. Конечно. "Нагружен с университетом"
– О, понимаю. Ты, наверное, хорошо учишься? – я прямо видела перед собой, как Бен смущается и отводит взгляд в сторону, как он обычно делает при подобных случаях.
– Да, думаю, хорошо. Но бывает и сложно.
– А как там дела с Сарой? Я что-то тоже ее давно не видела. Она не заходит в гости.
Сердце пропустило удар, но я стала прислушиваться еще сильнее. Было очень интересно, что Бен на это ответит.
– А разве Джерри не рассказывала вам..?
– Что?
– Мы расстались.
– Вот как... - настороженно протянула мама после непродолжительной тишины. - Тогда все понятно. А из-за чего, если не секрет?
О нет. Только не это, мама.
Я быстро встала, перекидывая сумку через плечо, и стала спускаться по лестнице, будто бы и не сидела на корточках и не подслушивала чужие разговоры.
– Привет, - поздоровался Бен, но я не ответила.
– Я готова. Мы можем идти. - быстро сказала я, не смотря ни на маму, ни на Бена.
Я за секунду натянула кроссовки, накинула пальто и буквально вытолкала Бена за дверь.
– Пока! - кинула я напоследок, перед тем, как за нами громко закрылась входная дверь, и мы вышли на свежий воздух.
Мы шагали по улицам Орландо в тишине. Я смотрела себе под ноги, а Бен смотрел на меня, но все-таки мне было страшно поднять на него глаза.
Почему это так тяжело? Слова сидели на самом кончике языка, а произнести их в слух не было никаких сил. Я чувствовала, что Бен думает о том же. Нам нужно было столько всего обсудить, столько всего выяснить и сказать друг другу... А мы молча шли, и я стыдливо пялилась себе под ноги, рассматривая стершиеся носы старых кроссовок. Положение попытался спасти Бен:
– Давай сначала поговорим о том, что произошло у меня дома, - сказал он, но мгновенно осекся. - Если ты, конечно, хочешь об этом поговорить.
Я нерешительно подняла на него взгляд, и всего секунду мы смотрели друг другу в глаза, после чего я быстро отвернулась. Теперь мне было тяжело даже просто смотреть ему в глаза, потому что я вспоминала, как его лицо было в паре сантиметрах от моего, и тогда я стремительно тонула в его глазах темно-серого цвета. Эти глаза уже были не такими как раньше для меня.
– Да, об этом нужно поговорить. - решительно сказала я, подчеркнув интонацией слово "нужно".
Но что-то мы были не очень разговорчивые и никто так и не заговорил.
– Почему ты вообще поцеловал меня? Это все из-за виски, или были какие-то другие причины? - резко спросила я, потому что мне надоела это дурацкая молчанка. Спросила так внезапно, что Бен даже вздрогнул, уставившись на меня таким взглядом, будто его, как зверька, загнали в угол.
Стало не по себе, и Бену, очевидно, тоже. Я поставила вопрос ребром, но уже через пол секунды пожалела, что вообще открыла рот. В груди неприятно щемило.
– Мне важно это понимать, потому что ты... Дорог мне. И мне нужно знать, как теперь расценивать наши отношения. - попыталась дополнить я, но по взгляду Бена поняла, что особо ничего не исправила.
Он глубоко вздохнул и по привычке запустил руку в волосы. Я понимала, что не имею права вот так резко об этом спрашивать, потому что и сама поцеловала его во второй раз, когда он отстранился, но слова уже сами вылетели, и мне оставалось только ждать ответ.
– Давай присядем где-нибудь? - предложил Бен, игнорируя вопрос. Я безразлично мотнула головой, и мы тут же зашли в какое-то кафе, в котором я никогда не была, мимо которого как раз проходили. Мы направились к маленькому деревянному столику на двоих в самом углу заведения, сняли куртки и сели. И все это в гробовой тишине и без единого взгляда друг на друга.
К нам подошла очень хорошенькая официантка, которая, как мне показалось, засмущалась при виде Бена и стала строить ему глазки, пока тот принимал из ее рук меню, а мне сделалось ужасно неприятно из-за этой сцены. Мы заказали только чай, и официантка ушла, напоследок оглянувшись на Бена и обворожительно улыбнувшись ему. Он лишь отвел усталые глаза и на ее улыбку не ответил, словно такие вещи были для него делом привычным. Мы все еще сидели молча.
С каждой секундой тишина словно приобретала материальность и начинала давить на меня физически.
– Послушай, - вдруг сказал Бен, кладя руки на стол и пододвигаясь ко мне на стуле. - Есть очень много вещей, которые я должен тебе сказать, но я без понятия, как и с чего начать... Потому что на то, что я тебе их не говорил, есть свои причины.
– Начни как-нибудь. Я не буду перебивать. - сказала я, заметив ту официантку краем глаза. Она подошла, поставила чашки на стол и, все еще поглядывая на Бена, ушла, не добившись встречной заинтересованности.
Я не могла собраться с мыслями и стала смотреть на то, как горячий пар вздымается над моей чашкой с чаем. Потом я стала смотреть на какого-то строгого мужчину в очках за соседним столиком, доедающего салат. Потом в окно на мигающий уличный фонарь. Я пыталась смотреть куда угодно, лишь бы не на сидящего напротив Бена, который почему-то при этом приглушенном оранжевом свете казался даже красивее, чем он есть, и при мысли о его привлекательности мне снова хотелось оказаться в его руках.
– Пойми меня правильно, - сказал он после долгой паузы. - Ты потрясающая. У тебя сильный характер, и я восхищаюсь многими твоими качествами. Возможно, какая-то часть меня немного влюбилась в тебя, как только я тебя впервые увидел. Я очень ценю наше с тобой общение, очень ценю наши отношения, потому что, хоть мы знакомы не так давно, я чувствую, как будто знаю тебя уже много лет. Когда мы встретились, мне тоже нужен был друг, и ты стала отличным другом, просто замечательным. И... Да, меня тянет к тебе. И, думаю, при других обстоятельствах... У нас с тобой все бы могло получится, потому что, если быть честным, ты мне правда нравишься...
Я разучилась думать и непроизвольно задержала дыхание, пока он говорил, но впитывала в себя каждое сказанное им слово. Я не понимала, что я чувствую. Радость? Злость? Грусть? Кажется, всего и по чуть-чуть.
– У нас бы все получилось, но...
– Но ты все еще любишь Сару. - закончила я за него, поджимая губы и кивая как бы сама себе. - Я все понимаю. Я нравлюсь тебе, но недостаточно сильно, чтобы ты забыл ее.
– Нельзя просто так взять и выкинуть человека из своей жизни, тебе ли этого не знать! - закипел Бен.
Он явно ссылался на Сторми и на то, как она меня кинула, а я страдала целый год.
– Мы с тобой оба брошенные. - сказал Бен, и в его голосе даже послышался намёк на грубость. - Я определенно все еще что-то чувствую к ней. Я слишком сильно привязан к ней и просто не могу отпустить. Мне нужно время. И еще мне очень нужно, чтобы кто-то... То есть... Чтобы ты была рядом. Я сойду с ума без тебя, и мне просто нельзя оставаться одному.
Кажется, я понимала, почему ему нельзя было оставаться одному, и по спине пробежался неприятный холодок. Нам срочно нужно было обсудить и это.
Он ненадолго замолчал, и я слышала только глухое биение своего сердца. Я все еще пялилась в чай и не могла поднять на него глаза. Я вообще ничего не могла, только тупо слушала, как посаженная за игрушечный стол кукла на детском чаепитии.
– Я не готов начинать новые отношения. Еще не отошел от старых. Слишком уж все это болезненно. Да и как это будет выглядеть? Дружили, дружили, и тут я и Сара расстались, а мы с тобой сразу вместе. Это просто неправильно. Прости.
– С одной стороны это так, но... - я хотела сказать, что Бен тоже очень нравится мне (и я даже призналась в этом сама себе спустя такое долгое время), как тут он мягко перебил меня:
– Нам нельзя. Я так не могу. Все слишком быстро.
Сердце ускорилось, и я почувствовала, что оно опять готово вот-вот разбиться. Опять.
– Ты хочешь сказать, что нам нельзя больше общаться? - еле вымолвила я.
Кажется, к глазам даже стали подступать горячие слезы. Только не это. Я не выдержу этого снова. Меня что, опять бросают? Бен был так дорог мне, так важен, так нужен, что даже представить было невозможно, что все, что было у нас, может быть разрушено одной глупой неосторожностью.
Парень только сдержанно улыбнулся, глядя мне в глаза. Взгляд его был теплым, мягким, почти успокаивающим.
– Конечно же нет. Я ни за что на свете не прекращу общение с тобой... - я громко выдохнула от облегчения. – Я только хочу сказать, что нам лучше остаться просто друзьями. Чтобы не усложнять ситуацию. Да и вообще ничего не осложнять. Так будет проще и лучше.
И вот теперь я поняла, что чувствую с полной уверенностью: разочарование. Не хотелось этого признавать, но какая-то часть моего сознания после этого поцелуя подумала, что, возможно, есть какой-то шанс, что все изменится. Что, возможно, я нравлюсь ему так же, как и он мне, и он чувствует то же, что и я. Но я вынесла один печальный урок в своей жизни еще после того, как Сторми кинула меня. Как бы хорошо ты ни относился к человеку, как бы ты его ни любил, как бы ты ни заботился о нем - никогда нет никакой гарантии, что он будет относится к тебе точно так же.
Он в нерешительности замолчал. Я чувствовала так много всего и сразу, что хотела взорваться, но все, что мне оставалось сделать, это глубоко вздохнуть и сдержать сильный порыв кинуть чашку с остывшим чаем Бену в лицо, а пустую железную салфетницу в ту симпатичную официантку, которая до сих пор нагло пялилась на наш столик.
– Получается, ты только что кинул меня во френдзону.
Все мое сознание глубоко пронзили чувство жалости к самой себе и острое осознание того, какая я никчемная и слабая, раз все мое настроение - да что там настроение - вся моя жизнь - зависит от одного человека. Слова Бена про мой сильный характер ничего не значили, они просто не имели никакого смысла. Я всего лишь завишу от остальных людей. И так было всегда. Раньше это была Сторми, а теперь это Бен. Я никогда не была самодостаточной. Мне всегда нужны были люди, как бы я этого ни отрицала.
Бен усмехнулся и поджал губы.
– Я не "кинул", а осторожно поместил туда с обоюдного согласия. - сказал он, качая головой с улыбкой.
Разве я давала свое согласие? Меня так и подмывало это сказать, как вдруг я одумалась. Какое это будет иметь значение? Бен уже все решил за нас обоих. Он не станет слушать, а в худшем случае перестанет общаться со мной. Кому нужно дружить с человеком, который будет влюблен в тебя, если ты ничего такого к нему не чувствуешь? Бен сказал, что я ему нравлюсь. Но я в любом случае нравлюсь ему недостаточно. Я слишком много прошу. Он прав. Нельзя просто взять и выкинуть человека из своей жизни. Я отлично в этом убедилась на собственном опыте.
– Я просто хочу, чтобы ты знал, - вдруг сказала я, решив, что человеку, у которого в голове бродят суицидальные мысли, нужно это услышать от кого-то, кто ему дорог. - Ты очень хороший человек. И, если честно, ты тоже мне нравишься. Пусть мы и знакомы не так давно, но я очень дорожу нашими с тобой взаимоотношениями и не хочу, чтобы они заканчивались никогда. - Бен тепло смотрел на меня, и с каждым сказанным мной словом, его улыбка становилась чуточку шире, а от его улыбки в кафе делалось даже светлее. - Я знаю, что все на свете временно, как ты и говорил. Потому что это действительно так. Но сейчас я подумала и решила... Что мы с тобой можем быть исключением.
Бен молча смотрел, и его взгляд был пристальным и внимательным. По его глазам я поняла, что сказанное мною ему понравилось.
– Хочешь сказать, что мы будем друзьями навсегда?
Впервые слово "друзья" так больно отдалось у меня в голове. Теперь, когда мы целовались и были так близко к тому, чтобы стать чем-то большим, чем друзьями, мне вовсе не хотелось теперь быть ими.
– Ну, если больше не будем целоваться по пьяни, то да. Мы будем друзьями навсегда. - сказала я, стараясь придать голосу беспечности, но, боже, знал бы он, как много для меня значил этот поцелуй на самом деле, и как хотела бы я его еще раз повторить. Бен засмеялся, и я тоже - но мой смех вышел вымученным.
– Лучшими друзьями. - поправил он.
– И мы никогда не оставим друг друга, как и пообещали.
– Ни за что. - решительно подтвердил Бен.
Мы опять замолчали, но на этот раз я чувствовала, что мне стало немного легче.
– Возможно, ты забудешь Сару и поймешь, что девушка, которая была способна так с тобой поступить, не достойна тебя... И тогда знай, что я всегда буду рядом, несмотря ни на что. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Бен только сосредоточено смотрел на меня и улыбался уголком губ, от чего на левой щеке появилась ямочка, и слова с удивительной быстротой и легкостью вылетали из меня, при том, что я даже не особо думала о сказанном. Я говорила правду.
– Я знаю это. Спасибо тебе. - ответил он и всего на секунду дотронулся до моей руки, лежащей на столе, и по моему телу от этого прикосновения прошелся электрический разряд.
На душе стало немного легче, но слова "биполярное расстройство" все еще болезненно напоминали о себе. Мы молчали, и вопрос об этом задать было намного тяжелее, чем про поцелуй. Отпив из кружки, Бен тяжко вздохнул. Он прекрасно понимал, что ему сейчас придется мне объяснять.
– Все началось после смерти отца, - выдохнул он, сказав это все на одном дыхании. Я стала внимательно слушать. – Он покончил с собой. Отец был... очень вспыльчивым человеком, сколько я его помню. За день до его смерти у них с мамой была очень крупная ссора, в порыве гнева он сильно ее избил, а затем... ну, и меня.
Я невольно задержала дыхание и молчала, не зная, что на такое ответить. В горле встал ком, который не удалось проглотить.
– На следующий день я просто шел в ванную помыть руки... В общем, это я нашел его в ванной с перерезанными венами. А затем мама обнаружила предсмертную записку, которая очень многое объяснила.
– Что, например?
– Например, что у него была любовница. Даже не любовница, а другая семья. А мы с мамой ничего не знали. И все это время он нам врал. У него были серьезные проблемы на работе, он вел бизнес и прогорел в один момент, нарисовались долги по всей стране. Он все потерял. Все сразу свалилось на него, по его словам в записке, и он опротивел сам себе и потерял желание жить. Писал, что больше ничего его не радует, и он не заслужил ничего хорошего.
– Охренеть. - выдохнула я после долгой тишины, не встречаясь с Беном взглядом.
– Да. Это сломало меня. Несмотря на то, что у папы был сложный характер, он... Он меня всегда любил. И я его любил, я был очень к нему привязан. Он всегда находил для меня время и брал во всякие поездки по работе... Поэтому и был сам не свой. Неделями сидел дома, не выходил из своей комнаты, пропускал школу. Каждая прожитая минута словно убивала меня. Мне было очень тяжело, и я не мог выйти на улицу, даже просто выйти к маме. Нарушился режим сна, я просто лежал и смотрел в потолок часами. Пропало желание хоть чем-то заниматься, пропал интерес к простым вещам, которые раньше приносили хоть небольшую радость. Постоянное состояние подавленности и безразличия ко всему охватило меня, хотя мне хотелось кричать и сделать что-то, чтобы перестать себя так чувствовать, потому что... Не понимал, как папа взял и просто... Себя убил. Я видел, что пугаю маму своим поведением, что пугаю сам себя, но сделать ничего не мог. Очень хотелось умереть. Хотя я и был еще очень маленьким.
– И ты заподозрил, что у тебя расстройство?
– Нет. Я решил поговорить с мамой, и вот она уже отвела меня к психиатру. А затем он поставил мне диагноз. Началось лечение, таблетки и всякое такое... - Бен поджал губы, и его плечи печально опустились, словно настал неизбежный момент, который он как мог оттягивал. - Думаю, ты уже погуглила?
Я сдавленно кивнула.
– Значит, мне не придется объяснять тебе простых вещей. Или все-таки нужно?
– Мне бы хотелось услышать более простым языком. Там все... Слишком по-научному написано.
Бен вздохнул, сложил руки в замок на столе и пододвинулся ко мне поближе.
– Это расстройство, как смена настроений. Или... как принять наркотики, а потом проживать затянувшийся отходняк, и так по бесконечному кругу. Мании - это когда ты очень возбужден, будто сильно влюблен и испытываешь от этого эйфорию. Наступает бессонница, повышенная работоспособность, повышается самооценка, кажется, что ты можешь сделать все на свете. Ты думаешь, словно тебе все по плечу, ну и ведешь себя как гиперактивный и болтливый псих. Но есть также и депрессивная фаза. Она лично у меня гораздо чаще, чем мании, и длится намного дольше. Это также то, что было очень долгое время после смерти отца. Я уже говорил, что относят у симптомам: уныние, подавленное настроение, чувство, что эта грусть никогда не закончится, и из этого состояния нет выхода. А так же есть и маниакально-депрессивная фаза. Та еще херня. Это когда одна фаза типа наслаивается на другую, и они сменяются между собой за одим промежуток времени.
Я хотела было спросить, как понять "наслаивается", но Бен снова заговорил:
– Все это звучит довольно просто и не так уж и плохо. Многие не понимают, почему я вообще жалуюсь, ведь это обычные перепады настроения, как можно подумать. Но на самом деле эти перепады далеко заходят за пределы нормы. Люди, находящиеся в глубоко депрессивной фазе, могут убить себя. И процент самоубийств людей с таким расстройством тоже высок. Люди в маниакальной фазе могут натворить кучу всякого дерьма, и это не столько плохо для самого человека, сколько для окружающих его людей. Люди с манией могут вбить себе что-то в голову, и все - их никак не переубедить. Теряется чувство времени. Депрессия кажется бесконечной, и ты не можешь ничего с этим делать. Я могу просто неделями лежать в кровати, и мне будет сложно даже сходить в туалет или поесть. Поэтому я не живу один, все просто боятся оставить меня одного. Думаешь, почему у меня друзей нет? Кто, по-твоему, будет такое терпеть? Когда кто-то узнавал, то сначала пытался помочь, а затем просто отворачивался, потому что быть с таким как я очень сложно и утомительно. Никому не нужны психи в своей жизни.
– Почему ты не рассказал мне об этом раньше? - резко спросила я, поднимая на него взгляд и повышая тон. Во мне закипела злость и целая куча противоречивых эмоций, начиная с жалости и заканчивая чистым гневом. - Почему нужно было терпеть до последнего?
– Это труднее, чем ты думаешь, - совершенно спокойно сказал Бен, прищурив глаза, словно был абсолютно готов к такой реакции. - Это не так просто - сказать человеку, который дорог тебе, что ты болен каким-то там расстройством, и временами ведешь себя, как сраный псих, а временами безвылазно торчишь дома и думаешь о смерти. Думаешь, я не боялся тебя отпугнуть этим? Ты была нужна мне слишком сильно, чтобы рассказывать правду. Я старался скрывать, как мог.
– Но я бы не испугалась.
Это была ложь. Даже сейчас я была ужасно напугана. Это было невыносимо слушать, особенно зная, что он скрыл это меня.
– Это лечится? Это можно взять и вылечить? - неуверенно спросила я, боясь задать глупый вопрос, который сделает этот разговор даже более неловким, чем он есть сейчас.
Бен только снисходительно улыбнулся. У него сейчас были такие печальные глаза, что осознание того, что я почти ничего не знала ни о нем самом, ни о его прошлом, больно укололо меня.
– Я принимаю кучу препаратов, просто дохера всего, что мне назначают, чтобы стабилизировать мое состояние и держать все в хлюпком равновесии, но я не думаю, что это можно взять и вылечить, как простуду. Все происходит вот здесь, - он показал пальцем на свой лоб и нахмурился. - А это лечится намного труднее. Боюсь, я никогда не буду нормальным.
Я, с силой сжав руки в кулаки, тяжело дышала носом, будто во всем кафе вдруг стало в разы меньше воздуха. Вдох. Выдох.
Мне срочно нужно было на улицу, или я потеряла бы сознание прямо тут. Трудно было даже хоть что-то сказать, поэтому я молча встала, громко и со скрипом протащив стул по полу, и начала собираться на выход. Бен тоже рассеяно встал , заплатил за чай и быстро последовал за мной, оставив смотреть себе в след несчастную официантку.
Холодный воздух обдул мое лицо и слегка отрезвил, едва я вылетела из кафе, брякнув дверным колокольчиком. Я быстро шла вперед и не хотела оглядываться, но Бен уверенно шагал позади. Хотелось лишь поскорее уйти. Домой. К маме. Туда, где спокойно. Где нет никаких проблем, в наш крошечный мир.
Я уже тысячу раз пожалела, что пошла на день рождение к Еве. Не встреть я Бена, не узнала бы, что может быть даже больнее чем тогда, когда уехала Сторми. Потому что сейчас было в разы больнее.
Вдруг Бен схватил меня за локоть сзади и рывком притянул к себе.
– Тихо, успокойся. Дыши... - он крепко держал меня за плечи, как маленькую, а я отчаянно пыталась вырваться, но не могла, ведь хватка у него была сильной. - Посмотри на меня.
Я послушно перестала вырываться, потому что он все равно бы не отпустил, и встретилась с ним взглядом. Мне было страшно. В голове крутились с сумасшедшей скоростью мысли, как будто моя черепная коробка вот-вот разлетится на мелкие осколки.
– Успокойся. Все будет хорошо.
Голос у него был мягкий и тихий, но отчаянно дрожал, как и он сам. Пальцы Бена сильнее сжались на моих плечах. Мне хотелось оттолкнуть его с дороги и заорать во все горло: "НИЧЕГО НЕ БУДЕТ ХОРОШО, НЕ ГОВОРИ ЭТИХ БАНАЛЬНЫХ ВЕЩЕЙ!"
– Просто дыши.
Я судорожно глотала воздух, с болью наполняя легкие кислородом, пока не почувствовала, как медленно расслабляюсь. Через пару минут дыхание более менее восстановилось, и я снова перевела взгляд на Бена, который неотрывно смотрел на меня с несчастным видом. Ему, наверное, тоже было страшно и больно видеть, как из-за него сделалось страшно и больно мне. Мы стояли посреди улицы, он все также глупо держал меня за плечи, и прохожие искоса поглядывали на нас, обходя стороной.
– Я хочу домой. - наконец сухо сказала я, и хотя мне вовсе не хотелось говорить с ним грубо, я ничего не могла поделать с собой и со своим поганым характером.
– Да, хорошо. Я проведу. - быстро ответил Бен и отступил, не отрывая печального взгляда от моего лица ни на секунду.
Мы двинулись в сторону моего дома, откуда и пришли, и Бен все это время держал меня под локоть, словно я могла убежать прочь.
Наконец-то, спустя долгие пятнадцать минут, мы подошли к моему дому и остановились. Я подняла глаза на темное небо и поняла, что начинается дождь.
– Прости за то, что я не сказал тебе об этом с самого начала. - вдруг нарушил тишину Бен, тоже смотря в небо, обращаясь ко мне. - А еще прости за то, что поцеловал тебя и все испортил. Прости за то, что я такой ужасный друг... да и человек в целом.
– Ты знаешь, что это не так.
– Я всегда пытаюсь быть хорошим для всех. - продолжал он, словно не слыша меня. - Хорошим сыном, хорошим другом, хорошим парнем... Я всегда так упорно пытаюсь всем угодить, быть веселым и позитивным, чтобы людям вокруг меня было хорошо. Потому что я тупо устал от того, что вокруг меня всем и всегда плохо. Но не получается. Я постоянно, просто постоянно всех подвожу и расстраиваю. Я будто обуза для матери со своим этим расстройством, которое мне испортило всю мою никчемную жизнь. Из-за него я не могу рассчитывать ни на какое успешное будущее, потому что мне сложно даже учиться. И... Я подвел Сару, потому что, видимо, был недостаточно хорош для нее. Я подвел даже тебя, потому что зачем-то поцеловал и испортил нашу дружбу, и не сказал важной вещи с самого начала. - глаза у Бена стали влажными, а по лбу, щекам и шее витиеватыми струйками стекали капли дождя, отблескивая оранжевым светом от рядом стоящего фонаря. Голос парня почти сорвался, и мне было невыносимо слушать этот его монолог. - Мне правда очень жаль, что я такой. Если бы я мог стать другим человеком, я бы им стал, не задумываясь ни на секунду, правда. Прости, если можешь. Мне очень хочется быть с тобой лучшими друзьями навсегда, как ты и сказала. Мне очень хочется быть исключением. Просто... не знаю, что еще сказать, я ненавижу себя за то, какой я ужасный человек. Извини.
Я подошла ближе к нему, вытирая тыльной стороной ладони свои мокрые от нахлынувших слез глаза.
– Я не вижу перед собой ужасного человека, Бен. Я вижу лишь парня, который слишком старается для остальных и забывает о своих чувствах. Парня, который слишком несправедлив к себе. Я вижу перед собой хорошего человека. Очень хорошего. Просто... с тобой случалось много плохих вещей. И это нормально - не быть идеальным. Никто не идеален, и ты не можешь угодить всем. Ты никогда не сможешь быть хорошим для всех, но... ты хороший для меня.
Теперь Бен улыбался. Пусть и слабо, но улыбался, и в его ямочки на щеках затекло по струйке дождевой воды. В его улыбке были смешаны и благодарность, и грусть. Он как-то совсем по-особенному теперь смотрел на меня, а я на него. Еще немного, и я начну привыкать к этому его взгляду. Мне все еще было страшно, а ему все еще было грустно, но когда мы находились рядом - я чувствовала это и была уверена, что он чувствует то же самое - нам словно становилось легче.
– Вместе навсегда? - спросил Бен, так красиво улыбаясь и протягивая ко мне руку с оттопыренным мизинцем.
– Вместе навсегда - облегченно ответила я, тоже улыбаясь ему в ответ, чувствуя, как расслабляются мышцы, и мы с Беном скрепили наши мокрые от дождя мизинцы, прямо как в детстве, давая друг другу нерушимое обещание.
Он подошёл ближе, наклонился и нерешительно обнял меня, застыв на месте, словно ожидая чего-то. Я тут же обняла парня в ответ, сомкнув руки за его разгоряченной шеей и прижавшись к его мокрой щеке своей щекой, и, почувствовав, что мы все еще есть друг у друга, я моментально забыла про все свои проблемы, только лишь радуясь, что Бен здесь, и я все еще могу его видеть, слышать и касаться.

Мы договорились встретится через неделю, потому что у нас обоих началась трудная неделя по учебе. Мне нужно было хорошенько подготовиться ко всем контрольным, и я хотела сосредоточиться только на учебе, так как практически не думала о ней в последнее время и была занята только своими личными проблемами. Так, после усердной подготовке к тесту по английскому, в полночь я уже легла спать, стараясь не думать ни о чем плохом, как вдруг на телефон пришла смс. Я как обычно подумала, что это Бен желает мне спокойной ночи, но увидела на экране незнакомый номер.
"Привет"
Я насторожилась, нахмурив брови, и быстро напечатала:
"Кто это?"
Ответ пришел тут же, отчего руки незамедлительно начали дрожать:
"Это Сторми. Скучала по мне?)"