Глава 4: Верь только себе
Утро встретила меня, как назло, не солнцем, а глухой болью в висках и мерзким вкусом сухости во рту. Я почти не помнила, как сняла макияж. Знала только одно — голова раскалывается, глаза щиплет, и если кто-то осмелиться заговорить со мной слишком громко — я лопну.
Я добралась до школы с последними остатками сил, пряча свое состояние под большими солнцезащитными очками, хотя за окном стоял пасмурный день.
Возле раздевалки меня догнала Венера. Такая же полуубитая.
— Убей меня, — простонала она, сгорбившись и едва волочила ноги. — Я клянусь, я больше не притронусь к коктейлям, где на дне фрукт.
— Ты говорила это после выпускного в девятом, напомнила я и кивнула на ее очки. — Что, прохожих будем пугать?
— Ага. Себя. Я встала утром и закричала. Мать подумала, что я увидела труп. А я им и была, по сути.
Мы пришли на первый урок — геометрию. В классе было тепло, учитель что-то чертил на доске, а я отчаянно боролась с желанием опустить голову на парту. Венера тихо ткнула меня ручкой.
— У тебя на щеке глиттер. Похоже на след от вечеринки.
— На тебе, между прочим, осталась сережка Джессики.
— Вот же... — Венера глухо выругалась. — Мы вообще ее довезли?
— Довезли. Но я не уверена, в какой стране она проснулась.
До обеда мы существовали в режиме «выживших». К третьему уроку мозг начал оживать, но тело все еще ныло. Венера облокотилась на меня, почти засыпая на моем плече, пока учительница по биологии рассказывала про строение нервной системы.
После уроков я не пошла с девочками в парк. Не было сил даже не разговоры. Дома ждать меня никто не собирался, а значит — тренировка. Хотела пропустить? Конечно. Но пропустить — значит сдаться, а я уже чувствовала на пятках дыхание Олимпиады. Победа не терпит слабости, а тем более — поблажек самой себе.
Я зашла в зал, когда солнце уже касалось окон, окрашивая стены в мягкий медный цвет. Просторный, полутемный, он пах кожей, металлом и каплями упрямства, впитанного в деревянный пол. Здесь я чувствовала себя живой. Собранной. Но сегодня — нет. Сегодня мне тяжело было даже стоять.
Тренер кивнул на список.
— Орлова, в пару с новеньким. Работаем на технику и контроль дистанции.
Ривен уже стоял у стойки, поправляя перчатку. Он взглянул на меня, скользнув равнодушным взглядом по лицу, как будто мы не соревновались, не цеплялись друг к другу словами, и уж точно не встречались взглядами у стенки, тогда в воздухе висело странное напряжение.
— Ты сегодня бледная, Орлова, — заметил он. — Похмелье?
— Если бы. Просто бессонница была. От мыслей о твоем ближайшем провале на тренировке, — отрезала я, натягивая маску.
Он усмехнулся, но не ответил. Мы встали в позицию. Первый раунд прошел спокойно: я чувствовала, как он ведет, почти учит. Это злило.
— Не выкидывай ногу так в сторону. Ты открываешься, — спокойно сказал он, после одной из атак, и в голосе его не было высокомерия, ни жалости. Чистая инструкция.
— Спасибо, тренер, — процедила я. — Но у меня уже есть один.
— Тогда попробуй его слушать. Она тебе уже третий раз говорит о твоей стойке. Я просто напоминаю.
Я стиснула зубы. Может, он и прав. Но в этом и была боль — я знала, что он прав. А еще знала, что сегодня я не на высоте. И именно это — раздражало до бешенства. Он видел это. Смотрел так, будто понимал больше, чем нужно. И будто ждал когда я проиграю снова.
— Еще раз, — сказала я. — Насчет три. Один...
Он кивнул. Мы начали.
Я пошла в атаку, короткой, точной, все еще гадая, сколько у меня осталось сил. Он отбил выпады легко. Словно читал мои движения. Казалось, он знал, когда я шагну, куда поставлю ногу, и даже как дышу.
— Тебе надо не думать, — выдал он в паузе. — Ты слишком много анализируешь, а это мешает твоему телу делать свое дело.
— А ты не думаешь вообще, да? Просто идешь наугад?
— Удивительно, как работает.
Я хмыкнула. Зашли на третий раунд.
На этот раз я позволила телу двигаться само. Не задавала вопросов. Позволила гневу, усталости, азарту слиться воедино. Рука выстрелила быстрее, чем я успела подумать. И прежде чем он успел увернуться, острие моего клинка коснулось его плеча. Четко. Метко.
Я победила. Наконец.
Он снял маску, оглядел меня с легкой полуулыбкой. Но не злой. Не снисходительной. А... будто бы настоящей.
— Неплохо, Орлова, даже для тебя.
— Я выиграла. Перестань указывать мне, ненавижу когда меня учат.
— Зато это работает.
Мы оба рассмеялись. Не громко. Не нарочито. А так, будто между ударами чего-то разрядилось. И воздух стал легче. Впервые за тренировку.
Всю дорогу домой я ощущала себя как после марафона — сломанная, выжатая до последней капли. Тренировка вымотала меня до предела. Гудели руки, в коленях будто налили свинец, а спина отзывалась болью от каждого движения. Подъем на второй этаж стал чем-то вроде восхождения на гору. Память отказала сразу после того, как я добрела до кровати. Голова коснулась подушки — и будто выключили свет. Ни мыслей, ни тревог. Только темнота и забывающее тело.
Проснулась от звонка.
— Миро-о-очка! — пропел в трубке приторно сладкий голос, от которого пахло мятой, лимонным чаем и неизменной марихуаной. Даже сквозь динамик доносился ее фирменный шлейф.
Жанна. Рыжеволосая подруга, фанатка всего, что бьет в кровь. Ставки, пари, опасные люди и азарт, который искрился в ее глазах почти постоянно.
— Я спала, — пробормотала я, вяло взглянув на экран. Цифры на дисплее мигнули: 21:16. — Ты меня разбудила.
— Извянки зая. Но у меня сегодня сладкий план! — ее голос стал шепчущим, почти заговорщическим. — Закрытые автогонки. Только свои. Только избранные. Ты обязана это увидеть!
Я закрыла глаза и сдавленно выдохнула. Закрытые гонки. Опять. Это значит — ставки, крики, эго мужчин в четыре колеса и проблемы, если кто-то проиграет слишком много. Это Жанна в чистом виде. Но она выкручивается. Ее мама из тех, кто звонит одному человеку, и все дела исчезают как по щелчку.
— Почему я? — устало спросила я, зная, что вопрос бесполезен. Она все равно уговорит.
— Остальные — скучные. А ты — моя любимица, ну же. Я тебе даже кофе куплю... и булочку! — засмеялась она. — Всего на два часа. Обещаю! Без тусовок, без алкоголя, просто машины и адреналин. Потом — домой, зуб даю.
Я вздохнула. И как обычно — сдалась. С девочками у меня не было барьеров. С парнями — легко. Могла хлопнуть дверью, могла послать. Но подруги? Это было что-то другое. Может, боязнь остаться одной. А может, я просто слишком сильно привязана к безумным, шумным, веселым девчонкам.
— Хорошо, — сказала я. — Но ты отвечаешь за все.
— Мирка! — вскрикнула она в трубку. — Я лечу за тобой! Через полчаса, будь готова! Ты лучшая!
Трубку она бросила, как всегда, не дав мне закончить даже мысль. Я устало поднялась с постели. Залезла в шкаф, быстро накинула серое худи, простые джинсы и белые кроссовки. Волосы стянула в хвост, лицо прикрыла медицинской маской. Никаких изысков — не хотелось выделяться. В таких местах лучше быть «никем»
Через тридцать минут на улицу выкатилась ее красная двухдверная «Альфа Ромео», сверкая фарами и виляя, будто танцуя. Жанна за рулем, в черной кожаной куртке поверх блестящего топа, вся в огне и драйве. Губы — как всегда в алой помаде, а волосы — в завитых рыжих прядях сияющих от света уличных фонарей.
— Садись, любовь моя, — она крикнула из окна. — Ночь зовет!
Мы сорвались с места, музыка заиграла в колонах — что-то западное, со скрипками и басами. Ветер ворвался в салон, трепля мне волосы. Запах ее курильной трубки заполнил пространство — трава, мята и немного вишни. Она протянула трубку мне.
— Курнуть?
— Спасибо, обойдусь, — отвернулась я.
— Ты скучная... — подмигнула она, — но в этом вся ты.
Мы ехали недолго. Спустя двадцать минут деревья расступились, и сквозь листву показались огни. Мелькали неоновые лампы, красные прожектора и вспышки камер. Слышалась гулкая, низкая музыка, как в ритме чужого сердца. Мы свернули на просеку, проскочили мимо парковки, и вскоре выехали на просторный участок земли — трасса, обгороженная по периметру, с блестящими машинами, толпами в нарядных людей с запахом горелой резины в воздухе.
Это была не просто гонка. Это был вечер «своих».
Охранник у входа бросил взгляд на нас с подозрением, потом снова уткнулся в экран планшета, сверяя списки. Жанна — как всегда начала суетиться — изображая, что у нее якобы есть билет. Ее пальцы метались по экрану телефона, губы вытягивались в виноватую улыбку, пока она придумывала очередную легенду. Я в это время стояла чуть позади, скрестив руки на груди и стараясь не встречаться взглядом с охраной. Мне не хотелось светиться. Но в какой-то момент мужчина поднял глаза и вперился в меня.
— Мисс Орлова?
Я вздрогнула. Узнал. Отлично.
Я молча кивнула. Он слегка улыбнулся отступая в сторону и делая доброжелательный жест рукой. Этого охранника вижу не впервые, как и он меня.
— Проходите.
Жанна заразилась тихим смешком:
— Вот это я понимаю, родословная творит чудеса.
— Как тебя не узнали? Твоя мать же... — начала я, но Жанна постаралась прикрыть мои разговорчики на потом.
Мы прошли внутрь, и атмосфера автогонок обрушилась на нас как лавина. Пространство освещалось неоном и вспышками. Слева и справа тянулись ряды припаркованных спорткаров: сверкающие кузова, логотипы, вычурные цвета. В центре — длинная асфальтированная полоса, отгороженная сеткой-рабицей на металлических столбах. Толпа зевак сгруппировалась у границ трассы. Кто-то разливал коктейли, кто-то фотографировался на фоне машин. Музыка гремела из колонок, улавливая ритм человеческого сердца, усиливая возбуждение в крови.
Толпа уже собралась у стартовой линии. Где-то звучала электронная музыка, смешенная с ревущими моторами, — все это в сумме создавало ту самую атмосферу элитной ночной гонки, где скорость, риск и деньги были главными валютами. Я стояла рядом с Жанной, которая держала в руках высокий бокал с коктейлем и, игриво щурясь, посматривала на проходящих мимо парней в кожаных куртках.
— О, гляди! — ткнула она меня локтем. — Этот в черной куртке — совсем мой тип.
— Ты говоришь так каждые пять минут, — усмехнулась я, отпивая из своего бокала. Коктейль был кислым, нотками апельсина, но, по крайней мере, холодным.
Жанна фыркнула, закатив глаза:
— Ну а что, я девочка свободная. Позволь мне развлечься.
— Только не вляпайся, как в прошлый раз, — с намеком произнесла я, напоминая ей о парне, который оказался с фальшивыми часами и долгами по кредитке.
Она только махнула рукой и отправилась к какому-то широкоплечему блондину, кокетливо закидывая волосы за плечо. Я осталась одна — и огляделась — не то чтобы мне не нравилась атмосфера, но слишком уж все здесь кричало о деньгах и людях, у которых проблемы были дороже моих нарядов.
Я ощутила, как Жанна зацепила меня за запястье и потащила вперед.
— Идем, покажу тебе место для вип-гостей. Там только сливки. И никаких случайных неприятелей.
Мы пробирались через толпу, пока не вышли к небольшому подиуму, обтянутому тканью цвета угля. Несколько невысоких диванов, столы с напитками, кальяны. На удивление охрана даже проверять не стала. На одном из пуфов сидела девушка в белом брючном костюме с золотым поясом, безупречная укладка, серьги в форме капель. Вика Романова. Из тех, кого называют «ледяными принцессами».
— Приветик, Вики, — бодро произнесла Жанна, поднимая руку. — Давно не виделись.
Вика даже не повернулась. Лишь изогнула уголок губ и бросила, почти не открывая рта:
— Жанна. Все еще жжешь?
Рядом с ней сидел парень в черной водолазке, такой же белокурый, с таким же взглядом — Леша Романов. Тот самый, кто может одним «Привет» уронить три женских сердца. Он сидел, подперев подбородок рукой, будто скучал, но в его взгляде сверкала настороженность. Как у хищника перед прыжком.
— Привет, Леш, — чуть улыбнулась я, кивнув.
Он оглядел меня с ног до головы и заметно оживился.
— Мира, не ожидал тебя тут увидеть. Говорят, ты теперь скучная. Только школа, спорт и репутация.
— А что, скука — преступление? — фыркнула я, скрестив руки.
Он усмехнулся опираясь на перила.
— Преступление — не использовать то, что имеешь. В твоем случае — талант.
Сцена становилась неловкой, и я уже собиралась отойти, когда Жанна вдруг хлопнула в ладоши:
— Давайте смотреть! Через минуту заезд!
Все повернулись к трассе. Два автомобиля медленно вырулили вперед — ярко-синий «Макларен» и матово-черный «Додж Челленджер». Толпа замерла в предвкушении. Моторы взревели, оглушая уши. Свет прожекторов осветил стартовую линию.
— Гони! — крикнул кто-то, и гонка началась.
Машины сорвались с места, как звери, и в следующее мгновение по толпе пронесся восторженный вопль. Я стояла, вцепившись в поручень, наблюдая, как тени автомобилей пронеслись мимо, оставляя за собой след дыма, пыли и адреналина.
— У него новое сцепление стоит, — прокомментировал Леша, немного наклонившись ко мне. — Видишь, как проходит внутренние дуги? Ни один не решится так рисковать.
— Заметно. Остальные как будто на автобусах. — Я наблюдала, как соперники теряли темп один за другим.
Жанна взвизгивала при каждом близком столкновении. Она кричала за «Макларен», хлопала в ладоши, потом снова болтала с Викой, шепча что-то ей на ухо. Иногда они посмеивались. Я наблюдала это с нарастающим внутренним дискомфортом.
...Толпа взревела, когда черный «Челленджер» пересек финишную прямую. В ушах звенело от перегретых моторов, в груди — от неутихающего пульса. Я смотрела, как победитель вылазит из машины, срывает шлем, и его тут же окружают какие-то девицы с камерами. Музыка гремела, кто-то ликовал, кто-то — ругался за свои проигранные ставки. Все смешалось в гудящей ночной какофонии.
Жанна стояла рядом, задумчиво глядя вдаль, с застывшей улыбкой. Губы ее все еще были ярко-красными, но взгляд помутнел. Я ничего не заподозрила — просто подумала, что она разочарована в гонке. Или просто устала. Впрочем, как и я.
— Пойдем? — кивнула я ей. — Я уже выдохлась.
— Ага. Сейчас только с туалет забегу. Подожди меня у машины.
Я молча кивнула и направилась к парковке, вдыхая ночной воздух, наполненный запахом горячего асфальта и бензина. В ногах чувствовалась усталость, глаза слиплись от долгого дня. Все, чего мне хотелось — это домой. Тепло, тишина и одиночество.
Жанна не возвращалась долго. Очень долго. Я успела обойти машину дважды, проверила телефон — ни звонка, ни сообщения. Через полчаса на экране загорелся незнакомый номер. Я взяла трубку, ожидая услышать ее голос. Но на другом конце провода был мужчина с уставшим голосом.
— Это Мисс Орлова?
— Да, кто это?
— Меня зовут Александр. Я представитель сегодняшних проведенных автогонок. Вы оставили у нас задолженность после проигранной ставки. Нам нужно закрыть ее до полуночи.
Я выпрямилась. Внутри все похолодело.
— Что? Я не делала ставок.
— Ну... ставка была зарегистрирована на ваше имя. С вашего профиля. Карта верифицирована.
Я чувствовала, как голос становится глухим, как будто доносится из глубины воды. В груди становиться тяжело.
— Какая сумма?
— Три тысячи.
— Рублей?
— Долларов. Платежная квитанция на почту или по смс если потребуется.
Я отключила телефон, по прежнему держа его в руке, медленно опустилась на капот.
Жанны не было. Ни звонка, ни сообщения. Ни «спасибо», ни «прости». Только тишина. Я долго сверлила вход взглядом, в надежде что она появиться, но этого не случилось.
Дело даже не в деньгах. А в том, что она так поступила. Подло. Она не была мне лучшей подругой. Но все же. Какая же она сучка.