Wicked

От очередного удара вверх поднялся рой пылинок, кружащих в воздухе темным облаком. Джейсон прерывисто дышал, обрушивая на боксерскую грушу тяжелые удары. Ладони, обмотанные пропитавшимися кровью бинтами и сжатые в кулаки, горели. Синие вены вздулись на рельефных руках, обрамляя смуглую кожу сетью выступающих бугорков. Пот стекал по вискам, шее и спине, впитываясь в легкую майку.

— Ты бьешь, как баба, — ухмыльнулся тренер.

Джейсону по ушам резануло. Он до боли и скрипа сжал зубы. По импровизированному спортзалу разносился звук глухих ударов и его сбитое дыхание. Сердце стучало как бешеное, словно испуганная птица пыталась вырваться из грудной клетки. В голове — одна лишь ярость.

— С таким результатом ты хочешь выйти на мировую арену? Ты смешон, — по его губам скользнула ехидная улыбка.

Парень утробно зарычал. По крепко сжатым кулакам багровыми змеями стекала кровь из ран на треснувшей коже. На обивке оставались кровавые разводы. Цепь подвесной груши неприятно скрипела. Запах пыли и пота крепко засел в ноздри, густой пеленой забивая легкие, не позволяя вздохнуть.

— Ты бесполезный кусок дерьма, — прикрикнул старший.

Подвесная груша оторвалась с противным скрипом вырываемых петель, бесполезным мешком отлетая на несколько метров. Джейсон в два широких шага преодолел расстояние между ним и тренером, хватая того за грудки. Он впечатал мужчину в колонну, приподнимая на несколько сантиметров над полом. Старший не испугался, спокойно смотря в затянутые агрессией, словно поволокой глаза. Джейсон часто дышал, дрожащими и кровоточащими руками вжимая мужчину в прохладный бетон.

— Хорошая работа, Джейсон, — сказал тренер, ободряюще кивая. — Только в следующий раз контролируй свои эмоции. Меня ты не убьешь — в этом я уверен, но если ты встретишься с противником в таком состоянии, за него я не могу ручаться. И за тебя тоже. Хочешь провести остаток жизни в тюрьме? — тренер склонил голову вбок.

— Извините, — хрипло выдохнул он, отпуская старшего. Джейсона не уколола совесть, ему даже стыдно не стало.

— Ничего, — кивнул тренер, одергивая свою спортивную форму. — У тебя, Джейсон, проблемы с эмоциональным фоном. Ты не пробовал пить успокоительные? К психологу на прием записаться? Ты же понимаешь, приятель, что можешь забыть о своей карьере, если не научишься контролировать себя? — он изогнул бровь, смотря на успокаивающегося паренька.

— Я буду работать над этим, — хмыкает Андерсон, принимая у подбежавшей девушки махровое полотенце, накинув его на шею.

— Я надеюсь, Джейсон, — кивает тренер. — Ты постоянно на это клюешь. Сколько бы я тебя ни подначивал, ты, как обычно, хочешь вытрясти из меня душу.

— Я буду работать над этим, — повторил Джейсон, сжимая губы. Он отвернулся, уходя в противоположную сторону и ставя жирную точку, давая понять, что разговор окончен. Его сердце уже не так часто билось, и пульс пришел в норму, но каша в голове почему-то рассасываться не хотела.

Сколько бы он честно и праведно ни старался работать над своими эмоциями, у него получалось из рук вон плохо. И Джейсон, конечно, знал причину. Знал, но как бороться с ней — понятия не имел. Если бы он мог сбежать от нее, он бы сбежал, обязательно, хоть в другую страну. Но она здесь, рядом, крутится вокруг и улыбается поломанной квадратной улыбкой. Джейсон любитненавидит эту улыбку. Она улыбается так, словно не умеет, словно ее никогда в жизни этому не учили, словно природа ей в принципе не заложила такую базовую эмоцию.

— Сука, — выплюнул Джейсон, рывком срывая с себя осточертевшую пропитанную потом майку и разматывая кровавые бинты, бросая их на пол.

Стоя под ледяным потоком, Джейсон облокотился ладонями о стенку душевой кабинки, позволяя обжигающим каплям смывать с его тела запах пота и окрашивать воду в алый цвет смываемой крови.

По его спине побежали мурашки от холода. Он крепко сжимал пальцы в кулаки, просчитывая в голове, когда же все началось. Когда образ хрупкой сестры прочно засел в голове, забрался клещом под кожу, вцепился в его черное, отдающее гнилью сердце, что его оттуда ни выгнать, ни вытравить? Его любимая старшая сестра, собравшая в себе красоту всех живших и ныне живущих людей, с особыми духами лилий, от которых Джейсону уже блевать хочется. Самое хуевое, что такого запаха больше нет. Только мерзкие розы, карамель, жженый сахар, пионы, кедровые орехи, а лилий, отдающих морозом — нет.

Джейсона обняли теплые руки сзади, прижимаясь к его боку. В нос ударил запах ментола. Не лилии, но что-то определенно морозное. Джейсон даже лица этой девушки не помнил, просто прижал ее спиной к прохладной стене, прорычав на ухо «не рыпайся, шлюха», он помнил только, как вбивался в податливое тело, оттягивая темные волосы назад. Парень впивался зубами в белоснежные плечи, оставляя россыпи сине-фиолетовых синяков.

Девушка под ним извивалась, стонала по-настоящему грязно, разводила ноги и насаживалась на его член, как будто это было жизненно-необходимо. Джейсон равнодушно смотрел на ее , вытрахивая из нее блядские стоны и порочную душу. Ему было противно думать, сколько таких, как он имели ее вот так, в закрытой душевой кабинке, прижимая спиной к холодному кафелю.

Джейсон вышел из ее горячего тела, сминая огрубевшими пальцами ее бедра и кончая на живот. Парень  провел пятерней по мокрым волосам, зачесывая их назад, и вылез из душа, шлепая босыми ногами до пустынной раздевалки. Когда он натянул на себя спортивные штаны и вытирал взлохмаченные волосы, к нему потянулась и девушка, довольная и разгоряченная, словно Чеширский кот.

— Меня зовут Сара, — сладко протянула она, подходя к не реагирующему парню. — Как-то не успели друг другу представиться, правда? — хихикнула она. — А тебя как зовут? Я видела, как ты занимался в зале. Это было так мощно! Не мог бы ты позаниматься со мной? Я была бы не против такого… наставника.

Джейсон молча собирался, небрежно закидывая грязные вещи в рюкзак. Он почти физически ощущал, как девушка скользит кошачьим взглядом по его телу, оценивая, словно дорогостоящий товар. Парень ухмыльнулся про себя, отмечая, что сам бы эту девушку он бы вообще не оценил — вторсырье, не больше. Жалкая попытка репродукции, распечатанная на дешевом принтере. Джейсон не подбирает падаль, он не жалкий гриф, он — чертов коршун.

— Не хочешь знакомиться? — надулачь девушка, наигранно выпячивая нижнюю губу.

— Мне плевать, как тебя зовут, — Джейсон закинул на плечи рюкзак, ухмыльнувшись вслух. — Ты просто доступная дырка для меня, — он пожал плечами, замечая, как в её. глазах вспыхнуло удивление и обида. — А свои розовые сопли можешь оставить для подружек.

Джейсон развернулся на пятках, не спеша, гордо и вальяжно покидая раздевалку, а затем и спортзал, бросив тренеру негромкое «до свидания». Потягиваясь и чувствуя сладкую негу в натренированных мышцах, он вздохнул полной грудью, позволяя теплому воздуху осесть внутри себя.

Парень достал телефон, лениво просматривая входящие сообщения. Парочка от Криса, которые он просмотрит потом, несколько от каких-то девушек, имена которых были смутно знакомыми, просьба быть осторожным от мамы и ничего от Дженнифер. Джейсон скрипнул зубами, суя телефон обратно в карман.

Парень сидел на университетской скамейке, по-хозяйски раскинув ноги и отпивая мелкими глотками прохладный кофе, сжимая купленный стаканчик одной рукой, а второй листая новости в смартфоне. Кого-то убили, валюта упала, результаты недавнего футбольного матча, первое цветение сакуры в этом году и как это красиво, бла-бла-бла. Джейсон раздраженно хмыкнул, поглядывая на часы.

Мимо проходили молоденькие девушки, окидывая его заинтересованно-смущенным взглядом, пожилые женщины и совсем еще зеленые парнишки, выпендривающиеся перед девушками. Джейсон вглядывался в толпу, надеясь высмотреть где-то в глубине красный бархатный берет и не по размеру большое пальто.

А когда высмотрел, стакан в его руке смялся, выплескивая кофе на асфальт. Дженнифер шла под руку с каким-то уродом, смущенно смеялась и краснела, как ебаная девица на первом свидании. Парень что-то рассказывал ей и активно жестикулировал, посмеивался, как бы невзначай поправляя рукава ее пальто. Джейсон захлебнулся собственной яростью. Выбросив мятый стакан в урну, он поднялся со скамьи, перекидывая лямку рюкзака через плечо.

Он широкими шагами шел навстречу Дженнифер, испепеляя ее взглядом почерневших глаз. Дженнифер дернулась ощутимо, заметив брата, и обеспокоенно посмотрела на друга, приподнявшего брови в немом вопросе. Румянец, украшающий ее щеки, вмиг отлил, оставляя лишь испуганную бледность.

— Тони, это мой…

— Дженнифер , — рыкнул Джейсон, ласково улыбаясь. Она умоляюще смотрела в глаза брата, прося не делать ошибок и держать себя в руках. — Может быть, познакомишь нас?

— Добрый день, Джейсон, — добродушно улыбнулся парень, отвечая вместо Дженнифер. — Я наслышан о тебе от твоей сестры. Меня зовут Тони Грей, приятно познакомиться, — он протянул Джейсону руку.

Джейсон, словно в замедленной съемке, перевел взгляд на парня. Он мазнул взглядом по тонким губам, растянутым в искренней улыбке и глазам-полумесяцам, в которых плескалось добро. Ему вдруг стало тяжело дышать от накатившего бешенства — хотелось разбить это доброе улыбчивое лицо и переломать каждую косточку, выкручивая фаланги пальцев, разорвав сухожилия, в его аккуратной руке, в которую вцепилась Дженнифер, словно в спасательный круг.

— Наслышаны? Как это льстит, — на его губах заиграла фальшиво-добрая улыбка. Он нарочито крепко пожал протянутую руку, стискивая пальцы в стальной хватке, но Тони не подал виду, улыбаясь по-прежнему тепло.

— Джейсон, пойдем домой, — тихо сказала Дженни, отпуская руку друга. — Тони, прости меня. Джейсон наверняка устал, он немного, — девушка сглотнула, переводя взгляд с немым укором на брата, — не в духе.

— Дженни, не переживай, все в порядке, — ответил Тони, едва заметно потирая руку. Он передал Дженнифер ее сумку с художественными принадлежностями, возвращая на место улыбку. — Ты же мне напишешь?

— Дженни, — передразнил Джейсон, сузив глаза. Он впился не читаемым взглядом в Тони, и Дженнифер стало от этого по-настоящему страшно.

— Д-да, конечно, — запнувшись, ответила она, выдавив натянутую улыбку.

Тони потянулся ладонью к ее щеке, желая в привычной манере старшего брата потрепать на прощание, как Джейсон дернулся вперед, до побеления костяшек и лопнувших заросших ранок сжимая чужое запястье. Дженнифер, кажется, услышала треск кости и, кажется, ее сердце пропустило несколько десятков ударов.

— Не трогай ее, — с такой же улыбкой сказал Джейсон. В его глазах вулканы взрывались, а у Дженнифер язык к небу прилип. — Она моя.

— Сестра, — понимающе кивнул Тони.

Джейсон рывком откинул его руку, облизывая пересохшие губы. Дженнифер хотела придушить брата и упасть на колени перед другом, умоляя простить бестолкового его. Только как объяснить, что брат — кто самый, не знала. Поэтому стояла молча, силясь только на то, чтобы не расплакаться от обиды и стыда перед Тони.

— Тронешь еще раз — сломаю, — Джейсон пожал плечами, отвернувшись и бросив через плечо: — Мне тоже было очень приятно познакомиться, Тони Грей.

Дженнифер отмерла, кидаясь другу в объятия. Горячие слезы побежали по щекам, впитываясь в кремовое пальто друга и оставляя мокрые разводы. Дженнифер сбивчиво шептала бесконечное «простипростипрости», едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос. Тони успокаивающе гладил ее по шелковистым волосам, тяжело выдыхая в макушку ее берета.

— Эй, Дже, все в порядке, утенок, — шептал он, прижимая ослабшее тело к себе. — Не стоит переживать, все в порядке. Все хорошо.

— Он х-хороший, Тони, правда, — всхлипывая, отвечала Дженнифер. — Не обижайся, пожалуйста. Он это не всерьез. Джей просто ревнует старшую сестру… — шмыгнула она носом.

— Я понимаю, конечно. Братская ревность — страшная вещь, — хохотнул Грей, стирая большими пальцами ее слезы, улыбаясь тепло и нежно, словно ребенку родному. В груди остался неприятный осадок и запястье саднило, но он не подал виду, умолчав об этом, только бы не расстроить подругу.

Дженнифер обняла на прощание парня и побежала следом за Джейсоном, обернувшись на ходу, чтобы помахать ему ладонью. Джейсон по-прежнему улыбался, насвистывая себе под нос какую-то мелодию, когда Дженнифер его нагнала. Она тихо, стараясь слишком не шуметь, шла за братом, понуро опустив голову. Старшая боялась что-то говорить ему, но чувствовала, что такое спускать ему с рук нельзя.

Девушка явно чувствовала на брате чужие духи, от чего ее сердце неприятно сжималось. Она сжимала похолодевшими пальцами ручку своего портфеля, то открывая, то закрывая рот, подбирая слова. Но когда она набраласт достаточной смелостью, чтобы возразить что-то брату, тот припечатал ее к стене. Дженнифер ударилась затылком и с характерным хрустом битого стекла выронила портфель. «Краски разбила», мелькнула мысль. «И сейчас, как эти краски, разобьют меня», вдогонку подумалось ей, когда она почувствовал на лице обжигающую боль и брызнувшую из разбитой губы кровь.

— Тони, значит? Какой прелестный молодой человек, — пропел Джейсон, сжимая ее горло. — Ты уже ему показала свое умение работать ротиком, Дженни? — его голос сквозил ядом, и Дженнифер хотелось сжаться до атомных размеров.

— Джей, — шепнул она, хватаясь ослабшими пальцами за его руку, вжимающую ее горло в кирпичную стену. — Он мой друг. Джей, пожалуйста, прекрати…

Джейсон рассмеялся, склоняя голову вбок. В его глазах плескались демоны из личного ада Дженнифер, сосредоточившегося где-то внутри Джейсона, так далеко, что она попросту не могла дотянуться, чтобы рассеять мрак.

— Джей, пожалуйста, — тихо протянула Дженнифер, ощущая нехватку кислорода.

— Давай, малыш, — улыбнулся парень, приближаясь к лицу сестры. — Проси меня. Умоляй. Ползай на коленях передо мной, Дженни. Ведь это то, для чего ты рождена. Быть моей шлюхой и молчать, пока сосешь мой член, разве нет? — в притворном удивлении спросил он, заламывая брови.

— Джей, — всхлипнула Дженнифер.

— Плачь, малыш, это у тебя так хорошо получается, — ухмыльнулся он, ослабляя хватку. — Это все, на что ты способна. Меня блевать от тебя тянет, Дженнифер. Бесполезная, бесполезная влюбленная старшая сестрёнка. Ах, как это драматично, — Джейсон выдохнул, опаляя ее кожу раскаленным потоком. — Как это драматично — быть влюбленной в своего младшего братика. Да, Дженни?

Джейсон смеялся громко и заливисто, пока в глазах у Дженнифер собирались алмазы слез. Нижняя губа опухла, кровоточила и неприятно пульсировала. Дженнифер тяжело дышала, боясь сдвинуться с места, пригвожденная Джейсонским взглядом к асфальту.

— Ты, сука, мое, — прорычал парень, внезапно переставший смеяться. — Если я увижу или, блять, почувствую, что ты была с кем-то или тебя кто-то касался, я вас обоих разорву, — Джейсон дернулся вперед, вгрызаясь своими губами в разбитые губы сестры.

Он целовал ее больно, остервенело, разрывая поврежденные губы и сталкиваясь зубами, глотая чужую кровь и упиваясь ей. Дженнифер отвечала несмело, позволяла чужому языку исследовать свой рот совершенно по-хозяйски, смешивая свою кровь со своими же слезами и задыхаясь в братской злости, не позволяющей сделать новый глоток кислорода.

— На первый раз я спущу тебе это с рук, даже на колени перед моей ширинкой вставать не заставлю, но если это случится во второй раз… — хрипло прошептал Джейсон, ведя языком от губ, размазывая кровь по щеке, к ее уху: — Я убью его, того, кто притронется к тебе. И тебя разорву, не сомневайся в этом.

Рука Джейсона исчезла так же быстро, как и прижала ослабшее тело к стене. Дженнифер закашлялась, сгибаясь пополам и смаргивая слипшимися влажными ресницами слезы. Она вытерла рваными движениями кровь с губ и подбородка, напрочь замарав рукава пальто. Младший брат ушел, растворился внезапно, словно его никогда и не было рядом. Дженнифер опустилась на колени, подняв свою сумку с разбитыми внутри красками.

Ей даже смешно стало. Она похожа на свою сумку — с виду цела и вполне себе презентабелена, а внутри разбитые краски смешиваются между собой, окрашивая противным цветом изнутри, пачкая хрупкую душу и крупицы оставшейся гордости, которую Джейсон так усердно вырывает голыми руками, оставляя после себя звенящую пустоту.

Что ей делать с братом? Что ей делать с опухшим лицом и подсыхающей кровью? Что ей делать со вкусом Джейсона на своих губах? А что делать, если она хочет чувствовать его, отпечатанным гематомами, синяками, россыпью поцелуев-созвездий и зияющими ранами на своем теле вечность?

Дженнифер соскребла себя с промерзающего асфальта ближе к вечеру, когда на небе загорелись яркие звезды, а на улицах — менее тусклые фонари. В ее собственной галактике, не открытой учеными с помощью математических формул и не обнаруженной в самый мощный телескоп, обязательно было бы так же красиво. Такие же красивые звезды освещали бы скоплением созвездий путь такому же другому Дженнифер, которая находится на другой такой же планете и так же идет домой, где ее ждет точно такая же мама и точно такой же отец. Только, возможно, на небе у другой Дженнифер совсем другой спутник, возможно, днем светит другая звезда, а ночью, возможно, оттуда видно абсолютно другие миры и скопление Галактик.

И та другая Дженнифер обязательно не любила бы своего брата.

Девушку встретила взъерошенная и нервная мама, которая была готова упасть в обморок при виде побитой дочери. У Элизабет голос пропал и только комок в горле стоял. Она бы точно прямо там и свалилась, но Дженнифер подхватила ее, абсолютно наплевав на не снятую обувь и отвела в комнату. Мама цеплялась за ее руку, не позволяя отстраниться.

— Господи, Дженнифер, кто… как?! — осипши спросила она. Элизабет протянула горячую ладонь к лицу дочери, поглаживая невесомо, бережно, обводя контур разбитых губ и опухшей щеки. Из глаз непроизвольно брызнули слезы от осознания, что такую, как Дженнифер, могли ударить. — Я его своими руками убью! Мою дочь… что за мразь…

— Тс-с, — прошептала Дженнифер, прикладывая палец к губам. — Мамочка, послушай меня, — девушка присела рядом с мамой, успокаивающе поглаживая по волосам с седыми прожилками. — Ты знаешь свою неуклюжую дочь. Ах, в голове не укладывается, как я могла не заметить столб! Столб, представляешь? — засмеялась фальшиво Дженнифер, молясь, чтобы отец не заметил ееложь. Она вымученно-устало улыбнулась, оглядываясь, когда в комнату проскользнул отец.

— Дженни, но как же… — мама всхлипнула, прижимая ладонь к впалой щеке дочери. Дженнифер потерялась об нее, словно котенок, прикрыв глаза. — Ты действительно говоришь правду?

— Да, — врет она, обнимая маму за дергающиеся от слез плечи.

— Элизабет? Дженнифер? Что стряслось? — тихо спросил отец, подходя ближе. Он сел рядом на кровать, обнимая плачущую Элизабет и жалобно смотрящую на отца Дженнифер. Джонатан скользнул взглядом по лицу дочери, напрягаясь. — Дженнифер, иди на кухню. Я сейчас приду.

— Но папа… — девушка прикусила губу, смотря на маму, тянущуюся к ней и плачущую, боящуюся за собственную дочь.

— Иди, — тверже сказал отец. И Дженнифер послушалась, закрывая за собой дверь и раздеваясь, вешая пальто в шкаф, снимая обувь и старательно избегая взгляда в зеркало.

Девушка включила чайник и заварила для себя любимый ромашковый чай, наблюдая, как чаинки всплывают вверх, плавают недолго на поверхности, а после тонут. В последнее время все, что умирает, разбивается, рушится, утопает и стирается с лица Земли неизменно она связывает с самой собой.

Отец заходит на кухню вместе с аптечкой, сажает Дженнифер на стул и после склоняется над ней, обрабатывая разбитые губы с коркой засохшей крови. Девушка терпит и не скулит, когда особенно больно, упрямо не смотрит отцу в глаза и разглядывает кафель на полу. А после в тишине пьет свой чай, пока отец прожигает в ней дыру.

— Дженнифер, кто это сделал? — в стальном голосе отца Дженнифер узнает брата и невольно ежится.

— Никто. Я сама виновата, — врет она.

— Я не мама, Дженнифер, — хмыкает Джонатан, сжимая пальцы в кулаки. — Скажи мне, кто этот урод.

— Отец, — девушка улыбается слегка, хоть больно и ранки щиплет. — Этот урод — я. Ума не приложу, как можно быть такой бестолковой и неуклюжой.

— Почему ты лжешь мне, Дженнифер? — она стушевалась под взглядом отца, сканирующем и разъедающем, обрубающим ее ложь на корню. — Если ты позволишь этому ублюдку так с тобой поступать, как далеко он может зайти? Вы с Джейсоном самое дорогое, что есть у нас с мамой, Дженнифер, — отец взял дочь за плечи, тряхнув слегка и заглядывая в глаза. Дженнифер едва сдерживала слезы от боли. — Я не позволю ни одной мрази обращаться так с тобой, доченька. Не смей лгать. Не мне, Дженнифер.

— П-прости, — всхлипывает она. Ломается, падает в отцовские объятия, прижимаясь щекой к крепкой груди, слышит, как отец шепчет «значит, не скажешь?» и утвердительно мотает головой.

Ей надоело плакать — единственная мысль, крутящаяся на повторе, когда она, умытый и чистый, пахнущий гелем для душа и травяным шампунем, лежит под одеялом в их общей комнате. Она сверлит глазами потолок и мысленно разговаривает с такой же другой Дженнифер, которая лежит на такой же другой кровати и смотрит в точно такой же другой потолок. Надоело плакать, но отчего-то плачет все равно, позволяя соленой влаге впитываться в подушку.

У ее другой Дженнифер на ее другой планете точно такой же другой Джейсон — наверняка добрый и открытый и от него не пахнет другими. Он пахнет собой и немного морозными лилиями. А ее, настоящий Джейсон , ввалившийся в дверь, пахнет алкоголем, одеколоном с ромашковым чаем, хвоей, бергамотом и  чужими духами прелых яблок.

Дженнифер улыбается поломано, ощущает тяжесть чужого тела на себе, а прямо возле губ чужую горячую плоть. И ей больше ничего не остается, кроме как послушно открыть рот.

«Надеюсь, ты счастлива, Дженнифер», думает девушка.

Джейсон вбивается в ее горячий рот, размазывая капельки слюны вперемешку с кровью по щекам, стонет утробно, сжимая зубами собственное плечо.

«Потому что мне хочется умереть».