chapter twenty
Я резко подорвалась с узкого дивана, будто меня ударили током. Память врезалась острыми осколками: грохот клуба, пьяное головокружение, ледяной взгляд Рейвена в полумраке, его стальная хватка на запястье, ощущение невесомости, когда он нес... Куда?
Я осмотрелась. Знакомый полумрак, гул серверов, запах остывшего кофе и металла. Бункер. Но непривычно пустой и тихий. Ни Вейна за мониторами, ни Дэна с его нервной энергией, ни Энтони с паяльником. Никого. Только мерцающие огоньки техники и давящая тишина. Где все? И где... он?
Я встала, чувствуя, как ноют мышцы от неудобного сна. Потянулась, пытаясь разогнать скованность и остатки хмельного тумана. В горле пересохло, голова гудела.
– Уже проснулась? – Голос прозвучал прямо за спиной, тихо, но отчетливо.
Я вздрогнула так, что подпрыгнула на месте, сердце бешено заколотилось. Обернулась. Рейвен стоял в проеме тени, словно материализовался из самого мрака. Его лицо было бледным, усталым, но взгляд – все тот же, острый, сканирующий, как всегда.
– Проснулась, – ответила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, и скрестила руки на груди, создавая барьер. – Не надо было меня забирать. Я очень хорошо отдыхала. Без тебя. – Слова вылетели с едким шипом.
Он тяжело вздохнул, звук был похож на скрежет камня. – Начинается, – он провел рукой по лицу, закатив глаза. – Детский сад. Драматизация.
– Зачем ты это делаешь? – Я сделала шаг вперед, чувствуя, как нарастает раздражение, смешанное с вчерашней обидой на его молчание в трубку. – Что именно? Играешь в моего спасителя? Контролируешь каждый мой шаг? Особенно когда я тебе не нужна для важных звонков.
– Что именно? – Он резко выпрямился, его настроение сменилось мгновенно, как щелчок выключателя. Глаза сузились, в них вспыхнул холодный огонь. – Не даю тебе проявлять слабость? Не даю утонуть в собственной жалости к себе и дешевом алкоголе?
– Вовсе не слабость! – Я подошла вплотную, подняв голову, чтобы встретить его взгляд. Не думая, ткнула пальцем в его грудь. Она была твердой, как скала. – Я праздновала свой день рождения! Мой единственный день в году, когда хочется быть просто... собой! А не твоим шпионским инструментом!
– Ты с помощью алкоголя и клубной грязи пыталась забыть о посте Кейджа и Эсми, – он процедил сквозь сжатые зубы, его губы побелели. – И о том, что Финли Кроуфорд, наш главный подозреваемый в чем-то очень темном, внезапно знает о тебе слишком много. Ты не праздновала, Айва. Ты бежала. Как испуганный кролик.
– Не только! – я резко отвернулась, чувствуя, как предательский жар поднимается к щекам. Он бил в самое больное. – Кое-кто тоже забил на меня, когда я решала проблемы с этим самым Финли! Когда я звонила тебе, предупреждала! А ты просто... бросил трубку! Это же и в твоих интересах было, Рейвен! Или ты предпочитаешь, чтобы я все делала в одиночку? Чтобы я накосячила из-за этого и стала твоей обузой? Или как там ты сказал однажды? – Я бросила ему его же слова, как нож.
– Айва, – его голос потерял металл, стал ниже, хриплее. Он схватил меня за плечи, не грубо, но неотвратимо, и развернул к себе. – Я вчера после твоего звонка не бросил трубку. Я повесил, потому что у меня была ровно минута, чтобы активировать слежку за номером Финли, пока линия была горячей, и запустить поиск тебя по всем камерам в районе ЦТ, прежде чем ты сделаешь что-то еще более глупое! Я искал тебя по всему городу, пока не нашел в этом клоаке! А ты просто разозлилась как обиженный ребенок и сбежала в первое попавшееся пьяное болото!
Его слова обрушились на меня лавиной. Я замерла, глядя в его глаза. В них горел гнев, но за ним... была усталость. Глубокая, беспросветная. И что-то еще. Что-то, чего я раньше не видела. Страх? За меня?
– Зачем? – прошептала я, не в силах отвести взгляд, сбитая с толку этой новой гранью. – Зачем ты вообще возишься со мной? Даже сейчас? Я не замечала, чтобы ты так же носился хоть с одним из твоей команды. Они взрослые, они знают правила. А я... я для тебя что? Проект? Обязанность? Или просто... головная боль?
Он не ответил сразу. Его пальцы слегка сжали мои плечи, потом он отпустил, словно обжегшись. Отвернулся, прошелся по небольшому пространству бункера, его шаги были тяжелыми. Он остановился у стола, уперся руками в столешницу, спиной ко мне. Его плечи были напряжены до предела.
– Ты мне... – он начал, голос был приглушенным, неестественно ровным. – ...напоминаешь ее. Очень.
Тишина повисла густая, звонкая. Я не дышала.
– Ее? – наконец выдавила я. Старая ехидца попыталась прорваться: – У тебя травма какая-то? Неразрешенные чувства к бывшей? – Но голос дрогнул. В его спине, в этом неестественном напряжении, было что-то... хрупкое. И опасное.
Он резко обернулся. Его лицо было маской, но глаза... В них бушевала буря. Боль, гнев, вина – все смешалось в один ледяной ураган.
– Сейчас не совсем смешно, дура, – он бросил фразу, но в ней не было привычной колкости. Была предупреждающая хрипотца.
– Поделись, – сказала я тихо, отбросив сарказм. Внезапно стало страшно. Страшно нарушить что-то, страшно услышать. Но я поняла. Он пытался открыться. Впервые. И это стоило больше, чем все его колкие замечания. – Кто она?
Рейвен отвернулся снова, взгляд уставился куда-то в пустоту за мониторами, но видел явно другое. Прошло несколько долгих секунд. Когда он заговорил, его голос был чужим – плоским, лишенным интонаций, как отчет.
– Карина. Мы росли... в одном месте. Заведение, которое прикрывалось детским домом. – Он сделал паузу, его челюсть напряглась. – Выживали вместе. Как крысы в подвале. Делили краюху хлеба, шишки от "воспитателей", мечты о побеге. Она была... дерзкая. Глупая. Совсем как ты. – Он бросил мне быстрый взгляд, в котором не было оскорбления, лишь горькое признание. – Всегда лезла куда не надо. Всегда спорила. Никогда не умела вовремя заткнуться или отступить. Имела дурацкую привычку ввязываться в чужие драки. Даже когда шансов не было.
Он замолчал, сглотнув. Его пальцы сжались в кулаки.
– Мы сбежали. Вместе. Было... лет шестнадцать. Голод, холод, подвалы. Потом... он нашел нас. Человек, который дал крышу над головой. Работу. То, что мы умели лучше всего – выживать и... добывать информацию. Мы были командой. Лучшей. Она – мои глаза и уши там, куда я не мог пролезть. Я – ее щит и ее мозг. – Он резко оборвал, будто слово "щит" обожгло ему язык. – Она была как сестра. Единственная... семья.
Тишина стала громкой. Я не смела пошевелиться.
– Три года назад. Задание. Казалось – рутина. Разведка в клубе, похожем на "Кристалл", только грязнее. Цель – один мелкий шишка, который любил поболтать под кайфом. – Его голос стал жестче, резаным. – Но информация оказалась горячее, чем думали. И за ней пришли не мы одни. Поднялась стрельба. Хаос. Я был... отвлечен. Закрывал ей путь к отступлению, отстреливался. А она... – он замолчал, его дыхание стало прерывистым. – Она увидела, как тот мелкий шишка, наш "рутинный", достает флешку. Ту самую, ради которой все затеяли. И она... ринулась. Как всегда. Не думая. Прямо под пули. Думала, что успеет. Думала, что она быстрая. Думала... – Его голос сорвался. Он резко сжал переносицу пальцами, будто пытаясь сдержать боль. – Она успела. Схватила флешку. И получила очередь в спину. Прямо на моих глазах.
Он обернулся. Его глаза были сухими, но в них была такая пустота, такая бездонная боль, что у меня перехватило дыхание. Ни слез. Только лед и пепел.
– Я вытащил ее тело. Под огнем. Но было уже поздно. Флешка... оказалась пустой. Приманкой. – Он горько усмехнулся, звук был страшным. – Ее убили за пустышку. Потому что она была дерзкой. Глупой. Не умела отступать. Потому что я не уследил. Не предвидел. Не был достаточно хорошим щитом.
Он посмотрел прямо на меня. Его взгляд был тяжелым, пронзительным.
– Ты входишь в комнату – так же, как она, плечами вперед, будто бросаешь вызов стенам. Говоришь с Финли – так же, с этой смесью страха и наглости в глазах. Лезешь куда не надо – так же. Даже ехидничаешь... точь-в-точь. – Он сделал шаг ко мне. – И когда я вижу, как ты идешь по тому же краю... как ты играешь с огнем так же безрассудно... как ты можешь исчезнуть в одну секунду из-за своей же дерзости или моей ошибки... – Он остановился в шаге от меня. Его дыхание было ровным, но я чувствовала, как бьется его сердце – тяжело, как молот. – ...меня охватывает ледяной ужас, Айва. Не гнев. Не желание контролировать. Ужас. Тот самый. Поэтому я "вожусь". Поэтому не даю упасть в грязь. Поэтому ору, как резаный, когда ты делаешь глупости. Потому что я уже одну такую дуру похоронил. И этого... – его голос сорвался на хрип, – ...этого достаточно на всю оставшуюся жизнь. Поняла?
Он не ждал ответа. Он просто стоял, глядя на меня своими бездонными, полными боли и ледяного страха глазами. Воздух между нами сгустился, пропитанный горем, виной и невысказанной просьбой: "Не заставляй меня пережить это снова".
Я стояла, парализованная. Ехидство, злость, обида – все рассыпалось в прах перед этим обнаженным кошмаром. Я видела не железного Рейвена, командира, хищника. Я видела израненного человека, призрак которого преследовал его три года. И этот призрак... носил мое лицо.
Слова застряли в горле комом. "Прости" было пустым. "Я не она" – жестоким. Я просто смотрела на него, понимая, что все его колкости, его контроль, его ледяной гнев вчера – это был отчаянный крик его страха. Щит, который он пытался надеть на меня, зная, как хрупок он оказался в прошлый раз.
Тишина в бункере стала абсолютной. Даже гул серверов казался приглушенным. Мы стояли так, разделенные сантиметрами и пропастью его горя, связанные невидимой, стальной нитью вины и невероятно опасного сходства. Начало ли это доверия? Или просто еще более глубокая ловушка? Я не знала. Знал ли это он?
Наконец-то мы узнали, почему Рейвен взял именно Айву работать.
Останется ли для него Айва «сестрой» или что-то изменится в их взаимоотношениях?
Не забывайте про звездочки и комментарии 🙂