chapter six
Сквозь щели в занавесках пробивались первые, робкие лучи солнца, рисуя на полу бледные полосы. Всю ночь я пролежала с открытыми глазами, вцепляясь в темноту, прислушиваясь к каждому шороху за окном. Может, час дремы, не больше. Спина затекла, а в груди сидела ледяная глыба тревоги. За моей спиной мерно посапывал Кейдж. Не выдержав, я повернулась и прижалась к нему, уткнувшись лицом в его теплую грудь, вдыхая знакомый, обманчивый запах безопасности. Его рука инстинктивно обвила мои плечи. Потом – нежный поцелуй в макушку. Он проснулся.
– Доброе утро, милая, – голос его был низким, хриплым от сна – именно таким, как я любила. Он притянул меня ближе.
– Доброе, – выдохнула я, и в голосе прозвучала вся усталость мира. Из-под этого одеяла, из этих объятий не хотелось вылезать никогда. Здесь, хоть и ненадолго, было тихо.
– Тебе пора вставать, собираться, – напоминание прозвучало мягко, но неумолимо.
– Знаю, – вздохнула я, отрываясь от него. – А ты сходи к Эсми, ладно? Посмотри, как она.
– Еще пять минуточек... – он чмокнул меня в губы, сладкий поцелуй, от которого сердце ёкнуло предательски.Я выскользнула из постели.
Горячие струи душа обрушились на кожу, смывая липкий страх ночи. Я закрыла глаза, подставив лицо напору воды, позволив каплям биться по векам, по губам. Физическое ощущение жизни, чистой и простой. Но ледяная глыба внутри не таяла.
Войдя в комнату Эсми, я замерла. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, но сильнее всего резали глаза. Заплывшие, багровые, опухшие – явно проплаканы всю ночь. Волна острой жалости и вины накатила с такой силой, что перехватило дыхание. Она же говорила. Предупреждала. А я...
– Эс... – Голос мой сорвался. Я подошла, приложила ладонь к ее пылающему лбу. – Дорогая, ты огонь! Температуру мерила?
– 38.2, – прохрипела она, не поднимая глаз. – К черту школу. К доктору надо... справку...
– Сейчас попрошу Кейджа, он отвезет, – пообещала я, гладя ее по спутанным рыжим волосам. Она закашлялась – сухой, надрывный кашель, будто организм выплевывал вчерашний ужас.
***
В приюте повисла знакомая атмосфера дезинфекции и тоски. Я шмыгнула в дверь, надеясь проскочить незамеченной, но не тут-то было. Из тени выплыла мисс Харгривз, ее ключеобразный нос будто вынюхивал чужие грехи. Я уткнулась в телефон, изображая сверхзанятость, но она блокировала путь.
– Мисс Дейли, – ее голос скрипел, как несмазанная дверь. Она прищурилась, язвительный взгляд ползал по моему лицу, останавливаясь на слишком дорогих, по ее мнению, сережках. – Ваша профессия, случайно, не называется «ночная потаскуха»? Особые услуги для щедрых джентльменов?
Гнев вскипел во мне, горячей лавой. Я медленно подняла голову, встретив ее взгляд ледяными глазами.
– Интересно, мисс Харгривз, – мой голос прозвучал тихо, но каждый слог был отточен как бритва, – ваша профессия – это "профессиональная завистница"? Или "старая дева, считающая чужие грехи вместо своей пенсии" Зарабатываю честно. Ночью – потому что днем учусь, в отличие от некоторых, кто только и умеет, что языком молоть. Грехи свои пересчитайте, пока старость не съела мозги окончательно. Мне 18 через месяц – и я сдохну от счастья, глядя, как вы провожаете меня до ворот в последний раз.
Лицо Харгривз побагровело, жилки на шее надулись. Она захрипела, не находя слов, и я прошла мимо, не оглядываясь. Только в коридоре, прижавшись лбом к холодной стене, я сглотнула ком в горле. Слезы предательски жгли веки. Слабость! Я грубо вытерла их тыльной стороной ладони, впивая ногти в кожу, чтобы болью заглушить стыд. Надо собраться. Школа. Вид – безупречен. Уязвимость – спрятана глубже.
***
В школе время тянулось как размазанная по асфальту жвачка. Четыре урока пролетели в тумане. Я силилась концентрироваться на доске, на словах учителей, но мозг упрямо возвращался к вчерашнему кошмару: к этим ледяным карим глазам на балконе, к голосу в трубке, к ощущению прицела на спине. Кто Он? Мажорный ублюдок, играющий в кошки-мышки? Охотник?Смерть? Вопросы крутились, как бешеные мухи, не давая и мысли закончиться.
Звонок прорвал кошмар. Спасение! Я вырвалась на улицу, вдохнула грязный, но свободный воздух. На перемене звонила Кейджу: Эсми – обычная простуда, но отлеживается. Хорошо. Хоть что-то.
В магазине я набрала кучу вредной, но такой желанной еды: чипсы, шоколад, газировку. Попытка купить кусочек нормальности. Пакет стал тяжелым, но на душе – чуть светлее. Плюс радовало, что сегодня пятница. Я шагала к дому Кейджа, уже представляя их радостные лица...
Вибрация в кармане. Резкая, как удар током. Сердце провалилось в пятки. Настороженно вытащив телефон, я увидела: НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР. СМС.
«Красиво удрали вчера. До заката.»
Холодный пот выступил вдоль позвоночника. «До заката»...Псих! Я дико ткнула кнопку выключения, швырнула телефон в сумку, как раскаленный снаряд. Блеф! Должен быть блеф!
Подойдя к двери Кейджа, я удивленно дернула ручку – не заперта. Странно....Обычно он параноит.
– Кейдж? Эс? – Крикнула я, заходя. Тишина. И вдруг... странные звуки, которые доносились из спальни. Приглушенные стоны. Частое, прерывистое дыхание. Шелест простыни. Низкое мужское бормотание...
Жар ударил в лицо, кровь отхлынула от щек. Ноги приросли к полу. Нет. Не может быть. Не сейчас. Не с ней... Силой воли я оторвала ступни от пола,
поплыла к приоткрытой двери. Толкнула ее.
Картина врезалась в мозг как нож: спина Кейджа, напряженные мышцы,
ритмичные толчки. Из-под него – рыжие волосы Эсми, распластанные по подушке. Ее глаза были закрыты, губы приоткрыты в тихом стоне. Не от боли. От чего-то другого.
Пакет с грохотом вывалился из моих рук, банки покатились по полу. Два лица резко повернулись ко мне. Глаза Кейджа – широкие, виноватые, растерянные.
Глаза Эсми – испуганные до ужаса, стыдливые.
– Сука... – выдохнул Кейдж, застыв.
Я не слышала больше ничего. Развернулась. Выбежала. Хлопнула дверью так, что задрожали стены. Место, где умирала последняя иллюзия безопасности и доверия, осталось позади. Навсегда.