Талисман

Повсюду было темно. Саймон попробовал сделать пару шагов вперед, но тут же споткнулся обо что-то твердое, громко выругался и поднялся. Вскоре, глаза привыкли к темноте, и парню удалось осмотреться.

Находился он в лесу, деревья которого уходили далеко-далеко в непроглядную ввысь. Луны не было, зато по черному бархатному небу рассыпались тысячи микроскопических белых звезд. Одна из них была побольше и светила намного ярче остальных.

Конечно, можно спокойно лечь на землю, закинув руки за голову, и подолгу разглядывать ночную необъятную красоту, но нужно найти Дану. Саймону не долго пришлось бродить кругами да спотыкаться при каждом удобном случае о какую-нибудь старую корягу. Дана сразу столкнулась с парнем лбами. Сначала ребята очень испугались, приняв друг друга за незнакомцев.

— Кто это? — пискнул Саймон. Со стороны это показалось невероятно смешным. Дана громко прыснула, от чего по всему лесу раздался не то свистящий, не то брюзжащий звук.

— Я, — сказала Дана. Сквозь тьму проглядывались ее волнистые, но по большей части уже лохматые волосы, которые утратили былой блеск и красоту, чем-то напоминая простое птичье гнездо, хотя сами птички там отсутствовали.

— У тебя есть фонарь? — спросил Саймон.

— Откуда? Если бы был, то я давно тебя бы нашла! А вообще, у тебя рюкзак снова светится.

Точно! Пара секунд, и вот Саймон держит в дрожащих руках сияющий красным цветом камень. Малая часть света хоть и немного, но помогла осветить место их пребывания.

Ничего странного они не увидели, кроме того, что стволы деревьев были уж слишком толстыми. Но и сами деревья выглядели причудливо, кора имела голубовато-серебристый оттенок. Саймон притронулся к ближайшему, на ощупь ствол был холодный и... стальной! Чистый металл! Удивительно!

— Ну, что?

— Настоящий металл! Сама потрогай.

Дана чуть отошла в сторону, и сама погладила кору. Глаза отразили искреннее удивление.

— И правда! Как так?

— Может, это какой-нибудь редкий вид дерева, — выдал догадку Саймон.

— Ну, как знаю, металлических деревьев в помине нет.

— А что ты видишь сейчас?

— Если рассуждать адекватно, то это — искусственное дерево.

Поспорить Саймон не мог, догадка об искусственных металлических деревьях казалась более оправданной и логичной, только здесь их было очень много, сколько же это времени могло занять на то, чтобы создать такое огромное количество.

— И сколько, по-твоему, понадобится времени, чтобы сделать так много деревьев? — повторил парень свои мысли.

Дана лишь пожала плечами, и ребята на время перестали переговариваться. При слабом свете талисмана они шли через мрачный и зловещий лес: Саймон впереди, держа камень гладкой прямой стенкой на ладони. Дана семенила следом, с опаской озираясь по сторонам. Еще с детства она боялась темноты. Эта черная тьма пугала ее. Останься одна, девушка почувствовала бы сразу неподдельную слабость и ужасный страх, распространяющийся по всему телу, с головы до ног. Но рядом с нею был Саймон, и Дана чувствовала себя гораздо смелее. Саймон, как алое сияние из камешка, яркое светлое пятнышко в этой тьме, что готово помочь ей в беде. Пусть он вредный, вечно спорит и всегда остается чем-то недоволен, но он ее друг, добрый и храбрый человек, не боящийся темноты, в отличие от нее самой.

Пару минут Саймон и Дана безмолвно бродили меж металлических великанов. Тишина здесь была мертвая, пугающая. По коже у Саймона побежали мурашки, он весь покрылся гусиной кожей. Мертвый лес не подавал никаких признаков жизни, на ветках не сидели хотя бы обыкновенные птицы, пусть даже тоже сделанные из металла или какого-нибудь другого вещества. Ни одного живого существа не удалось им встретить по дороге. Скитания юных путешественников продолжались. Казалось, что они идут так целую вечность. К несчастью, свет от камня постепенно затухал, что сулило для ребят плохим знаком.

— Лучше переночуем, — предложила Дана и улеглась прямо на месте. — Я устала бродить по этому лесу, да еще ночью.

— Думаешь, я не устал! — взбесился Саймон. — Мы, небось, уже кругами ходим!

— Но мы непонятно сколько тут расхаживаем, — Дана не пыталась пойти на конфликт, она говорила без какой-либо грубости или суровости в голосе, показывая, что по-настоящему устала. Но сразу, будто пришла в себя, грозная, пошла в наступление. — И было бы очень мило, если бы ты перестал на меня кидаться, когда вздумается! Я тебе ничего не сделала, позволь заметить!

Саймон остыл и выглядел смущенным. Уши предательски покраснели, а может это алый свет камня отсвечивает, хотя было точно ясно, что ему стыдно за свою грубость к Дане.

— Извини, — тихо сказал парень. — Просто я так хочу поскорее выбраться отсюда...

— Я тоже! — заявила Дана, удобно располагаясь на своем месте, она начала сметать в разные стороны прутики и сучки, почему-то оказавшиеся не металлическими, а вполне обычными.

Произошло нечто странное, лицо Даны приобрело мертвенно-бледный цвет, глаза расширились от настоящего ужаса, увиденного ею лично, а руки нервно дрожали, прутики в ее пальцах громко хрустнули, так сильно она сжала руки.

— Кровь... — не своим голосом проговорила девушка, судорожно хватая ртом воздух.

— Что?! — перепугался Саймон и быстро подбежал к Дане. Он посмотрел в ту точку, в которую смотрела она, и обомлел, позабыв все на свете, сердце бешено застучало.

На земле, отбиваясь бликами при слабом свете камня, хорошо проглядывались бурые пятная. Сомнений нет, это кровь. То ли человека, то ли животного. Наверняка животного, вряд ли в этой части леса вообще могли быть люди. У Саймона отлегло от такой мысли, все-таки животным приходится убивать друг друга чтобы выжить, но на душе скребли кошки – это значило, что в лесу находятся дикие животные, которые могут быть опасны для них с Даной.

— Саймон, я боюсь, — очень и очень тихо прошелестел голос Даны, Саймону пришлось хорошенько прислушаться, чтобы ничего не упустить. — Давай переместимся...

Парню ничего не оставалось, кроме как послушно кивнуть в ответ. Больше им ничего собственно не оставалось, только взять и с помощью талисмана снова попробовать переместиться обратно к себе, что он и сделал, поднес камень к губам и тревожно зашептал:

— Прошу, отправь нас в другое место!

Как назло, ничего не произошло. Саймон пробовал еще несколько раз, но попытки были безрезультатными.

— Ничего не понимаю! — недоуменно твердил он себе под нос.

— Почему он не работает? — Лицо Даны только сильнее побледнело.

— Дана, успокойся, прошу тебя, — Саймон положил руку на плечо девушки. Та вздрогнула, будто ее обдало холодной водой.

— Почему он не работает? — с тревогой в голосе повторила она.

— Не знаю, — сочувственно ответил Саймон. Он продолжал смотреть на еле светящийся камешек в его руке. — Может, ему нужно время, чтобы снова перенести нас.

Дана молчала. Она судорожно вдыхала и выдыхала воздух, свернулась прямо в калачик. Теперь, она больше походила на маленького беззащитного младенца, который потерялся, только он не плакал, а лишь учащенно дышал в такт быстро бьющемуся сердцу. Сложно вообще представить, что это и есть та самая бойкая и храбрая Дана Форд. Складывалось ощущение, что ее просто подменили на другую, слишком пугливую. Но, как заметил Саймон, даже такие люди, вроде нее, тоже имеют свои собственные страхи.

Саймон стоял как вкопанный, продолжая буравить глазами скрючившуюся от страха девушку. Он не знал, что делать в таком случае, просто глядел на нее, и сердце кровью обливалось. Нет, так нельзя! Лучше от этого не станет, если он продолжит ничего не делать, вперившись в беспомощную Дану испуганными глазами.

Саймон лег на землю, пододвинулся поближе к бедной Дане, и вместо тысячи слов поддержки, вроде: «Все будет хорошо!» или «Не бойся, я рядом!» взял ее дрожащую руку. Тут же, Дана успокоилась. Ее темные глаза — скрывавшие в себе нечто большее, чем простая внешность, что-то, что известно далеко не каждому — встретились с глазами Саймона. Лицо обдало жаром. Что это с ним? Неужели температура поднялась? Да нет, вроде он нигде не простудился... Его окутало доселе неизвестное чувство. Такое чувство Саймон никогда не испытывал за всю свою жизнь, сначала бросает то в жар, то в холод, а потом чувство полного умиротворения.

Между ребятами царила новая протяжная тишина длиной в бесконечность. Как же она порой бывает невыносима! Дана перевернулась на спину, и стала глядеть прямо на звездное небо. Саймон остался в той же позе, глядел на девушку не переставая.

— Помню, — вдруг сказала Дана хриплым голосом, — мама мне рассказывала легенду о трех неких сестрах. Они живут прямо на звездах и плетут на них наши нити судьбы.

Саймон навострил уши, готовясь услышать ту самую легенду, напрочь забыв обо всем, что он находится в лесу и что их с Даной может настигнуть дикое животное, оставившее после себя кровь. Тем временем, Дана продолжала:

— Самая старшая из них — Клото. Она прядет нить жизни, создавая новые события. Средняя — Лахесис. Она определять те самые судьбы и события. Младшая — Атропос. Она перерезает нить жизни в любом месте, устраивая непоправимые катастрофы. А вместе, сестры создают прочный и нерушимый баланс.

Дана закончила рассказывать, и по-прежнему не отрывала взгляд от неба. Но тут, он снова заговорила:

— Я вот думаю, их ли это рук дело, что наша жизнь перевернулась вверх дном, когда в детдом пришли эти злые люди.

Саймон знал, что она ждет от него ответа. Он спокойно перевернулся на спину и обратил свой взор на миллион маленьких белых точек. Так хотелось взять, да сфотографировать такую необыкновенную картину.

«Наверное, — думал Саймон, — звезды — это какие-то дальние миры, а мой талисман может отправить меня в любой из них!»

— Знаешь, — заявил Саймон, — иногда бывает, что случайности не случайны. И всякое может быть.

И тут, Саймон услыхал тихий смешок со стороны Даны. На душе у него сразу стало легче, и он тоже тихо усмехнулся.

Время все шло, а они не вставали с места, по-прежнему любуясь далекими небесными телами. Саймон и Дана ни о чем больше не думали, не думали о том неизвестном диком звере, бродившем по лесу, не думали о том, что за ними гонятся какие-то там Игнотус и Констанс. Им никуда не хотелось идти, да и зачем спешить куда-то, ведь никто их не ждет. Лучше лежать здесь, вместе с Даной и не переживать по всяким там пустякам.

К действительности Саймона вернул едва уловимый шорох в кустах. Он поднялся, Дана вместе с ним.

— Что это? — испугалась она.

— Не знаю...

Шорох усиливался. Напряжение поднималось, как ртуть на столбе термометра. Саймон, не мешкая, взял в руки самую большую и самую тяжелую металлическую палку, отломанную неизвестно кем от того же дерева. Вдруг раздался низкий рокочущий звук. Сердце Саймона мигом ушло в пятки, он весь напрягся, готовясь к удару. Некто за кустами готовился напасть на него в любой момент. Дана спряталась сзади, за спину Саймона. Последний непрерывно глядел на кусты, держа металлическую палку в обеих руках, словно бейсбольную биту. Но не успел он полностью собраться с духом, как страшный рокочущий звук прекратился в сию же минуту, а красный свет камня погас будто огонек свечи.

Пару секунд ничего не происходило. Саймон осторожно выпрямился во весь рост, оказавшись ниже Даны на пару дюймов. Хотя, если она выпрямится, то может будет выше его почти на голову...

Без предупреждений, на ребят кинулось нечто черное, мохнатое, паукообразной формы и всего лишь с шестью конечностями. Маленькая голова будто была сплющена и высушена и выглядела настолько уродливой, что сложно описать. Но самым страшным являлись его глаза, молочно-белые, без зрачков. Саймон не хотел на них смотреть, ему нужно вместе с Даной выбраться из-под мощных лап этого страшного существа, пока не стало слишком поздно. Что-то мешало ему подняться с места, и он продолжал смотреть в глаза, воззрившееся на него...

Саймон стоит, рядом с ним никогошеньки нет. Стоит он на краю пропасти, готовясь прыгнуть во тьму. Господи, а какая же там высота! Зачем он это делает?! Его заставляют. Нужно сопротивляться! Но это почти невозможно. Высота такая огромная, здесь запросто убиться, что и собирался сделать Саймон, но он не хотел прыгать. Где же его сила воли?! Почему он не сопротивляется, а дает себе спрыгнуть с такого смертоносного расстояния?!

— Я не прыгну! — крикнул он. — НЕ ПРЫГНУ!

В голове пронесся звук, напоминающий взрыв петарды, ужасный визг (так, скорее всего, кричат свиньи, когда их собираются убивать). Тьма вместе с металлическим лесом вернулась. Саймон тяжело дышал. В отличие от Даны — которая тихо всхлипывала, как если бы ее ужасно оскорбили и обидели — он чувствовал себя лучше.

Поблизости находилось расплавленное металлическое бревно. Впереди (Саймон чуть в обморок не упал!) стояли две мужские фигуры, оба в черных плащах, один повыше и широк в плечах, другой тоже, но пониже ростом, да и сильно худощавый. Саймон уже было подумал, что это Игнотус и Констанс пришли за ними. Один из них держал в руке факел. При слабом свете огня парню удалось разглядеть черты лица мужчин.

У первого все лицо было испещрено шрамами, один страшнее другого по форме и размеру. Нос был большой и казался опухшим, словно его ужалила пчела. Маленькие водянистые глаза, один из которых — левый — слегка косил, по подбородку проходила едва заметная щетина. У второго более или менее в порядке, прямой нос с тонкой переносицей, маленькие губы, но очень большие глаза, да и казался второй мужчина моложе первого лет эдак на десять младше. На них обоих были накинуты плащи.

Мужчина, тот, что был постарше и повыше, первым подошел к перепуганным Дане и Саймону, его спутник, как верная собака, последовал за ним.

— Кто вы? — у мужчины оказался очень низкий голос, он прямо пробивал до мурашек. Несмотря на это, Саймон остался невозмутимым.

— Я — Саймон. Она — Дана, — сказал он, — а вы кто такие? И что это за существо на нас набросилось?

— Мы не обязаны тебе все говорить! — прокричал за спиной первого второй мужчина. Его голос не так сильно пугал или внушал, но тоже был мощный.

— Ким... — начал было первый, но второй его тут же перебил.

— Не называй меня так! Особенно при них!

«Как-то слишком бурно он реагирует на свое имя, — подумал Саймон. – Мне, конечно, и свое имя не особо нравится, но я ведь не стыжусь или не сержусь на то, что меня так зовут...»

Мысли его прервал голос первого:

— Не моя вина, братишка, что тебя так назвали родители! — потом он обернулся к ребятам, которые уже успокоились. — Зовите меня Эш, а этот нытик — мой брат Ким!..

— Я вовсе не нытик! — взбесился тот, кого звали Кимом. — Мне просто не нравится это дурацкое имя...

— Почему? — вдруг пропищала Дана.

Ким посмотрел на нее так, словно она сказала редчайшую глупость, а не задала обычный вопрос. Обиженный непонятно почему Ким не захотел отвечать, поэтому Эш сказал за него:

— Он считает имя «Ким» девчачьим.

Саймону пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы не засмеяться от такого странного известия. Честно, из-за этого ненавидеть свое имя попросту бессмысленно!

Ким прислонился к ближайшему дереву, по его нахмуренным бровям было ясно, что он сильно недоволен.

— Так, что это за существо? — повторил вопрос Саймон.

Прежде чем Эш успел ответить, он переглянулся с Кимом, прямо как Игнотус и Констанс, наверное, общаясь с помощью силы мысли. Но их переглядывание продержалось всего секунду.

— На вас напал обычный Пожиратель, — сказал Эш.

Саймон и Дана нисколько не ужаснулись слова «Пожиратель», они лишь недоуменно вскинули брови.

— Кто-кто? — в один голос переспросили они.

— Пожиратель, — четко отчеканил Эш, нисколько не смутившись их странной реакции. — Большое паукообразное существо. Таких довольно много в Тенебрисе. Именно из-за них наши люди чаще всего исчезают. Пожиратели любят питаться человеческой плотью, но их любимое лакомство — самые сокровенные страхи. А их глаза — это последнее, что видит человек, прежде чем отдать концы с концами. Привлекает их всякое блестящее барахло. Наверное, именно поэтому вас нашли.

— Понятно, — сказал Саймон, и только сильнее затерялся во всей информации про неких Пожирателей, пропавших людей. Тут перед ним возродилась картина событий: молочно-белые глаза продолжают пялиться на него, такие страшные, в них точно скрыто опасное существо, оно желает выбраться наружу.

Как всегда, Саймон затерялся в чертогах своего разума. В любой непонятной ситуации он любил уходить в себя, чтобы спрятаться от внешнего мира и собраться с мыслями. Парень только сейчас заметил выжидающие взгляды со стороны Эша, Кима и Даны.

— Что?

— Теперь вы рассказывайте! — начал Ким, больше не прислоняясь к дереву. — Что вы забыли в нашем лесу?

— С каких пор лес стал принадлежать вам, а? — громко сказала Дана. Она чувствовала себя гораздо лучше, и могла сейчас поспорить с кем угодно, даже с таким, как Ким.

— С тех пор, как мы стали его защищать от таких, как вы! — гаркнул Ким, шагнув навстречу Дане.

— Молодцы, — иронично заметила та, — жалко вот наградить нечем за такое трудолюбие!

Ким направил в сторону Даны испепеляющий ненавистью взгляд. Кто знает, чем бы закончилось дело, если бы не Эш, который, наверное, один мог усмирить несносного выскочку. За этим последовала довольно неловкая пауза, длившаяся будто целую вечность. Наконец, Эш снова заговорил своим низким баритоном:

— Вы, двое, должны пойти с нами в деревню. Там мы разберемся, что с вами делать. Пойдемте!

Эш и Ким развернулись и двинулись сквозь густые темные кусты, тоже оказавшиеся из чистого металла. Пока они не видели, Саймон незаметно поднял с земли черный камешек, и потом вместе с Даной двинулся вслед за их спасителями.

Шли они долго, подростки то и дело спотыкались о лежавшие на земле бревна. Два брата даже не поворачивались, чтобы проверить их, они шагали прямо, в полной тишине. Саймон шел впереди, Дана, как обычно, за ним. Парнишка видел, что она теперь чувствует себя увереннее, но глаза, как истинное зеркало души, говорили обратное.

По дороге Саймон заскучал. Желая не бродить в полной тишине, он спросил у братьев, хотя и не надеялся на ответ:

— Простите, у меня есть вопрос! Почему деревья в лесу сделаны из металла?

Эш не повернулся, зато с удовольствием рассмеялся, словно услышал самую смешную шутку.

— Сразу видно, иностранцы, — сказал он. — Но, акцента у вас нет, как такового.

«Уже можно паниковать!» — забеспокоился Саймон, готовясь вспотеть и выдать себя с потрохами.

— Ладно, — сразу отозвался Эш, — таки расскажу. (Саймон глубоко вздохнул от облегчения) Вы знаете, день на планете короче, а ночь длиннее. Так вот, днем деревья обычные, а вот ночью они становятся металлическими. Никто, конечно, не знает, почему это происходит, но есть легенда о том, что некий маг специально заколдовал весь лес от начала до конца. А если ночью срубить металлическое дерево, оно таким и останется. С помощью стального материала мы можем строить себе больше новых домов в деревне Тенебрис. Именно поэтому к нам часто приезжают большие шишки из-за всяких там фабрик. Они повсюду в стране. Каждая требует много деревьев, и если мы разрешим им это делать, то от леса вскоре совсем ничего не останется. Потому мы не очень рады их приездам, да и тем более не любим, когда в лесу находятся чужаки или иностранцы вроде вас!

Эш замолчал. Наступила гробовая тишина. Сверчки и то не пели, что уже было странно и непонятно. Не поверил Саймон своим ушам, когда Эш вдруг громко воскликнул:

— Ну, мы пришли! Тенебрис!

Лес остался позади, взглядам Саймона и Даны предстала маленькая деревушка: дома, стоявшие повсюду, были полностью из металла. На улицу в ночной одежде выходили женщины и мужчины, встречая Эша и Кима радостными возгласами, видно братьев здесь уважали. Они отвечали на какие-то вопросы жителей и продвигались все дальше, в самый центр деревни. При виде двух незнакомцев из леса пошли разные шепотки. Ребята неловко глядели по сторонам, ловя на себе кучу подозрительных взглядов от жителей Тенебриса, кто-то глядел на них из окна, кто-то на улице, причем смотрели, как на новое неизведанное явление природы. Оно и понятно – откуда могли взяться двое подростков в темных глубинах леса.

Эш и Ким остановились возле небольшого фонтанчика, тоже металлического, как, впрочем, и другие сооружения. Приятное журчание воды навевало на Саймона легкое умиротворение, ему в голову снова подсело желание расправить руки и взлететь высоко-высоко в небеса.

На лицах мужчин читалось явное недоверие к чужакам. Ребята в свою очередь сами были не особо рады, ловя на себе неодобрительные взгляды каждого жителя. Вскоре, вокруг них четверых образовался круг, он всегда пополнялся, а шепот все усиливался.

— Прошу простить, что мы разбудили вас в такой поздний час, — властным тоном продекламировал Эш, обращаясь ко всем сразу.

— Ну как, вы смогли взять провизию из города? — поинтересовался какой-то мужчина из толпы.

— Мы и половины не прошли, потому что на этих двоих, — Эш указал на Саймона и Дану, — напал Пожиратель.

Среди толпы пронесся быстрый тревожный шепот.

— Сейчас мы снова отправимся в путь! — мощный голос Эша мигом заглушил остальные голоса. Воцарилась мертвая тишина, все терпеливо ждали новых указаний. — Амос! — Эш перевел взгляд на человека, на вид чуть старше него. Лохматые донельзя волосы давно тронула седина, да и Амос выглядел как старик, под левым глазом налился изрядный фиолетовый фонарь. Кажется, еще свежий, значит его ударили совсем недавно, но почему...

Пока Саймон оценивал внешность Амоса, а Дана в это время размышляла о чем-то другом, своем, Эш продолжал:

— Отведи детей к себе в дом, пусть отдохнут. От них ни на шаг, будешь охранять до рассвета. А завтра они нам все объяснят!

Эш подошел к Киму, шепнул ему что-то на ухо, тот согласно кивнул, и вдвоем они двинулись во тьму огромных кронов в сопровождении одобряющих возгласов со стороны жителей Тенебриса. Где-то вдалеке эхом раздался непонятный тихий звук, похожий на обычное стрекотание.

— Козодой, — еле слышно промолвила Дана.

Амос махнул рукой, требуя следовать прямо за ним и не отступать.

— И что? — спросил Саймон у Даны.

Странное стрекотание, издаваемое неким «козодоем», давно прекратилось, но лучше от этого никому из них не стало.

— А то, — небрежно отозвалась девчонка, обгоняя парня, — что пение козодоя предвещает неминуемую смерть...

При слове «смерть» Саймон нервно поежился. Но он успокоил себя мыслью, что все это полная ерунда, и не стоит так уж сильно верить словам Даны.

Амос повел ребят к окраине леса, где стояла старая, трухлявая хижина, но по виду вполне вместительная. Черепица на крыше в некоторых местах осыпалась, а металлические стены давно проржавели и стали красно-оранжевыми. Амос провел двух подростков внутрь лачуги. Внутри было симпатичнее, чем могло показаться снаружи. Вдоль противоположной от них стены располагался маленький камин, там плясал теплый мягкий огонь. Языки пламени осторожно вились в воздухе, тихий равномерный треск одурманил Саймона. Ему захотелось сесть поближе к камину, и еще долго рассматривать огонь.

— Снимите обувь, пожалуйста, — вежливо попросил Амос. Ребята послушались, они сняли свои ботинки, поставив их рядом с дверью.

В лачуге находилась всего одна комната, служившая и кухней, и гостиной, и спальней.

— Вы... это... — неуверенно сказал Амос, явно стыдясь своей жалкой лачугой. — Располагайтесь... Отбой уже давно начался, так что ложитесь сразу спать, завтра тяжелый день.

Саймон с Даной осмотрели продавленную кровать с кучей меховых одеял, стоявшую совсем недалеко от камина в углу комнаты.

— А вы? — поинтересовалась Дана, со смешанным чувством взирая на мебель.

— Я всю ночь буду дежурить у входа в дом, — объяснил Амос, потом направился к двери. — Ну что же, спокойной ночи!

Он вышел, захлопнув за собой дверь. Теперь, к счастью или нет, Саймон и Дана остались одни. Спать им не хотелось, особенно после того, как они пережили сегодня нападение ужасного Пожирателя. Вряд ли такое в скором времени забудется, словно по щелчку пальца.

Не раздеваясь, ребята легли на жесткое дерево, положив головы на жидкие подушки и укутавшись пахнущим плесенью одеялом. Глядя на низкий потолок и балки, Саймон прислушивался к тихому треску пламени. Он так устал, ему надоело все время бежать куда-то, перемещаться! Почему все это не может оказаться всего-навсего сном, простым несчастным сном, почему нельзя проснуться и оказаться на своей железной кровати в детдоме, который остался цел, нетронутый жалкими немцами, где живы миссис Корнуэлл, Бэкки, другие дети. Почему?..

— Хочешь знать, что было со мной в лесу? — не своим, а каким-то монотонным голосом произнесла Дана. Она сложила руки на животе, постукивая правым указательным пальцем.

Саймон не сразу понял смысл вопроса. Сейчас он не очень хорошо соображал, все ему было непривычным, необъяснимым, за пару часов он пережил столько всего, и уже не знал, как вести себя сейчас.

Дана повторила вопрос, видимо Саймон долго не отвечал:

— Так хочешь, или нет?

— Если честно, то не особо, — заверил он, потом сказал, — но я готов послушать.

— То есть, ты не против, если я тут буду распинаться?

— Конечно!

— Ну, хорошо, — Дана привстала на кровати, осторожно стянув с себя одеяло. Она перевела свой взгляд на камин, и затем начала свой рассказ. — Я давно боюсь темноты... сама не знаю, из-за чего именно. Но всякий раз мне кажется, что кто-то из нее наблюдает за мной и мигом вытянет свои руки, чтобы схватить меня, дабы потащить внутрь. Смешно, не правда ли?

— Вовсе нет! — запротестовал Саймон. — Нет ничего смешного в том, что ты боишься темноты. Я вот, например, боюсь высоты, по мне, так это больше смехотворно.

— Протестую! — вмешалась в его размышления Дана. — Бояться тоже нормально...

Повисла тишина. Никто не знал, как продолжить разговор. Как вдруг, из рюкзака высунулась усатая мордочка. Дана взяла маленького Джесси на руки и тихо поглаживала его черную шерстку. Ни с того, ни с сего, она сказала:

— Боюсь я не столько темноты, сколько остаться совсем одной... Без помощи, без родных, без друзей, без чего-либо еще. Когда я посмотрела в глаза того Пожирателя, то почувствовала себя такой одинокой, что и врагу пожелать нельзя. Мне стало так тоскливо и больно на душе... я не смогла выстоять, воспротивиться... мне ничего не оставалось, я думала, что это конец, что... что...

Дана не смогла сдержаться. Боль в сердце стала еще сильнее, нужно было остаться сильной, стоять до последнего и не пытаться заплакать, но поздно... она, как в тот раз в доме мистера Грида, горько заплакала. Джесси не поняв, что с хозяйкой, испуганно юркнул поближе к Саймону, и устроился на подушке, которая оказалось свободной. Саймон встал и придвинулся к Дане поближе. Как тогда, он слегка приобнял ее.

— Еще говорят, что я плакса, — пошутил он. Девчонка никак не отреагировала, не обиделась, но ее уголки рта приподнялись.

— Знаешь, — промолвила она, шмыгнув носом, — я только из-за этого хотела вступить к ребятам в ТОЛД. Боялась остаться совсем одна после смерти родителей. Я думала, мне будет лучше дружить с ними.

— Зря так думала, — с печалью прошептал Саймон.

— Чья бы корова мычала, — буркнула себе под нос Дана.

Неожиданно, их прорвало, и они засмеялись как никогда прежде за последнее время. Смех был живой, настоящий, искренний, приятный. Саймон заметил, что Дана очень мило смеется, в отличие от него, сам он ржет как лошадь.

— В чем-то мы и похожи, — заключил Саймон. К его радости, Дана не плакала, и теперь улыбалась, выглядя самой счастливой.

— Ой, ничем мы не похожи, — вернулось ее привычный тон, каким она всегда говорила, веселый, задорный, попросту милый.

Все в ней мило, заметил Саймон. Милое личико, глаза волосы. Неведомое чувство вновь хлестнуло волной внутри парня, такое чувство он уже испытывал, в лесу. Мгновенно бросает в жар и в холод, потом непонятное умиротворение, прямо как в прошлый раз.

В этот момент Саймон понял, что чувство, которое он испытывает... любовь. У него не было веских доказательств, но он просто знал, и этого было достаточно.

С каждой секундой расстояние между Саймоном и Даной неумолимо сокращалось. Происходило нечто странное, необъяснимое. Ребят тянуло друг к другу, как магнит. Наконец, оно произошло... их губы соприкоснулись... на Саймона обрушился шквал разнообразных эмоций, весь спектр всевозможных чувств, все до единого, жарко стало невыносимо. Ему не хотелось останавливаться ни на секунду или две. Сложно было передать, что он чувствовал, но ясно одно, еще никогда прежде ему не приходилось испытывать самое лучшее на свете чувство любви...

***

Еще одно перемещение, и вот они уже стояли посреди темного зловещего леса. Деревья полностью из настоящего металла. Это насторожило Игнотуса и Констанс. Они мрачно озирались по сторонам, изучая странное место.

— Как думаешь, что это за место? — спросил свою напарницу Игнотус, поднимая с земли деревянный прутик среди других остальных похожих.

— Не знаю, — с холодом ответила Констанс, с мрачным видом рассматривая манипуляции Игнотуса. — Ты же понимаешь, что в мультивселенной бесконечное количество миров, и запомнить их все довольно сложно, ты не заметил?

— Да вроде нет, как видишь, — изрек мужчина, с любопытством смотря на прутики в руке. Обычного человека они бы точно не удивили, но только не Игнотуса, уж он-то всегда находил в мелких вещах некий важный смысл. Некоторое время поразмыслив, он заключил. — Мы в Тенебрисе!

— Тенебрис! — искренне изумилась Констанс, нисколько не шутя. — Как их только занесло в эту глушь, непонятно!

— Возможно, — предположил Игнотус, — они еще не до конца понимают, как им управлять.

— Особенно парень, — заметила Констанс, скрестив руки на груди. Это значило, что она была недовольна абсолютно всем, находилась здесь и никак не могла поймать чертовых подростков, а ведь все так просто, взять да забрать у них камень, а потом отдать его Господину... и все ради великой цели, к которой они шли так много лет. Если Игнотус и Констанс не смогут забрать у парнишки Пейджа дурацкий камень, то все может обрушиться крахом.

— Да, — согласился Игнотус. — В нем течет кровь матери, он полукровка, но значит тоже может пользоваться магией талисмана.

Игнотус поднялся с места. Констанс же обдумывала дальнейший план действий.

— Ладно, нам нужно найти деревню. Наверняка они там.

— Ты уверен? Вдруг их могли съесть Пожиратели? — с иронией подметил Игнотус и усмехнулся.

— Сомневаюсь, — скептически сказала Констанс. — Все равно, надо проверить! Попробуй определить, в какой стороне находится камень.

— Сейчас, — Игнотус вытащил из кармана своего длинного плаща точно такой камень, какой есть у Саймона Пейджа. Игнотус начал вглядываться в его красное сияние и бормотать что-то невнятное. После, сияние усилилось ровно на секунду, а потом снова стало прежним.

— Ну? — поторопила Констанс.

— На северо-востоке отсюда, — очень медленно сказал Игнотус, и еще раз повторил, будто и в них нашел очередной скрытый смысл.

— Отлично, — обрадовалась Констанс, хотя по тону не было понятно, рада ли она вообще... — Пошли, нельзя терять время.

И она, вместе с Игнотусом, смело шагнула в темную металлическую пелену леса Тенебрис. Еще чуть-чуть, и вскоре они добьются того, чего хотят, и дадут своему Господину камень для великого, очень великого дела.

Бродили не так долго, им хорошо удавалось ориентироваться в пространстве, так что им без какого-либо труда удалось обнаружить поселение жалких людишек, обосновавшихся здесь. Почти со всех концов деревни стояла охрана, а это только больше усложняло дело.

Притаившись, Игнотус и Констанс молча глядели, как двое мужчин охраняют железные ворота, ведущие прямо внутрь. Это был единственный вход, через который можно было попасть в деревню. Игнотус перевел взгляд на Констанс, передавая ей свои мысли:

«Ты поняла, что делать...»

Констанс тоже перевела взгляд на Игнотуса и передала ему свои другие мысли:

«Я тебя поняла».

Констанс закрыла глаза и сфокусировалась на том, что хотела.

В деревне уже все успели разойтись по своим металлическим домам. Неожиданно, возле фонтанчика появилась Констанс. Так она создала астральную проекцию самой себя, и может перемещать свой дух в пространстве, однако в астральном теле не может обладать телекинезом. Поэтому, в таких ситуациях, приходится положиться на удачу и ловкость.

Ловко прошмыгнув в темноте между хижинами, Констанс осталась незамеченной. Сейчас главной ее задачей было отыскать неугомонных детей. Время шло, женщина осторожно подглядывала в окна, с каждой минутой ей становилось все хуже и хуже, как будто ее всю изнутри съедают. Довольно вредно находится душе вне тела долго время. Если она не успеет вернуться в физическую форму, Констанс может запросто умереть.

Но наконец-то ей удалось найти двух подростков. Не успела Констанс придвинуться к стеклу вплотную, как сразу отпрянула от отвращения, увидев, что они целуются. Ну ладно, не очень-то важно. Главное, она нашла их, а дальше дело за малым.

Констанс открыла глаза, очнувшись после долгого выхода своей астральной души. На лбу выступили прозрачные кристаллики пота. Она взглянула на худое лицо Игнотуса, сфокусировав на нем взгляд. В его глазах не было ни грамма сочувствия к ней, впрочем, не удивительно, Игнотус никогда не проявлял никаких чувств к Констанс, в отличие от последней. Женщина сама не понимала, чем ей так приглянулся этот суровый, угрюмый, никого ненавидящий человек. Наверное, все дело в его внешности, а может совсем в другом, Констанс точно не знала.

— Ну? — спросил Игнотус.

— Могу обрадовать, я их нашла, — Констанс полностью пришла в себя. — Они в доме с другой стороны деревни, почти рядом с лесом. Если все получится сделать незаметно, то камень будет наш.

— Хорошо, теперь пош...

— Эй! — сказал сзади низкий голос.

Игнотус и Констанс разочарованно закатили глаза, потом обернулись, увидев перед собой двух мужчин, чьи лица были скрыты капюшоном, но не полностью, вполне заметны очертания.

— Кто вы? — высокомерно спросил тот, что был помладше и стоял позади мужчины с низким голосом.

Игнотус решил промолчать. Констанс наоборот злобно оскалилась, обнажив свои белые зубы, а затем цинично проговорила, растягивая каждое слово в привычной манере:

— Ты точно хочешь знать ответ?

***

У Саймона создавалось яркое ощущение того, что его словно ударили сковородой по голове. Он с ошалевшим видом остался сидеть на месте, в то время как Дана уже лежала на кровати, играя с Джесси.

В его голове все перемешалось вверх дном, а мозг отказывался воспринимать все серьезно. Неужели они поцеловались прямо здесь, на кровати Амоса. Жуть! Саймон не знал, хорошо это или плохо. Раньше парню еще не доводилось целовать девчонок, а тут так сразу, да без подготовки...

— Давай сделаем вид, что ничего не было.

Саймон боялся ответить, не осмеливался повернуться к ней, чувствуя себя очень и очень стыдно. Дана для него просто друг, а тут он полез к ней целоваться без причины. Похоже, она сама поняла, что тоже совершила ужасную глупость, когда полезла целоваться.

— Давай.

Саймон постарался скрыть свое смущение, и вроде ему удалось остаться спокойным. Дана улыбнулась, легла, поглаживая ушко Джесси. Саймон в ответ сам расплылся в улыбке, отвернулся и лег на бок. Он закрыл глаза, решив поспать.

Не прошло и минуты, как снаружи раздался мощный взрыв, из окна в комнату просочилась яркая вспышка. Саймон тут же встал, нацепив на себя рюкзак.

— Как ты думаешь, это снова они? — спросил он.

— А ты думаешь это кто-то другой?! — огрызнулась Дана, садя шипящего Джесси обратно в рюкзак, котенку явно не нравилась такая тенденция со стороны хозяйки, в любой непонятной ситуации хватать его за шкирку.

— Ну, мало ли...

— Бежим, пока нас не поймали!

Не церемонясь, Дана распахнула дверь, взметнулись при выходе лишь кончики ее волос. Саймон пулей ринулся прочь из дома, держась вспотевшими руками за ремешки рюкзака. Его зрелищу предстала ужасная картина: мужчины и женщины с детьми в страхе разбегались кто куда. Чувство паники витало в воздухе, все дома деревни окутал адский огонь. Смотреть на все это Саймону не хватило сил. Бесконечные крики ужаса и помощи пробирали его до мурашек. Но потом новая волна криков дошла до вершины апогея, случилось что-то страшное!

Несясь со скоростью метеора, Саймон спешил помочь несчастным людям, но Дана взяла парня за локоть, уводя его от места событий.

— Ты ничего не сможешь сделать, Саймон!

— Пусти меня! Мы должны им помочь! Ведь все это из-за нас!

— Саймон, нам надо спасаться во что бы то ни стало!

— Нет! — Саймон яростно извивался, пытаясь вырваться, но Дана держала его крепко, с ней оказалось не так-то легко сладить.

Спорить сейчас было некогда, нужно было бежать из деревни как можно быстрее. Ребята мчались все дальше, крики не прекращались, только усиливались с приближением новой опасности. Саймон больше не сдерживал слез, они текли по щекам как два маленьких водопада. Жители Тенебриса гибнут из-за них с Даной. Несмотря на это, они бегут прочь отсюда, как самые последние трусы на Земле.

Саймон ничего не видел вокруг себя, только яркий огонь. Хижины деревни пылали, но не это повергло парня в отчаяние. Низкий, рокочущий звук, как гром среди ясного неба. В огне задвигались темные силуэты паукообразной формы.

«Пожиратели здесь», — пронеслось в голове Саймона.

Существа приближались, их становилось все больше. Ребята еле успевали не попадать под их прицел, кто мог подумать, что в Тенебрисе обитает столько Пожирателей.

Деревня осталась по ту сторону кустов папоротника. Начинало смеркаться. И деревья стали приобретать более естественный коричневый цвет. Усталости Саймон не чувствовал ни в одной части тела.

— Саймон, талисман! — потребовала Дана, прислоняясь потным телом к дереву.

— Но...

— Мы не сможем им помочь, пойми!

Она подошла к Саймону и взяла его за руки. Они оказались очень теплыми, и Саймону не хотелось отпускать их ни на секунду.

— Прошу тебя, — чуть ли не умоляла девушка, смотря на парня полубезумным взглядом.

У него не было выбора. Дана была права, они ничего не смогут для них сделать, лучше уйти из леса с помощью талисмана. И чем быстрее, тем лучше!

Светлый ореол поднялся высоко в небо. Оно приобрело серый цвет, потом оранжевый, а затем малиновый, и наконец приобрело свой истинный голубой оттенок. Деревья окончательно изменились, превратившись в настоящие. Крики хоть и были, но почти не доходили досюда, до места укрытия.

Не тратя время на пустые споры, Саймон полез в рюкзак за камнем. Поднес к губам и прошептал что-то, что не дошло до ушей Даны. Ребят снова окружило алое сияние, и снова бесконечный тоннель со множеством извивающихся разноцветных линий. Саймон это не так ужасно волновало. Ему теперь все равно, куда они с Даной попадут, хотелось убраться подальше. На пути показался знакомый яркий свет.

***

Тысячи мертвых бездыханных тел лежали повсюду, по земле ручейком текла бурая кровь. Игнотуса чуть не стошнило от этого неприятного зрелища. Констанс успела убить последнего оставшегося Пожирателя, тот сгорел заживо.

— Это последний? — Игнотус был недоволен, он часто дышал, значит готовился закричать.

— Да, — сказала Констанс и быстро перебила Игнотуса, прежде чем тот успел хоть что-либо сказать. — Не надо винить меня!

— А кто первый полез, а? Именно из-за тебя они в который раз убежали!

— Я хотела всего-то преподать тому пареньку урок на всю жизнь, — Констанс явно забавлялась тем, что доводила его до белого каления.

Мужчина сердито плюнул на землю. Он готов был прямо сейчас задушить Констанс голыми руками, да вот только она помешала ему со словами:

— Потом меня задушишь! Господин хочет связаться с нами.

Игнотус извлек из-под плаща серебряный кубок. Для связи необходима кровь, а ее здесь было навалом. Выудив немного крови у лежащей у его ног маленькой девочки, он склонился над кубком и зашептал:

— Veni ad me, Omni potens!*

Кровь в кубке забурлила так, словно нагревалась на огне. Потом внутри образовалась маленькая воронка, и послышался мужской голос, низкий и холодный, в котором не было теплоты, этот голос внушал страх похуже, чем тот звук, что издают Пожиратели, их жалкий рык был ничем, по сравнению с ним:

— Вы забрали у парня камень?

Игнотус переменился в лице, утратил свой невозмутимый вид, весь ссутулился, чаша в его руке подрагивала, глаза лихорадочно бегали, а лицо побледнело до мертвенного состояния.

— Господин, — Игнотус перешел на шепот. — К сожалению, мы упустили его...

Солнце поднялось на несколько сантиметров, и серебряный кубок засиял в солнечных лучах. Констанс стояла и наслаждалась тем, как ее напарник растерял весь свой авторитет, и теперь был не более, чем жалкая мокрая тряпка для своего Господина. Между тем, голос, шедший непонятно откуда, разразился гневной тирадой:

— Тогда ищите! У вас же есть камень! Найдите парнишку и возвращайтесь со вторым камнем, а иначе, вам несдобровать...

Воронка исчезла, оставив кровь равномерно переливаться от одного края чаши к другому. Игнотус поднял глаза к небу и облегченно вздохнул. Он вылил всю кровь из кубка, положил ту обратно в карман плаща, и обернулся к Констанс.

— Собирайся, нам надо отправляться в путь, — высокомерно сказал мужчина, на сей раз достав из-под плаща черный, как уголь, камень. Только его холодные пальцы дотронулись до круглой гладкой поверхности, как внутри заколыхались красные лучи света.