Prisoners

Раскрыв ежедневную газету университета, словно настоящую карту сокровищ, Клео вчитывается в каждую строчку, чтобы в новостях увидеть моё имя.

— «Героями недели в нашем университете стали Зейн Малик и Луи Томлинсон», — она начинает вслух читать сводку о вчерашней драке, — «отличившись своей смелостью. Они не побоялись остановить драку, которая могла перейти в кровавое побоище, и помирили нарушителей порядка...». Дальше неинтересно.

Миддлтон закрывает газету и смотрит на назойливо-яркую обложку, на которой красуется улыбающаяся Дайана Кэмерон с идеально уложенными локонами. Она занимается студенческой газетой и выпускает еженедельники, где пишет о важных событиях и мероприятиях, новостях и жизни университета, достижениях студентов и их творчестве. На обложку такой газеты попадает фото студента, который был самым выдающимся, и его имя звучало постоянно в течение недели. А если за день произошло много событий, о чём стоит написать отдельно и поделиться со всеми, то Дайана выпускает ежедневную газету, куда на обложку размещает фото члена актива университета. Она сама в него входит.

Ливерпульский университет отличается своей активной студенческой жизнью — здесь невозможно заскучать. Поэтому на Дайану свалилась огромная работа с её особыми обязанностями. Естественно, девушка ведёт всевозможные социальные сети, чтобы повышать популярность и престиж университета, но студенческую газету сделала своеобразной фишкой, которая нравится студентам, особенно Клео.

— Она саму себя взяла на обложку!

— Я не понимаю твоего негодования, Ми.

— Соглашусь, что я ничем не отличилась за последние дни, — держа перед собой газету, Клео опирается руками на перила. Она с первой секунды нашей встречи налетела на меня с новостями, что мы даже не смогли зайти в корпус, оставшись на крыльце. — Но это ты вчера остановила драку.

— Я абсолютно ничего не сделала, — усмехнувшись, повторяю позу подруги. — Я даже не успела влезть в эту драку, как меня остановил Томлинсон.

— Если бы не ты, никто бы не полез.

— Какая разница? От того, что там бы написали моё имя, жизнь проще бы не стала.

— Мы с тобой должны быть на обложке, ЭлДжей. Ты понимаешь, что мы наконец смогли бы заявить о себе?

— Если тебе действительно этого хочется, ты можешь заплатить Дайане, чтобы она разместила тебя на обложку.

— Нет, — Миддлтон качает головой, — только не таким способом. А если кто-то узнает?

— По-моему, всем плевать.

— Тебе кажется. Ведь иначе вообще не было бы этой газеты, которая создана на обсуждениях, сплетнях и популярности студентов.

Забрав у подруги газету, раскрываю её на странице со статьёй о вчерашней драке. Рядом с текстом вставлена фотография: Зейн и Луи позируют камере, засунув руки в передние карманы джинсов. Имена Макса и Кристиана здесь не упоминаются, как и причина конфликта — Дайана крайне аккуратно выполняет свою работу. Она не распускает слухов, потому что это не одобрил бы деканат, но поощряет хорошие поступки. И Малик с Томлинсоном точно согласились на публикацию статьи с их упоминанием, ведь Кэмерон не использует чужие фото без разрешения.

— Мы уже были на страницах газеты, — возвращаю Клео её макулатуру, — и это ничего нам не дало. Лучше расскажи, почему ты просила встретиться раньше.

— Это всё из-за родителей, — она замолкает, а я с любопытством поднимаю брови. — Они снова ругались из-за меня, точнее, из-за ипотеки на мою квартиру. Мама отказывается платить полностью, если папа не будет брать на себя какую-то часть.

— Почему твой отец отказывается платить ровно половину, как они договаривались?

— Потому что ему теперь нужно платить за съёмную квартиру. Я не помню, говорила ли тебе, что он съехал от мамы.

— Ты шутишь? — так резко подаюсь навстречу подруге, что ей приходится сделать шаг назад. — Я думала, что угрозы твоей мамы выселить его из дома были просто угрозами.

— Так и было, — отчаянно вздохнув, Миддлтон небрежно засовывает газету в сумку и бедром опирается на перила. — Папа сам решил съехать, потому что устал от того, что мама каждый день устраивает скандалы.

— Ты пробовала с ними поговорить?

— Конечно, но меня и слушать не хотят. Ты же знаешь их, Лори, моё мнение никогда ни во что не ставят. Но я очень сильно надеюсь, что всё разрешится, папа поймёт, что скучает без мамы, и вернётся.

— Я буду надеяться вместе с тобой, Ми, но нужно быть готовой ко всему в такой ситуации.

— Хочешь сказать, что мне стоит искать работу?

— Какую-то подушку безопасности надо иметь, — кладу ладонь на плечо Клео и чуть сжимаю, поглаживая большим пальцем. — Просто чтобы ты знала, что ссоры родителей не повлияют на твою жизнь.

— Сейчас всё так сложно, — она прячет лицо двумя руками, будто не хочет показывать своё разочарованное выражение лица. — Скоро экзамены, у меня много долгов и не хватает баллов до проходного. Только развода родителей не хватало.

— Они ещё не разводятся, — обнимаю подругу одной рукой, прижимая её к себе. — А может, вам всем будет легче, если они всё-таки разведутся?

Клео кидает на меня убийственный взгляд, словно я сказала увезти её родителей на край света, чтобы от них было меньше проблем, на что я неопределённо пожимаю плечами.

— Хорошо, давай сменим тему. Как дела с Найлом?

Грустно усмехнувшись, Миддлтон закрывает глаза и запрокидывает голову назад. Создаётся впечатление, будто она находится на грани истерики, но ещё в силах сдержать слёзы, которые вызваны общей усталостью, потому что неожиданно большой груз свалился на её плечи.

Но я чувствую, что ей просто хочется немного больше внимания к себе.

— Неужели после того, как вы переспали, у вас в отношениях ничего не поменялось?

— Как ни странно, но нет.

Наверное, это одна из самых необычных и интригующих историй моей жизни, которую я никому никогда не рассказывала. Президент студенческого актива проводила рождественскую вечеринку, куда Клео потащила нас с Найлом. За неделю до вечеринки я узнала, что у неё есть симпатия к нашему общему другу (спросила напрямую, потому что стала догадываться), а в тот вечер они оба напились и уединились в комнате для гостей. Я нашла Хорана спящим на кровати в одних боксёрах, а Миддлтон отыскала меня позже, притащив бутылку виски, чтобы отметить долгожданное событие, но, естественно, этого она уже не помнит.

С тех пор прошло три месяца. Никто из нас не подаёт вида, будто бы что-то произошло, а Найл и вовсе думает, что я ничего не знаю об этом. Мы без обсуждений установили негласное правило не вспоминать и не упоминать, что было на Рождество.

— Самое ужасное в этой ситуации, — Клео выбирается из моих объятий и недовольно взмахивает руками, — что я ничего не помню. Я тоже настолько была в хлам, что всё забыла. Точно знаю, что у нас был секс, но сам процесс не помню.

— Меня больше удивляет то, что вы до сих пор общаетесь так, будто той ночи вообще не было.

— ЭлДжей, я не помню, испытала ли я оргазм!

— Не говори мне этого, — смеясь, выставляю ладони, — я вроде бы ещё дружу с Найлом.

— Почему у меня всегда всё через одно место?

Моя жизнь однозначно стала другой, когда сформировалось наше легендарное — пусть только в наших мыслях — трио. Все приключения, которые в большинстве случаев происходят по вине Клео, превращают мою жизнь в сериал, только жаль, что я не стала главной героиней. Это Миддлтон и Хоран две недели боялись смотреть друг другу в глаза, но делали вид, что всё в порядке и их дружба не закончилась из-за лишней порции водки со спрайтом. Это они научились общаться без неловкостей и превратили рождественскую вечеринку во «Всё, что было в особняке Фриды, остаётся в особняке Фриды», хотя вслух, конечно же, этого никто не произносил.

— Я уже тебе говорила, но повторюсь, что у вас произошло всё слишком внезапно, никто не был готов. Найлу точно нужно время, чтобы принять это и начать действовать.

— Да, ты говорила это два месяца назад, месяц назад и говоришь сейчас.

— Прости, что я не знаю, что происходит в его голове, и не отвечаю за его поступки.

— Мне бы самой понять, что с ним происходит.

На университетскую парковку приезжают машины, из которых показываются невыспавшиеся студенты, неподалёку останавливается такси, кто-то спешит на пары, а кто-то прогулочным шагом ходит вокруг корпуса, чтобы оттянуть момент своего появления в стенах университета. Чёрный «BMW» заезжает на парковку, быстро занимает свободное место и показывает своего владельца, когда открывается дверь с водительской стороны. Закидывая на плечо рюкзак, Луи Томлинсон привычным движением руки включает сигнализацию на автомобиле и, ловко словив подброшенный брелок, прячет его в карман джинсовой куртки.

Не хватает оркестра, салюта и группы поддержки, что будет скандировать его имя, танцуя с разноцветными пушистыми помпонами. Хотя я могу включить пафосную музыку, и это появление станет самым феноменальным из всех — зачем-то же он ведёт себя настолько пафосно и театрально, словно демонстрирует новые обтягивающие джинсы на показе мод.

— Никогда не думала, что дойду до этого, — усмехнувшись, Клео водит пальцем по перилам. — Ты Найла знаешь лучше, чем я, может, подскажешь, что ему нравится... Я имею в виду в девушках...

— Ми, ты действительно это спрашиваешь? — по-доброму уточняю я, из-за чего Миддлтон заливается краской.

— Если и в таком случае Хоран не покажет себя, то значит, мне вообще не стоит стараться.

— Просто будь собой, милая. Найлу нравится естественность, и я говорю не про макияж. Ты уже заслушиваешь того, чтобы быть любимой, а Найлеру нужно понять, что у него могут быть чувства. Он не всегда быстро соображает.

Мы смеёмся, отчего Клео прикрывает губы пальцами, сверкая своими цветными ногтями. Слева от нас по ступенькам поднимается Луи, и я невольно кидаю на него взгляд. На его тонких губах появляется игривая улыбка, когда наши взгляды встречаются.

— Привет, — невзначай кидает Томлинсон.

— Привет... — с сильным опозданием и крайне неуверенно отвечаю я, опешив из-за такой неожиданности.

С очевидным изумлением Клео провожает парня, глядя ему в спину, а, когда он скрывается за дверями, поворачивается ко мне с широко открытым ртом, как дети открывают на приёме у дантиста.

— Теперь ты здороваешься с ним! — она указывает рукой в сторону ушедшего парня.

— Я сама в шоке, Ми, честно.

— Лори, ты зацепила его, представляешь? — Миддлтон хватает меня за руку и тащит в корпус. — Что ты ему вчера такого сказала?

— Клянусь, это ничего не значит, Томлинсон просто привлекает к себе внимание.

— Не верю, что ты связалась с одним из крутых парней универа.

— Клео, прошу тебя.

— Мы в шаге от того, чтобы стать популярными!

+++

Расхаживая по аудитории вдоль преподавательского стола, профессор рассказывает лекцию о красноречии и правилах, как заинтересовать человека своей правильно поставленной речью. Многие ведут конспекты: на лэптопах или, как я, от руки в тетради; остальные скучают или же занимаются своими делами. Профессор встаёт за кафедру, где лежат его распечатки и планы, и бегло оглядывает студентов, с улыбкой глядя на тех, кто увлёкся чем-то в телефоне либо беседой с соседом.

Некоторые девушки ходят на пары риторики, хотя ненавидят этот предмет всей душой, только из-за профессора Бейтса: мужчина не старше тридцати, с коротко стриженной бородой и аккуратной причёской без использования лака или геля. Он носит рубашки и галстуки под трикотажные жилетки и выглядит не только стильно, но и как непревзойдённый владелец женских сердец в радиусе километра.

Неожиданно двери аудитории распахиваются, нарушая привычное спокойствие, и в проходе появляется парень, который, судя по его внешнему виду, даже не торопился.

— Мистер Донован, — профессор сияет от неподдельного счастья, — вы соизволили появиться на лекции. Это заслуживает аплодисментов.

Первым начинает хлопать профессор Бейтс, а затем его аплодисменты подхватывают студенты, поднимая шум возгласами и свистом. Донован кланяется, прижимая ладонь к груди, и машет рукой, словно королева во время приветствия народа.

— Спокойнее, ребята, — он плавным движением руки успокаивает аудиторию и собирает бумаги в ровную стопку. — Вы появились третий раз за семестр и опоздали, — быстро кидает взгляд на наручные часы, — всего на одиннадцать минут. Я очень признателен. Займите, пожалуйста, любое свободное место.

Чарли Донован спускается вниз к первым рядам и, заметив свободное место рядом со мной, бросает под парту свой портфель, а затем садится. Профессор подытоживает свою речь и включает видео, поэтому я почти не отвлекаюсь на нового соседа по парте.

Парень долго копошится в портфеле, чтобы найти нужные вещи, и даже шёпотом ругается — я сижу на стороже, в ожидании, когда он меня потревожит. Он выпрямляется, двигается ближе ко мне и, сев вполоборота, наклоняется к моему уху.

— У тебя не будет запасной ручки?

Боковым зрением оглядываю Чарли сверху вниз и прищуриваюсь.

— Будет.

— Одолжишь?

Без лишних слов лезу рукой в пенал и, не сводя глаз с парня, протягиваю ему ручку. Он дарит лёгкую улыбку в знак благодарности, отчего мне хочется улыбнуться в ответ (но я этого не делаю), и начинает крутить ручку между пальцев. Секундой позже я возвращаюсь к видео на большом экране, а Донован решает пощёлкать кнопкой, словно впервые пробует пользоваться шариковой ручкой. Тут же осознаю свою ошибку, но стараюсь концентрироваться на видео, в котором рассказывают о самых главных, но не самых заметных ошибках во время выступления с монологом.

Чарли снова оказывается в зоне моего личного пространства, будто для него это уже привычное действие, и я замираю, прекращая делать записи.

— Есть листочек?

Закатываю глаза и всё равно открываю свой конспект с конца, чтобы вырвать самый последний лист в тетради. Вместо простого «спасибо» я снова вижу, как он поднимает уголки губ и подмигивает.

Потеряв суть, я уже не пытаюсь понимать, о чём вещает женщина с экрана, и прекращаю делать записи. Чарли, списав с доски тему лекции, рисует на полях человечка с микрофоном. Завивающиеся на концах русые волосы спадают на лоб, а челюсть так напряжена от стараний, что его скулы кажутся опасно острыми. Словно почувствовав мой взгляд, парень поворачивается и щурится.

— Ты делала конспект?

— Да.

— Можно я сфотографирую?

Мне просто невыгодно отказывать ему или игнорировать: он же ни за что не отстанет, пока не добьётся своего, а иногда может делать это из желания вывести человека из себя. Мы как-то сидели вместе в начале второго курса, и могу с уверенностью сказать, что он сам не учится и другим не даёт.

Толкаю по столу свой конспект — без лишних слов и очередного закатывания глаз. Донован делает фотографии двух страниц, с только ему известной целью пролистывает всю тетрадь и без единой эмоции отдаёт её обратно, даже не поднимая на меня взгляд.

Когда видео заканчивается, профессор обращается к аудитории и начинает обсуждение, в котором обе стороны задают друг другу вопросы (со стороны студентов они всегда бессменные — просто чтобы тянуть время и бесить Бейтса, а может, попытаться флиртовать). Но моему соседу это неинтересно, как и мой конспект, который стал очередной ненужной фотографией в галерее, но это создаёт иллюзию того, будто Чарли хоть что-то делает по учёбе.

— Слушай, — Донован двигается по скамейке, из-за чего наши плечи соприкасаются, и поднимает мой конспект, чтобы разглядеть подписанную мной обложку, — Лорейн Джефферсон. Неужели тебе это так интересно?

Мне хочется продолжить делать записи комментариев профессора, но парень назло не выпускает обложку тетради.

— Да, это может пригодиться на тесте в конце семестра.

— Ты и так умная, Джефферсон, бросай тратить время зря.

Я бы ни за что не стала любезничать с ним, если бы не его харизма и умение играть бровями, поэтому я слишком легко проигрываю сейчас, пусть меня и бесит прилипчивость Чарли.

— Может быть, это ты сейчас тратишь моё время зря.

— Не неси чушь, Джеффи.

— Не зови меня Джеффи.

— Джефф?

— Нет.

Глядя исподлобья, Донован ухмыляется, что придаёт ещё немного обаяния его назойливой смазливости, и я качаю головой. То ли осуждаю себя, то ли отказываюсь верить в его очевидную привлекательность.

Был бы он более серьёзным и собранным.

— Джеффи, давай сбежим? — мой нежеланный сосед задевает моё колено своим и, приблизившись ко мне впритык, подпирает подбородок кулаком. — Мне в столовой делают скидку на пирог за красивые глазки.

— Дони, я чертовски увлечена этим предметом. Смотри, пишу конспект, — подняв тетрадь, машу ей в воздухе. — Ты отвлекаешь.

— Понял, — усмехнувшись, Чарли поднимает ладони и отъезжает на своё место.

Оглядываю аудиторию, чтобы убедиться, что наш диалог не помешал студентам, и замечаю на себе взгляд двух девушек на два ряда выше. Перешёптываясь, они смотрят на нас, а когда понимают, что я их поймала, отворачиваются в разные стороны. Для меня тоже является неожиданностью сложившаяся ситуация, а Донован совсем не обращает внимания на всё вокруг, поэтому решает проверить социальные сети.

Я бы могла не подглядывать, ведь мне совершенно нет до этого дела, но Чарли кладёт телефон на стол и в открытую листает ленту «Инстаграма».

Недавно прошла скромная вечеринка в честь дня рождения капитана университетской команды по регби, на которую, впрочем как и всегда, были приглашены исключительно его друзья и самые популярные ребята — обычно это синонимы. Поэтому, если ты подписан хотя бы на парочку студентов третьих и четвёртых курсов, вся новостная лента будет представлена фотографиями с праздничной вечеринки.

Без интереса пролистывая десятки фотографий, Чарли останавливается на одной, потому что она хорошо привлекает внимание, но не только его — я тоже смотрю на экран. Милая девушка с ямочками на щеках держит в одной руке пластиковый стаканчик, а другой рукой обнимает за талию Луи Томлинсона, у которого зажата губами сигарета, но он всё равно широко улыбается, как довольный Чеширский кот. На фоне вечеринка в самом разгаре: пьяные студенты, алкоголь на столе и воздушные шарики на полу.

Принт на белой футболке Томлинсона вызывает у меня улыбку, потому что среди персонажей там нарисован супермен, а это странное прозвище он дал мне при «знакомстве».

— Вот оно что, — Чарли складывает руки на столе и очень подозрительно щурится. — Положила на него глаз?

У меня ужасное чувство, будто я была застукана за чем-то непристойным.

— На кого?

— Что, Томлинсон нравится?

— Не понимаю, о чём ты, — отвернувшись, поправляю волосы, закладывая прядь за ухо. — Просто заинтересовало фото.

— Уверена?

Ничего не отвечаю, как и не смотрю на его хитрое лицо. Всем своим видом пытаюсь показать, что его догадки неверны, отмахиваюсь и вновь возвращаюсь к конспекту.

Чарли славится тем, что занимает должность сплетника, который всегда и обо всём знает — некоторые новости в университетскую газету принёс именно он. Лучше поменьше открывать рот в его присутствии.

+++

Неохотно попадаю в поток студентов, суетящихся в коридоре. Приходится покрепче схватиться за лямку рюкзака, чтобы его ненароком не стащили с плеча, и я чуть ускоряю шаг, извиняясь за случайные толчки кому-то в спины.

Студенты не просто торопятся куда попало, они намеренно идут в одном направлении, а позже я начинаю прислушиваться к громким голосам и шуму.

— Подходите! Чем больше свидетелей, тем лучше!

Вдруг я оказываюсь в большом кругу, в центре которого стоят Макс и Кристиан. Обстановка до боли напоминает недавнюю сцену драки: все с интересом наблюдают за происходящим, кто-то достал телефон, снимая видео для социальных сетей, Дикинсон привлекает внимание, пока что словесно нападая на Олдриджа, и тот молча стоит с опущенной головой.

— Давай разберёмся, кто из нас прав, Крис, — Макс разводит руками, больше обращаясь к толпе, чем к своему оппоненту. — Пусть люди решат нашу проблему, и ты увидишь, что твои намерения ничего не стоят.

— Чёрт бы тебя побрал, Дикинсон, прекращай.

Кристиану неловко от того, что в их новый конфликт снова втянули почти весь университет и свидетелем его личной жизни является каждый второй, из-за чего она уже не ощущается такой личной.

Пробегаю взглядом по толпе студентов — Триша в очередной раз не участвует в разборках, словно это её не касается. Вероятно, Гилмор считает, что её присутствие только усугубит положение и кто-то пострадает сильнее: уже разбитым номом Крис не отделается. Загвоздка в том, что девушка заступится за своего нового парня, и это крайне разозлит ревнующего Макса.

— Неужели до тебя всё никак не дойдёт, — Дикинсон невесело усмехается, но улыбка не сходит с его лица, устрашающая и злорадная. — Такой парень, как ты, Трише не нужен.

— А может, ты будешь спрашивать это у неё, а не у толпы, умник?

— Захлопнись, Олдридж, — парень качает головой и ходит вокруг соперника, сжимая руки в кулаки. — Я знаю, что ей нужно. И ты, — он выставляет указательный палец, — такое никогда не потянешь.

По кругу проходит шёпот. Я ищу в толпе знакомые лица и опасливо слежу за тем, что могут прибежать дежурные и декан, чтобы всех разогнать и раздать суровые наказания. Меньше всего мне сейчас хочется писать объяснительную, которая повлияет на стипендию.

— Она любит ходить в дорогие рестораны, получать подарки в виде золота, наводить красоту, Крис. А ты, нищеброд, никогда не дашь ей этого. Она быстро от тебя уйдёт, ты даже не заметишь, как три твои копейки закончатся, и удержать её уже будет нечем.

— Ничего ты в девушках не понимаешь, Макс, — Кристиан держится спокойно и даже слишком. Его словно не волнует раздражение и злость на лице Дикинсона. Он скрещивает руки на груди и стоит смирно. — Отпусти её.

— А это пусть люди решат. Народ, — потирая ладони, Макс оглядывает студентов, будто своих фанатов, которые пришли на бокс, — устроим голосование. Ты увидишь, сопляк, что не достоин её.

Становится легче из-за того, что Макс не собирается устраивать мордобой. Но я всё равно не могу унять желание выйти в центр и остановить глупый спор.

Толпа начинает шуметь, что вызывает удовлетворение у Дикинсона, и камер телефона становится больше — скоро в «Инстаграме» университета появится репортаж о любовных разборках.

— Человек-паук как всегда на страже порядка.

Оборачиваюсь и вижу хитрую улыбку Луи. Он подмигивает, поправляет длинную чёлку, уложенную на бок, и прячет руки в карманы чёрных джинсов.

— А ты Железный человек, который присматривает за своим подопечным? — вскинув брови, скрещиваю руки на груди. — Ведь я не должна в это вмешиваться, потому что я просто дружелюбный сосед?

— Ты смотрела эти фильмы, — от восхищения слова Томлинсона звучат немного вопросительно, а его довольная улыбка становится ещё шире.

— Было дело.

Иногда зависимость лучшей подруги от нашумевших фильмов может очень сильно помочь. Клео любит таскать меня по разным премьерам в кинотеатры, чтобы посмотреть каждую кинофраншизу с Крисом Эвансом или Райаном Гослингом.

— Полезешь их разнимать, Паучок?

— Но ты же мне не дашь?

Луи одобрительно улыбается, как бы говоря: «Ты верно мыслишь». Качая головой, отворачиваюсь, чтобы меньше отвлекаться на довольную мину Томлинсона и лучше следить за развитием событий в центре круга. Макс просит поднять руки тех, кто считает, что Кристиан должен остаться с Тришей.

— Не стесняйтесь, — он общается с толпой, пока Олдридж жалобно смотрит вверх, будто молит о том, чтобы провалиться сквозь землю. — Вы можете голосовать за него, каждый в праве совершать тупые поступки.

За Криса отдают свой голос те, кто в здравом рассудке и понимает, что Макс несёт околесицу, жаждая получить желаемую девушку, или те, кто не боится после отхватить по лицу сильной рукой Дикинсона. Очень короткая стрижка, высокий рост, мышцы, относительно приятные черты лица, если не считать весь этот пафос и вечную угрюмость — точно бракованный Ченнинг Татум.

— Не знаю, есть ли смысл голосовать дальше, — Макс разводит ладони в стороны и делает быстрый поворот вокруг себя. — Очевидно, я выиграл. Поднимите руки, кто со мной!

Всем становится очень весело, для них это лишь забавная игра, потому что никто не является здесь потенциальной жертвой, кроме Кристиана. Получать будет он, если толпа проголосует против Макса.

Если бы я не знала предыстории и контекста, то подумала, что ребята устроили соревновательные игры со зрителями, где они выбирают победителя. Смущать может только дикий азарт в глазах Дикинсона.

— Что здесь происходит?

Пришли дежурные.

— Прекратить балаган!

Все в страхе оглядываются, но не спешат бежать, пока в коридоре не появится декан. На моё плечо опускается тёплая ладонь: на запястье вытатуированный браслет с карточными мастями и череп. Луи будто неосознанно держит меня поближе к себе.

— Немедленно успокойтесь, — цокая каблуками, теперь потасовку разгоняет миссис Коуэлл, — и все в мой кабинет!

Студенты бросаются в бега, а я машинально хватаюсь за свой рюкзак, потерянно глядя по сторонам. Луи берёт мою руку и кивком головы просит бежать за ним. Он ловко маневрирует, резко сворачивает в другое крыло, но не отпускает мою ладонь, изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что я успеваю.

Дежурные ловят случайных студентов, чтобы кого-то наказать за почти несанкционированный митинг в университете, и ведут их в кабинет декана. Миссис Коуэлл — справедливая и мудрая женщина, но ни за что не потерпит беспорядок в стенах учебного заведения. Если повезёт, нарушители отделаются уборкой территории или покраской лавочек и урн для мусора, но это тоже скажется на репутации и личном деле.

Мы немного отдаляемся от толпы, и Луи, неожиданно затормозив, толкает большие двери в маленький коридорчик. Затем следует дверь поменьше без стекол, и парень заводит меня в мужскую раздевалку, где отпускает мою руку и присаживается на скамью между двумя рядами железных шкафчиков. Никогда здесь не бывала, но раздевалка почти ничем не отличается от женской. Мне повезло, что сейчас большинство парней убегает от наказания где-то в коридорах.

Переводя дыхание после пробежки на адреналине, бросаю рюкзак на пол и прислоняюсь спиной к шкафчику. В расписании у меня не было сегодня физкультуры.

— Когда я говорила, что ты присматриваешь за мной, думала, что мы шутим, — перекинув волосы на одно плечо, больше не знаю, куда деть руки. — А ты действительно прикинулся Тони Старком и спас меня от декана.

— Если тебе не хотелось убегать, то ты ещё можешь выйти и добросовестно сдаться. Дежурные будут долго патрулировать коридоры.

— Я не это имела в виду, — усмехнувшись, запрокидываю голову назад, касаясь затылком железной дверцы. — Благородно с твоей стороны.

— Для тебя это так неожиданно?

— После твоего вчерашнего поступка — да.

— А ты так и считаешь, что я поступил неправильно, — борясь с улыбкой, Томлинсон покачивает головой. — Если бы я был неправ, то сегодня дошло бы до драки.

— Так ты помог мне, только чтобы произвести впечатление?

— Почему ты такая?.. — Луи быстро встаёт и оказывается напротив меня.

Из-за роста он смотрит на меня сверху вниз, внимательно изучая моё лицо в попытке подобрать подходящее слово.

— Какая? Проницательная?

— Колючая.

Томлинсон выдаёт почти на шёпоте, а затем опирается рукой на шкафчик слева от моей головы. Глядя немного из-под бровей, выдерживаю этот долгий зрительный контакт и складываю руки на груди.

Сейчас я в полной мере могу убедиться в неописуемой красоте его голубых глаз. Смотря отсюда, с такого ракурса, понимаю, за что и как он получил популярность среди девушек. Пара улыбок, хитрый взгляд, и любая не останется равнодушной к этим острым скулам, мягкой каштановой чёлке и джинсовой куртке.

— Любишь геройствовать? — Луи отталкивается и раскрывает рюкзак, оставленный на скамье. — Хочешь справедливости?

— Мне не нравится, когда страдают слабые и невинные. Я просто знаю, что это всё неправильно.

— Местный супермен, — усмехаясь, Томлинсон достаёт что-то из бокового кармана. — Держи награду.

Парень протягивает батончик «Твикс», что кажется очень комичным в данной ситуации.

— Любишь шоколадки?

— А тебе какая палочка больше нравится?

Пока он открывает батончик, я пробую подобрать ответ, кусая нижнюю губу, но это не философский вопрос, ведь палочки абсолютно одинаковые.

— Я никогда не выбираю левую сторону, — Луи вытягивает правую палочку «Твикс» и отдаёт мне вторую. — Поэтому держи.

— Но они же не отличаются.

— Значит, всегда будешь забирать у меня левую. Она не такая вкусная.

Бесшумно смеясь, кусаю шоколадку, и Томлинсон делает то же самое.

Клео бы убила за то, чтобы есть шоколадки с самым популярным парнем в мужской раздевалке.

— Думаю, уже можно идти, — парень просовывает голову в дверной проём и прислушивается. — Не будем вдыхать запах грязных носков.

Луи корчит гримасу, и мы, сдерживая смешки, выходим в коридор.

— Завтра в газете напишут о наказании.

— И, к счастью, нас там не будет, Паучок.

— Да, — доедая левую палочку, потираю ладони, — но моя подруга заинтересуется, почему я опять была в центре всех событий без неё и опять не мелькнула на страницах газеты.

— Лори, — Томлинсон делает аккуратную паузу, будто не до конца уверен в правильности имени, — если тебе нужно попасть в газету, обращайся. Для большей популярности можем сделать селфи для Дайаны.

— Спасибо, — поднимаю ладони, — но не стоит. Я не гонюсь за славой.

— Тебе решать, Капитан Америка, — Луи мягко щёлкает по кончику моего носа. — Ты всегда знаешь, где меня найти.

Поправляя непослушную чёлку, он пятится назад и смотрит мне в глаза, пока не доходит до поворота в другое крыло. Я стою посреди коридора, держусь за шлейки рюкзака и провожаю Луи взглядом, а на языке держится сладкий вкус «Твикса», с которым у меня ещё долго будут ассоциации и необычные воспоминания, поэтому придётся убрать его из своего перекуса.

Когда Томлинсон полностью скрывается из виду, я смотрю на время на телефоне и осознаю, что ужасно опоздала на следующую пару.