Глава 28
Агата
На этот раз я просыпаюсь сама. Глаза с трудом открываются, веки будто налиты свинцом. Сквозь плотные шторы едва пробивается свет. Я не ощущаю времени. День прошёл? Два? Неделя? Всё тело ноет, каждая мышца болит, кожа чувствительная, словно её терли наждаком. Я боюсь взглянуть на себя в зеркало. Что я увижу? Кто на меня посмотрит в ответ?
Скрип двери заставляет меня вздрогнуть. Я машинально отшатываюсь назад, к изголовью кровати, поджав под себя ноги. В комнату входит Адамо. Он несёт поднос с едой, аккуратно сервированный, с салфеткой и даже цветком в маленьком стакане, как будто это утро в уютной гостинице, а не... тюрьма. На лице у него мягкая, почти заботливая улыбка, но глаза выдают нечто другое - тень безумия, горечь, обиду, ядовитую нежность.
- Вчера ты хорошо себя вела, милая, - говорит он ровным тоном, но в голосе слышится что-то скользкое. - Я решил тебя порадовать.
Он ставит поднос на край кровати и долго смотрит на меня, словно оценивая мою реакцию. Я сжимаюсь сильнее, стараясь не показывать страха, хотя внутри всё леденеет.
- Ты пока ешь, а я включу нам фильм в гостиной. Приходи, как только закончишь.
Он наклоняется и целует меня в макушку. Мой желудок скручивает от отвращения, но я не двигаюсь. Он уходит, оставляя после себя еле уловимый запах парфюма, который я теперь ненавижу.
Я осторожно смотрю на еду. Горячее, свежее... пахнет нормально. Принюхиваюсь, сомневаюсь. Потом решаюсь - беру кусок в рот, медленно жую, жду. Ничего. Живая. Уже всё равно, я умираю от голода, и страх уступает перед животной потребностью.
Закончив, я беру поднос и выхожу из спальни, стараясь ступать как можно тише, будто любое громкое движение может его разозлить. Проходя мимо кухни, останавливаюсь, чтобы положить посуду в раковину. И в этот момент слышу его голос:
- Иди сюда, фильм начинается.
Он звучит беззаботно, как будто ничего не случилось. Как будто мы нормальная пара, проводящая вечер вместе. Я вытираю руки и иду в гостиную, стараясь держать лицо пустым, без эмоций. Сажусь в кресло у стены, как можно дальше от него.
- Нет, садись рядом со мной, - тихо, но твёрдо говорит он.
- Мне тут удобно... - осторожно пытаюсь возразить, зная, к чему это может привести.
Он поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Его взгляд холодный, полный твердой решимости.
- Я сказал, садись рядом.
Дальнейших слов не требуется. Я подчиняюсь. Подхожу, сажусь рядом. Он тут же обнимает меня за талию, прижимает к себе, как куклу. От его прикосновения меня передёргивает. Внутри всё сжимается, мне физически плохо, грудь словно сдавливает тисками. Лучше бы снова пытки. Лучше бы боль, чем это.
- Адамо... отпусти, пожалуйста, - шепчу, пытаясь вырваться. Он отстраняется, но не отпускает. Смотрит на меня, как будто впервые видит.
И вдруг - взрыв. Он резко вскакивает, опрокидывает журнальный столик. Со звоном падают чашки, свечи, пульт. Затем резкое движение, и телевизор валится на пол, экран трескается. Я вскрикиваю, поджимаю ноги под себя, вжимаюсь в спинку дивана. Сердце колотится, горло перехватывает паника.
- Почему ты такая?! - кричит он, сжав кулаки. - Почему не можешь полюбить меня? Чем я хуже него?! Скажи, чем?!
Адамо бросается ко мне, хватает за волосы, резко тянет, вынуждая смотреть ему прямо в глаза. Боль жгучая, я вздрагиваю, стараюсь не закричать, но из глаз текут слёзы. Он близко. Слишком близко. Я чувствую его дыхание, его запах, его ярость.
- Ты ещё полюбишь меня... - шипит он. - Я обещаю тебе.
В этот момент мне кажется, что я умираю. Не физически. Душа трескается, как разбитое стекло. Я больше не чувствую себя человеком. Только оболочкой, сдерживающей крик.
Адамо всё ещё держит меня за волосы. Слишком сильно. Лицо его перекошено не яростью даже, а отчаянием, почти детским, но уродливо искажённым. Ему больно. Он хочет любви, как ребёнок - жадно, требовательно, без меры. Но я не могу ему её дать. Не могу даже притвориться. От одного его прикосновения хочется вывернуться из собственной кожи.
- Ты ведь могла бы попробовать... - шепчет он, его пальцы слегка ослабевают. - Я же всё для тебя делаю... Я же стараюсь.
Он гладит мои волосы, те самые, которые только что дёргал с такой силой, будто хотел вырвать. Пальцы дрожат. Лицо снова меняется, вместо гнева появляется усталость, тяжёлая, вязкая. Адамо садится рядом, обхватывает голову руками, тяжело дышит. Я не двигаюсь, замерев, будто боюсь спугнуть этот момент относительного спокойствия.
- Я не хуже его... я даже лучше. Он тебя бросил. А я здесь. Я рядом. Всегда был.
Говорит это с нарастающей уверенностью, будто пытается убедить не меня, а самого себя. Я знаю, о ком он говорит. О нём. О человеке, которого я любила - по-настоящему. Который ушёл.
- Адамо... - произношу тихо, почти неслышно. - Я устала...
Он поднимает голову. Его глаза влажные, красные. И вдруг он нежно, почти ласково кладёт ладонь мне на щеку.
- Я тоже, милая... мы оба устали. Но всё можно исправить. Всё можно начать сначала. Я готов всё забыть, если ты просто... если ты дашь мне шанс.
Я чувствую, как сердце стучит в висках. Этот момент опасный. Он на грани. Как и я. Сказать неправильно и снова будет крик, удары, сломанные вещи. Сказать слишком правильно - и он может поверить, что я действительно сдаюсь. Но я не хочу сдаваться. Не могу.
Я опускаю взгляд, делая вид, что взвешиваю его слова. Глубоко дышу. Внутри паника, но я её прячу.
- Ладно... - шепчу. - Дай мне немного времени. Пожалуйста. Я... я попробую.
Он смотрит на меня с такой надеждой, что мне становится страшно. Его лицо снова озаряется той мягкой, почти фальшивой улыбкой.
- Правда? Ты попробуешь?
Я киваю. С трудом. Горло сжимается, будто я проглотила камень.
- Да. Только... не трогай меня пока. Дай мне немного воздуха, ладно?
Адамо медленно отстраняется, как будто боится разрушить что-то хрупкое, что, как ему кажется, только что начало рождаться между нами. Он встаёт, поправляет перевёрнутый стул, подбирает разбросанные вещи, словно ничего не произошло. А я просто сижу, стиснув руки, чувствуя, как на ладонях выступает пот.
- Я принесу тебе плед, - говорит он, уже на пороге. - А потом, если хочешь, можем просто посидеть... помолчать. Вместе.
Я киваю. Он уходит.
Как только дверь закрывается, я почти падаю вперёд, хватаясь за живот. Трясёт. Дрожат руки, дрожат губы. Я зажимаю рот ладонями, чтобы не закричать. Глотки воздуха не хватает. Всё внутри кричит, хочет сбежать, но тело парализовано страхом.
Я не знаю когда, но я выберусь. Или умру, пытаясь.
Адамо вернулся бесшумно. Он держал в руках плед - пушистый, мягкий, пахнущий чем-то знакомым, домашним. Его шаги были тихими, выверенными, будто он боялся спугнуть этот момент. Он подошёл ближе, наклонился надо мной, и, не сказав ни слова, бережно укрыл меня пледом. В этом движении было что-то странно заботливое, и от этого ещё страшнее. Он мог быть нежен, когда хотел. И от этого становилось только хуже.
Он опустился в кресло, не сводя с меня взгляда. Пару секунд молчал, будто собирался с мыслями, потом заговорил.
- Моя мама умерла, когда мне было шесть, - голос его был хриплым, но спокойным. - Опухоль. Всё произошло быстро. Сначала головные боли, потом обследования, больница... И вот её уже нет.
Я смотрела на него в полумраке. Слушала, не перебивая. Его голос звучал ровно, но в нём ощущалась тень боли, давней, глубокой, застывшей где-то внутри. Он продолжал:
- Отец был... сложным человеком. Не из тех, кто способен любить. Не из тех, кто вообще знает, как любить. Он хотел, чтобы я стал таким же, как он. Сильным, жестким. Без права на слабость. Он не понимал, зачем ребенку свобода. У него были свои планы на мою жизнь, и выбора мне не оставлялось. Я пытался уйти несколько раз. Бежать. Исчезнуть. Но он всегда находил меня. Возвращал. Заставлял.
Адамо опустил взгляд. Пальцы на подлокотниках сжались, костяшки побелели.
- Сейчас у меня появилась возможность всё изменить. И я это сделаю. Никто меня больше не удержит. Никто.
Он посмотрел на меня, его лицо смягчилось. Улыбка появилась на губах, короткая, едва заметная, почти тёплая.
- Вместе мы заживём хорошо. Обещаю. Совсем скоро.
Я медленно кивнула. Спорить с ним сейчас, всё равно что пытаться остановить ураган руками. Бесполезно. Опасно. Лучше притвориться, что согласна. Пока. Пока не появится шанс выбраться.
- Иди отдохни. Скоро мы уезжаем из Лас-Вегаса.
Медленно поднявшись, я прошла мимо него, стараясь не смотреть в глаза. Стиснув зубы, чтобы не выдать дрожь в теле, я направилась в комнату. Плед всё ещё висел у меня на плечах, и только закрыв за собой дверь, я сбросила его на пол. Как змеиная кожа, которую хотелось сжечь.
В комнате было тихо, но это была не та тишина, что дарит покой. Это была тишина клетки. Я ходила из угла в угол, босые ступни касались холодного пола, и в голове металась лишь одна мысль: если я не успею, он увезёт меня - и тогда всё будет кончено.
Я не должна была быть здесь. Не должна была попасть в этот ад, оказаться в чужих руках, в чужом доме. Я должна быть дома. Должна видеть небо за окном своей спальни, слышать голос мамы, запах кофе по утрам.
Сердце забилось сильнее. Меня охватила паника. Я опустилась на кровать, закрыла лицо руками.
- Нет... - прошептала я в темноту, не надеясь, что кто-то услышит.
Слёзы начали стекать по щекам. Я не плакала навзрыд, просто позволила слезам литься, беззвучно, тяжело. Запястья горели, синяки, оставленные проволкой, ещё не прошли. Судороги периодически проходили по телу, отдаваясь во всех мышцах - последствия шоковой терапии не уходили просто так.
Я чувствовала себя поломанной. Не физически - глубже. Будто моя душа дала трещину.
Что будет с моей семьёй? Они, возможно, уже всё знают. Видео... Если его увидели, они поймут. Тогда я не буду за них волноваться - лишь бы у них было всё хорошо. Лишь бы не страдали. Лишь бы не искали меня без надежды.
Самуэль... Он, наверное, сейчас готовится к свадьбе с Патрисией. Ему не до меня.
Хотя, может быть... Может, он что-то подозревает? Нет. Даже если да - для него я уже не существую. Я не его забота. Не его выбор. Не его проблема.
Я тихо всхлипнула. Слёзы не прекращались. Я прижала колени к груди, стараясь сделать себя как можно меньше. Как будто это могло защитить.
Я должна выбраться.
Это был единственный якорь в океане страха. Единственное, за что я могла уцепиться.
Я выберусь. Должна.
Медленно поднимаюсь с кровати, не в силах больше просто сидеть в этой комнате, словно в клетке. Горло сжалось от страха, но я подошла к окну. Оно, как и прежде, было намертво заколочено досками. Толстые, неровные куски дерева перекрывали любой шанс увидеть, что творится снаружи. Только сквозь крошечные щели пробивался яркий свет дневного неба.
Я подняла руки и коснулась одного из гвоздей. Он торчал неровно, будто кто-то спешил, прибивая доски. Сердце глухо застучало. Это шанс. Маленький, но шанс. Я должна попробовать. Должна. Иначе я просто сломаюсь.
Пальцы соскальзывали, ногти ломались, но я не останавливалась. Давление в груди росло с каждой секундой. Каждой. Я не знала, сколько времени прошло - может, минута, может, час. Мир сжался до звука царапанья дерева и собственного дыхания. Когда первая доска начала поддаваться, сердце замерло. Почти.
В этот самый момент за спиной раздался резкий звук, скрип двери. Я обернулась.
В проёме стоял Адамо.
Чёрт. Нет. Только не сейчас.
- Так вот как ты согласна быть со мной? - в его голосе не было ни ярости, ни боли, только ледяное разочарование. - Хотела сбежать?
Он подошёл ко мне стремительно. Я не успела ни отойти, ни сказать хоть слово. Его рука резко взметнулась и с глухим звуком ударила по моей щеке.
Мир перед глазами качнулся. Я рухнула на пол, ударившись плечом о деревянные доски. Губы дрожали, щека горела. Но было не столько больно, сколько обидно за всё. За беспомощность. За то, что я здесь. За то, что он думает, будто может владеть мной.
- Стерва! - прошипел он, нависая. - Я открыл тебе душу, а ты в неё плюнула. Сколько раз говорить тебе, что ты не сможешь сбежать?
Что-то во мне щёлкнуло. Я не знаю, откуда взялась сила, но я резко поднялась и навалилась на него, ударив в грудь изо всех сил. Он не ожидал, пошатнулся, и я, не теряя ни секунды, выскочила из комнаты. Тело дрожало, голова гудела, но я бежала.
- Стой! - закричал он за спиной. - Будет хуже, Агата!
Я пронеслась по коридору, вбежала на кухню, на ходу схватила первое, что попалось под руку - тяжёлая кастрюля. Развернулась и метнула её в Адамо. Метко, но недостаточно, она ударила его по боку, и он только зашипел от боли.
Всё. Я не успею.
Он догнал меня за пару секунд. Грубая рука вцепилась в мои волосы, и я закричала, когда он дёрнул назад. Мои ноги потеряли опору. Адамо тащил меня наверх, по ступеням, словно куклу. Я вырывалась, но его хватка была железной.
- Хотел уехать с тобой по-нормальному, - злобно процедил он, швыряя меня обратно на кровать. - А теперь ты сама всё испортила.
Он навис надо мной, тяжёлый, чужой, страшный. Из кармана толстовки достал что-то, прозрачный шприц с мутной жидкостью внутри. Я застыла.
- Нет... Нет! - закричала я, дёргаясь, как могла. - Не надо!
Он молча взял меня за плечо, и в следующее мгновение холодная игла коснулась моей шеи. Я закричала, забилась сильнее. Тело трясло от страха. Паника сдавила грудь. В голове пульсировала одна мысль:
Спасайся.
Взгляд упал на тумбочку. Лампа.
Собрав остатки сил, я рывком дотянулась до неё, схватила и со всей силы ударила Адамо по голове. Раздался глухой хруст, он пошатнулся и упал рядом, уткнувшись лицом в матрас. Шприц выскользнул из его рук и упал на пол, перекатившись под кровать.
Я тяжело дышала, не веря, что это сработало. Он всё ещё шевелился. Времени в обрез.
Я вскочила. Всё тело ломило, в глазах двоилось, но я неслась вниз, в коридор, к выходу. Дверь была заперта. С криком я ударила в неё ногой. Раз. Два. С третьего раза она поддалась, распахнувшись.
Снаружи прохладный воздух. Свобода.
Я бежала.
- Машина!
Вон она, у дома. Пожалуйста, пусть будет открыта. Пожалуйста...
Дёргаю ручку - открыта! Я вскакиваю внутрь. Сердце гремит в груди. Осматриваюсь. Ключи. Где они?
Есть. Торчат в зажигании.
Я хватаю их, поворачиваю. Двигатель взревел. В ту же секунду я поднимаю глаза и вижу: он вышел. Адамо. Качается, но идёт прямо ко мне. На лице ненависть. Решимость. Безумие.
Он встаёт перед машиной, расправив плечи, как будто готов умереть.
Я не думаю. Просто давлю на газ.
Машина рванула вперёд. В последний момент он отшатнулся в сторону, упав на землю. Я не оборачиваюсь. Не думаю. Только еду. Вперёд. Прочь.
Дорога до трассы занимает у меня, кажется, минут двадцать, но ощущается как вечность. Я не знаю, куда именно он меня увёз, в какой части штата мы находимся. За окном пыльная пустыня, редкие деревья, полуразрушенные строения. Ни одного указателя. Ни намёка на цивилизацию.
Но вот, наконец, я вижу машину. Далеко впереди проезжает ещё одна машина. Потом ещё одна. И ещё. Поток. Настоящий. Живой.
Я выехала на трассу. Я среди людей.
Внутри меня всё дрожит, будто каждый нерв сгорает в огне адреналина. Но вместе с этим приходит странное чувство - оцепенение. Как будто это не я сейчас сижу за рулём. Как будто всё это происходит с кем-то другим, в кино, во сне, где я только наблюдатель. Я крепче сжимаю руль, чтобы убедиться, что это настоящая реальность.
На светофоре я остановилась и начала судорожно искать телефон. Порылась в бардачке. Ничего. Проверила под сиденьем, тоже пусто. Ни телефона, ни документов, ни денег. Ничего. Конечно.
Плевать.
Всё. Первым же рейсом я отправлюсь в Сицилию. Мне нужно отключиться. Выспаться. Прийти в себя. А дальше... дальше будет видно.
Но спустя десять минут езды что-то начинает меняться.
Сначала лёгкое головокружение. Как будто немного закружилась от духоты. Потом странный звон в ушах, как будто издалека кто-то зовёт меня по имени, но голос глухой, приглушённый. Я глубоко вдыхаю, опуская окно, но это не помогает. Наоборот, воздух кажется тяжёлым, как свинец. Тело словно погружается в вату.
Нет.
Только не сейчас.
Я с усилием поворачиваю руль, стараясь не свернуть с полосы. Вижу впереди знаки, дома, вывески, машины, но всё начинает расплываться. Мир теряет чёткость. Цвета выцветают. Пространство дрожит, как марево в жару.
Я щелкаю себя по щеке. Сильно. Потом второй раз.
- Чёрт... - выдыхаю. - Что происходит?..
И тут до меня доходит. Шприц.
Он всё-таки успел ввести дозу.
Я не знаю, сколько именно он успел вколоть. Может, немного. Может, всё. Мышцы уже начинают подрагивать, то ли от стресса, то ли от чего-то хуже. Я чувствую, как внутренняя дрожь переходит в судороги. Ноги становятся ватными, руки тяжелеют. Пальцы скользят по рулю.
- Я должна доехать... - хриплю вслух, будто убеждаю не только себя, но и своё тело, которое всё меньше мне подчиняется.
Я с усилием жму на педаль газа. Машина рывком ускоряется. Указатели мелькают перед глазами, но я не успеваю читать их. Только ехать. Вперёд. В любую сторону, лишь бы к людям.
Сонливость становится невыносимой. Я чувствую, как глаза сами начинают закрываться. На секунду я их прикрываю и тут же с ужасом распахиваю, едва не врезавшись в отбойник.
- Нет! - шепчу.
Судороги усиливаются. Ноги дёргаются, руки непроизвольно сокращаются. Я почти теряю контроль над машиной. Всё тело будто не моё.
Смотрю на себя - зрачки расширены. Кожа липнет к одежде. Лоб мокрый. Дыхание сбивчивое. Всё как в тумане.
Он хотел, чтобы я не сбежала. Хотел, чтобы я уснула. Чтобы очнулась где-то далеко, в цепях. Или не очнулась вовсе.
- Нет... Нет... Пожалуйста... - бормочу, поворачивая руль дрожащими руками.
Я пытаюсь дотянуться до бутылки воды, валяющейся в подстаканнике, но пальцы скользят, ничего не получается. Чувствую, как голова опускается на грудь. Я больше не могу держать её прямо. Пальцы соскальзывают с руля. Ещё немного...
Последнее, что я слышу - резкий гудок машины, чей-то крик, и сливающийся в тьму шум тормозов.
А потом - темнота. Полная. Без звуков. Без боли. Без мыслей.