Глава 16
Самуэль
После всех этих поздравлений я, наконец, остаюсь один в своем кабинете, но это ненадолго. Вдруг дверь распахивается, и врывается Адриано, едва не хлопнув ею.
— Что, черт возьми, происходит, Самуэль? — выпаливает он с напором, его лицо выражает гнев и недоумение.
— То, что необходимо, — отвечаю без особого энтузиазма, стараясь сохранить спокойствие.
— Какая необходимость делать предложение Патрисии, когда у тебя есть Агата? Ты же любишь Агату! — его слова звучат как упрек, и в них таится искреннее недовольство.
Я усмехаюсь и смотрю на него с каменным лицом.
— Никого я никогда не любил, — произношу я с безразличием. — Я лишь хорошо играл свою роль.
— Не знаю, что произошло, — почти шепчет он. — но Агата этого не заслуживала.
Не успеваю осознать, что происходит, как вдруг по моему лицу с размаху пролетает кулак Адриано. Я слегка пошатываюсь, шокированный такой резкой реакцией.
— Мы дружим много лет, — продолжает он, пытаясь сдержаться. — Но я говорил тебе, чтобы ты не обижал её…
С этими словами он поворачивается и практически вылетает из кабинета, оставляя меня наедине с собственными мыслями и вихрем эмоций
Из мыслей меня выводит настойчивый стук в дверь. Нет, это даже не стук — кто-то яростно барабанит по двери, и кажется, я догадываюсь, кто именно. Я поднимаюсь с дивана, стараясь отогнать навязчивые мысли, и подхожу к двери. Открываю её, и передо мной стоит Агата. Её лицо бледное, глаза опухли, а на правой руке примотан бинт.
— Что с рукой? — спрашиваю я спокойным тоном, пытаясь не выдать своего смятения.
— Тебя ли это волнует? — отвечает она, голос её звучит с тугим оттенком раздражения. Бесцеремонно шагнув внутрь, она закрывает за собой дверь так, как будто пытается отгородиться от всего внешнего мира. — Кстати, поздравляю тебя. Видела сегодня, как ты сделал Патрисии предложение руки и сердца.
— Спасибо, — говорю я, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Внутри меня всё бурлит, но я решаю не поддаваться эмоциям. Я сажусь на диван, не отрывая взгляда от Агаты, которая выглядит так, будто готова в любую минуту взорваться.
— Спасибо?! — её голос взлетает до предела, полный гнева и боли. — Это всё, что ты можешь сказать? Тебя не смущает, что вчера ты клялся мне в любви, а сегодня вытворяешь такое? Скажи, что это шутка, Самуэль, пожалуйста…
Я вижу, как её руки трясутся, и понимаю, что за яростью скрывается страх и предательство. Моя душа сжимается от чувства вины, но горечь и разочарование также жгут меня изнутри. Я не могу позволить себе растеряться — нужно думать.
— Ты слишком наивна и глупа, Агата, — начинаю я, не скрывая своего презрения. — Ты так хвасталась своей бдительностью, но легла со мной в постель при первой же возможности.
Слышу, как она делает резкий вдох, не ожидая такой отталкивающей правды от меня. Слова словно ударяют её, и я вижу, как на лице сменяются эмоции — от замешательства до ярости.
— Тогда… Тогда зачем этот спектакль? Зачем было притворяться? — голос дрожит, но она пытается сохранить уверенность.
— Ты действительно думала, что я построю свою жизнь с тобой? — усмехаюсь я, глядя ей прямо в глаза. — Всё это лишь часть плана, чтобы ты беспрекословно выполняла мои приказы. Ты влюбилась в меня, а влюблёнными людьми очень легко манипулировать.
Произнося эти слова, я чувствую, как внутри меня что-то холодеет, и это создаёт удивительное ощущение победы. Но при этом я понимаю, что в её глазах читается боль, смешанная с предательством.
— То есть… Всё, что было между нами — ложь? — её голос становится хриплым, но она всё ещё пытается, хоть и слабо, сохранить достоинство.
— Между нами и так никогда не было ничего, — отвечаю безжалостно, радующийся своей жестокости. В этот момент мне на самом деле всё равно, какие эмоции варятся в её сердце. Это лишь игра, и я всегда играл в своём ключе. — Уходи, Агата. Ты должна уйти.
— Раз это всё, что ты хотел сказать, — тихо произносит она. — Тогда я пойду… Пусть твоё счастье будет таким же, как и твоё сердце, Самуэль Беллини.
— На работу тоже можешь не приходить, ты уволена. Татуировку также можешь свести, — добиваю я.
Она поворачивается спиной и начинает двигаться к выходу, её шаги звучат твердо. Каждый шаг отдаляет меня от той хрупкой связи, которую мы построили; связь, которую я сам и разрушил. Она уходит, и я понимаю, что уходит так, будто бы и никогда не приходила, словно её не было в моей жизни.
Меня охватывает смятение. Я снова остаюсь один — в этом безразличном мире, который я сам создал. Ошибся ли я с ней? Задумываюсь я, но тут же отгоняю эти мысли прочь. Как только дверь за Агатой захлопнулась, оставив за собой лишь пустоту, я чувствую, что эта игра ещё не окончена. Я ожидал истерик, криков и бурной реакции, но вместо этого она просто выслушала меня и бесшумно вышла из комнаты. Поначалу это казалось мне тревожным звоночком, но сейчас, когда мысли о ней начинают утихать, мне не до этого. Вскоре я женюсь на Патрисии и окончательно забуду об Агате, у которой, кажется, сама судьба не оставила шансов.
Когда я захожу в спальню, мне сразу же в нос ударяет знакомый запах лилий. Это аромат, который когда-то ассоциировался у меня с теплом, нежностью и даже счастьем. Но теперь эти цветы стали для меня символом того, что мне необходимо оставить позади. Лилии под запретом. Я не могу позволить себе снова окунуться в эти сладкие воспоминания.
Стягиваю с себя этот проклятый галстук, который кажется мне слишком тесным, будто бы сжимает горло, ограничивая мои мысли. Он падает на тумбочку, сопровождаемый легким шуршанием ткани. Следом за галстуком с меня срывается и рубашка — я чувствую, как освободился от лишней тяжести. Остаюсь в одних брюках, но это ничуть не облегчает груз, который давит мне на грудь. Усталый, я откидываюсь на кровать и позволяю своему разуму погружаться в сон. Окутанный тишиной и покоем, я пытаюсь оставить позади не только физическую одежду, но и мысленную ношу, что тянет меня назад. Сон, вероятно, станет единственным местом, где я смогу немного успокоиться и забыть о том, что не дает мне покоя. Но даже в сновидениях лилии могут появиться в другом облике, и мне придется снова с ними столкнуться.
К своему удивлению, я проснулся без снов. Никаких ярких образов, никаких разговоров с Агатой, которая раньше часто посещала мои ночные мечты. Задумываюсь: хорошо это или плохо? Непривычно и пусто, как будто недосказанные слова висят в воздухе, не находя выхода.
Поднимаюсь с постели, растягивая затёкшие конечности, и иду на балкон. Утренний Лас-Вегас встречает меня дождём, капли медленно стекают по перилам, а небо хмурое и неприветливое, словно осуждающее моё пробуждение. Я смотрю в сторону и вижу Агату, которая тоже вышла на балкон. На ней чёрное платье, строгое и элегантное, дополняющее её фигуру, и пиджак, умело скрывающий нежность. Волосы свободно раскинуты, она не замечает меня, сосредоточенно смотрит на небо, глубоко погружённая в свои мысли.
— Дай мне сил справиться со всем этим… — слышу её тихий, едва слышный голос, наполненный грустью и ожиданием. Он дрожит, как осенняя листва, и я чувствую, как что-то внутри меня сжимается. Хочу подойти к ней, обнять, сказать, что всё будет хорошо, но что-то останавливает меня. Может быть, это уязвимость этого момента — её потерянный взгляд и горечь, которую я не могу развеять.
Наконец, решив, что пора покинуть это меланхоличное зрелище, я вновь захожу в квартиру. У меня немного времени на сборы: душ, горячая вода сбивает с меня остатки сна, я одеваюсь в чистую одежду и стараюсь не забыть о кофе — моём утреннем ритуале. С каждой минутой, проведённой в этих привычных действиях, я стараюсь оставить за дверью свои мысли о Агате и о том, что её беспокоит.
Выходя из квартиры, я чувствую серый плен, окутывающий меня. Я знаю, что сегодня нужно будет подготовиться к новой коллекции одежды, и впереди много работы. Автомобиль, тишина, дождь. Бульвары Лас-Вегаса, всё ещё пустые с раннего утра. Я смотрю в окно и вижу, как вокруг меня жизнь продолжается, несмотря на нервозные мысли. Наверно, я должен быть сильнее — как она просила. Я вдохну глубже и, представляя её выразительное лицо, шепну про себя: «Ты справишься, Агата. Обязательно справишься».
На работу я добираюсь без происшествий. Утро было обычным, привычным. Но как только я пересек порог офиса, на меня буквально налетела Патрисия. В её глазах читалась восторженная радость, и, не дождавшись, она крепко поцеловала меня в губы.
— Доброе утро, любимый! — произнесла она, отстраняясь от меня с яркой улыбкой, полной надежд и мечтаний.
— Доброе, — стараюсь быть сдержанным, чувствуя, как закипает кровь в жилах.
— Я уже начала искать свадебное платье! — продолжала она, её голос напоминал звонкий колокольчик. — А может, попросим Адриано создать собственное платье для меня?
— Не думаю, что он согласится, Патрисия, — сказал я, иронично усмехнувшись.
— Почему? — настаивала она, её глаза сияли от энтузиазма. — Ты же босс! Просто пообещай ему какие-то дополнительные бонусы. Он тебе не откажет!
— Я попробую, — ответил я, не будучи совсем уверенным в успехе.
Слегка нахмурив брови, я оставил её одну и направился в свой кабинет. Перед этим решил зайти к Адриано, чтобы обсудить несколько идей для новой коллекции, но рабочее место дизайнера оказалось пустым.
— Адриано взял выходной, — сообщил Марселло, зайдя в мой кабинет.
— Как это он взял выходной? — нахмурился я, не в силах поверить своим ушам.
— Он позвонил мне ещё вчера вечером и попросил отгул, — пояснил Марселло, едва заметно плечами пожимая.
— У нас же идет подготовка к новой коллекции, — напомнил я.
— Ты ведь знаешь, что он редко просит выходной. Я его отпустил, — сказал Марселло, его голос был спокойным, но в нем проскальзывала нотка обеспокоенности.
Я вздохнул и, кивнув, взял бумаги со стола, садясь на свое место. К этому моменту вся обстановка вокруг меня казалась немного неустойчивой, и я пытался сосредоточиться на работе.
— Самуэль, — произнес Марселло, садясь напротив меня с серьезным выражением на лице. — Я не хочу лезть не в свое дело… Но ты действительно принимаешь правильное решение?
Я поднял взгляд на него, пытаясь понять, о чем он говорит.
— О свадьбе с Патрисией, — уточнил он, и в его голосе послышалась легкая озабоченность.
— Это лучшее решение в моей жизни, — сказал я, ощущая, как внутренний голос мне подсказывает. — А теперь, если позволишь, мне нужно сосредоточиться на работе.
Марселло, видя мою решимость, просто кивнул и осекся, оставив меня в спокойной тишине кабинета, заполненном лишь шуршанием бумаги, когда я вернулся к своим делам. Чувства и мысли пересекались в голове, но на данный момент я знал одно — свадьба с Патрисией должна состояться.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей о последних событиях, я погрузился в работу с головой. Трудности, затаившиеся в ежедневных задачах, были настоящим спасением от гнетущей реальности. В этот момент раздался стук в дверь, и в кабинет вошла Патрисия с чашкой кофе в руках, её лицо светилось заботой.
— Самуэль, уже обед! — сказала она с лёгким упрёком в голосе. — Ты всё ещё сидишь здесь. Отдохни немного, выпей кофе.
Она поставила чашку на стол и медленно провела рукой по моей голове, как будто пытаясь разогнать мои заботы. Но в тот же миг мой телефон завибрировал на столе. Я отстранился от Патрисии, зная, что разговор может отнять меня от спокойствия.
— Алло? — ответил я.
— Босс, это Джеймс. Мне кажется, вам следует знать, что сейчас проходят похороны дедушки Агаты… Или не дедушки, я немного запутался, но суть вы поняли, — заикаясь, произнёс он на другом конце провода.
Я усмехнулся, почувствовав, как меня поразила абсурдность этой ситуации.
— И что мне делать с этой информацией, Джеймс? — спросил я с иронией.
Он замялся, не ожидая такого прямого ответа. Очевидно, его не готовили к подобным реакциям.
— Я… Я подумал, что вам стоит знать и, возможно, быть там.
— Посмотрим, Джеймс, — произнёс я, возвращая внимание к Патрисии, которая стояла в ожидании, не в силах скрыть любопытство.
— Мне нужно отъехать кое-куда, — я вздохнул, собравшись с мыслями, прежде чем выйти из кабинета.
— Едешь к ней, да? — раздался голос позади меня.
— Я еду на похороны, Патрисия, — ответил я, стараясь не поддаваться на её провокации. — Не делай мне нервы.
Я не стал дожидаться её ответа и со стоном вышел из кабинета, решив, что лучше оставить эту непринужденную болтовню.
Мои мысли метались, как неуправляемая машина. Смерть всегда оставляла в душу тяжелый осадок, а в этот раз я знал, что в непростой ситуации должен проявить уважение. Время, проведенное с близкими, всего лишь иллюзорно уменьшало боль от потери.
Я направился к машине, и, проехав вдоль дождливых улиц города, вскоре оказался на кладбище. Автомобиль мягко скользнул по гравию, а дождь, который несильно, но настойчиво капал с небес, придавал всему мрачный оттенок. Припарковавшись, я вышел из машины и увидел небольшое скопление людей, собравшихся у свежезарытой могилы. Словно по волшебству, их понемногу размывало наружным миром, и даже дождь, казалось, стихал, как будто тоже испытывал уважение к этому моменту. Я подошёл ближе. У гроба стояла Агата, её лицо было печально и сосредоточенно. Она слушала священника, который, сдержанно и почтительно, произносил речь, полную скорби и примирения. Я встал позади неё, скрываясь от глаз окружающих.
— Вы приехали, босс, — прошептал Джеймс, его голос был полон волнения и тревоги.
Агата не обернулась, но в её позе было что-то предельно ясное: она расправила плечи, слегка приподняла голову, словно старалась противостоять всему миру, который казался ей враждебным и холодным. Она стояла, словно изолированная от собравшихся под дождем людей, держащих зонты. Она была без него, как будто невзгода, обрушившаяся на неё, сделала её уязвимой, но в то же время и невероятно сильной. Когда священник закончил свою речь, громкое «Аминь» прозвучало, и несколько парней, с серьезными лицами, шагнули вперёд, чтобы взять гроб и опустить его в землю. В это время Матильда, стоя рядом, прижала Агату к себе, предоставляя ей ту поддержку, которая была так необходима в этот трудный момент. Их тесное объятие немного смягчало суровую атмосферу горя.
Гроб медленно опускался, и каждый звук касания дерева к пронзительной тишине казался вездесущим. На щеке Агаты налилась слеза, но она не смахнула её. Несколько парней начали засыпать могилу землёй, и каждый из них ощущал тяжесть этого момента.
— Дайте мне тоже, — сказала Агата, медленно подходя к одному из ребят. Она взяла у него лопату и, сделав несколько медленных, но уверенных движений, бросила землю в могилу. Она делала это не как последний долг, а как жест противостояния судьбе. Она сделала вид, будто не замечала меня среди толпы, хотя я чувствовал, как её напряжение пронзает воздух.
Вдруг ко мне подошёл Адриано, его глаза сверкали враждебностью, словно я был кровным врагом.
— Ты тоже здесь? — спросил он, стараясь казаться равнодушным.
— Я твой друг, а не враг. Не смотри на меня так, — ответил я, стараясь сохранить спокойствие в этом накалённом эмоциональном моменте.
Он просто промолчал, оставаясь рядом. Иногда молчание говорит больше, чем слова, и в этот момент я это понимал.
Вскоре земля полностью накрыла гроб, и люди начали медленно расходиться, обмениваясь тихими словами утешения. Каждый шаг, каждый вздох казался наполненным тяжестью, которую никто не мог скинуть. Агата подошла к могиле, села на корточки и, прижав ладонь к камню, поцеловала его. Я видел, как её губы дрогнули, и как нежно она погладила поверхность. Это было похоже на прощание, но это было не окончательное прощание.
— Они все ответят за это, я тебе обещаю, — тихо произнесла она, вставая с земли. Я почувствовал, как её решительность словно огненная искра вспыхнула в воздухе. Она прошла мимо меня, но перед уходом произнесла: — Вы все ответите за всё.
Неожиданно моё внимание привлечённое к Адамо, который, словно по волшебству, подошёл к Агате и крепко её обнял. Внутри меня что-то закипело, словно в кастрюле на огне. Сердце заколотилось, и я старался сдерживать бурю эмоций, но было очень трудно. Агата мельком взглянула на меня, её глаза встретились с моими на секунду, но потом она быстро отвернулась и начала оживленно болтать с Адамо, словно между ними не было ни ниточки обстоятельств, связывающих наши судьбы.
В памяти всплыли слова Адамо, его голос звучал так жёстко и самодовольно: «Я буду ждать, пока ты совершишь ошибку, а ты её совершишь, Беллини.» Я не мог позволить себе ощущать зависть или ревность, но с каждым мгновением, наблюдая за их взаимодействием, это становилось всё сложнее. Нет, я не мог в это поверить. Агата не настолько глупа, чтобы связываться с сыном убийцы, тем более с тем, кто отобрал у неё двух дедушек. Тем более, что она всегда была умной и рассудительной, знающей, когда и с кем следует поддерживать близкие отношения.
Среди пришедших на похороны были почти все: Лоренцо, Орландо и ещё несколько знакомых лиц, которые добавляли ситуации ещё большего тяжёлого звучания. В зале стояла гнетущая тишина, и никто не смел прервать её. Все знали, что что-то изменилось между мной и Агатой, но никто не решался задавать вопросы, опасаясь вскрыть рану, которая ещё не успела зажить. Я чувствовал их взгляды, полные любопытства и сочувствия, но не хотел, чтобы кто-то вмешивался в мои личные переживания.
Каждый миг рядом с Адамо и Агатой приносил всё новые волны эмоций, но единственное, что я мог сделать — это стиснуть зубы и сохранять спокойствие. Я пришёл не ради дальнейших обсуждений или упрёков, а чтобы почтить память тех, кто ушёл, и, возможно, разобраться в своих собственных чувствах.
Когда Адамо ушёл, а Агата начала покидать кладбище, меня охватило нечто вроде тревожного предчувствия. Я, не раздумывая, бросился следом за ней. Догнав, я развернул её к себе, но за эту наглость получил смачную пощёчину.
— Не трогай меня, — отрезала она, глядя на меня с неприязнью.
Я лишь вздохнул, пытаясь собрать свои мысли и не поддаваться на эмоции. Внутри бурлило недовольство, но внешне я старался оставаться спокойным.
— Что он здесь делал?
— Во-первых, а что здесь делал ты? — парировала она, надув губы. — А во-вторых, какое тебе дело? Я не обязана отчитываться.
В этот момент мне показалось, что её слова снова ударили мне в лицо, подобно той пощёчине. Чувство бессилия окутывало меня.
— Ты же не настолько глупа, чтобы встречаться с сыном убийцы, верно? — произнёс я, надеясь на более разумный ответ.
Агата засмеялась, но смех её был безрадостным.
— Тебя это не касается. Если я захочу, то буду встречаться. Захочу позвоню и сама предложу.
— Ты не посмеешь, — прошептал я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как кровь приливает к вискам.
— Не посмею? — повторила она с вызовом, и, если я не ошибался, в её глазах зажглись озорные огоньки.
Словно в ответ на свои слова, Агата вытащила из сумки мобильный телефон, быстро набрала номер и, не раздумывая, переключила на громкую связь.
— Агата? Что-то случилось? — раздался удивлённый голос Адамо. В нём слышались тревога и неподдельная забота.
— Ничего не случилось. Ты предлагал прогуляться, предложение ещё в силе? — её голос звучал с такой некой игривостью, что я невольно почувствовал себя долгоиграющей марионеткой.
— Я… Конечно! Конечно! — ответил он, явно обрадовавшись.
— Тогда я тебе позвоню. Увидимся, — она отключила вызов и, глядя на меня, улыбнулась с таким самодовольным выражением, что я почувствовал, как внутри закипает ярость.
Я стоял, словно прижатый к стене, не зная, что сказать. Чувство беспомощности переполняло меня, словно я стал непрошеным свидетелем романтической пьесы, играемой двумя актёрами, не обращающими внимания на спрос и не нуждающимися в моём одобрении.
— Ты не понимаешь, к чему это приведёт, — выдавил я, хотя, зная её, понимал, что точно так же могли бы звучать последние слова героя трагедии.
Но ей это было, похоже, все равно. Её улыбка лишь расширилась, и, оттолкнувшись от меня, она направилась прочь, наполняя пространство вокруг своим независимым существованием. Я остался на месте, ощущая, как за спиной нарастают тени недоумения и гнева.