Глава 15
Агата
Просыпаюсь от каких-то звуков за дверью. За окном уже высоко стояло солнце, и я понимала, что день начался без меня. Вчера, после того как Самуэль ушёл, Джеймс приходил несколько раз, привозя еду, но ни один кусок не мог пройти через моё горло. Размышления о прошедшем дне не давали мне покоя.
Я встала с кровати и направилась к двери, едва держа себя в руках, и снова потянула за ручку.
— Откройте уже эту чёртову дверь! — прокричала я, хотя внутри меня колебалась надежда, что кто-то, наконец, отзовётся.
Слышен щелчок замка, и я резко открываю дверь. На пороге стоит Адриано в серой рубашке и чёрных брюках, его лицо отражает беспокойство и решимость.
— Где дедушка? — задаю я вопрос сразу, не дожидаясь объяснений.
— Его тело в морге. Полиция всё ещё проводит экспертизу, — сдержанно отвечает он, разводя руки в стороны, как будто предлагает мне утешение.
— Вы меня тут заперли, а я еще и обниматься с вами должна? — бросаю я с недовольством.
— Я не знал, что тебя заперли. Самуэль сказал, что ты просто сидишь дома, — признался он, делая шаг ко мне, словно стараясь выбить из меня гнев. — Решил вчера тебя не трогать, но когда пришёл сегодня и узнал, что ты здесь одна, сразу ринулся открывать дверь.
— Не врёшь? — настороженно спрашиваю я, изучая его взгляд.
— Ты же моя младшая сестра, как я могу тебе лгать? — отвечает он с лёгкой улыбкой, и в этот миг мне становится немного теплее.
Я немного улыбаюсь и, не удержавшись, обнимаю его, позволяя себе в этот немногочисленный момент расслабиться.
— Ты поможешь мне выбраться отсюда? — прошу я, жадно вдыхая атмосферу свободы.
— Я за этим и пришёл, — кивнул он, и в его глазах появилось решимость, которая придаёт мне уверенности.
— Где этот предатель Самуэль?
— На работе, в компании, — неспешно отвечает Адриано, а я резко отстраняюсь, шокированная его словом.
— Запер меня и сам уходит, как будто ничего не случилось? — с горечью произношу я.
— Он думал, что ты в порядке.
— Отвези меня к нему, — наконец произношу я, осознавая, что не могу оставаться здесь одна с этими воспоминаниями.
До сих пор в голове не укладывается, что Самуэль сейчас спокойно сидит на работе, в то время как я здесь, одна, с полным ощущением, будто земля уходит из-под ног. Он должен быть рядом со мной. Я стараюсь отогнать от себя все эти гнетущие мысли, концентрируясь на том, что узнаю все сама, когда приеду в компанию.
Адриано проводит меня в мою квартиру. Я быстро переодеваюсь в более подходящую одежду: рубашка и брюки, чтобы выглядеть хотя бы немного подготовленной к тому, что может меня ждать. Мы садимся в машину, и я чувствую, как наше движение по знакомым улицам лишь усиливает моё волнение. Дорога занимает не так много времени, но для меня каждая минута тянется бесконечно. Когда машина останавливается у входа, я, словно в трансе, выскакиваю из неё и направляюсь внутрь компании. Поднимаюсь на нужный этаж, и сердце замирает, когда я приближаюсь к кабинету Самуэля. Но вдруг останавливаюсь, увидев его. Он идет к Патрисии, не замечая, что я здесь. В этот момент наши взгляды неожиданно пересекаются, и я вижу в его глазах мимолетное удивление, но всего через мгновение он отворачивается, как будто меня нет.
И тут происходит нечто ужасающее: Самуэль останавливается перед Патрисией и… встаёт на одно колено. Я не могу поверить своим глазам. Вокруг группируются коллеги, их любопытные взгляды стремятся зафиксировать этот момент. Мой мир рушится на глазах. Словно в замедленной съемке, я слышу, как Адриано за спиной произносит:
— Твою мать…
Самуэль открывает бархатную коробочку и с нежностью произносит:
— Патрисия, ты согласна стать моей женой?
Это всё кажется какой-то плохой шуткой. Я стою в стороне, как идиотка, и не могу заставить себя отвести взгляда. Чувства завершают свой адский танец внутри: шок, злость, обида и нестерпимая боль. Патрисия улыбается, и в этой улыбке я вижу какую-то лёгкость, неуместную в этот момент. Она встречает мой взгляд и ухмыляется, затем поворачивается к Самуэлю и, словно обдумывая каждое слово, кивает, произнося:
— Да, я согласна.
Эти слова звучат как оглушающий удар. В этот момент всё вокруг теряет смысл. Я чувствую, как что-то внутри меня ломается, и не знаю, как дальше жить с этой болью. Как можно было так быстро забыть? Как можно было так легко покинуть меня? Вокруг слышатся аплодисменты, радостный гомон, а я остаюсь в своей пустой вселенной, наблюдая за тем, как кто-то другой забирает то, что когда-то принадлежало мне.
Опять этот надоедливый звон в ушах, словно кто-то забросил в них мрачный колокол. Я пыталась игнорировать его, но он нарастал, и, поворачиваясь, заметила недалеко Лучано и Марселло Беллини. Отец Самуэля, с довольной улыбкой на лице, смотрел на меня, будто со бы говорил: «Я же тебя предупреждал».
Из толпы меня вывел Адриано, который, словно защитник, отводит меня за угол. Он слегка трясёт меня за плечи, словно пытается вернуть к реальности.
— Ты меня слышишь? — его голос звучит настойчиво, но в его тоне я чувствую тревогу.
— Ты знал об этом? — вырывается у меня, и я сама удивляюсь, насколько сурово звучат мои слова.
— Клянусь, я не знал! — отвечает он, и в его глазах вижу искренность. — Я вообще не видел Самуэля с вчерашней ночи.
Чувства накатываются, и одна единственная слеза катится по щеке. Адриано, заметив это, быстро смахивает её, как будто она бы могла выдать мою слабость.
— Не смей показывать никому свои слезы, — говорит он с жестокостью. — Иди в уборную и успокойся. Королевы не плачут, Агата.
Неуверенно киваю ему, ощущая, как внутри меня всё переворачивается. Я направляюсь в уборную, пытаясь не думать ни о чем, кроме одного — как это возможно? Как Самуэль мог так поступить? Он говорил о любви, шептал на ухо нежные слова, и вот я вижу его принимающим поздравления от счастливых сотрудников, прижав Патрисию к себе за талию. В его глазах отражение радости, для меня же этот миг стал настоящим ударом под дых.
Я стою перед зеркалом, стараясь привести себя в порядок. Лицо, распухшее от слез, не хочет признавать того, что происходит. Я поправляю помаду и растрепанные волосы, чтобы дать себе видимость спокойствия. Наконец, успокаиваюсь хотя бы внешне, вытираю оставшиеся слезы и гордо поднимаю голову. Выхожу из уборной и направляюсь к лифту, стараясь не думать о том, что оставляю за собой. Но, взглянув в сторону, вижу Самуэля, охваченным радостью, и его глаза встречаются с моими. Я просто усмехаюсь — это тихая усмешка боли и презрения одновременно.
Не желая больше оставаться в этом мрачном зале, я ступаю в лифт, вдыхая воздух, переполненный примесью веселья и обмана. Только когда двери закрываются, я даю волю чувствам. Мой мир перевернулся, и в сердце поселилась одна-единственная мысль: как же я ошиблась в нем. И в себе в особенности.
Не знаю, как я дошла до дома, не упав в обморок где-нибудь по дороге. Всю поездку в такси я буквально проплакала, так что глазные яблоки начинали догорать от усталости. Водитель, наверное, считал меня не в себе — с неким недоумением поглядывал в зеркало заднего вида.
Сейчас я стою в своей спальне, и взгляд мой затерялся. Мой разум упорно отказывается осознавать реальность. Что мне делать дальше? Весь мой мир был построен вокруг Самуэля, все мои мечты, все планы на будущее. Я связала свою жизнь с ним, и теперь словно осталась одна в пустой комнате, которой не хватает смысла.
«Патрисия, ты станешь моей женой?»
Его голос продолжает звучать в моей голове, словно эхо, которое не умирает, а только становится громче. Я вижу, как он произносит эти слова, как светятся его глаза — полные надежды и искренности. А вот она, моя реальность, как холодный душ: есть вещи, которые невозможно изменить, и эти мысли навсегда останавливают меня в данный момент.
«Значит так суждено. Это не твой человек» — крутится в голове голос, затмевая разум. Я сама не хочу верить в это; все те надежды, все мечты — они рухнули в одно мгновение. Вместо будущего с ним теперь ждет лишь тьма, в которой я не вижу выхода.
— Черт! — прокричала я, чувствуя, как гнев накатывает на меня с головой. Эмоции, которые я сдерживала слишком долго, как буря в закрытой бутылке, наконец, вырвались наружу. Со всей силы ударила ногой по кровати, позволяя себе выразить ту бушующую бурю, что накопилась внутри. Гнев и слёзы, словно два враждующих противника, смешивались и выливались наружу, как река, перешедшая берег.
Я вцепилась в одеяло, срывая его с кровати, и, не удержавшись, швырнула в сторону. Но вскоре, словно осознав свою слабость, снова схватила его, и, изматывая себя, стала метать из угла в угол, словно ища способ избавиться от болезненного гневного ощущения, которое заполнило каждую клеточку моего тела.
Фотографии с тумбочки, запечатлевшие моменты счастья, разлетаются по комнате, оставляя после себя лишь осколки воспоминаний. Удары ладоней о стену, разнесённую моим криком, нарастали, и я понимала, что это лишь часть тех чувств, которые душили меня изнутри. Ночная лампа, словно беспомощная звезда, катилась по полу, оставляя за собой след из света, превратившегося в тень.
Как же мне горько и обидно. Я отдала этому человеку всю себя, вложила в него все свои надежды и мечты. Я доверилась Самуэлю наперекор всем своим принципам и убеждениям. И теперь, когда он так легко отказывается от меня, решаясь на свадьбу с другой, у меня не осталось ничего, кроме разочарования и боли, зашкаливающей до предела.
— Будь ты проклят, Самуэль Беллини!
Вещи с туалетного столика тоже падали с грохотом, создавая хаос в комнате, который, казалось, отлично отражал моё внутреннее состояние. Я смотрела на своё отражение в зеркале, где светила опухшие глаза, покрасневшее лицо и такой наивный, побитый жизнью взгляд. В комнате царил бардак, как и в моей душе. Я ударила кулаком в зеркало, которому когда-то доверяла, и оно разбилось, словно все мои надежды на будущее с ним.
— Дура! — крикнула я своему искажённому и обманутому отражению, как будто оно могло мне дать ответ, как же так могло произойти. Слёзы продолжали течь, сливаясь с кровавыми осколками стекла, и в глубине души я понимала, что уже никогда не смогу так же доверять, как прежде.
Теперь вокруг меня всё пусто. Слёзы и крики стихли, оставив после себя лишь горькое безразличие. Я забираюсь на свою потрёпанную кровать и сворачиваюсь калачиком, словно надеясь найти укрытие от всей этой бесконечной боли.
— Вы все мне за всё заплатите… — шепчу я, и это звучит как проклятие, вырвавшееся из глубины моего сердца.
Вдруг из-за двери раздаётся тихое «мяу». Я поднимаю голову и смотрю на Люцифера, своего верного кота, который стоит у порога, насторожившись и боясь переступить через осколки разбитых надежд. Я поднимаюсь с кровати и нежно беру его на руки, прижимая к себе, целую в маленькую макушку.
— Тебе тоже грустно? — спрашиваю я, и в ответ раздаётся ещё одно «мяу», которое, несмотря на всё, вызывает у меня лёгкую улыбку.
Но вдруг в дверь постучали. Я вздрагиваю, настораживаясь — кто это может быть? Подхожу к двери и заглядываю в дверной замок. Ох, как же я забыла… Я сама позвала Матильду и сразу же потеряла её из виду. Открываю дверь, и при виде меня глаза подруги округляются от удивления.
— Мэйбл… Что с тобой случилось? — говорит она, и на мгновение осознаю, насколько я паршиво выгляжу: потрёпанный вид и кровь, которая идёт из руки.
— Ну, если не считать того, что вчера убили моего дедушку, а сегодня Самуэль сделал предложение Патрисии, то ничего, — отвечаю я с сарказмом, но в голосе слышится горечь.
Мы проходим в гостиную, и я присаживаюсь на диван, но Матильда, не дождавшись, садится рядом и прижимает меня к своей груди, как будто пытается защитить от всего зла, которое меня окружает. Она начинает гладить мои волосы, и это простое, но тёплое движение успокаивает меня. Матильда, как настоящая мама, обрабатывает мне рану и перевязывает руку. Затем опять садится рядом, внимательно меня слушая.
С глубоким вздохом я решаюсь и начинаю рассказывать ей всё, начиная со вчерашнего утра. Все детали — от неожиданного звонка, который перевернул мою жизнь, до детального описания его последствий, которые накрыли меня, как волна. Я рассказываю о том, как потеряла родного человека, о том, как душа моя болит от потери, как сложно видеть, как старые раны вновь открываются, и как новость о предложении Самуэля лишь усугубляет оставшуюся боль. Матильда слушает меня с вниманием, её рука продолжает мягко скользить по моим волосам. Её присутствие даёт мне силы — в мире, полном хаоса и отчаяния, я всё ещё чувствую, что не одна.
— Нет, я не верю в это, — отвечает Матильда, после того как я рассказала о случившемся. — Самуэль не мог так поступить.
— Увы, я тоже так думала, пока не увидела всё своими глазами, — произношу я, тяжело вздыхая.
— Ты должна поговорить с ним, спросить, может, есть какое-то объяснение, — настаивает она, прижимая руки к груди.
— Матильда, если бы он хотел объясниться, он был бы здесь, рядом со мной, — говорю я, чувствуя, как сердце сжимается от боли.
— Вам нужно поговорить, чтобы не произошло что-то необратимое. Ты всего лишь увидела, как он делает предложение другой девушке, и сбежала. Не может же быть, чтобы всё закончилось именно так!
— Сейчас я вообще не хочу видеться ни с кем. Я просто хочу, чтобы полиция закончила экспертизу, и я смогла бы организовать похороны, — произношу я, поджимая ноги к груди и пряча лицо в коленях.
— Ты только скажи, я и моя мама обязательно поможем. Ты же знаешь, что мы рядом, — уверяет Матильда, стараясь дать мне хоть каплю поддержки.
— Спасибо вам, — смиренно отвечаю я, чувствуя, как её доброта теплеет мою душу.
— Тебе нужно отвлечься. Давай выберем какой-нибудь фильм? Это всегда поднимает настроение, — предлагает подруга, пытаясь вернуть хоть немного света в мою тёмную реальность.
— Вообще ничего не хочу.
— Даже от Рапунцель откажешься?
Простое упоминание о Рапунцель вызывает в памяти воспоминания о волшебном вечере, когда Самуэль организовал для меня романтическую атмосферу с фонариками. Картинки счастья обрушиваются на меня, и я всматриваюсь в свою руку, где всё ещё сверкает кольцо, которое он подарил. Как же это было красиво…
Стук в сердце от переживаний заставляет меня сжать кулак и резко снять кольцо, швырнув его подальше. Оно приземляется на пол, звеня, как последний остаток нашей любви.
— От Рапунцель я отказываюсь навсегда, — произношу я с горечью в голосе, ощущая, как пустота заполняет моё сердце.
— Давай тогда я приготовлю тебе что-нибудь поесть, сегодня останусь у тебя, — Матильда гордо расправила плечи и направилась на кухню, словно королева, вступающая в свои волшебные владения.
— Не стоит, я сама всё приготовлю… Да и оставаться не нужно, — произнесла я, плетясь за ней на кухню и усаживаясь за барный столик.
— Никаких отговорок, — произнесла она с деловитым тоном, словно уже решила всё за меня.
— Матильда, я искренне ценю твою заботу, но сегодня мне действительно нужно побыть одной. Ты моя лучшая подруга, и я очень благодарна за твоё внимание, но сейчас мне нужно немного уединения, — с трудом сказала я, надеясь, что она поймет.
Она замерла, на её лице промелькнуло удивление, потом её губы растянулись в доброй, чуть печальной улыбке. Она кивнула, и я почувствовала облегчение.
— Конечно, Мэйбл, я понимаю. Тогда я просто приготовлю еду и уйду, — ответила она с лёгкой улыбкой.
Матильда маячила у плиты, а я, потирая руки о барный столик, наблюдала за её деятельностью. Она ловко резала овощи, добавляя их в кастрюлю, и вскоре появился тёплый, уютный аромат готовящегося супа. Я всегда восхищалась её кулинарными талантами, но сейчас мне больше всего хотелось просто наслаждаться моментом и не думать о том, что тревожило мою душу.
— Знаешь, я сегодня видела в магазине такую смешную корзинку для покупок, — начала она, не прекращая работу. — Там был нарисован огромный медведь, и надпись: «Береги продукты, они важнее других!»
Я сидела, прислушиваясь к её разговорам и наслаждаясь атмосферой. Они словно обволакивали меня, перетаскивали в другой мир, где проблемы казались далекими и не столь острыми. Сейчас я очень благодарна, что Матильда не затрагивает тему насчёт Самуэля. На данный момент это больная тема.
Как бы я ни старалась отвлечься, мысли о Самуэле не оставляли меня в покое. Каждый звук за окном, каждый шорох заставлял сердце замирать в ожидании его звонка. Но телефон всё так же молчал, и не было никаких намеков на то, что всё это просто злой розыгрыш. Мысли о том, что он действительно собирается жениться на Патрисии, не давали мне покоя, отравляя сердце ядом ревности и горечи.
— Так, горячий суп на плите, лекарства на столе, если будет болеть голова. Я зайду к тебе завтра, — сказала Матильда, голос звучал заботливо и успокаивающе, как антидот к моим тревогам.
Она подошла ко мне и обняла за плечи, и в этот момент мне стало чуть легче. В её объятиях я почувствовала тепло и поддержку, о которых так мечтала.
— Спасибо тебе… — прошептала я, не в силах сдержать слезу, которая скатилась по щеке. Я отстранилась и поспешила вытереть её, как будто водянистая капля могла выдать всю мою слабость.
— Так, если ты начнёшь плакать, то я останусь, — заявила Матильда с твердостью в голосе. — Долой слезы!
— Всё, всё, я не плачу, — попыталась я уверить её, но не смогла скрыть дрожь в голосе.
Матильда беседовала со мной ещё немного, поддерживая разговор о всяких мелочах, но вскоре ушла, так как на улице уже начинало темнеть. Я осталась одна, и тишина наполнила комнату, как густой туман. Когда дверь закрылась за её спиной, я оглядела свою спальню, и сердце сжалось от стыда. Разгром, который я устроила, был настоящим беспорядком. Подушки разбросаны, книги валяются на полу, а одежда лежит, как будто я пыталась сбежать от самой себя. Мысли о Самуэле снова накрыли меня, как волна, пытаясь потянуть на дно.
«Почему ты не звонишь?» — снова задала я себе этот вопрос, в который, похоже, уже не было ответа. Я села на край кровати, обхватила колени руками и посмотрела в окно. Уличные фонари уже светились, но мир за окном казался далеким и чужим. В таком настроении даже самые яркие огни не могли пробудить во мне радость.
Глубоко вздохнув, я встаю с кровати и начинаю приводить комнату в порядок. Паутина воспоминаний, скошенные эмоции и разбитые мечты словно затопили это маленькое пространство, и теперь мне нужно восстановить хотя бы его внешний вид. Продвигаюсь к осколкам, разбросанным по полу, разбитым остаткам лампы, фотографий и других воспоминаний. С каждой собранной частью я ощущаю, как груз на душе немного облегчается. Я с осторожностью собираю стекло, обернув его в старую ткань, чтобы не порезать руки, и выбрасываю в мусорное ведро.
Уцелевшие баночки аккуратно ставлю обратно на столик, придавая им почти ритуальное значение — пусть они останутся здесь, напоминая о том, что впереди. Меняю постельное белье на свежее, пытаясь воссоздать уют, который казался забытым. Стараюсь аккуратно заправить кровать, каждый жест напоминая о том, что даже в хаосе можно найти порядок.
— Вот, и не скажешь, что я комнату разгромила, — тихо произношу я, глядя на результат своего труда. Вдруг на телефон раздается звонок, и, не глядя на экран, я принимаю вызов.
— Да?
— Агата, как ты? — раздается знакомый голос Адриано.
— А, это ты… — расстроенно произношу я, ощущая, как на сердце становится тяжелее. — Я в порядке… почти.
— Завтра отдадут тело. Мы можем организовать похороны, — сообщает он, и в его голосе слышится поддержка, которая мне так нужна.
— Серьёзно? Я могу уже всё организовать?
— Не переживай, я всё устрою. Утром я зайду к тебе, договорились?
— Хорошо, — говорю я, но в напряжённой паузе между нашими словами чувствую, как тёмное чувство неопределенности закрадывается в мою душу. Затем, тихо, почти шёпотом, произношу. — А он где?
— Должен быть дома, — отвечает Адриано.
— Хорошо, спасибо тебе, Адриано, я очень ценю твою помощь.
— Ты не… — начинает он, но я сбрасываю звонок.
Оставляю телефон на столе и с усилием осознаю, что сейчас нужно набраться сил. Уверенным шагом направляюсь в соседнюю квартиру, понимая, что этот разговор будет тяжёлым. Я знаю, что во всем этом хаосе мне предстоит принять трудные решения и столкнуться с горькой реальностью.