7
Луа
Понедельник...
Раньше я любила этот день недели. Он ассоциировался у меня с началом новой жизни. Понедельник всегда был для меня нечто новым, интересным и продуктивным. Сейчас же все люди страшно заняты, кроме меня. Я просто ждала, когда один день пройдет и начнется другой.
Было поздно ехать домой вчера ночью, поэтому мы со Стэф решили остаться в пентхаусе дедушки и бабушки. Моя комната здесь была гораздо роскошнее, чем загородом. Большая двуспальная кровать, прикроватные тумбы, большой белый шкаф, белый ковер и т.д. Но самое главное, что мне очень нравилось – панорамные окна. Я не чувствовала себя в аквариуме, когда спала здесь. Мне даже нравилось просыпаться с первыми солнечными лучами.
Почти шесть утра. Тапочки, халат, неаккуратный пучок. Все, как всегда. Приняв холодный душ, я взбодрилась. Еще несколько ванных процедур и я уже почувствовала себя более живой. Хорошо, что часть моих вещей находились здесь. Хотя даже, если бы их не было в шкафу, дедушка бы приказал своим слугам купить мне новые. Да, в этом доме я чувствовала себя принцессой.
– В нашей семье только у нас странная привычка просыпаться рано, солнышко, – поприветствовал меня дедушка, который сидел в столовой, читая новости на айпаде и попивал свой утренний кофе. Привычка пить кофе, кстати, у меня тоже от него. Когда мы жили вместе, это был обязательный утренний обряд. – Как тебе вчерашний вечер? Не было ли слишком скромно?
– Все было, как всегда отлично. Ты точно умеешь проводить такие мероприятия, – я тоже налила себе кофе и села рядом с дедулей. Он улыбнулся от моего комплимента. – Томас Дэлонг очень влиятельный человек? Ты так представил его перед всеми, будто он... очень важный.
– Это правда, милая, – дедушка помешивал кофе серебряной ложкой от набора «Robbe & Berking», привезенная им лично из Германии. – Из молодых бизнесменов влиятельнее него только Томиан Оллфорд в Нью–Йорке и Кайландо Фостер в Вашингтоне, который с недавних времен, как мне доложили, стал сенатором, – я знала этих людей, потому что они всегда были на виду. Остальных предпринимателей я не знала. – Но больше всего нас со Стэфани поразило то, что Томас всего добился сам. У него не было влиятельных родственников. Из грязи в князи, как говорится. Что не говори, а у мистера Оллфорда и Фостера очень богатые отцы. У Томаса же был он сам.
– Мне казалось, что вас должно было это наоборот насторожить? Стэф же не любит людей, которым просто повезло открыть свое дело. Вам же не нравится малый бизнес семьи Джеймса.
– Это другое, Луа, – в комнату зашла сестра. Ей сегодня нужно было на работу. Так бы она спала и спала. – Малый бизнес – это везение, а крупный – это труд. К людям, которые занимаются крупным бизнесом, совершенно другое отношение. Никогда не сравнивай их.
Стэфани взяла из холодильника молоко и хлопья. По утрам завтракать я не любила, а Стэф, наоборот, то тосты, то хлопья, то йогурты. Но у нее было сбалансированное питание. Она села с нами, поставив свой завтрак на стол.
– Я видел ваш танец с Клэйтоном, – сказал дедушка, случайно наткнувшись на новость «МЛАДШАЯ ВНУЧКА ДЭВИСА БЭЙКЕРА ТАНЦУЕТ С НАСЛЕДНИКОМ КОМПАНИИ «ДИ». БРАК ПО ДОГОВОРУ?!». От одного заголовка хотелось стошнить. – Хорошо, что вы нашли с ним общий язык. Все мои друзья говорят, что он слегка надменный. Но мне кажется, что весьма галантный молодой человек. Ты как думаешь, Луа?
– У него свои тараканы в голове.
Встав со стола, чтобы избежать продолжения разговора, я направилась в комнату отдыха. На стене висели две картины, словно манившие меня к себе. Особенно впечатлила меня картина с изображением фермы. Я испытывала желание посетить это место лично. Как удалось Клэйну передать столь детальное описание картины? Даже при внимательном рассмотрении нарисованного листа дерева с изображением божьей коровки, мурашки пробежали по коже. Вдохновляюще!
– Я приказал, чтобы эту картину перевезли к тебе, – в комнату зашел дедушка, обняв меня за плечи. – Еще тогда заметил, что она тебе понравилась.
– Не стоит, – начала отнекиваться я, хотя знала, что, если дедушка решил, то он это сделает. – Бабушке так нравились эти картины.
– Ей больше понравился водопад. Ферма не совсем подходит под интерьер комнаты, – ответил мужчина. Я обняла его вместо слов "спасибо".
Что–что, а картина не виновата, что у нее такой художник. Она будет дарить мне тепло в холодные дни.
Учебники остались в моем школьном шкафчике, поэтому не было необходимости торопиться домой, чтобы забрать их. Все было заранее спланировано мной. Неоспоримый факт, что я – человек, склонный к стратегическим решениям. Подготовившись, меня в школу доставил водитель дедушки. Погода стала прохладнее по сравнению с вчерашним днем. Осень пришла, и это заметно. Посмотрев прогноз погоды на неделю, я поняла, что Сиэтл ожидают дожди. Ну и хорошо.
Войдя в школу, на меня опять начали странно смотреть, точно так же, как в первый школьный день. Казалось бы, все уже налаживалось. Что могло произойти? Снова эти взгляды, перешептывания. Когда я добралась до своего шкафчика, ко мне подошел Джеймс. На его лице была явная тревога.
– Ты еще молодая. Зачем тебя уже сейчас выдают замуж?
– ЧТО?! – очень громко отреагировала я, что еще больше спровоцировало учеников смотреть на меня так, будто я кого–то убила. – ЧТО ЗА ЧУШЬ?! ЗА КОГО?
Джим достал телефон с кармана и показал новость, которую буквально сегодня читал мой дедушка. Он знал, что это всего лишь бульварная пресса, как и я. До сих пор есть люди, которые верят в желтую прессу?
– Нет, – коротко ответила я, почесав переносицу. – Это лишь слухи. Компания дедушки «БиКей» и компания отца Клэйна «ДИ» отныне сотрудничают. У нас с ним отныне чисто деловые отношения, – я специально подчеркнула последние слова, чтобы люди, которые "беспалевно" смотрели на нас, начали расходиться. У меня получилось. – Пошли на анатомию. Мистер Картер не любит опоздания.
Друг по пути в кабинет делился со мной воспоминаниями о вечеринке, которую, каким–то образом, он помнил. Мне казалось, что он был вполне «в хлам». Может быть, это была его своеобразная суперспособность? В отличие от моего отца, который, поглощенный алкоголем, не помнил ничего толком. Я решила не рассказывать ему о случае в ванной с Дэлонгом, потому что, зная Джеймса, он мог бы поссориться с ним. Хотя до настоящей драки дело, вероятно, бы не дошло, я предпочла избежать конфликта между двумя близкими друзьями. Ведь на самом деле ничего страшного не произошло.
– Джим, а ты можешь рассказать мне побольше о своих друзьях? – вдруг спросила я, когда мы почти дошли до кабинета. – Какие они?
– Брайс веселый, – сразу сказал Джеймс, будто это было первым, что я должна была знать. Да, парень был очень смешным и умел развеселить. – Юмор у него слегка аморальный, но шутки залетают. Джон стоит на воротах у нас и постоянно орет что–то на итальянском. Грубоватый, но очень внимательный, – никто из них, если честно, не отличается своей доброжелательностью. – Клэйн ведет себя часто, как подонок. Но мне он ближе, наверное, хотя так нельзя говорить. Мы все братья. Но он напоминает мне тебя чем–то, хотя вы совсем разные по характеру, но Клэйн тоже выглядит уставшим от жизни, – Джим слегка хихикнул. Наверное, от неловкости. – Не понимаю, что ему не нравится. Но ходит вечно недовольный.
– Ясно.
Вскоре мы зашли в кабинет, где теперь новые парты. Отныне сидим по двое, и всего два ряда, а не четыре, как было раньше. Мы с Джимом сели за первый ряд вторую парту. Обычно мистер Картер делал так, когда мы препарировали лягушек. В моей голове было одно: «нет, нет, только не это».
– Моментально испуганное лицо, мисс Бэйкер, – в кабинет зашел учитель, сразу обратив внимание на меня. Я не забыла мистера Картера, потому что... Как забыть человека, который пол–урока откачивал меня, когда я упала в обморок? – По плану мы должны будем только через месяц препарировать свинку, – не лягушку? Почему? Что им сделала розовая свинка? Изверги! – А сейчас хочу спросить. Что происходит при избытке и недостатке воды в организме? – Джеймс почти сразу поднял руку. – Да, мистер Кларк.
– Для организма важно, чтобы приход воды покрывал расход. При избытке в организме воды, наблюдается общая гипергидратация, при недостатке воды нарушается метаболизм.
– А напомни нам, что такое гипергидратация?
– Слишком большое количество воды в организме, – впервые услышала данный термин. Ботан. – Является формой нарушения водно–солевого обмена.
– Вот про водно–солевой обмен мы сегодня поговорим!
Мне было бы интереснее сидеть на уроке, если бы я хоть что–нибудь понимала. Даже заснуть не могла, так как на уроке постоянно отвечал Джеймс. Все внимание было на нашу парту. Да, это большой минус сидеть с Кларком. Большой.
Когда урок закончился, мы пошли к своим шкафчикам. Колледжи в Америке требуют, чтобы ученики прошли два года иностранного языка в школе. На выбор у нас: французский, немецкий, испанский и латинский. Мы с Джеймсом выбрали немецкий. Кстати, у меня есть немецкие корни (мама у меня была немкой, а отец, как и вся моя семья, португальцы). Родной язык мамы очень легко дается мне. Хочу как–нибудь полететь к ней на родину.
Вдруг все столпились возле доски объявлений, куда вешали всякие афиши, новости и т.д. Пробравшись через толпу, где встретились с Джоном и Брайсом, мы увидели фиолетовый плакат, на котором написано:
"ДОРОГИЕ УЧЕНИКИ!
Администрация Esteem High School предлагает вам возможность посетить замечательную, романтичную и очень уютную столицу Франции! После окончания первого семестра, желающие посетить Эйфелеву башню, Лувр, Триумфальную арку, Нотр Дам де Пари, Мост Александра III и многое другое, могут обратиться в кабинет приемной комиссии. Париж ждет вас!
Администрация Esteem High School. "
– Ваау, – я засмотрелась на Эйфелеву башню, которая была на фоне самого объявления. К великому сожалению, я никогда не была во Франции. – Как красиво.
– Что думаешь, Джим? – спросил Брайс, схватив Кларка за плечи. – Наведем движуху в Париже. А?
– Я только за, – ответил Джеймс, повернувшись лицом ко мне. – Ты как, Луа?
– Даже не знаю...
Я любила путешествовать, но так далеко... Думаю, что у меня еще есть время решить. До конца семестра еще четыре месяца. Нужно будет все подробности разузнать. Потому что, как правило, первый семестр у нас заканчивается перед Рождеством (25 декабря). А Рождество я обязательно проведу в кругу семьи.
Мы пошли на немецкий. На нем уже я была лидером, а не Джеймс. Я с легкостью составляла предложения и говорила почти без акцента. До сих пор помню мамино "Gute Nacht, mein Stern. Ich liebe dich* " . Тогда спалось легче, чем сейчас.
У меня следующая была физика. Я, как заядлый прогульщик, пошла в кабинет, где мы с Джимом постоянно прогуливали. Кабинет художественного кружка. Сам Джеймс не смог прогулять со мной, так как у него история. Учитель по истории Америки у нас тот еще...
Мне было все равно на физику и прочие науки. Ну, не давалось мне это. Что я поделаю? Хотя, что мне вообще дается в этой жизни...
Зайдя в знакомый мне кабинет, я увидела его...
– Ты что здесь делаешь? – спросила, увидев лежащего на пуфике Клэйна. Я не видела его сегодня. Что он потерял в нашем с Джимом кабинете?
Парень лениво посмотрел на меня. Он рисовал на бумаге, которая распологалась у него на коленях. На листе изображено что–то до боли знакомое. Коричневый кувшин.
– У меня окно в расписании, – у нас в школе было такое. Не знаю, как в других, но у каждого ученика есть окошко раз в неделю, свободные полтора часа, которые ученики обычно проводят в кафетерии, библиотеке, а Дэлонг решил провести его в гордом одиночестве. – А ты, как я полагаю, прогуливаешь? Джеймс постоянно здесь прогуливает.
– Да, – ответила, сев на пуфик напротив Клэйна. На физику мне не хотелось больше, чем сидеть с ним. – Это наш с ним уголок, где мы нагло прогуливали уроки. Сейчас у меня физика. Не хочется мне туда. Поэтому потерпишь мою компанию, – парень никак не отреагировал, он снова перевел взгляд на свою работу. – Я, кстати, хотела спросить. Как ты написал ту ферму, которую подарил моим родственникам, так детально?
– Я не дарил, – вдруг ответил Клэйн, как ошпаренный. – Мой отец хотел, чтобы таким образом я забыл место, которое считаю своим домом, – я вопросительно посмотрела на него, внимательно слушая. – Я жил на этой ферме.
– Стой, твой отец же из Детройта, – вспомнила вчерашний тост мистера Дэлонга.
– Они развелись, когда мне было девять лет, и мы с мамой и Эмилией переехали в штат Орегон к дедушке, – он говорил прямо, откровенно. – Потом родители вновь сошлись, дедушка ушел из жизни, и вот я здесь, в Сиэтле. – Я никогда не знала, как правильно реагировать на такие рассказы. Сказать "Понятно"? Или выразить соболезнования? – Детали в моей памяти остались, у меня хорошая память, в отличие от некоторых.
– Скажи, а мы с тобой хорошо ладили в девятом классе?
Парень слегка посмеялся.
– Ты не замечала никого вокруг, кроме Джеймса. Как будто весь мир сосредоточен в нем, – парень показал мне свой эскиз, на котором изображен кувшин в лесу. – Тебе ничего не напоминает?
– Что–то напоминает, но я не знаю, – своим ответом я разочаровала парня. – А почему кувшин в лесу?
– Забей, – он продолжил рисовать. – В девятом классе ты первая, кто понял эту картину.
Ну и ладно.
Доктор сказал мне, чтобы я сильно не напрягала мозг. Буду я еще сидеть и вспоминать. Достав свой телефон, я начала листать ленту в инстаграме. У меня есть официальный профиль, где около миллиона подписчиков, но уменя нет доступа к нему. Все права на этот профиль у моего менеджера, которому сейчас нет до меня дела. А мой второй (личный) профиль был без фотографий и с десятью подписчиками (подписаны были какие–то интернет магазинчики, арабы и Джеймс). Но сама я была подписана на многих... В первый школьный день подписалась на многих своих одноклассников (мой психолог посоветовал это, чтобы улучшить память на лица, хотя это совсем не помогало). В том числе я подписалась и на Клэйна. У него были, как и красивые, профессиональные фотографии с голым торсом, так и обычные фотографии с футбольной командой. Как такой парень может быть аромантиком и асексуалом? Не верю! Странно, что я смотрела на него через телефон, хотя могла созерцать его прямо перед собой.
– Je voudrais te dessiner*, – вдруг что–то сказал Клэйн на французском (поняла только по произношению). Я чуть коньки не отдала, потому что сказал он это неожиданно. – Encore une fois*.
– Что ты сказал? – Джим мне рассказывал, что Клэйн ходит на французский язык, Брайс и Джон на испанский. Но то, что я знаю в какой класс они ходят, не обязывает меня учить эти языки.
– Вчера ты заявила, что не интересую тебя. Что ты докопалась до меня? – его тон стал грубее. Намного грубее. – Какая тебе разница, что я бурчу себе под нос?
Я промолчала. Странный тип. Сам говорит, а узнать не дает. Ну, хорошо. Дальше листала ленту, иногда смотря на Клэйна, который задумчиво рисовал свой кувшин. Ей богу, что–то напоминает мне этот коричневый кувшин. Почему он просто не может мне рассказать, что было в девятом классе? К чему же эти загадки.
Переведя взгляд к двери, справа от которой на стене висели картины учеников из художественного кружка. Все рисунки были на тему "Хэллоуин".
– Это не наша группа рисовала, – сказал Клэйтон, разрушив тишину в комнате. – Десятый класс. Моя картина вон, – он куда–то показал пальцем. Посмотрев на направление указательного пальца, я увидела тот же кувшин, который он рисовал прямо сейчас только на формате а3. Картина располагалась на стене возле учительского стола. Она была одна. А эта версия напоминала мне что–то еще больше, чем набросок парня.
Вдруг парень выронил лист с портретом... Откровенным портретом какой–то девушки, у которой одна рука была на поясе, а другая закрывала гениталию. Она была настолько откровенной, что Клэйн так точно и реалистично изобразил соски девушки. Он замешкался и быстро поднял лист.
– Я ставила на то, что ты гей, – только произнесла я. – Кажется, проиграла.
– ТЫ ДУМАЛА, ЧТО Я ГЕЙ?!
***
"Gute Nacht, mein Stern. Ich liebe dich*" – Спокойной ночи, моя звезда. Я люблю тебя.
Je voudrais te dessiner* – Я хотел бы нарисовать тебя.
Encore une fois* – снова (еще один раз).