•Глава 14: Точка излома.
Женя смотрела на экран. Время: 02:13. Темнота за окном казалась плотной и вязкой, как клей. Родители спали. Телефон запасной, старый, без SIM-карты, но с подключённым Wi-Fi. Уходила без плана. Без сообщения. Только с дрожью в ногах.
Двор был пуст. Улица — холодная. Дождь не лил, но воздух был сырым, как будто недавно плакал весь город.
Карина жила через квартал. Дверь в подъезд была приоткрыта — сломанный замок, как обычно. Женя поднялась по ступенькам, на третий, мимо знакомых трещин на стенах и запаха пыли. Дверь в квартиру была не заперта. Щелчка замка не было. Она толкнула её медленно.
Внутри было темно, за исключением тусклого света из комнаты и лампы под потолком кухни, которая мигала, и от этого всё казалось зыбким, будто сон.
В квартире пахло крепким алкоголем, пылью и чем-то ещё — острым, химическим. Лампочка мигала. Карина стояла у окна, спиной к дверному проёму, в одной футболке, без штанов, босая.
— Ну надо же, сама пришла! — сказала она с неожиданной бодростью, обернувшись.
Женя замерла на пороге. Карина была очень бледная, как-то особенно резко. Под глазами — синие круги, глаза блестели не от радости. Она держала в руке стакан — на донышке тёплая водка.
— Давай со мной, а? За встречу, как в лучших традициях. Ты же взрослая уже, по-своему. Ну?
Женя молчала.
— Чего ты так смотришь? Я не плачу, не ною. Я молодец. Смотри, даже улыбаюсь. Видишь? Улыбаюсь! — Карина растянула губы в гримасу, где не было ни капли настоящего тепла.
На столе — пепельница с десятком окурков... И... зиплок. Карина неуклюже подошла, взяла пластиковую карту, стала ровнять линию.
Женя вжалась в косяк.
— Карина, не надо...
— Что "не надо"? Расслабься, это моё дело. Ты же не пришла играть в маму, правда? Ты же хотела меня увидеть. Так вот она я. Настоящая.
Она наклонилась, и резко вдохнула через нос.
Женя вздрогнула. Сердце ушло в пятки. Карина выпрямилась, мотнула головой, села на край стола. Смеялась.
— Вот так! Вот и всё. Жизнь прекрасна. Ну, почти. Особенно, если ты ничего не чувствуешь.
— Ты же обещала себе... Ты же говорила, что с этим завязала.
— Обещала. Себе. А теперь... я никому ничего не должна. Даже себе.
Смех резко оборвался. Карина схватилась за виски, голова опустилась. Женя подбежала. Карина покачнулась, чуть не свалилась со стола. Дыхание сбилось.
— Карина?! — Женя схватила её за плечи. — Что с тобой? Ты... ты нормально?..
Та закашлялась, закрыла рот рукой, стала глотать воздух.
— Голова... круги... жарко... Жень... подожди...
На мгновение она как будто отключилась — тело обмякло, взгляд стекленел. Женя вцепилась в неё, испугалась до оцепенения. Сердце било в горле. Она уже думала звонить скорой. Но Карина вдруг вздрогнула, задышала глубже, обхватила её за талию — крепко, почти судорожно.
— Женя... ты не ушла... — прошептала. — Ты всё ещё здесь.
— Я не уйду. Даже если ты совсем... Даже если ты всё испортишь. Я не уйду. Но ты не можешь так. Не можешь.
Карина плакала. Без звука. Просто сидела, прижавшись, мокрая от пота, с пульсом на грани срыва. Потом Женя увела Карину в комнату, просто легли на кровать. Женя положила на Карину старое одеяло. Открыла окна. Убрала всё со стола. Не спала ни минуты.
Утро было тихим.
Карина лежала на спине, не двигаясь. Лицо мертвенно-бледное, под глазами тени, губы сухие.
— Я это сделала, да?.. При тебе.
Женя кивнула. Молча. Карина медленно повернула голову.
— Я даже не могу притвориться, что не помню. Я всё помню. Как ты смотрела на меня. Как испугалась. Как я... — голос сорвался.
— Карина, всё уже...
— Нет. Не всё. Я сломалась. Насколько надо не уважать себя, чтобы срываться при единственном человеке, который в тебя верит? Я не достойна, чтобы ты рядом была. Я тебя напугала. И ты имела полное право уйти.
Женя опустилась на пол рядом.
— Ты — не ошибка. Ты — человек. И если ты сорвалась — это не значит, что всё потеряно. Но если ты решишь дальше себя убивать — я не смогу смотреть. Я не спасатель. Я просто... я просто люблю тебя. Но я не железная.
Карина накрыла лицо руками. Она больше не плакала. Просто лежала. В полном бессилии. И впервые не спорила.
Женя сидела рядом. Не как ребёнок, не как спаситель. Как человек, который остался. Хоть это и стоило ей целого мира.
Карина медленно встала. Жесты у неё были медленные, почти вымученные. Она держалась за стену, будто потеряла ощущение равновесия, потом повернулась к Жене — и в этом взгляде уже не было боли, только усталость.
— Я не знаю, зачем ты пришла.
Женя резко подняла голову.
— Ты серьёзно?.. После всего, что было?..
Карина хмыкнула, но без насмешки.
— Да. После всего. Особенно после всего.
Она прошла на кухню, включила воду, налила себе стакан и вылила не глядя в раковину. Потом зажала руками виски.
— Ты не понимаешь, что ты натворила. Ты... ты просто рассказала. Моё имя. Мой возраст. Всё. Сестре. А потом — родителям. Прямо под запись, блять. Ты понимаешь, что ты меня просто сдала?
— Я не сдавала тебя. Я... Я не могла больше врать им. Они видели, что со мной что-то происходит. Я пыталась...
— Ты пыталась прикрыть свою задницу. А не меня.
Женя встала, стиснув кулаки.
— Это нечестно. Это неправда. Я пыталась сохранить нас, но я одна это тяну. Ты исчезла тогда. А потом вернулась — и начала пить. Употреблять. Ты думаешь, мне легко?!
— А ты думаешь, мне легко?! — Карина рявкнула. — Ты хоть раз поставила себя на моё место? Женя, я взрослая. Намного взрослее тебя. У меня работа, я несу ответственность за себя, я... я знала, что эта разница когда-то ударит. Но я не думала, что ты будешь первой, кто сдаст.
Тишина. Только тиканье часов и шум воды в трубах.
Карина смотрела на Женю с тем болезненным спокойствием, которое бывает у людей, уже принявших решение.
— Я не могу больше. Слишком больно. Я не справляюсь. Это не любовь уже — это цепочка обид и страхов. Ты меня любишь, может. А может, ты просто боишься меня потерять. Но мы обе не держим друг друга — мы топим.
— Ты просто хочешь всё закончить, чтобы тебе стало проще.
— Да. Именно. Потому что не осталось сил делать вид, что мы справляемся.
Женя не заплакала. Слёзы были, но будто внутри. Только губы задрожали.
— Значит, ты уходишь. Просто... сдаёшь. Как бы ни было.
Карина качнула головой.
— Я не сдаюсь. Я признаю, что больнее быть с тобой, чем без тебя. А значит, нужно остановиться.
— Ты лжёшь. Себе. Мне.
— Может быть. Но это мой выбор.
Женя отвернулась, подошла к двери, с трудом дыша.
— Я не вернусь. Если уйду — не звони. Не пиши.
— И не пиши ты, — тихо сказала Карина. — Просто... живи. Лучше, чем я.
Женя вышла и прикрыла за собой дверь. Без хлопка. Без последнего взгляда.
А внутри, за закрытой дверью, Карина присела на пол, обхватив голову руками. Без истерики. Просто — тишина и пустота. Как будто этот разрыв был неизбежным. Как будто любовь не всегда способна вытащить из ямы. Иногда она просто становится тем, что тянет сильнее вниз.