Глава 4
**Поле у реки Сонгхва. Рассвет.**
Снег хрустел под сапогами, розовый от крови. **Хёнджин** стоял среди трупов, его чёрные доспехи покрыты ледяной коркой. Дыхание вырывалось клубами пара. Он смотрел на дымящиеся руины моста. "Пламя дракона" Банчана сожрало дерево и камень — вместе с двумя десятками его солдат и мирными возчиками.
— **Где он?!** — рёв Хёнджина разорвал тишину.
Офицер, перевязывающий рану, вздрогнул:
— Скрылся в лесу, Ваше Величество. С остатками мятежников…
Хёнджин выхватил меч. Лезвие блеснуло в утреннем свете. Он подошёл к пленному — мальчишке в рваной кольчуге Банчана. Глаза полные ужаса.
— Твой принц… бросил тебя? — голос Хёнджина был тише ветра, но страшнее грома.
Мальчик закивал, рыдая.
— Жалко, — Хёнджин взмахнул мечом. Голова отлетела, оставив алый веер на снегу. — Убирайте мусор. Ищите Банчана. Живого.
Он повернулся к столице. Там, за стенами поместья Минхо, был *он*. Феликс. Мысль обжигала, как "пламя дракона". *Скоро, мой свет. Я приду.*
**Библиотека Минхо. Полдень.**
Феликс сидел в нише у окна, уткнувшись в книгу о звёздах. Иероглифы плыли перед глазами. Он читал одно предложение десять раз, но смысл ускользал. В ушах стоял грохот битвы — доносившийся с реки, за десятки ли. Или память кричала?
Шрам на запяще ныл. Он прижал к нему холодное стекло окна. *Банчан воюет. Хёнджин убивает. Из-за чего? Из-за трона? Из-за… меня?*
Дверь открылась. **Джисон** вошёл с подносом: чай, лепёшки, кувшин воды. Его взгляд скользнул по неоткрытым книгам.
— Господин Минхо велел спросить: не заболел ли садовник?
— Нет, — Феликс отвернулся. — Просто… грохот мешает читать.
— Это не грохот, — поправил Джисон. — Это эхо глупости. Короли всегда грохочут. Пока не разобьются. — Он поставил поднос. — Ешь. Мёртвые не нуждаются в книгах.
**Тронный зал. Вечер.**
**Банчан** стоял на коленях перед троном. Цепи впивались в запястья. Лицо разбито, но глаза горели. За ним — десяток пленных офицеров. Запах крови и страха.
**Хёнджин** спустился с трона медленно. Сапоги стучали по камню, как молот. Он остановился в сантиметре от брата.
— Привет, братец, — прошипел Банчан, плюя кровавой слюной на сапог Хёнджина. — Красиво сжёг возчиков? Как папа учил?
Удар. Рукоятью кинжала. Банчан рухнул на бок, захрипев. Хёнджин наступил ему на шею.
— Где *он*? — вопрос был тихим. Смертельным.
— Кто? Твоя совесть? Она сгорела с мамой…
Хёнджин нажал сильнее. Хрящ хрустнул.
— **Феликс!** Где он?!
Банчан захохотал, захлёбываясь кровью:
— У Минхо! В золотой клетке! Как твоя Ян! Но его *я* нашел первым! Я целовал его! А ты? Ты только смотришь издали и сходишь с ума!
Хёнджин отшвырнул его ногой. Дышал тяжело. Глаза — безумные.
— Цепи. В подземелье. Без света. Без воды. Пока не вспомнит, как просить пощады.
Стражники поволокли Банчана. Он кричал, не слова, а дикий вопль зверя:
— **ТЫ ПРОИГРАЛ ПЕРВЫМ! ОНА ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛА! И ОН — ТОЖЕ!**
Хёнджин схватил кубок с вином. Выпил залпом. Красное потекло по подбородку, как кровь. Он смотрел в пустоту. *"Он у Минхо".* Значит, правда. Значит…
— Гвардия! — голос сорвался. — К поместью кумихо! Взять ворота! Вынести двери! Найти его!
— Но Минхо… — начал капитан.
— **ВЫНЕСТИ ДВЕРИ ИЛИ Я ВЫНЕСУ ВАШИ КИШКИ!**
**Кабинет Минхо. Глухая ночь.**
**Минхо** разглядывал пергамент. Отчёт о "подарке" от хозяина "Дома Весны": три девушки. Сестры. Угнанные из деревни у границы.
— …говорят, ты обещал им свободу за молчание, — **Джисон** стоял у двери. Лицо — каменное.
— Обещал, — Минхо бросил пергамент в камин. Бумага вспыхнула синим пламенем. — И сдержу. Отправить к их матери. С золотом. И с *предупреждением*. — Он поднял глаза. Фиолетовый огонь плясал в них. — Если этот ублюдок ещё раз пришлёт воровок вместо обученных дев… я сожгу его заживо. Медленно.
— Он боится тебя, — заметил Джисон.
— Напрасно, — Минхо встал, подошёл к окну. Вдали, у ворот поместья, маячили факелы. Королевская гвардия. — Он должен бояться *меня* меньше, чем своего жалкого бизнеса. — Он повернулся. — Разбуди Феликса. Переведи в Восточную башню. Глухую.
— Беспокоишься о нём? — спросил Джисон.
— Беспокоюсь о коврах, — Минхо усмехнулся. — Если Хёнджин ворвётся сюда… кровь садовника испортит шелк.
**Восточная башня. Час спустя.**
Феликс сидел на холодном каменном полу. Башня была пустой — только соломенный тюфяк да кувшин воды. Ни окон. Одна дверь с железным засовом снаружи. Джисон запер его без объяснений.
*Опять клетка.*
Он прижал лоб к стене. Холод камня проникал в кости. Где-то внизу, у ворот, послышались крики. Лязг стали. Рёв. *Хёнджин.* Он пришёл. За ним.
Феликс сжал кулаки. Страх парализовал. Но сквозь него пробилась искра ярости. *Нет. Хватит.* Он не вернётся в прошлое. Не станет призом. Не даст сломать себя.
Он нащупал в складках грубого ханбока твёрдый предмет. **Камень.** Маленький, острый, подобранный в саду. Для защиты от собак. Или людей.
Дверь дрогнула. Засов скрипнул.
Феликс вскочил, прижавшись к стене. Камень в кулаке — крошечное, смешное оружие против короля.
Дверь распахнулась. На пороге стоял не Хёнджин.
**Минхо.**
Его шелковый ханбок был забрызган чёрной кровью. Не человеческой. В руке он держал отрубленную кисть в латной перчатке — королевский гвардеец.
— Шумят, — бросил он, швырнув кисть в угол. — Наглеют. — Его глаза остановились на камне в руке Феликса. Усмехнулся. — Будешь кидаться? Или пойдёшь в библиотеку? Там тише.
— Зачем ты…? — Феликс не мог отвести взгляд от кровавой кисти.
— Зачем спас? Зачем купил книги? — Минхо шагнул вперёд. Запах крови и дикой гвоздики ударил в нос. — Потому что ты — грязь на ботинке Вселенной. Но *моя* грязь. — Он выхватил камень из дрожащих пальцев Феликса. Рассмотрел. Швырнул в окно бойницы. Стекло звонко треснуло. — А грязь не бросают на растерзание псам. Даже если она надоела.
Он развернулся.
— Иди спать. Утром — канавы. И… — он остановился в дверях, не оборачиваясь, — …если Хёнджин снова придёт, я отрублю ему больше, чем руку.
Дверь захлопнулась. Засов щёлкнул.
Феликс рухнул на солому. Тело тряслось. Внизу стихали крики. Где-то в подземелье дворца стонал Банчан. А в библиотеке ждали книги.
Он закрыл глаза. Мир был чудовищным. Но в нём нашлось место камню… и странной, окровавленной защите кумихо.