Глава 38.
Казалось, мне стало тесно в собственном теле. По телевизору, в обеденных новостях, прокручивали сюжет о взрыве старого банка. «Гондолы», о существовании которой, слава богу, ещё никто из жителей города не догадывался.
Одни кадры сменяли другие, и с каждым новым во мне нарастал ужас и паника. По ощущениям это было похоже на множество воткнутых в меня изнутри иголок. Они были повсюду, и я никак не могла их вытащить. Это было невыносимо.
Покореженные от взрыва кованые ворота, некогда стоящие ровно и поблескивающие на солнце сейчас не блестели – их покрывал слой чёрной копоти. Руины верхних этажей. Голые, обгоревшие стволы деревьев. Металлические части сгоревших скамеек. Если бы я не знала, что подземные уровни в относительной целости, я бы, наверное, уже умерла.
Это страшно. Страшно видеть, что место, которое стало твоим домом – хоть и против твоего желания – разрушается на твоих глазах. А ещё страшнее знать, что это сделал некогда самый дорогой для тебя человек.
Я подошла к окну и открыла форточку. Поток теплого, влажного воздуха приятно защекотал лицо, и я улыбнулась. Для нашего городка весенние резкие перепады температуры были свойственны, и сегодня день выдался на удивление тёплым, солнечным и приятным, хотя ещё дня два назад можно было бы снова доставать зимние пуховики и закутываться в шерстяные шарфы.
«Наверное, если бы всё было нормально, как это было года два назад, в такую погоду у меня был бы целый праздник. Наверное, я бы сломя голову летела бы к Ирине, дабы пойти с ней погулять. Но сейчас нет ни нормальности, хотя бы относительной, ни Ирины», - подумала я, и от этой мысли в груди, слева, что-то больно сжалось.
Я болезненно поморщилась из-за давшей о себе знать очередной головной боли и взялась за голову вечно холодной ладонью. Не помогло. Я закрыла глаза и с силой закусила губу. Мне просто нужно чуть-чуть физической боли, той, которую я могу контролировать, чтобы отвлечься от неконтролируемой. Я почувствовала солоноватость во рту. Кровь.
Я просто осела на пол. Не хотелось падать, и поэтому я просто бесшумно осела, сжав в руке кулон, подарок Стаса ещё «До», любезно отданный Денисом несколько часов назад. Ангельские крылья. Я думала, что потеряла их тогда...
Казалось, мозг вот-вот проломит черепную коробку и вытечет через уши. Чёртово последствие сотрясения. Чёртов Стас, из-за которого всё случилось. Чёртова «Гондола», из-за которой всё началось. Сейчас я ненавидела всё. Всё, что было в моём прошлом и всё, что предстояло в настоящем.
***
7 часов назад
Ему хотелось наорать на неё. Он был слишком зол, настолько, что чуть не перепутал заботу с агрессией. Милана спала в кресле в гостиной, замёрзнув, и обнимая себя руками. Она опаять встала с пастели. Опять нарушила данное ему вечером обещание. Ну, вот и как он мог полагаться и доверять этому ребёнку?!
«Маленькая, глупая девчонка, - заговорил его внутренний старший брат. – Я же говорил тебе, чёрт возьми! Почему ты не слушаешься меня?».
Денис подсознательно понимал, почему он так беспокоился. Он не хотел, чтобы включив телевизор, Милана увидела там кадры покореженной и испепелённой «Гондолы». А ещё его дико раздражало пренебрежение Миланой советами взрослых людей, на которые сестра плевала с высокой колокольни, и не смотря на боль, которую испытывала, продолжала двигаться. И Дениса восхищала её молчаливая стойкость. Сестра храбро переносила любую боль.
Он поднёс руки, перепачканные засохшей Никиной кровью, к своему лицу, и его перекосило от отвращения к самому себе. Но он таковым являлся. Мальчиком-монстром, убивающим за всё, за что только можно было бы придумать, и знающим, что ему ничего за это не будет. Сыном влиятельного и сильного наркобарона, занимающегося не только наркотиками, но и множеством других, неприятных и порой ужасных вещей. И Денис был таким же, как и он. Тьмой. Проклятьем. Позором... но он никогда не сказал бы этого вслух, хотя бы из уважения к самому себе и к отцу. Каким бы плохим он не был, Александр был его отцом, и Денис был ему благодарен и предан. И будет предан до последнего.
Милана заворочалась в кресле, и вскоре её веки затрепетали. Девушка открыла глаза, и только тогда Денис заметил, что они были ужасно красные и опухшие.
«Либо она плакала, либо её снова достают кошмары», - констатировал он и поспешно убрал руки в карманы, дабы не пугать сестру.
- Денис? – она непонимающе уставилась на брата и потерла глаза. Ему в глаза бросилась повязка на одном из запястий. Швы под ней обещали убрать только через неделю. – Я думала, ты вернёшься позже. Если вообще вернёшься.
- Да я и не собирался, - блондин пожал плечами, и ей почему-то показалось, что напрягся. – Просто мне нужно кое-что тебе вернуть. Это твоё.
Он расстегнул пальто и аккуратно достал что-то из внутреннего кармана. Крылья ангела всегда лежали там, с того самого дня, когда... они лежали там уже несколько месяцев, но он всё не решался отдавать их сестре. А потом сделал с кулоном кое-какие манипуляции и сейчас почему-то почувствовал, что должен отдать. Было предчувствие.
«Почувствовал? Серьёзно?! Василевски, ты умеешь что-то чувствовать, кроме агрессии, злости, презрения или отвращения?!», – усмехнулся циник-дьяволёнок, сидевший, скорее, не на его левом плече, а поселившийся в голове. Он послал его куда подальше, и бережно держа за цепочку, протянул сестре кулон.
Глаза девушки расширились от удивления и ужаса – от того, что руки брата были в чьей-то крови, – но кулан всё-таки приняла. Девушка думала, что потеряла его. Подарок Стаса в последний вечер их нормальной жизни. А потом всё кончилось, и крылья её ангела-хранителя исчезли вместе с ним самим.
- Откуда он у тебя?.. – изумилась девушка, переводя потрясенный взгляд с кулона и обратно, будто не веря своим глазам.
- Тот вечер, - начал он. – Ты отключилась, стоило затащить тебя в машину, потому что была слишком слаба. Он болтался на твоей шее и, почему-то догадавшись, откуда он у тебя, я забрал его. Но не выбросил, а просто положил в карман пальто и забыл о нём. А сегодня вот вспомнил и решил вернуть. Ты заслуживаешь этого.
- С-спасибо, - запнувшись, всё-таки выговорила девушка. А потом долго молчала, сжимая кулон в руке и смотря в одну точку, будто думая о чём-то другом, своём, отдалённом от всего этого кошмара и одновременно страшном. Мужчина понял это, когда она болезненно сморщилась, будто от удара, но всё ещё не отводила глаз от противоположной стены.
- С тобой всё в порядке? – Молодой человек положил руку на плечо девушки, и она дернулась от неожиданности, мгновенно возвратившись в реальность.
- У меня плохое предчувствие, - тихо сказала она, уперевшись взглядом в пол, но потом вновь поднимая глаза вверх, на брата. В них был страх и бесконечная тоска. – Очень плохое. И мне страшно от того, что я чувствую.
Ему захотелось спросить, что она чувствует и почему боится этого. Хотелось успокоить её, но от осознания всего этого ему ещё и хотелось удавиться. Меньше всего на свете Денису хотелось быть влюбленным в родную сестру. Он не хотел быть слабым и не хотел никого любить. Но, увы, было уже поздно – болезнь поразила организм, не оставив шансов на излечение. Меньше всего он хотел, чтобы из всех девушек на Земле его полюбила его младшая сестрёнка. Он не хотел этого. Сам себе противоречил.
Денис присел рядом с девушкой на корточки и аккуратно, словно боясь, что она сейчас рассыплется или сломается, спросил:
- Это как-то связано с Отступниками и гондоловцами?
- Со всеми нами.
***
Мужчина сидел в дорогом кожаном кресле в своём кабинете и разбирал какую-то документацию. Старую, некоторые бумаги ещё девяностых годов – давно уже пора было выбросить, да руки не доходили. А сейчас, если их накроют, они могли бы стать лишним доказательством, поэтому, конечно, было лучше бы, от них избавится.
Александр устало потер лоб и переключился на следующую бумагу. Точнее, это было заявление о пропаже Катарины Макарской. Катарины Василевски. Его жены, которая вовсе не пропала, просто так и не была найденной.
«Катарина Артемьевна Макарская, (род. 1977 г)
Пропала прямо из дома 16.03.1993г, в 19:48
Поиски не дали результатов. К.А. Макарская считается без вести пропавшей с 03.07.1993г.
По словам матери, Макарской А.А., Катарина была зависима от наркотиков, вследствие чего, не исключено, что могла погибнуть от передозировки.
Следствие закрыто с 09.07.1993г.»
Ах, Катарина! Девчонка была всего на несколько лет младше него самого, но для своего возраста была на удивление решительна и храбра. Как только она узнала, что Александр связан с «Гондолой» (ей тогда было пятнадцать), то без промедления ушла из дома. А потом они поженились. Он никогда её не любил, просто отцу необходима была девушка-наркоманка, чтобы испытать какую-то сыворотку, вызывающую острое отвращение к героину. И у отца это получилось. Правда, были последствия... испортившие жизнь одному человеку...
Всё пошло не по плану: Катарина забеременела, хотя ей было всего ничего шестнадцать лет, и вскоре родила Дениса. Ошибка Владислава, отца Александра, стоила мальчику здоровья. Он родился слабым, с неестественно белой кожей и кукольными, льдисто-голубыми глазами. А потом появился и ещё один дефект – волосы мальчика мгновенно седели, буквально за несколько часов. Сначала они были тёмно-каштанового оттенка, как у Александра, но через несколько часов становились пепельно-белыми. А потом перестали быть тёмными даже на несколько минут. И всё это повергло и мать и отца в ужас.
Через три года они попробовали ещё раз. На этот раз родилась девочка, которую вскоре выкрала Нинель, его маленькая сестрёнка, которая вовсе и не была такой маленькой, какой казалась. Девушка скрылась вместе с ребёнком, поменяв имя и выйдя замуж за какого-то полицейского. А потом, когда появились Отступники и его наркозависимый младший братишка перебрался на их сторону, у него созрел план...
Сейчас же Катарина жила в «Гондоле» и была уже не любимой женой, а просто донором крови, который нужен был Александру, чтобы поддерживать в себе жизнь. У мужчины была апластическая анемия, но кроме нескольких людей об этом никто не знал. И Денис с Миланой тоже не знали.
Дверь кабинета неожиданно резко открылась, и в него вошел Денис, держа в одной руке бутылку дорогого коньяка, а в другой – стеклянный полупустой стакан. Он уже был «хорошим». Даже слишком, и еле держался на ногах. Сын приземлился в такое же кресло, как то, в котором сидел Александр, и отхлебнул из стакана. Потом подлил ещё, но, немного подумав, оставил бокал на стеклянный журнальный столик и приложился к самой бутылке.
«Мой сын – сама непосредственность», - мысленно хмыкнул Александр. Младшего Василевски довольно редко тянуло на алкоголь, но если тянуло, то он обычно напивался в дрова, начинал разглагольствовать на какую-нибудь философскую тему, – что пришлось выслушивать Александру, сдерживая себя в желании дать сыну в нос, – а после шел в корпус и нарывался на драку. Сценарий повторялся из раза в раз, и ничего нового обычно не происходило. Но сегодня Денис был на удивление спокойным, что не могло не показаться подозрительным.
- У маленькой милашки плохое предчувствие, - сказал он, на удивление ровным голосом, без запинок. Обычно люди в таком состоянии и слова нормально не в состоянии произнести.
- Что ещё за предчувствие? – скорее из вежливости поинтересовался Александр, уткнувшись носом в очередную бумагу. Он слушал сына вполуха, но всё равно не мог сосредоточиться на тексте, то ли какого-то заявления, то ли акта. Со вздохом отложив бумагу, он в упор посмотрел на сына, а тот лишь спокойно протянул ему наполненный коньяком стакан. Тот благодарно кивнул, и сделал глоток. Крепкая, горькая жидкость приятно потекла вниз по пищеводу, обжигая глотку.
- Утром она сказала, что чувствует что-то плохое, а когда я спросил, что именно, то ответила, что это связано с нами и Отступниками. - Последнее слово он произнёс с брезгливостью и снова приложился к бутылке, будто только что проглотил лимон и стремился поскорее забыть кислоту вот рту.
- Вполне основанное чувство, - кивнул старший Василевски. - Девочка же знает, что именно сделал Майоров? Так? Любой, даже самый убогий человек мог бы понять, что будет теперь. - Александр отставил стакан на стол, и серьёзно посмотрел на сына: - На это время она должна быть там, где должна находиться по плану. Строго по плану. Надеюсь, у тебя хватило мозгов прицепить на девчонку устройство слежения?
- Да, - спокойно кивнул Денис и, отставив стакан в сторону, запустил руку в карман джинсов, и достал оттуда телефон. Что-то, понажимав там, Денис напрягся, и развернул телефон дисплеем к отцу, ткнув пальцем в красную точку на экране:
- Это Милана, - пояснил он. – И сейчас она находится там, где должна находиться точно по плану.
***
Её накрыло водопадом осколков. Стекло, разлетевшись в разные стороны, усыпало пол во всей комнате, но девушка даже не шелохнулась. Казалось, она спала, либо же умерла. Звон такой громкости сложно было не услышать. Но Милана не реагировала.
Маленькая, хрупкая фигурка, свернувшаяся в позу эмбриона и прижавшая коленки к груди. Засаленные волосы закрывали неестественно бледное лицо. Девушку можно было бы счесть за мёртвую, если бы не медленно, спокойно и тихо вздымающаяся грудь.
Он опустил пистолет, с которым не расставался почти никогда и, подойдя ближе, присел на корточки рядом с девушкой. Она была красива. Красива, не смотря на всю истощенность, которая делала её больше похожей на скелет, обтянутый тонким слоем кожи. Но он любил её не за красоту, нет, даже отдалённо не за красоту. Она была... он просто чувствовал, что Милана была его человеком, и никак не мог это объяснить. А ещё он никак не мог объяснить того, что ненавидел свою старую жизнь и её вместе с ней, потому, что если бы она не убежала в тот злополучный вечер, может, всё было бы совершенно по-другому.
А потом Стас увидел то, от чего его сердце пропустило удар. Кулон, подаренный им. Она всё-таки надела его. Она всё ещё дорожила им, несмотря на то, сколько боли он причинил ей, сначала утопая в жалких попытках спасти её, а потом – забыть. Уничтожить. Причинить столько моральной боли, на сколько только был способен.
Но сейчас в нём что-то переломилось. Стас больше не чувствовал себя тем монстром, которым сюда вошел, и на секунду ему показалось, что он стал собой.
Майоров поднял взгляд в дыру в стене, которая ещё пару минут назад была окном. В стёклах окон соседнего дома отчётливо можно было различить пляшущие языки пламени – его люди подожгли дом. И он впервые ненавидел себя за свой приказ.
А потом сделал единственный верный шаг. Стал тем, кем и хотел быть когда-то. Тогда, когда хотел отомстить, и наконец-то обрести независимость от всего и вся.
И стал.
Он – шествующий среди огня.