Вчера я умру

Я узнала запах, не открывая глаз. Запахи ментола, сигаретного дыма и свежего кофе могли смешаться только в одном месте. В месте, в котором я меньше всего на свете хотела быть.

Открыв глаза, я подтвердила свои догадки. Дом Майорова. Дом, пребывание в котором теперь стало для меня сродни с пребыванием в фильме ужасов. Всё ужасное, всё отвратное, всё страшное, но в то же время знакомое и пугающе манящее.

Я вспомнила уроки стрельбы и улыбнулась, но сразу же одёрнула себя от этого дела и попыталась сосредоточиться на происходящем.

«Что произошло, чёрт подери? Как я тут оказалась?!», - пронеслось в голове.

Я провела ладонью сверху вниз по лицу и попыталась восстановить события вчерашнего дня до того, как вырубилась. Это давалось мне с трудом, но всё же первое, что я вспомнила – ангельские крылья. А потом, через несколько минут, переполненных усилиями и стараниями с моей стороны, я начала вспоминать.

Я вспомнила легкую боль, такую, какая появляется от того, что давишь на синяк или когда царапаешься. Я вспомнила странный звон в ушах, казалось, больше похожий на звон множества разбитых разом стёкол. Я вспомнила странный жар, будто находилась среди огня и чьи-то бережные прикосновения. Но не была уверена, что всё это было реальным. Было больше похоже на сон. Странный кошмар.

Борясь с головокружением, я неимоверным усердием заставила себя сесть в кровати. Они уложили меня спать! Смешно, не правда ли? Когда вокруг решается судьба моей семьи и моих друзей, они решили, что будет лучше, если я просто буду спать!

За дверью послышались чьи-то шаги по коридору, а потом дверь с ленивым и жалостливым скрипом впустила его в комнату. Тёмно-вишнёвая водолазка. Чёрные джинсы. Странная улыбка на лице, родом из прошлого. Из «До».

- Доброе утро, Мышка. - Он сделал шаг в моём направлении, и внутри всё мгновенно сжалось. Возможно, это была просто попытка сделать мне больно. Возможно, попытка усыпить мою бдительность. По телу пробежали наэлектризованные мурашки.

- Не подходи ко мне! – взвизгнула я, неожиданно даже для самой себя. Стас ошарашено смотрел на меня, но я лишь мотала головой из стороны в сторону и повторила, на этот раз тише и спокойней: - Пожалуйста, не подходи ко мне... - И поджала губы.

- Милана, я... - Он сделал ещё шаг, маленький, почти еле заметный, но я всё равно его заметила и с выкриком «нет!» отпрыгнула к стене, умудрившись задеть и уронить вазу на тумбе.

Схватив большой осколок и держа его обеими руками, я выставила его перед собой, будто он мог меня защитить. Я сильнее вжалась в стену.

- Нет! Не подходи! Ты – чудовище! Уйди, пожалуйста, уйди! – страдальчески морщась, проскулила я.

«Я не в себе. Я должна успокоиться, должна не испытывать страх перед тем, кого до сих пор люблю и перед тем, подарок которого висит на моей шее», - приказывала я своим демонам, но они протестовали. Я облила их бензином и достала спички, грозясь, что подожгу, если они скажут ещё что-то.

- Что произошло? Как я оказалась здесь? – Сдавшись и опустив руки с зажатым осколком, я подняла глаза на Стаса. Он выглядел потрясенным и собирался сделать ещё один шаг, но на этот раз я не стала его останавливать.

«Хватит бояться! Хватит! Хватит, Милана! Не бойся его! Перестань», - вопило негодующее здравомыслие, которое до этого было моим верным союзником, но про которое я так бессовестно забыла. И вот я решила послушаться его. В конце концов, оно меня никогда не подводило.

Стас взял меня за руку, и я почувствовала до боли знакомую теплоту кожи и еле уловимый запах одеколона. Сердце сжалось, а я подняла глаза на мужчину. Огонь в чёрных глазах ещё не потух, но был гораздо меньше, чем был при нашей прошлой встрече.

Когда он наконец-то заговорил, он сказал то, что я меньше всего ожидала от него услышать:

- Ты права, Милана, - он закрыл глаза, и продолжил, не открывая их: - Я чудовище. Злое, ужасное и психически нездоровое. И то, что ты сейчас услышишь, случилось только из-за меня... Прошлой ночью твой дом сгорел.

Я на несколько секунд забыла, что мне вообще следует дышать. Дом. Мой дом. Моя крепость.

Папа!

- Папа! Скажи, что с ним всё в порядке, или я... или я... - «Или я сойду с ума и захочу убить тебя ровно так же, как этого хочет мой брат». На самом деле я не знала, что могла сделать ему. Даже не представляла.

Я боялась за папу. Не за отца.

За Владимира.

Папа и отец. Отец и папа. Для меня это – два совершенно разных слова, несущие в себе совершенно разные отношения к ним. Два разных человека, совершенно друг на друга не похожих. Папа – он вырастил меня, был моей опорой и поддержкой, защищал меня, расписывался в дневнике и ходил на родительские собрания. Покупал конфеты и катал на плечах, когда я была ребёнком. И я действительно всегда любила его так, как можно любить только папу и, несмотря на отсутствие кровного родства он всегда останется для меня самым родным человеком. Моей настоящей семьёй.

Отец. Благодаря нему я появилась на свет. Благодаря нему и «Гондоле» моя жизнь сошла на нет, и бесконечное множество раз грозилась оборваться. Он тот человек, на которого я работала несколько безумно долгих месяцев. Только и всего. Не больше и не меньше. Даже с тем же самым Денисом меня связывало гораздо большее. Но не смотря на непричастность Александра я не испытывала к нему ни ненависти, ни презрения.

- Он тоже тут, - сообщил Стас, выводя меня из пропасти моих мыслей на родственные темы. – В соседней комнате. Знаешь, некоторая часть ваших вещей уцелела, потому что всё успели вовремя потушить, и огонь затронул только половину вашей квартиры. Это, вроде бы, хорошая новость, - он говорил осторожно, будто боялся сказать что-то лишнее и тем самым снова заставить меня бояться его.

- Да... это хорошая новость, - кивнула я, осознавая глупость и сложность своего положения: я сидела, прижавшись к стене, среди осколков от разбитой вазы, а он сидел напротив и пытался сделать из меня прежнюю Милану, разговаривая со мной.

«Нет. Всё не может быть так просто. Я не хочу, чтобы он находился рядом долго!».

Мне неожиданно стало тесно и душно. Я закрыла лицо руками и помотала головой, пытаясь прогнать густой туман. Внутри что-то рухнуло и начало стремительно рассыпаться на кусочки, просачиваясь, как песок, сквозь руины моей души. Я не знала, что это было, но это что-то было обжигающе горячим и нестерпимо острым, и стекалось куда-то в левую часть груди. Билось о стенки грудной клетки, пытаясь вырваться наружу, и невыносимо громко кричало.

- С тобой всё в порядке? – От голоса мужчины то, что билось в истерике по ту сторону грудной клетки, неожиданно похолодело и стало похожим на осколок льда. Острым и непомерно холодным.

- Да. – Я отняла руки от лица, поднялась и посмотрела на Стаса. – Со мной всё в полном порядке.

Я прошла мимо мужчины, распахнула дверь и пошла прямо по коридору. Дом был полон людей. Они сновали туда-сюда, переговариваясь и обмениваясь ехидными шуточками. Многие из них бросали в мою сторону злорадные или соболезнующие взгляды. Я чувствовала, что Стас шел вслед за мной, и от этого мне было дурновато.

Остановившись перед большим старым зеркалом в серебряной раме, я критически оглядела своё отражение: засалившиеся и свалявшиеся волосы, отросшие до поясницы; кожа в синяках и ссадинах, сплошь покрытая множеством маленьких царапин; взгляд мутно-карих глаз нечеткий и рассеянный. На мне были надеты черные лакированные брюки и бордовая футболка.

«Евино», - догадалась я. Барби постаралась.

- Не можешь налюбоваться? – послышалось за спиной, и тут же на моё плечо легла чья-то маленькая ладонь. Я повернула голову и увидела Еву, тут же ужаснувшись тому, что она с собой сделала.

Теперь её светлые волосы едва доставали до плеч и были растрёпаны, и на лице не было никакой косметики, а лишь круги под глазами и тень усталости. Улыбка девушки больше не была такой же беззаботной, как когда-то – теперь она была нервной и натянутой, а взгляд был прямым и уверенным.

- Что не так? – поинтересовалась девушка, вздёргивая бровь.

- Всё так, просто... ты какая-то непривычная.

- Ты тоже. Я в жизни не видела человека с запущенными настолько волосами! – Ева отделила одну прядь и со вздохом неодобрительно покачала головой.

- Кто все эти люди? – перевела тему я и оглянулась, чтобы посмотреть на Стаса.

Он разговаривал с какой-то женщиной в чёрной униформе и тёмными волосами, торчащими во все стороны. Мужчине точно было неприятно с ней говорить, и это выражалось даже в его жестикуляции: движения были резкими и напряженными, а в голосе звучало раздражение и металл.

- Отступники. Женщина рядом со Стасом – Роза, она командующая шестым отрядом. Она недовольна его планом и хочет навязать свой, а он отказывается. Но им даже и в голову не пришло сесть и разобрать оба плана, а потом объединить их в один большой и надёжный. Два идиота, - невесело фыркнула девушка. – Ты хочешь есть? Или пить? Или поспрашивать о том, что произошло?

Я кивнула:

- Только поспрашивать. У меня есть вопросы.

- Чудненько. Спускайся вниз, я сейчас приду, - на ходу бросила девушка и побежала дальше по коридору, лавируя между множеством людей в форме Отступников.

***

Парень почесал Цербера за ухом и кинул псам мячик. Доберманы с лаем бросились через поле, догоняя свою игрушку, а их хозяин, выпрямившись, прошелся пятернёй по волосам и рассмеялся.

Патрик и Цербер носились по земле, поднимая пыль и пытаясь отобрать мячик, яростно рыча и кидаясь друг на друга. В итоге оба пса оказались в канаве и мгновенно выбрались оттуда, стоило застоявшейся в яме воде коснуться их черной шелковистой шерсти. Они недовольно фыркали и мотали головой, отчего брызги летели во все стороны.

Патрик, преданно смотря на хозяина, положил ему под ноги обслюнявленный мячик, а потом принялся часто дышать, высунув язык. Денис сел на корточки перед псом и погладил его по мохнатой голове, а Патрик, в ответ, лизнул ему ладонь и уткнулся в неё мокрым носом.

Неугомонный Цербер же носился по полю с лаем, прыгая и пытаясь поймать вышедшую из норы мышь-полёвку, но ему это никак не удавалось.

- Церч, а ну прекрати сейчас же! – пожурил Денис. – Вот соберутся все мыши и дадут тебе по твоим длинным ушам!

Но пёс, казалось, не обращал на хозяина никакого внимания, будучи слишком занятым выслеживанием полёвки. Мужчина со вздохом поднялся, обтёр об джинсы обслюнявленную псом ладонь и с присвистом подкинул мячик. Цербер оторвался от своего занятия ради шанса вновь посоревноваться с Патриком, и оба добермана вновь погнались за игрушкой.

Денис с кривой полуулыбкой наблюдал за псами, носящимися по полю, но вдруг, услышав звук двигателя, напрягся и обернулся, спрятав руки в карманы куртки. Через поле в его сторону летел чёрный бронированный внедорожник.

Автомобиль остановился в паре метров от Василевски и из него вылетел до жути раздраженный Александр. Он подошел к сыну и грубо схватил его за грудки и встряхнул. Денис оставался невозмутимым, и это до нервной дрожи в руках раздражало Александра.

- Какого хрена, Денис? – прошипел мужчина. Сын лишь выгнул бровь и сдержанно, но до бесстыдства ехидно рассмеялся в лицо отцу:

- Полагаю, то же самое должен был спросить я, но я, как видишь, молчу. Так что и тебе советую заткнуться и отпустить меня, пока ты не пожалел об этом.

- Ты, cane*, да как ты... - начал Александр, но в это время доберманы вернулись к их хозяину и, увидев чужака, принялись скалиться и лаять на него.

- Ещё раз советую тебя отпустить меня, отец. – Ангельская улыбка. – При всём моём уважении, но я дам команду этим чудным ребятам, - Денис кивнул в сторону лающих псов, - и они отгрызут тебе всё, что только можно отгрызть. Так что отпусти.

Денис выжидающе поднял бровь, а Александр ослабил хватку. Молодой человек отошел дальше, подозвав псов к себе и похлопав их по мохнатым головам. Они сели по обе стороны от парня, скалясь на Александра и готовые в любой момент напасть.

- Что ты хотел?

- Какого хрена ты убил сестру Майорова, псина? Она была нашил главным козырем, а теперь её нет. И le figlie** у нас тоже нет. Все преимущества на его стороне.

- Не спеши меня обвинять, отец. Всё как раз-таки идёт в точности с планом. Просчитан каждый шаг и любое развитие событий.

- Non lo credo!*** Ты просто влюблён и мстишь Майорову за то, что он забрал её. Ведь так, Деонис?

- Ещё раз назови меня так, и парни отгрызут тебе яйца, - процедил сквозь зубы Денис. – Я не влюблён. Я охвачен азартом и только. И я никакой не Деонис. – Денис с брезгливостью выплюнул имя, словно яд. – Общество итальянской аристократии не пошло тебе на пользу.

- Заткнись, cane. Я вижу, что ты влюблён, и я сделаю с твоей «любовью» то, что позже будет сниться тебе в кошмарах.

__________________________
*cane -- псина (итал.)
**le figlie -- дочери (итал.)
***Non lo credo! -- я так не думаю! (итал.)
(прим.автора)