Глава 36.
Он усмехнулся собственным мыслям, совершенно не слушая всего того, что говорил и спрашивал врач. Да, врач. Психолог. А сам парень – псих, которого принудили два раза в неделю посещать специалиста, если он не хотел снова оказаться прикованным ремнями к кровати и носить клоунскую больничную пижаму. А он не хотел.
Стас преследовал другую цель. Убить свою прошлую жизнь. Разрушить «Гондолу» до основания, разобрать по кирпичикам, упиться кровью Василевски и наконец-то показать Милане участь гондоловцев. Чтобы она испугалась, чтобы поняла, наконец, сдавшись, какой дрянью стала и к кому примкнула.
- Станислав? – обеспокоенно позвал докторишка. Мужчина в деловом сером костюме, квадратных очках и с коротко стрижеными седыми волосами. Стас невольно заметил, что они с этим мужчиной были чем-то похожи. – Станислав? – повторил психолог.
- Что? – раздраженно бросил молодой человек, возвращаясь в реальность. Доктор удивлялся его язвительности и раздражения, которыми пациент хотел отбить у врача охоту работать с ним, но тем самым вызывал ещё больший интерес.
Вообще, Станислав был интересен, как образец. Малоразговорчив и язвителен, в то время как все остальные клиенты Павла Сергеевича (так звали докторишку) изливали психологу душу, плакались, жаловались, и им было просто не до колких комментариев и сарказма. Однако этот – гордый. За довольно короткий период времени, что он работал с этим молодым человеком, тот пытался показать себя независимым, несломлённым мужчиной, хотя и сам был прекрасно осведомлён об обратном.
Совсем ещё паренёк, сломанный, грубый и замкнутый. Но всё ещё не теряющий надежду и по-прежнему верящий в какое-то чудо. По крайней мере, доктор думал именно так, ибо молодой человек часто задумывался о чём-то своём, и совершенно его не слушал. Допустим, как это было сейчас. Он явно о чём-то думал, но Павел Сергеевич не мог догадаться, о чём конкретно и даже не знал, плоха ли его задумчивость или хороша.
- Вы вообще меня слушаете? – раздражился доктор, правда, чуть меньше, чем его пациент. – Я пытаюсь вам помочь, Станислав, и... - Докторишка не успел договорить, потому что молодой человек, чуть наклонившись вперёд, перебил его, довольно тихо, но в голосе отчётливо слышался металл... и угроза:
- И бла-бла-бла, - обрезал он. – Каждый долбанный сеанс вы чуть ли не вскрываете мне череп, в попытке разобраться, что не так в моей голове. Каждый чёртов сеанс вы делаете мне только хуже. Какого хрена? Мне не нужен мозгоправ, - вкрадчиво, уже, наверное, в сотый раз повторил Стас, но чёртов докторишка упрямо отказывался и отрицал слова парня, каждый раз заявляя одну и ту же фразу «Раз вас, молодой человек, отправили сюда, значит, считают, что вам нужна помощь» разными словами. Но смысл всегда был один и тот же. И Стаса это раздражало. До нервной дрожи в руках. До сжатых челюстей и играющих желвак. До кровожадной, но чёрт, такой желанной фантазии – вырвать докторишке сердце и засунуть его ему в глотку, чтоб подавился.
Вот и сейчас, когда психолог собирался завести свой жуткий монолог о двинутых шестерёнках и обдолбанных тараканах (так Стас мысленно окрестил всё то, что выявили в его голове доктора) в голове молодого человека, он сжал трясущиеся от ярости кулаки, чувствуя, как в глазах постепенно темнеет от неё же.
- Станислав, вас направили ко мне, и я... - начал доктор, но неожиданно замолчал, вытаращив глаза от неожиданности, когда Стас соскочил с красного, кожаного и значительно потёртого кресла, словно ужаленный, и навис над вжавшимся в своё кресло на колёсиках докторишкой, уперевшись ладонями в стол.
Глаза парня горели яростным огнём. Внутренне он разрывался на две части – первая проклинала Стаса за то, что он снова позволил себе сорваться, а вторая была кровожаднее и буквально упивалась рисовавшимися в голове молодого человека картинами всевозможных смертей докторишки, в которых так или иначе фигурировал Стас.
- Мне не нужна ваша грёбанная помощь, - сквозь зубы прошипел Майоров и не узнал своего голоса. В голосе, произнёсшем эти слова, было слепое безумие. В каждом звуке. И слова и голос, были переполнены безумием. А потом, неожиданно для себя, Стас рассмеялся. Истерически, заразительно, до колик в животе... безумно. По коже психолога прошла волна холодных мурашек. Ему стало страшно.
Не переставая смеяться, Станислав схватил стоящую на столе вазу с цветами и швырнул её в стену, находящуюся за спиной психолога, целясь попасть в него самого. Звон разбитого стекла вернул его в реальность и парень наконец-то осознал реальность происходящего. Кошмар вырвался наружу. Во взгляде парня появилась осмысленность. Ничего не сказав, он пулей вылетел из кабинета психолога.
***
«Всё будет хорошо. Потерпи», - голос ангела раздавался эхом в моей болящей голове. Я с глухим стоном открыла и закрыла глаза – солнечный свет, наполняющий помещение, резал их, словно лезвием. Даже дыхание приносило боль. Тело ломило.
Я сделала ещё одну попытку открыть глаза и, собрав все силы, которые только во мне ещё оставались, немного приподняла голову. На порезанном при падении запястье была тугая повязка и, скорее всего, под ней был шов. Было больно.
Кто принёс меня сюда? Кто стал моим ангелом и вытащил из того оврага? Ведь я видела только глаза...Пронзительно холодные голубые глаза, которые почему-то сразу напомнили мне тающий лёд. Холодные осколки.
Я глубоко вздохнула, опускаясь обратно на подушки, и поморщилась от тупой боли во всём теле.
У меня не было сил даже на то, чтобы просто поднять руку. Я была слаба. Чертовски слаба. Сколько времени прошло? День? Два? Неделя? Не знаю. Меня мучили только мысли о голубых глазах. Каждый раз, кода я закрывала глаза, я видела их. А открыв, попадала под яростный взор чёрных, словно бездн, глаз, от которых на меня находил ужас. Именно из-за обладателя этих глаз я сейчас была в таком состоянии, а ещё из-за своей глупости.
Моя паранойя, что же ты со мной делаешь?!
Я закрыла глаза, желая убежать ото всего. Голубые глаза внимательно следили за мной. Внезапно меня посетила мысль, что так безопаснее. Что пока они следят за мной – я в безопасности, и ни одна, ни одна чёрная бездна не затянет меня. Паранойя...
Но вопреки всему я поддалась. И мгновенно провалилась в забытие.
***
- Господи. - Всё ещё находясь во сне, я смогла различить голос отца по «ту» сторону моего сознания. Он был тихим и отдалённым. – Где ты её нашел? – обеспокоенно поинтересовался Владимир. Я старалась нырнуть на «ту» сторону, чтобы слышать каждую деталь этого разговора, но проснуться у меня никак не получалось. Будто стеклянную дверь закрыли на замок. Ты видишь происходящее, но выйти не можешь. А разбить слишком больно.
- Лес, который в двух кварталах от вашего дома. Она лежала в овраге без сознания, и если бы я не нашел её, то, скорее всего, умерла бы... - Я точно слышала этот голос, но мозг будто отказывался его воспринимать. Я не могла вспомнить, но точно знала, что знаю этого человека. Знакомый тембр, интонация... сейчас голос был грустным и тихим. – У неё несильное сотрясение мозга, порезанное запястье и синяки по всему телу. Милана легко отделалась.
- Пожалуйста, не говори больше ничего, ладно? – поспешно попросил Владимир. – Это... - он старательно выбирал слово, - это ужасно. Она не боялась его до такой степени, и...
- ... и меня она тоже боится, Владимир, - всё таким же тоном обрезал незнакомец. В голосе не было злости. Только какая-то непонятная тоска... - Так что не травмируйте девочке психику, пожалуйста, – она и так сломлена, – и не говорите, что её нашел я. Она не должна знать.
- Рано или поздно узнает.
- Только от меня.
***
Он смотрел, как разгорался огонь. Тонкая огненная змейка быстро ползла по облитому бензином асфальту, всё ближе и ближе приближаясь к зданию. А брюнет просто блаженно улыбался, глядя на результат своей работы. Скоро всё будет кончено. Псы сгорят. Вернутся в ад.
В чёрных дьявольских глазах отражались языки пламени, раз за разом взлетающие всё выше и выше и разбрасывающие искры во все стороны. Становилось теплее. Жарче. Огонь постепенно подползал к зданию.
Молодой человек знал, что сейчас, ночью, на верхних уровнях нет никого, но даже радовался этому – они не увидят огня, а когда он, поглотив наземные уровни, опустится вниз, будет уже поздно, и эти грёбанные твари, разрушившие его жизнь, сгинут в бездне ада. Они умрут в муках. Наконец-то сдохнут.
Силуэт Стаса, привалившегося к дереву на противоположной стороне улицы, можно было бы принять за тень. Черную тень. Чёрную, как и он сам. Как пепелище его души.
«Мой Мышонок, - промелькнуло у него в голове, и он содрогнулся от вроде бы безобидного милого прозвища Миланы, которое сам же ей и дал. – Прости, что я уничтожу твою семью. Прости, что рано или поздно я могу убить и тебя». - То, что молниеносно проскользнуло у него в голове, повергло Стаса в ужас. Он никогда бы не решился бы убить Милану, как бы сильно её не ненавидел – это, наверное, было тем единственным, что он ещё мог в себе контролировать. А всё остальное в мужчине стало чужим ему самому, и только мысль о существовании человека, который всё ещё способен вернуть его к реальности, казалась родной.
Но Милана стала его врагом. Предательницей. С того вечера, когда закрыла собой Дениса. Да, она любила его, и Стас это видел. Но так же она должна была видеть в своём брате и что-то плохое. Это неотъемлемая часть младшего Василевски, которая совершенно не может исчезнуть.
А тем временем огонь, поднявшись вверх на два метра, взял здание «Гондолы» в кольцо. В воздухе сильно пахло дымом, бензином и ещё чем-то...
«Это же газ!». - Стас, практически не раздумывая, бросился прочь.
«Верхние уровни сейчас взлетят на воздух, в то время, как подземные не почувствуют ничего, кроме сильного толчка – они строились по принципу бункера, и поэтому взрывы им не страшны». – В голове молодого человека мелькали разные мысли, одной из которых являлся принцип построения здания банка.
Выругавшись в полголоса, он нырнул в развалины старого кирпичного здания, заброшенного ещё с конца девяностых годов. Раньше это был то ли магазин, то ли какая-то баня – сейчас, когда бездомные растащили всё, что только было можно, вплоть до гнилых досок, понять это было невозможно. Но Стасу казалось странным то, что его никак не могли снести.
Он не успел приземлиться на ноги. За спиной раздался мощный взрыв, казалось, даже воздух окрасился в красно-оранжевый цвет. Стало невыносимо жарко. Взрывной волной Стаса отбросило к стене, и от удара о кирпич у него вышибло воздух из лёгких. Всё вокруг закрутилось и затряслось, пойдя кругом. Из полураскрытых губ медленно вытекла струйка тёмно-бордовой крови. Но Стас улыбался.
Ему внезапно привиделся ангел. До невозможности худая девушка в пышном белоснежном свадебном платье среди огня. Такое милое, до боли знакомое лицо...
- Ангел... - прохрипел парень и закрыл глаза.
***
Блондин метался по комнате взад-вперед, нервно скрепя зубами и ругаясь в полголоса. От того, чтобы заорать в трубку во всю глотку о том, какие же тупые охранники в «Гондоле» его удерживала мирно спящая в соседней комнате сестра, так ничего и не подозревающая.
- С хрена ли вы не поставили охранника?! Мы же предугадывали такой ход событий. Вы, комиссар, знали, что Майоров сунется в «Гондолу», и ничего не предприняли, - шипел он.
Мужчина, комиссар лет сорока восьми-пятидесяти на том конце провода, некогда суровый и нетерпящий возражений, сейчас мямлил, словно маленький нашкодивший мальчишка. Он боялся младшего Василевски так же, как и старшего, но никогда бы не посмел этого сказать, прекрасно зная, что позже они используют это против него самого.
- Денис Александрович, система безопасности была включена, и мы не знали, что... - Он не договорил, потому что не сдержавшийся молодой человек выкрикнул в трубку:
- Да имел я вашу грёбанную систему безопасности! – Он чувствовал, как его кожа пошла пятнами от злости и нервоза. – Спасла она вас?! Нет. И это уже не в первый раз. Так какого хрена вы все ещё используете её?! – Денис сдерживался из последних сил, чтобы не выплеснуть на комиссара всё, что он о нём думает, причём не самыми приличными словами.
- Денис Александрович, вы...
- Я не хочу ничего слышать! – оборвал Денис. Голос его снова казался безразличным и надменным. Он не терпел возражений. – Давайте позволим Майорову скинуть на «Гондолу» ядерку и всё так же продолжим сидеть. Чего вы?! Мы же бессмертны, мать вашу! – И Денис бросил трубку, с силой отшвырнув мобильник в противоположную стену так, что он разлетелся на корпус, крышку и батарею.
Он ненавидел Станислава Майорова. Ненавидел всей душой и сердцем, каждое мгновение жизни, желая только одного – чтобы этот подонок сдох. Из-за него случались все проблемы. Из-за этой ободранной дворовой псины и его прихвостней-щенков, следующих за ним по пятам, словно за хозяином. Ненавидел за то, что он причинял его сестре боль. Физическую и моральную. Ненавидел за то, что тот существовал. И хотел уничтожить.
Он подошел к стене и ударил по ней кулаком, зарычав от злости, а потом оперся на стену обеими ладонями и опустил голову, сверля взглядом паркет под ногами и учащенно дыша.
И в этот момент на его плечо легла чья-то рука.
***
Я аккуратно коснулась его плеча здоровой рукой. Сейчас меня не очень интересовало, что он делает тут, – с этим я разберусь потом – а волновало то, что что-то явно было не в порядке.
Напряженное тело брата мигом отклеилось от стены и обернулось ко мне. В холодных голубых глазах застыла странная, незнакомая мне эмоция. Его губы чуть дрогнули, будто от нервов, и их уголки приподнялись вверх:
- Я тебя разбудил своим криком? Прости, я чокнутый, - вздохнул Денис. Я отрицательно помотала головой, продолжая разгадывать странную эмоцию. Мне показалось, что в ней смешались страх, ненависть и злость. И что-то ещё. – Неважно выглядишь. Вернись обратно. Тебе нельзя вставать.
Я знала, что нельзя. Всё вокруг кружилось и плыло, словно на карусели, но я никогда бы в этом не призналась. Просто выдала:
- Всё в порядке. - В доказательство я улыбнулась так правдоподобно, как только могла, и в это же мгновение посмотрела на Дениса серьёзными глазами. – Что-то случилось? Что бы это ни было, я имею право знать.
- Нет, ничего, - он улыбнулся и все эмоции в его глазах мгновенно рассеялись, оставшись так и не разгаданными мной. – Иди спать, Милана. Не забивай себе голову. Всё хорошо.
@7#