Вчера я умру

***

Я переглянулась с парнями, и вышла из машины. Бегом направилась в сторону пятиэтажки, в которой вот уже четыре года жил отец вместе со своей пассией. За мной шла девушка, которую навязал Стас – Ева. Ослепительная блондинка с зелёными глазами, маленького роста, взгромождённая на каблуки и одетая в стервозно-красное платье, непристойно-ярко накрашенная, и всем своим видом напоминающая мне куклу Барби. Сначала, когда парни с большим трудом дозвонились до неё и договорились встретиться около ботанического сада. При первой встрече мне показалось, что ей четырнадцать, но каково было моё удивление, когда я узнала, что ей девятнадцать.

Что я должна буду сказать отцу? Что это моя «охрана», у которой два револьвера под юбкой и лезвия вместо ногтей? Отлично. Наталья выпустит мне кишки, даже не повредив маникюр, если я приведу Еву в их квартиру.

- А может... - я начала топтаться около подъезда, думая, что, возможно, не стоит идти к отцу. Можно пойти куда-нибудь в другое место.

- Давай, давай, - блондинка кивнула на дверь, поигрывая с лезвием перочинного ножика, и, когда я набрала пятизначный код, дверь в подъезд открылась с тихим пиканьем, а после – щелчком. А потом, когда мы уже поднимались по лестнице на четвёртый этаж, девушка поинтересовалась:

- За что это тебя так?

- В смысле? – не поняла я.

- Ну не из забавы же за машиной целый батальон направили, верно? – Девушка сложила нож и спрятала его в карман черной кожаной куртки. – За парнями они и так гонялись, но никогда не отправляли за ними столько машин. Будто взбесились, козлы, - фыркнула она, и замолкла, стоило нам оказаться напротив двери квартиры. Я позвонила. Ещё раз. Потом дверь лениво открылась, и на пороге появилась Наталья. Как всегда элегантна.

Светлые волосы, голубые глаза, полные неприязни и удивления и деловой костюм, который, казалось, был ей тесноват, но впрочем, смотрелся куда лучше некоторых её вещей. Врач, конечно. Так сразу и не скажешь. Наталья больше похожа на юриста или секретаря, как всегда прилизана и наштукатурена. Ей было чуток за тридцать, но благодаря своей «кукольной» оболочке она выглядела на двадцать пять, и была ужасно горда этим. А меня просто мутило от неё, и этой тонны косметики на её лице, которой она надеялась замаскировать всё свои недостатки, но делала только хуже.

- Милана? Что ты здесь делаешь в такую рань? – с порога спросила Наталья, даже не утрудившись впустить меня в квартиру. – И кого это ты с собой притащила? – задохнулась она, не сдерживая свою неприязнь ко мне – она так и сквозила в её писклявом голосе. Я сразу поняла, что папы дома нет, и поэтому мысленно поблагодарила Стаса за то, что прицепил ко мне Еву. Так было как-то спокойнее.

- Папа, как я понимаю, уже на работе, - вздохнула я, и прошла в квартиру, приглашая за собой Еву. Она мило улыбнулась Наталье и помахала рукой, отчего та покраснела и чуть не задохнулась от злости.

- Да, - сквозь зубы процедила женщина, в подтверждение моих слов, и быстро надела пальто. – Владимира вызвали ночью. Убийство в центре города, - пояснила она и, даже не обратив ни на меня, ни на Еву, ни капли внимания, с громким хлопком закрыла за собой входную дверь. Я почему-то рассмеялась.

- Ей за шестьдесят, да? – поинтересовалась Ева, подняв брови. – Так красилась моя восьмидесятилетняя бабушка, пока не откинулась. Бедненькая, пыталась подражать Мэрлин Монро – одна эпоха и всё такое – но явно переусердствовала, - хихикнула блондинка.

- Наталье тридцать, - я скинула куртку и отправила её в шкаф, в то время как Ева даже не собиралась снимать свой жакет и, лишь пожав плечами, прошла в гостиную.

- Внешность обманчива, - сказала она. – Ты видела её документы? Вдруг она какая-то сектантка, или преступница престарелая... мало ли. В жизни всякое бывает, - Девушка прохаживала вдоль стеллажей с множеством больших папок, которые занимали три стены в гостиной, а на одном из них, в квадратном разъеме посередине, стоял телевизор. Стеллажи были заполнены копиями архивных дел, которые я уже успела изучить два года назад.

Криминальная хроника, одним словом – закрытые и незакрытые дела, личные дела пропавших без вести, их фотографии... копии следствий по делам убийц и маньяков, которых было всего лишь несколько... дела наркоманов...

Меня особенно привлекало одно из этих дел. Дело молодой наркоманки, которая пропала прямо из дома в начале девяностых и до сих пор не была найдена. Именно пропала, передозировки не было. Просто испарилась в один прекрасный момент, и никто её больше никогда не видел. Обычно я брала её дело, и вечерами изучала его, будто вела собственное расследование, но каждый раз всё заканчивалось её лицом. Я просто заворожено смотрела на фотографии, будто узнала её, прекрасно зная, что такого быть не могло.

Ржаво-рыжие волосы, длиной до плеч, голубые глаза и пугающие меня когда-то проступающие сине-зелёные полосы вен на мертвенно-бледном лице. Оно не было желтым, как у всех наркоманов, а было именно молочно-белого оттенка. Как бумага. Имя на папке гласило «Катрина Макарская».

Папа гордился этой коллекцией дел, потому что она заменяла ему библиотеку. Но Наталья была в ужасе от всего этого, и меня это всегда в какой-то степени веселило.

Я вернулась в реальность и застала Еву внимательно изучающей какое-то дело. Девушка была сосредоточена, напряжена и, казалось, внимательно вчитывалась в каждую строчку, дабы ничего не пропустить. Я подошла ближе и посмотрела имя на папке. «Валерия Вельенемова».

- Ты знаешь её? – поинтересовалась я, боясь, что отвлекаю или злю. Но она спокойно оторвалась от текста, будто он ровно ничего не значил для неё, и поставила в нужную ячейку со словами:

- Я читала это дело множество и множество раз. Точную копию, - она пожала плечами. – Эта женщина – моя мать. Моему отцу выдали точную копию, но он выбросил её, а я забрала себе, чтобы сохранить хоть что-то о ней. Я её почти не помню. Её убили, когда мне было лет девять-десять.

- Ой, - мне вдруг стало стыдно за свой вопрос. – Прости.

- Забей. Отец всегда говорил, что она была эгоистичной стервой. Поэтому первое, что он сделал, это выбросил все её вещи из дома чуть ли не сразу после того, как ему сообщили об её смерти.

- Уверена, что их отношения никогда не влияли на её чувства к тебе, - я положила руку на плечо девушки, но она одёрнула его, отойдя в сторону, и зло посмотрела на меня:

- Правильно. Она ненавидела свою дочь и мужа и продолжала гулять по мужикам, даже будучи замужней! А потом умерла от рук одного из своих клиентов, но я, как наивная дурочка, продолжала хранить дело матери, в котором была её биография и единственная фотка. И первое, что сделаю я, когда попаду домой, – это сожгу всё, что осталось от неё к чёртям собачьим!

- Ева, успокойся... Я не хотела, я...

- Замолчи, Милана! Просто замолчи! Стас запретил мне делать тебе больно, но если ты скажешь ещё хоть слово, то я... - не договорив, девушка зарычала, и бегом пронесшись мимо меня, тем самым чуть не снеся меня с ног, вылетела из квартиры.

Я осталась стоять в ступоре, и только тиканье часов нарушало мёртвую пугающую тишину. Я одна в отцовской квартире, на четвёртом этаже, посреди чужого города. А еще где-то разъезжают на чёрных бронированных машинах странные люди. И моя паранойя вопила, что они придут за мной. Обязательно.

Меня затрясло, как в лихорадке, и я, подорвавшись с места, славно ужаленная ринулась к входной двери и перепроверила замок. Задернула все окна в доме и легла на диван, прижав подушку к животу и вслушиваясь в каждый шорох. Я ненормальная и испуганная.

Что-то со стуком врезалось в стекло по ту сторону окна, и я подпрыгнула, в то время как сердце упало чёрти куда. Ушло в пятки. Это была птица, это она врезалась, но я не сразу сообразила.

«Птица, птица, Милана, это всего лишь воробей или ласточка!» - мысленно повторяла я, пытаясь утихомирить сердцебиение. Вспомнилась тень за моим окном. Холодный взгляд. Я вспомнила это чувство постоянного наблюдения.

«Хренова параноичка, - хихикнул внутренний циник.– Кому ты нужна, чтобы за тобой следили?! Да никому! Ты просто больная на всю голову! Па-ра-но-йя» - нараспев говорил он.

«Заткнись! Заткнись! Заткнись!» - приказывала я, но мои внутренние демоны больше будто бы не принадлежали мне. Отказывались подчиняться. Обдолбанные тараканы играли в «крестики-нолики» мелком, противно скрепя им по моему черепу, бабочки больше не порхали, а мирно лежали в своих маленьких могилках, а демоны, сменяясь один другим, заводили со мной бесконечный диалог.

«Он тебе нравится? – вдруг поинтересовался один из них. Бесцеремонность. – Не спрашивай «кто?», ты знаешь, - хихикнул рогатый, хлопая красными глазками.

«Нет, - разозлилась я. – Он грёбанный псих, как и его дружки»

«Да ну», - удивился красноглазый, складывая лапки на груди, и будто ожидая объяснений.

«Пошел к чёрту». - Я захлопнула воображаемую дверь перед самым его носом, оставив его и ещё несколько сотен рогатых в темноте и пыли дальнего угла моего сознания. Там им и место. Самое место.

***

Он посмотрел на мирно спящую девушку на своей груди. Совсем маленькая. Шестнадцать лет, из неблагополучной семьи одного из должников отца – всё, что он о ней знал, кроме имени. Кристина. Кристи.

Мужчина усмехнулся. Она нравилась ему. Нравилось её тело, нравилась её внешность и детское личико. Большие и доверчивые изумрудно-зелёные глаза. Угольно-чёрные шелковистые волосы.

Как и все другие. Идеально подобранная внешность – все девушки напоминали ему его главного врага, которого он хотел убить. Все темноволосые, темноглазые – он заставлял их надевать чёрные линзы – и доверчивые девчонки, покупающиеся на его улыбку и маску доброты. Брошенные, и с множеством глупых, ещё детских проблем.

Веки Кристи затрепетали, и она открыла глаза, мгновенно залившись краской только от вида молодого человека. Блондин улыбнулся.

Он всегда улыбался девушкам, которые были его очередной мишенью. У них не было ни единого шанса устоять перед ним. Он сближался с ними. Улыбался. Дарил щедрые подарки. Целовал. Позволял изливать ему душу и раскрывать свои самые сокровенные тайны. Казался понимающим, общительным, и совершенно не представляющим угрозы. А потом, когда подходило время и ему надоедала очередная игрушка, он спал с ней, а потом убивал.

- Доброе утро, Кристи, - промурлыкал блондин. Девушка отпрянула, и запуталась в простынях. Парень хмыкнул. Перегнулся к прикроватной тумбе и вытащил из ящичка коробочку с линзами, и кинул Кристи. Она недоумённо смотрела на него, пока он не приказал:

- Надевай.

- К-кто ты такой? – испуганно переспросила девушка, отползая назад, к стене, и прижимая к себе одеяло. Девушка была напугана, и он это чувствовал. Она не понимала, что происходит. Не знала, где находилась. – Что ты со мной сделал?

- Одевайся, - равнодушно и твёрдо выдал он, швыряя девушке какое-то тёмно-зелёное короткое платье.

«Это же моё! Как оно у него оказалось, чёрт возьми?!» - подумала Кристина. Она не помнила ничего, кроме того, что хотела покончить с собой из-за очередного нападка отца, но вовремя позвонившая подруга отговорила её от этой идеи. А потом Анька вытащила её из дома, они пошли гулять, а потом подруга куда-то пропала. А после – темнота. Остальное бесследно пропало из памяти.

А сейчас она проснулась на груди какого-то незнакомого мужчины. Сколько прошло времени? Часы? Дни? Или недели?

Девушка поспешно натянула платье и бросила испуганный взгляд на выжидающе наблюдающего за ней из кресла на другом конце комнаты, сложивши руки на груди. Закусив губу, принялась за линзы. Чёрные.

- Я н-надела, - промямлила девушка. Она не узнавала собственного голоса. Блондин поднялся с кресла и, подойдя, резко дёрнул её за руку на себя. Она всхлипнула. Он был красив, – страшно красив! – но он казался ей чудовищем. Ужасным и страшным чудовищем. Его голубые глаза горели адским пламенем. – Что вы со мной сделаете?

Он тащил её по цепи длинных коридоров куда-то вниз. Как паук тащил бы несчастное насекомое в центр своей паутины, чтобы съесть там, или так, как крокодил тащил бы свою добычу на дно. Девушка всхлипнула.

- Убью, - без всякого выражения произнёс он, но после усмехнулся, будто его всё это начало забавлять. – Мне нравится играть с девочками вроде тебя. Такие невинные, неизгаженные дети... м-м-м...

- Ты маньяк? – тихо поинтересовалась девушка, когда он уже тащил её вниз по полуразваленной каменной лестнице, а потом швырнул на грязный пол, усыпанный щебнем. Девушка ударилась головой и застонала от боли, а парень громко рассмеялся. Его смех отдавался эхом от каменных стен.

- Серьёзно? – хохотнул он. – Маньяк? Это был комплимент или оскорбление, Кристи? Я – не маньяк! Просто твоему отцу нужно было выплатить положенную сумму за донорское лёгкое твоей матери... а ещё за десять пакетиков кокса. Но, какая жалость, он послал нас всех к чёрту и теперь расплачивается за это.

В полумраке подвала Кристина отчётливо видела это чудовище. Не человека, нет, существо, даже отдалённо его не напоминающее, пусть и носившее человеческую маску: платиново-белые волосы; холодные, словно льды Арктики голубые глаза; чётко проступающую сине-зелёную сетку вен под тонкой, полупрозрачной кожей; чёрная футболка с черепами и голубые джинсы; акулья улыбка.

- Ты до жути напоминаешь мне одного козла, - процедил сквозь зубы он, подходя ближе.

Шаг. Второй. Третий. Остановился. Достал из-за пояса пистолет и покрутил его в руках, будто дразня девушку. А потом ухмыльнулся и приказал:

- Сядь у стены. Разведи руки в разные стороны и прислони их ладонями к стене. Да, вот так. Закрой глаза. Прости, - и блондин спустил курок. Прямо в сердце. Ее тело мгновенно обмякло, руки упали на пол. Она медленно съехала вниз, опустив голову.

Он сел на корточки и невесело усмехнулся. Провёл ладонью по скуле. По шелку волос. Она нравилась ему. Но он был вынужден убить её и таких, как она. Потому что он таким является. Мальчиком, который служит своему отцу.

***

- Мам, со мной всё в порядке, честно! – в сотый раз повторяла я, выслушивая причитания матери на том конце трубки. – Я у папы, всё в порядке. Побуду на выходных и вернусь, - пообещала, хотя совершенно не знала, когда смогу выйти из квартиры, не то, что вернуться домой. Но расстраивать маму не хотелось. Она выплакалась, как ей жаль, что всё так получилось, сказала, что её брат больше никогда не вернётся в мою жизнь, если только я не захочу. А я не захочу. Мои родители со мной.

- И всё-таки, что сказал отец? – неожиданно поинтересовалась Ольга, переводя тему. – Надеюсь, он не трясся из-за своих денег, и не обвинял меня во всех смертных грехах?

- Он меня даже не видел, - ответила я. – Папа на дежурстве. Наталья на работе, хотя видела меня.

- Оу, - послышалось с того конца трубки. – Мой перерыв истёк. Начальник зверствует, - сообщила мама и, извинившись и пожелав мне хорошего дня, положила трубку.

Мама-мама. Самый настоящий взрослый ребёнок. Она может спалить кухню, если решит приготовить цыплёнка, но у неё изумительно получится зашить рану, так, что не останется даже шрама, и будет совсем-совсем не больно. Я всегда удивлялась этому, хотя бы потому, что профессия матери была далека от медицины – секретарь.

Я услышала, как открылась дверь, и задержала дыхание. Кто-то в полголоса выругался, а потом что-то грохотнуло, и в комнату всунулась голова отца:

- Нат... Милана?! – удивился отец, увидев меня. Он вошел в комнату и, нахмурившись, сложил руки на груди. - Что ты тут делаешь? Ольга сказала, что ты должна была приехать только завтра.

- Ты же её знаешь. Наверняка забыла. - Я махнула рукой в неопределённом направлении и обняла папу. Он выглядел не очень-то хорошо: сказываются нервы и усталость. Работать полицейским не очень-то и легко. – Как работа? Не слишком уматывает?

- Как всегда, - отмахнулся Владимир и минул на стол папку документов. – Пьяные подростки перерезали друг-друга в центре, допустим. Один умер, двое сейчас в больнице. Малолетние придурки. А каково их родителям? – Он отстегнул кобуру от пояса и положил на папку. А потом, ещё раз буркнув в полголоса «придурки», протопал на кухню и начал с ужасно сосредоточенным и серьёзным видом заваривать лапшу. Наверное, даже с чересчур серьёзным, потому что меня распер смех.

- Наталья что, вообще ничего не готовит? – поинтересовалась я, подходя к плите и поочередно поднимая крышки пустых кастрюль. – На лапше далеко не уедешь. Плохо, что я слишком воспитанная для того, чтобы нарушать субординацию, но, чёрт, пап, ты не заслуживаешь такого обращения!

- Она работает. - Папа пожал плечами и накрыл тарелку крышкой.

- Ты тоже, - парировала я. – Это не оправдание. Просто ты любишь её и не хочешь ссориться. А я не хочу, чтобы у тебя были проблемы со здоровьем, и если она продолжит и дальше с тобой так обращаться, то я...

Я продолжила бы свою тираду, если бы меня не притормозило входящее сообщение с неизвестного номера. Я выставила вперёд руку ладонью вперёд, в жесте «Подожди, я сейчас продолжу», и открыла сообщение:

«Нам нужно залечь на дно на пару дней. Прости. Но завтра Ева отвезёт тебя домой. Будь готова. Позже ,когда всё проясниться, я всё объясню. Не высовывайся. Стас»

-Прекрасно, - буркнула я себе под нос.

Послезавтра школа. Социальный педагог отправит на комиссию, если я и дальше буду так безалаберно относиться к походам в школу: частые пропуски и опоздания. «Без причины», как называет это наша классная руководительница и социальный педагог. Хотя когда я начинала возражать, что причина у меня есть, они в один голос просили предъявить справку или пытались запихать меня в кабинет психологической помощи. Спасибо, мне хватило её с лихвой.

- Ау, Милана. - Папа щёлкает пальцами перед моим носом, и я резко вздрагиваю.

- А? – Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, что он мне говорил только что, но я пропустила это мимо ушей.

- Влюбилась, что ли? – подкалывает он, открывая банку пива и усаживаясь за стол. – От жениха, пади, сообщение?

- Боже мой, пап, ты же знаешь, как я к этому отношусь, - говорю я, садясь рядом.

Я всегда скептически относилась к любви и влюблённым. Возможно, из-за того, что многие считают любовь психическим заболеванием, и я не была исключением. Я была согласна с тем, что любовь – психическое расстройство, походящее на наркозависимость. Сначала тебе хорошо, пока ты регулярно употребляешь это, а потом, когда связь нарушается и обрывается, ты день за днём мучаешь себя суицидальными мыслями, пока не умрёшь на самом деле. Любовь – болезнь. По крайней мере, я так считала всю сознательную часть жизни.

- Ну, ты ведь знаешь, что я буду надеяться, что ты изменишь своё мнение. - Папа отхлебнул из банки. – Мне же внуков хочется, - подмигнул он, чем ввёл меня в смущение.

- Может быть, когда-нибудь, - пожала плечами я. По крайней мере, в ближайшие шестнадцать лет я не планирую вступать в брак, и тем более заводить детей. Только когда устрою свою жизнь и смогу вдохнуть свободно и полной грудью.

В кармане завибрировал телефон – и я чуть не подпрыгнула он неожиданности. Опять что-то неладное? Уж слишком много всего за последние сутки.

- Да, - ответила я, готовая ко всему, и закрывая глаза.

- Милана? – я узнала голос чокнутого. – Ева рядом? Позови её, мне нужно сказать ей кое-что серьёз...

- Ева, к твоему сведенью, уже часа два-три где-то шатается. Ушла и не вернулась, - оборвала я. На том конце трубки слышался шум ветра, будто он на полной скорости гнал с открытыми окнами.

- Вот чертовка! Так ты в порядке, или нет? – Голос парня был крайне обеспокоенным. Что-то явно было не так. Я чувствовала это.

- Вроде да, - ответила я, нервно теребя кружевную оборку блузки. С чем он так тянет? Почему не хочет сказать мне то, что хотел сказать Еве?

- Чёрт, я так и знал, что на неё нельзя полагаться! Эгоистичная стерва, - выругался он. – Ладно, слушай тогда ты: Оставайся в квартире, не выходи оттуда и никому не открывай, никому, кроме кого-то из нас. Поняла? Будут ломиться – сидите тихо, выключите свет, телевизор, всё, что может выдать ваше присутствие в квартире. Пока. Удачи, - и гудки в трубке, которые я слушала ещё несколько мгновений, быстро соображая, что делать.

Я смотрела прямо перед собой, и мои глаза постепенно увеличивались. Я повернулась и посмотрела на отца, который пил пиво и непонимающе смотрел на меня. Увидев мои глаза, папа насторожился, и что-то подсказывало мне, он ждал объяснений. Это было очевидно.

«Выключите свет, телевизор и всё, что может выдать ваше присутствие в квартире». Эти слова, как заевшая пластинка крутились у меня в голове, вытесняя все другие мысли. Опасность. Сигнал тревоги. Красная зона. Вспышка, крик, вой. Сюда нельзя. Нельзя думать об этом. Всё будет хорошо. Должно быть хорошо.

«И во что ты только ввязалась, Милана! День ото дня ты подвергаешь опасности и стрессам каждого, кто окружает тебя: твою семью и друзей. Из-за тебя одни чёртовы проблемы!» - негодовал внутренний прокурор.

- Пап, пожалуйста, выключи свет, и всё, что работает в этом доме, - лихорадочно пыталась выговорить я, безуспешно пытаясь унять нервную дрожь в руках. - Я закрою двери.

- Что происходит, Милана? – Папа непонимающе смотрел на меня, уже явно начиная раздражаться или даже злиться. Не удивительно: моя реакция была такой, будто мне только что сообщили, что на город движется мощное торнадо. Или чума. Это был страх.

- Пап, просто сделай так, как я прошу и, пожалуйста, быстрей.

У меня почти началась истерика. Я не хотела подвергать его опасности. Меня-то уже не спасти, я по-любому влипла в неприятности по самые уши, а вот то, что осталось от моей семьи, я спасти обязана.

Хотя... кто сказал, что меня нельзя спасти?! Я попробую.

Папа пожал плечами, мол, надо так надо, и быстрым шагом прошелся по комнатам, то там, то тут выключая свет или технику. Я закрыла дверь на все замки, которые на ней были, и вздохнула с облегчением. Но стоило показаться папе, собирающемуся что-то сказать, прижала к губам указательный палец правой руки, показывая, что нужно молчать.

- Что происходит? – требовательным шепотом спросил Владимир. Меньше всего сейчас хотелось что-то объяснять. Хотелось просто свернуться калачиком под кроватью, закрыть уши ладонями, и уснуть. – Я как твой отец, обязан знать! И тем более обязан знать как служитель закона.

О наркотиках, плохих парнях, хороших парнях, о запуганной собственным братом матери и о моём внеплановом путешествии? Вот уж не думаю, что он действительно хотел бы это узнать. Или хотел бы? В любом случае, ему это необязательно. На данный момент необязательно. Я расскажу ему всё до последнего слова, когда всё закончится.

- Это просто один большой бред, пап. После того, как я уйду, пообещай забыть и не вспоминать это. Ну а если не сможешь забыть, помни, что всё то, что происходит сегодня здесь – наша маленькая тайна. - Я надела свою куртку, накинула на плечо рюкзак и, зашнуровав ботинки, прошла на кухню.

- Ладно, но... может, ты объяснишь, что значит «наша маленькая тайна»?

- Это всё то, что происходит сейчас, пап, - как раз вовремя улыбнулась я, потому что через минуту на улыбку просто-напросто не было бы сил из-за страха.

Кто-то начал долбиться в дверь – мы притихли.

- Милана, - произнёс притворно-сладкий мужской голос. Готова поклясться, что на самом деле у его обладателя бритва вместо языка, - будь умницей, открой дверь. - Он ударил по двери. Я жестом показала папе молчать, и тот, хоть и хотел упереться, кивнул. И я не отвечала, как и говорил Лёша. Притворялась, что квартира пуста.

- Я знаю, что ты там, Милана. Можешь не притворяться. - Дверь ещё раз ударили, на этот раз сильнее. – Открой дверь, маленькая дрянь, или на счёт «три» я перережу глотку твоей подружке. Ева, да? Так её зовут? – Теперь мужчина не старался говорить как лисица, подлизываясь, нет, он заговорил своим настоящим голосом – ржавым и хриплым. По моему телу прошла волна мурашек.

- Ра-а-аз... - дразняще потянул человек за дверью. - Тик-так, Милана, часики Евы тикают – тик-так...

Там действительно Ева? Или он врёт, любым путём пытаясь меня выманить, чтоб шантажировать Стаса? Боже! Моя голова готова взорваться к чертям собачьим!

«Решай быстрее, Милана: жизнь Евы или твоя жалкая шкурка!»

- Два-а-а, - вновь потянул он. - Ну же, Милана, ты не веришь, мне, да? Не веришь, что твоя подружка здесь? А ну-ка, Ева, подай голос.

Не знаю, что он с ней сделал, но послышался крик и ругательства. Хорошо, что соседи ушли из дома, когда мы заходили в подъезд, а то пришлось бы оправдываться и перед ними. Главное, чтобы кто-нибудь сверху или снизу не вызвал полицию...

Милана, чёрт возьми! О чем ты только думаешь?! Там Ева!

- Слышишь, Милана? Это твоя подруга, и ей больно. Ей будет ещё больней, когда я убью её, и ты будешь это слышать. - Он настоящий маньяк, однозначно. - Ты хочешь этого?

- Три-и-и... Девочка, умри, - протянул мужчина, и тут раздался выстрел.

Неужели он убил Еву? Пожалуйста, нет, нет...

- Милана! Милана, ты слышишь меня, Милана? Открой дверь, это я! Это я, Милана! – В дверь заколотили. Стас. Он здесь.

- Пап, мне нужно идти. Помни о своем обещании никому ничего не говорить, хоть это и твой служебный долг. Пожалуйста.

Я встала, и направилась к двери, засунув мобильник в задний карман джинсов.

- Люблю тебя, - И открыла дверь.

Я ещё никогда не была так рада, открывая дверь. По ту сторону неё стояло моё спасение, и шла навстречу ему.

- Стас! – я бросилась на шею парню, который, от такого моего шага на несколько секунд оцепенел. - Я так рада, что это вы!

Я отстранилась. На полу лежал мужчина. Видимо, тот самый, который пытался выманить меня и угрожал Еве. Он лежал лицом вниз, поэтому я не могла разглядеть незнакомца, лишь редкие чёрные волосы и дыру в затылке. Вокруг него растеклась кровь, испачкавшая костюм.

Я вскрикнула.

Дверь квартиры открылась вновь, и на этот раз из неё выскочил папа, держа пистолет в вытянутой руке. Но увидев, как рядом со мной стоят два взрослых парня, один из которых обнимает меня за талию, помогая держаться на ногах, поднял брови. А потом переключил внимание на труп на полу.

- Кто-нибудь объяснит мне, в конце-то концов, что тут происходит?! – Потребовал Владимир, не сводя пистолета со Стаса. Тот лишь выставил перед собой руку ладонью вперёд, и кивнул в знак приветствия.

- Небольшой инцидент. Мы всё уберём, - заверил молодой человек. – На данный момент я не располагаю информацией, что конкретно нужно было этому мужчине, - он кивнул в сторону того, кто минут пять уже жарился на адской сковороде, - от вашей дочери. Но как только узнаю, сообщу Милане, а она, если сочтёт нужным, сообщит это вам. В любом случае, заверяю вас, мы на стороне закона.

Я наблюдала за тем, как медленно гасло враждебное выражение на лице отца. Стас каким-то непонятным образом нашел с ним общий язык. Владимир сухо кивнул и со строгостью посмотрел на меня:

- Я буду ждать объяснений, юная леди. И не успокоюсь, пока не получу их. Так что будь добра, придумай что-нибудь поправдоподобнее, чем просто случайность или инцидент. - Развернувшись, отец вернулся в квартиру, и судя по звуку, кинул в стену что-то тяжелое.

- Ты молодец, что сделала так, как я сказал, - улыбнулся Леша и как-то по-дружески хлопнул меня по плечу.

- А, да, - неуверенно промямлила я.

Он довольно кивнул и обернулся к Еве. Его лицо резко изменилось. Он, очевидно, был недоволен. Леша шагнул ближе к Еве, почти нависнув над ней. Та стояла, прислонившись к стене, и зажимала запястье левой руки, не глядя ни на меня, ни на парней.

«Вот почему она кричала», - дошло до меня.

- Какого хрена, Ева? Тебе дали распоряжение, которому ты была обязана подчиняться, но не подчинилась, черти тебя дери. Это всё не просто так! Раз уж они пошли на риск быть обнаруженными, лишь для того, чтобы выследить нас из-за Миланы. Без неё мы им на хрен не нужны.

- Раз она тебе так важна, - скривилась девушка и кивнула в мою сторону, отчего мне сделалось неудобно, - то защищай её сам, и терпи её надоедливые ежеминутные вопросы о моём прошлом. – Она оттолкнулась от стены и толкнула Лешу в грудь, оставив на футболке небольшой красный отпечаток. – Давай, я знаю, как ты их не любишь, если сам даже не утрудился рассказать ни Стасу, ни мне о своей жизни «До». Простой наркоман?! Да в жизни не поверю!

- Мы говорим о тебе, - спокойно отозвался Лёша. – На данный момент разговор о тебе, и не переводи все стрелки на меня. Если бы мне дали задание, какой бы она, - он мотнул головой вправо,– не была, я бы отнёсся с ответственностью.

Стас, стоя рядом со мной, с интересом наблюдал за их ссорой, одной рукой поддерживая меня за талию, а вторую держа в кармане куртки, и даже не пытаясь их остановить, будто это было его единственным развлечением.

- Так и относись! – гневно крикнула Ева. – Грёбанный придурок! – и побежала вниз по лестнице, матерясь в голос, на чём свет стоит, как и в адрес Лёши, так и в адрес своей руки.

Лёша неожиданно расхохотался, сначала тихо, а потом громко и заразительно, сгибаясь пополам. Мне неожиданно стало дурно.

Темнота в глазах, а потом яркий белый свет. Вспышка. Мимолётная вспышка в памяти, настолько быстрая, что я не смогла ничего запомнить кроме дикого смеха, эхом отдающегося в голове. Меня подкосило, и темнота поглотила меня.

- Милана, Милана вернись ко мне! – молодой человек пытался привести девушку в чувство. Лёша обеспокоенно стоял рядом с ним, не зная, чем помочь: Стас рычал, стоило только парню предложить помощь.

- У неё самый обыкновенный обморок, Стас. Успокойся, - попросил Лёша. Его глаза были затуманены, потому что он находился тут, в реальности, всего лишь наполовину – вторая часть его сознания посетила прошлое. Далёкое, уже казавшееся сном прошлое, когда у Нинель случались приступы.

Сейчас его состояние было таким же, как и тогда. Он чувствовал себя нужным и бесполезным одновременно.

- Ты не врач, чтобы знать! – огрызнулся Стас, подхватывая Милану на руки и летя вниз по ступенькам.

2m4p