Инфимум | 16+

Сутками ранее...

— Я больше не пью.

Сколько раз вы говорили эту фразу? Я мямлю её прямо сейчас себе под нос. Солнечные лучи обжигают голую спину, в животе происходит изгнание дьявола, а в голове, будто поселилась какая-то тварь, что пытается пробить мой череп. «Обожаю утро, прекрасное утро.» Нет, мысли не материализуются, только что проверил.

Пытаюсь встать. Получается с пятого раза, первые три я не пытался, признаю. В голове крутится вопрос: «Почему я полностью голый?», хотя нет: «Какого чёрта я сейчас об этом думаю?» Пытаюсь добыть воды в этом доме. Реально задумываюсь о том, чтобы перенести кухню в свою комнату на второй этаж.

Чувство, будто моя голова вздулась, как у Джимми Нейтрона, про мешки под глазами, что свисают по самые колени, я вообще молчу. Нет, я больше не пью... с горла бутылки точно.

Приняв прохладный душ привожу в себя, пытаюсь восстановить фрагменты вчерашнего вечера в голове. Помню, как с Грейс разговаривали на пристани, затем она исчезла, точнее проснулась, и я пошёл пить. Послушал бы меня сейчас психолог, я бы уже примерял белую рубашечку.

Зато я никогда не задумываюсь о том, с кем я пил. Конечно же один. Хотя пару раз вроде было с Грейс, вот интересно, на утро она чувствует себя, как будто во рту за ночь появилась пустыня, а голова болит, словно тебя контузило прошлой ночью? Надеюсь, да.

Звонит телефон. Обычный рингтон этим утром звучит так, будто разом умирает тысяча кошек.

— Да. — Скорее всего это единственное, что я сейчас способен произнести.

— Ник, ты не забыл какой сегодня день? — Мямлит отец.

Вот всё и прояснилось. Только я думал, что сегодня было вчера. Чёрт, что за хрень у меня в голове.

— Ник! — Отец кричит так, что мои глаза автоматически закатываются вверх от боли.

— Да. Я слышу, чёрт подери! Кажется, у меня мигрень. — Хватаюсь за голову и понимаю, что сегодня вечером мне надо выглядеть так, словно вчера я не пил, будто с воронки.

— Какая ещё мигрень, Ник? — Отец говорит настолько серьёзным тоном, что у меня вырывается смешок.

— Да так, съел две порции мороженого, заморозил мозг.

— Ник! — Голос отца не хуже крика Банши.

Сбросив, я понимаю, что сейчас совсем не до шуток. Вчера я пил, а значит случилось какое-то дерьмо. Сегодня день рождение дяди. Точнее должно было быть. Как говорится: «Хочешь остаться вечно молодым — умри молодым», но мы всё равно пытаемся собраться семьей, чтобы лживо улыбаться, ковыряясь в тарелке и ёрзая на стуле.

Значит вчера, после разговора с Грейс, я напился, не помню где, но точно знаю, что пришёл домой под утро и пытался раздеться. Видимо, сильно попытался, раз снял с себя всё.

Иду на кухню, открыв холодильник достаю оттуда какой-то сок, да и не важно, главное холодный, и насыпаю хлопья в тарелку, что стоят тут уже месяц.

— Ник... кхм... Николас, вечер добрый. — Да уж Лидия совершенно ничего не знает о добром вечере.

— И вам здравствуйте, Лидия. — Говорю я горничной с набитым ртом.

— Сегодня такой день... — Женщина говорит тихо себе под нос, пытаясь сдержать слёзы.

Я застываю на месте, ложка будто сама по себе падает в тарелку, и я пристально наблюдаю за Лидией. Эта пожилая женщина с чешским акцентом, с трясущимися руками, протирает свои глаза, чтобы не заплакать.

— Лидия, если вам нужно что-нибудь, — говорю я неловким голосом, — вы можете поехать к семье или... просто хочу сказать, что вам не обязательно работать здесь, не то, чтобы я был против, совсем наоборот... — я тараторю так, что перестаю понимать сам себя, зато замечаю лёгкую улыбку на лице женщины.

— Не волнуйся, Николя, здесь и есть моё место. — Женщина подходит и треплет меня по волосам. Затем осматривает меня так, будто пропустила момент моего взросления. Сейчас она вдвое ниже меня, хотя я до сих пор помню, как бегал с ней в саду, играя в прятки и поливая цветы всякими удобрениями.

— Вам что-нибудь нужно? Продукты или там... — Снова начинаю мяться я, запихивая в себя хлопья.

В ответ получил лишь улыбку, ведь я знаю, что деньги переходят на домашний счёт автоматически.

— Эта девушка будет сегодня на ужине? — Лукавым голосом произносит Ладия, протирая стол, где я рассыпал хлопья.

— А-а-а... нет. — Говорю я с растерянностью. — Так рано она не приходит. — Не замечаю, как натягиваю широкую улыбку, углубляясь в свои мысли.

— Что ж, у вас хороший вкус, Николя. — Лидия продолжает улыбаться.

— Николя... — Тихо произношу сам себе под нос.

Так называл меня дядя в детстве. И Лидия. Сейчас это имя кажется каким-то детским, что пришло из прошлого. Чувствую, как сильно я изменился, а ещё больше ощущаю изменения в себе после смерти дяди. Гонки и вечно разбитые кулаки. От скорости я получаю удовольствие, от драк... не знаю, ничего. Просто начинаю, а затем не могу остановиться. Словно не замечаю никого и ничего. Отец впаривал мне психолога, что занимался мной два раза в неделю. Единственное стоящее, что он сказал: «Тебе нельзя драться, иначе так ты кого-нибудь убьёшь, испортив всю жизнь из-за отсутствия контроля». И я завязал. Но внутри, я знаю точно, что вся дрянь этой жизни копится, а выместить её некуда. Не помогает ни зал, ни груша, даже в стену бить без толку.

Во мне видят зверя. Возможно социопата, у которого нет друзей и тот, что ни с кем не общается. Но чаще всего, люди не думают, что не смогут понять меня, что я им не доверяю или просто я не желаю открываться каждому прохожему. Общаться на отдалённые темы невозможно, люди задают вопросы, пытаются тебя узнать, словно считают это чем-то важным. Но иногда, ты не хочешь рассказать о своём прошлом и планах на будущее, хочешь создавать собственную историю с этим человеком, не опираясь за историю за его спиной, семью, статус в жизни или работу.

Не замечаю, как ушла Лидия. Прихожу в себя и, смотря на часы, понимаю, что время близится к вечеру и скорее всего я даже опоздаю. Почему-то проснувшись, я не принял тот факт, что очнулся не ранним утром.

Надеваю другие джинсы, хотя они ничем не отличаются от этих. Никогда не любил броскую одежду или дорогие бренды. Не люблю вешать на себя ярлыки, так что всегда остаюсь в самых обычных чёрных джинсах с мелкими потертостями, без всяких букв и эмблем. Белая футболка сойдёт за рубашку, сегодня не хочу наряжаться так, словно это официальный ужин. Осталось найти подходящий пиджак, хотя плевать, дядя ненавидел пиджаки, галстуки и туфли, так что накидываю на себя кожаную куртку и белые кроссовки, что на удивление живые после вчерашнего.

Через минут тридцать я на месте. Ставлю машину во дворе и ещё несколько минут не выхожу. Пытаюсь разглядеть что-нибудь в окне, но резко перевожу взгляд на руль. В голове куча мыслей и одновременно ни одной.

Всего лишь ужин, всего лишь очередная ложь.
И не такое переживал. Захожу уверенно, громко открыв дверь. Прохожу в гостиную и тут же сталкиваюсь с Рэем.

— Привет, брат. Ты опоздал, но мы не торопимся. — С кашлем говорит Рэй, словно рад меня видеть.

— Да уж, я надеялся, что вы уже заканчиваете. — Не дожидаясь его ответа, я прохожу к столу и сажусь напротив отца. Слева от меня устраивается Рэй с Николь, справа Вильма.

— Рад тебя видеть, Ник. — Отец говорит с улыбкой. Я только пришёл, а уже вторая ложь за этот вечер.

— Вильма, прекрасно выглядите. — Говорю я мачехе, даже ни разу не выглянув на неё. Всё моё внимание на отце, что пытается нелепо улыбаться.

— Ну что ж, давайте приступим к ужину, надеюсь вы все проголодались. — С этими словами отец берёт вилку, бегая глазами по большому столу.

— Я думал у нас чисто семейный ужин. — Говорю я резко, поглядывая на Николь.

— Николь моя девушка, Николас. — Пытается возразить Рэй.

— Да хоть жена. — Говорю я с набитым ртом, вальяжно откидываясь на спинку мягкого стула.

— Как только она станет моей женой, она официально станет членом этой семьи. — Уже более грозно говорит брат, но это забавляет меня ещё больше.

— Это тебе кто-то подсказал или сам придумал? — с усмешкой говорю я, запихивая в рот кусок нежной курицы под соусом.

— Николас, прекрати! — на защиту встаёт отец.

В ответ я поднимаю руки, словно сдаюсь, делая невинное выражение лица. Искоса смотрю за Николь, что пытается улыбнуться. Ненавижу эту дамочку также, как и Вильму. Иногда мне кажется, что она её дочь, такая же противная грымза. Этих особ интересуют лишь деньги и ничего кроме них. Мне просто интересно, они хоть что-нибудь чувствуют в этой жизни, или деньги залезли не только в глаза, но и во все дыры, что у них есть?

— Рэй, ты сказал, что объявишь нам дату вашей свадьбы. Мы все с нетерпением ждём. — На этот раз весёлое выражение лица папы заставляет меня искривиться.

— Да, — прокашлявшись, брат кладёт на стол приборы и слегка привстает, чтобы поправить клетчатый пиджак, — свадьба будет через семь месяцев. Не то, чтобы мы не хотели спешить, просто Николь желает сделать всё на высшем уровне и ещё распланировать путешествие куда-нибудь, где потеплее. — Брат заканчивает нелепым смехом, словно облажавшийся комик.

— Это замечательно. Николь, уверен, вы нас ещё удивите. — Отец с поклоном говорит рыжей девице в ярко розовом платье.

— Николас, как твои дела? Нашёл работу или всё ещё гоняешь по улицам с щенками? — писклявым голосом Вильма говорит медленно, чтобы мои нервы сошли на нет к чёртовой матери.

— Я люблю животных, Вильма, как видите, иногда я с ними даже разговариваю. — С ухмылкой с делаю глоток какого-то дорогого вина.

В ответ она лишь улыбается, а все остальные молча сделали вид, что не поняли нашего разговора.

— Рэй, вы доделали ремонт, вы обращались в компанию, что я рекомендовал? — отец снова переключается на брата.

— Да, отец. Ремонт почти закончен. Осталось доработать интерьер будущей детской комнаты, но Николь предпочла подобрать мебель сама. Компания предложила сделать детскую спальню в двух оттенках, но моя невеста хочет остановиться на розовом. — Брат снова пытается посмеяться.

— А вы уже знаете, кто у вас будет? — говорю я спокойным тоном, ковыряясь вилкой в салате.

— Как мы можем знать, кто у нас будет, если я ещё не беременна. — Наконец писклявый голос Николь прорезался.

— Надеюсь будет мальчик. — Этим ответом я привлекаю всеобщее внимание.

— Объясни, брат. — Рэй сжимает в руке вилку так, что видны его напряженные белые костяшки.

— Ну как, вы же хотите сделать комнату розовой, не зная, кто у вас родится, так что, надеюсь мальчик. — Подняв брови я мило улыбаюсь каждому, кто сидит за столом и спокойно продолжаю трапезу.

— Кхм... Николас, почему ты просто не можешь не портить этот семенной ужин? — с каждым словом отец повышает голос.

— Я думал мы собрались здесь отметить день рождение дядя Чада. А раз это семейный ужин, тогда я пошёл. — Громко кинув вилку на стол, я резко встаю из-за стола поправляя футболку.

— Дядя Чад сам не любил свой день рождения, тогда зачем нам его праздновать, если только помянуть. — Слова Рэя заставляют меня остановиться у самой двери.

— Он не любил свой день рождения лишь потому, что вы все лживо желаете ему радости, счастья и удачи, ради приличия. — Повернувшись лицом к брату, говорю я ироничным тоном, так громко, что отец невольно встаёт.

— А он разве заслужил, чтобы ему не лгали? Был хороший человеком и любил свою семью? — Рэй, встаёт из-за стола и Николь медленно берет его за руку, когда тот пытается прожечь меня глазами.

— Если бы у нас была нормальная семья, то он бы относился ко всем вам иначе. Но вы лишь лицемерные родственники, которые собираетесь лишь тогда, когда желаете померится письками. -— Говорю я совершенно серьёзным тоном, делая шаг к брату.

Глазами осматриваю его с ног до головы. Внутри закипает злость, но чувствую, что сдерживаю её в своих кулаках. Брат, как всегда пытается доказать всем, что он прав, выставляя себя на посмешище. Лишь Вильма наблюдает за всем происходящим с ухмылкой на лице.

— Он мог бы завести свою семью, если ему не нравится наша, — голос брата становится весёлым, словно он пытается посмеяться надо мной, — но он был трусом. Боялся жены, детей, хотя, наверное, больше боялся себя, потому что был трусом. И тебя вырастил таким же.

Не замечаю, как подхожу вплотную к лицу брата, хватая левой рукой его шею, а правой ударяя по его смазливому лицу кулаком снова и снова. С рёвом и тяжелым дыханием, я сношу его с ног и тот уже почти теряет сознание. Сажусь на него сверху и продолжаю наносить удар за ударом. Отец пытается схватить меня за плечи, но под адреналином, я замахнувшись сношу с ног отца, и тот падает на стол. С криком Вильма выбегает из комнаты, крича охрану.

Не могу остановиться. Не вижу кровь, но чувствую её на своих руках и лице. Пытаюсь смотреть только в глаза этого ублюдка, нанося удары всё медленнее. Теперь не слышу ничего, даже писклявый крик Николь. На глазах словно пелена. С рёвом в последний раз бью своего братца с голову и пытаюсь отстраниться, чтобы не убить его. Двое охранников хватают меня, выгнув руки за спину. Замечаю сколько крови на полу, а на лице Рэя нет ни одного живого места. Охранники пытаются вывести меня, но мне без труда удаётся вырваться.

— Не трогай меня! — Повернувшись к одному, я говорю прямо в лицо молодому мужчине, тот лишь делает маленький шаг назад. Эти охранники лишь название. Все они боятся испортить своё личико или потерять работу, на которой им платят хорошие деньги за присутствие.

— Чад трус? — подхожу я к брату, схватив его за воротник и слегка приподняв, чтобы он меня точно услышал, — не смей слышишь, упоминать что-либо о нём! А я тебе, не твоя лживая жёнушка, что спит со всеми из твоей компании и не отец, что даёт тебе деньги за каждый сантиметр подлизанной жопы, ясно? — говорю я тихо, но слышат меня все. Рэй слегка приоткрывает залитые кровью глаза, пытается открыть рот, но лицо его начинает уже опухать.

Вижу, как ему больно, но хочу вмазать ещё раз, чтобы тот окончательно отключился. В комнату врываются ещё несколько охранников, и я бросаю брата на пол, от чего тот завыл от боли. Николь сразу же бросилась к своему жениху, а отец разговаривает по телефону, вероятно вызывает скорую для своего любимого сына.

— Я уже ухожу, не напрягайтесь. — Говорю я охранникам, окидывая их лукавым взглядом. - Хорошо посидели, папочка. — Обращаюсь я к отцу, а тот с неприятным взглядом то ли сожаления, то ли злости, осматривает меня, а затем Рэя.

Беру куртку и выхожу из дома. Завожу машину, во внимание бросаются полностью разбитые в кровь руки. Медленно дотрагиваюсь до стёртых костяшек на правой руке, убедившись, что перелома нет. Где-то валялась бутылка виски, щупая рукой заднее сидение, нахожу бурбон. Тут на два глотка, да плевать. Делаю большой глоток и чувствую, как резко напиток обжигает горло, в груди становится тепло.

За пятнадцать минут я доезжаю до Овер Хистон. Пятничные гонки проходят здесь, но исключения всё же бывают. Понимаю, что мне везёт, как только вижу огненные фаеры с цветным дымом. Крики и рёв машин доносятся во всей округе. Ставлю машину, не заезжая на платформу участников, но направляюсь пешком именно туда.

— Чёрт, да ты мясник, чувак. — Теренс Тафт, конечно же здесь, но лучше этому ублюдку не стоило попадаться мне на глаза.

— Во сколько заезд? — Злым тоном рявкаю я, резко окинув взглядом толпу.

— Не, чувак, ты не участвуешь. — Теренс широко улыбается своей белоснежной улыбкой, но с этими пирсингами по всему лицу он выглядит как гей.

К нему подбегает та высокая девчонка, что постоянно липла ко мне, кажется её зовут Эйми или Эйби, да и неважно. Буквально запрыгнув на него, она чуть ли не облизывает всё лицо Теренса, словно псина.

— Подожди, детка, мне нужно обговорить одно дело с моим старым другом. — Парень похлопывает меня по плечу, и я снова не замечаю, как сжимаю кулаки.

С засохших ран снова сочится кровь. Я выхватываю стакан с водкой у какого-то парня, что проходил мимо. Тот не возникал. Поливаю ей кулак, резкая боль пронзила всю руку, но сейчас мне плевать на всё это.

— Во сколько заезд, Тафт? — Я делаю шаг к этому уроду, и тот не растерявшись выпрямляется, давая понять, что не хочет развозить драку.

— Эй, Клей, подойти сюда, — парень зазывает рукой Клейтона, я по-прежнему пристально смотрю в лицо этому уроду, — чувак, скажи ему, что он не оплатил гонку вовремя. Сообщения были отправлены всем, есть правила и ты не исключение. — Пальцем Тафт тычет мне в грудь, и я одним замахом откидываю его руку. Парень принял это со смехом, но тут же резко поменялся в лице.

— Ты не участвуешь. — Говорит он тихо прямо мне в глаза.

— Кол, — Клейтон пытается схватить меня за плечо, но я вырываюсь, продолжая пристально смотреть на Теренса, который уже явно на взводе.

— Вы такие милые ребята, это твоя сестричка так сблизила вас? — Теренс закатывается смехом и делает шаг назад.

— Заткнись, чёртов ублюдок! — Клейтон бросается с кулаками на Теренса, но тот уходит от удара.

Тафт хоть и ниже нас, но парень уже много лет занимается на ринге и хорошо знает своё дело. Удар за ударом прилетает Клейтону в лицо, но тот не теряет сознание, выплёвывая на асфальт сгустки крови. Парни Теренса тут же замечают драку и теперь мой кулак прилетает какому-то неуклюжему громиле. Совершенно не осознаю с кем дерусь, но чувствую, как мой разбитый кулак покрывается свежей кровью. Хочу добраться до Теренса, но вижу, что в драку влились все, кому не лень. Некий парень позади меня бьет меня по голове битой, но удар явно был слабый, раз я не отключился. Повернувшись, я вижу дохлого парнишку, будто он перепутал библиотеку с гонкой. Делаю шаг к нему, но сбоку получаю удар в ребро, затем в челюсть.

Сознание мутнеет, я падаю на холодный асфальт, но всё ещё держусь. Пытаюсь встать, но кто-то пинком бьет по моей челюсти, и я не сдерживаю равновесие. Мне даже не надо сплёвывать кровь, она сама сочится со рта и носа. Чувствую запах асфальта, руками помогаю встать, но кто-то резко переворачивает меня за волосы прижав за горло к земле.

— Ну что, друг, теперь понял, что ты не участвуешь? — С ухмылкой говорит Теренс, и наносит несколько ударов по моему лицу.

Я даже не чувствую куда он бьет, только боль, что обжигает лицо. Пытаюсь прокашляться, чтобы не захлебнуться собственной кровью. Не знаю сколько я так пролежал, но сейчас пытаюсь встать. Кто-то дерётся до сих пор, а значит прошли какие-то минуты.

— Быстрее, Кол, давай, — Клейтон берёт мою руку и кладёт на своё плечо, — сейчас сюда приедут копы, давай! — Не знаю о чём думал этот парень, но он буквально волочет мои ноги по земле.

— Я поеду на своей машине. — Говорю я тихо, но тот меня слышит.

— Ты еле стоишь, мы едем на моей, твою заберём завтра.

— Я еду на своей! — с криком произношу я и прихожу в себя. По крайней мере, я могу стоять, но пока не понимаю, где я оставил свою тачку.

— Чёрт, Кол, пошли. — Клейтон находит мою машину, достаёт ключи из моего кармана и заводит её. Сажусь, медленно провожу пальцами по рулю, чтобы прийти в себя. Под свет фар Клейтон бежит к своему мустангу.

«Давай, чёрт подери, соберись!» — Кричу сам себе, стуча ладонью по рулю. Закрываю глаза и протираю лицо белой футболкой, что уже вся в грязи и крови. Вижу машину Клейтона, он останавливается передо мной и делает несколько коротких гудков. Звук сирены перебивает его, и он скрывается в проулке. Жму на газ, и с заносом заезжаю в тот же проулок. Даже не смотрю назад, еду за Клейтоном.

Через несколько минут мы останавливаемся около паба. Не могу выйти из машины, сознание снова мутнеет.

— Эй, давай Кол, эээй, — парень пытается привезти меня в чувства, вытаскивая из машины. — Надо умыться и выпить. — Медленно смотрю на Клея и вижу, что его лицо намного лучше моего.

Дальше лишь помню приглушённый голос Клейтона и струи ледяной воды в грязном туалете с красно-неоновым светом. Чувствую себя малолеткой, что обдолбался наркотой в каком-то вонючем притоне. В этом пабе есть один большой плюс — тут никогда не встретишь знакомых и ублюдков вроде Теренса.

— Какого чёрта ты приехал, Кол? — Парень говорит через боль, смывая с себя засохшую кровь.

— Если что я уехал, неизвестно куда и на сколько. — В этот момент мне хотелось просто свалить и не возвращаться.

— Чувак, я бы поволновался, что меня будут доставать вопросами, будь у тебя хоть один друг.

Я промолчал. Вот ещё один плюс не иметь близких людей.

Будто всё делаю на автомате и закрытыми глазами. Вижу, как беру бутылку бурбона у бармена, тот что-то кричит вслед, видимо я не расплатился. Клейтон всё ещё пытается смыть с себя кровь, но она всё равно течёт с ран, что надо бы зашивать. Да, одним подорожником тут не отделаешься.

Иду по проулку, где бывал очень часто. Ноги сами ведут меня, но я и так знаю, где окажусь. Самое тяжелое — это подняться на крышу, но я открываю люк так, что он с грохотом падает на металл. Цепляюсь кулаком за край, чёрт, снова кровь. Капли уже не такие густые, но видимо от алкоголя кровь поддалась давлению и решила забрызгать тут всю крышу.

Около часа я сидел на бетонном ограждении опустошая бутылку бурбона. Понимаю, что не жалею ни о чём, что сегодня произошло. Хотя после драки на гонках, даже забыл, что до этого я разбил лицо своему братцу. Если бы дядя был жив, он бы сказал, что я должен держать себя в руках, а затем начал бы рассказать истории о том, как он дрался в своей молодости. От этих мыслей на лице появляется улыбка, словно он сейчас сидит слева от меня и смеётся, глядя на моё разбитое лицо.

Становится жарко, видимо алкоголя во мне уже достаточно. Пытаюсь снять куртку, не получается. Наверное, стоит выпустить из рук почти пустую бутылку виски, но это сделать тоже не выходит. Медленно встаю на ограждение, пытаясь удержаться. Дёргаю рукой, но куртка по-прежнему не слетает. Сильный ветер обдаёт осенней прохладой, чуть пошатнувшись, я осознаю, что надо слезать отсюда, но меня перебивает крик.

— Кол! — Женский голос позади меня заставляет обернуться, но от неожиданности я не могу удержать равновесие.

Нога соскальзывает с крыши и по телу проходит страх, потому что я чувствую, что не смогу ухватиться. Бутылка вылетает из руки и звук стекла подхватывается шумом ветра. Закрываю глаза, и даже не стараюсь ухватиться на край, и я вижу тёмный силуэт Грейс...