Часть 1. Злата-4
Бежали годы. Быстро-быстро, точно перелистывались слайды в проекторе. Злата успела и выучиться, и устроиться на первую в своей жизни работу (нелюбимую, но все-таки работу), и даже выйти замуж (разумеется, за Сашку). От нескладной девчушки в ней ничего не осталось, как и в Сашке — от мальчишки-второкурсника. Он возмужал. Она — научилась себя любить.
Всё было бы хорошо, если бы не одно «но».
Злату тянуло в родное село. В городе ей было тесно и одиноко. Среди домов и суетливых людей. Среди шума автомобилей. Её рвало на части, выворачивало сухожилия. И ничто не могло утолить этой жажды. Только в те дни, когда она гостила у бабушки, вечная тоска сменялась недолгим покоем.
Так странно. Раньше она ненавидела и лес, и ветхий домишко на берегу реки. А теперь пропадала без них. Хоть на стену лезь. Она и лезла. Пыталась забыться в делах. Но раз за разом срывалась и, как умалишенная, неслась в село. Пусть она и свыклась с городом, но так и не стала там своей. Постоянно ощущала себя необразованной дурындой, медлительной и никому не нужной.
Потому, когда Злата забеременела первенцем, Сашка даже не раздумывал:
— Переезжай-ка ты к бабушке, дыши свежим воздухом. Буду навещать тебе по выходным, договорились?
Она и поехала. Зоя Ивановна, постаревшая, но не растерявшая былой силы духа, приветствовала внучку со слезами на глазах.
— Вернулась! — бормотала она, а Злата не понимала: почему Зоя Ивановна так обрадовалась, если они виделись два месяца назад?
Ну а потом Злата босиком гуляла по траве, мокрой от утренней росы, и окончательно решила: она никуда не уедет. Радостное «Вернулась!» приобрело иную окраску. Неужто бабушка заранее почувствовала, что внучка приехала, чтобы остаться?
— Наша дочурка вырастет здесь, — тем же днем порадовала бабушку. — С тобой.
— Сын, — поправила Зоя Ивановна, рассматривая внучку. — У вас будет сын. Пообещай мне, что назовете его Кирюшей? — И тронула живот Златы морщинистой ладонью. — Любила я в молодости одного Кирилла, да развела нас окаянная война. Всю жизнь его помнила, пусть хоть в правнуке частица моего Кирюши сохранится.
Злата спорить не стала, хотя врачи в голос обещали ей девочку. Она клятвенно пообещала назвать сына Кириллом Александровичем.
Сашка вначале, конечно, не проникся идеей переезда. Он, горожанин до мозга костей, только-только устроился на оплачиваемую работу, да и не представлял, как это — жить вдалеке от цивилизации. Они даже крупно поскандалили, да так ни к чему и не пришли. Злата задыхалась в городе, Сашка помирал от скуки — в селе. Было решено: родится дочка — тогда и определят место, где растить её.
Иногда Злата так скучала без Сашки, что хотела бросить всё и сорваться к нему. Но после лес звал её. Он стал ласков, лес, ранее нетерпящий присутствия Златы. Потчевал ягодами и грибами. Никогда не гневался. Был добр. Поглаживал ветками и провожал шелестом листьев.
Зоя Ивановна учила внучку распознавать травы, повторяя:
— Пригодится. Малыш родится, а у тебя все знания будут.
— Да о чем ты, бабушка? — смеялась Злата. — Малыша вместе воспитывать будем. Ты, я и Сашка.
Бабушка вздыхала по-старчески и отвечала:
— Поглядим да увидим.
...Зоя Ивановна умерла тихо, во сне, никого не потревожив. Она никогда не жаловалась на здоровье, а скончалась в одночасье. На её похороны съехались со всех близлежащих сел, так чтили знахарку люди. А неделю спустя Злата родила сына, светловолосого как Сашка и курносого, как она сама.
Сашка привел их в опустевший без Зои Ивановны дом и заявил, обнимая заплаканную супругу за плечи:
— Хорошо всё будет. Заживем с Кирюшей тут, как ты и мечтала.
— А твоя работа?.. — всхлипнула Злата, прижимая к груди спящего сына.
— Неужели в селе умелый электрик не понадобится? — самоуверенно фыркнул Сашка.
На том и порешили.
Злата разбирала бабушкины записи. Кирюша рос здоровым малышом. Они жили в старом домике, и тот разваливался без Зои Ивановны. Растрескались половицы, текли щели, а однажды обвалился кусок крыши. Тогда-то Сашка и надумал обустроить по соседству двухэтажный дом. Вначале дело не ладилось. Проблемы подстерегали на каждом шагу, точно лес противился постройке. Фундамент затопило, после ураганом снесло временные крепления, причем хлипкий дом Зои Ивановны стихия не тронула. Всё не получалось, и Злата думала, что сама природа ополчилась против них.
В тот непогожий вечер в дом ударила молния. Злата видела, как её серебристый кончик дотрагивается до древесного каркаса (будто в лесу не хватало деревьев), а тот вспыхивает точно спичка. Пламя потушили, но Сашка выдохся. Он и раньше с трудом держался, когда не удавалось то одно, то другое. Крепился ради Златы. Но теперь не выдержал.
— Что вам не нравится?! — кричал он, взывая не то к небесам, не то к чернеющей чащобе. — Да, мы будем жить здесь! Будем, слышите?!
Ливень стих, а молодой мужчина стоял, вглядываясь в тучи, и повторял:
— Мы будем здесь счастливы.
Отныне ничего не ломалось и не горело, а постройка пошла живее. И когда Кирюше исполнился годик, семья въехала в новый дом.
В первую ночь Злата ворочалась. В шорохах ей чудились неведомые чудища. Кирюша похныкивал. Ветка рядом растущей осины билась в стекла. Надо бы спилить эту ветку.
— Ни о чем не беспокойся, внучка знахарки, — сквозь ватный сон услыхала она писклявый голосок. — Коль вы с добрыми намерениями, то и мы вас не обидим. Тебя Зоя Ивановна просила оберегать от невзгод. Что ж, будем беречь.
Злата открыла глаза, но в комнате никого лишнего не было. Только посапывал Сашка да причмокивал во сне Кирюша. Так она и не поняла, кто с ней разговаривал. Но на сердце отчего-то стало спокойнее. Точно кто-то, кто душил её ночами, наконец-то смилостивился и убрал руки с шеи.
Утром Злата поставила для домового — для себя она решила, что разговаривал с ней домовой — личное блюдце с молоком. То, к слову, быстро заканчивалось, а со стола периодически пропадал черствый хлеб. Домовой принимал гостинцы и не пакостничал.
Так Злата, не сильно-то веря в духов, подружилась с одним из них.