Мы существуем

Они заперлись на ключ, задернули занавески, и мальчишеская спальня потонула в полумраке. Ночник у кровати дарил рассеянный желтый свет от одной лампочки. Причудливые тени плыли по потолку, теряясь за шкафом. В соседней комнате работал телевизор, и сериальная героиня взывала к небесам, а те, по всей видимости, не отвечали, потому что горестный монолог героини никак не прекращался.

Новый чай был даже вкуснее предыдущего. Наверное, потому что заваривал его Дима. Ася отпивала долгими глотками из обжигающе горячей чашки, обхватив ту обеими ладошками. Она мерзла, но не от холода, а страха и непонимания.

Только теперь Ася осознала, что стала не нужна своей семье. Да и семье ли? Хватило мелкой ошибки, чтобы леший, зовущий себя дедушкой лесавок, не дал ей даже объясниться. Кир познакомился с Наташей — и его простили. Потому что он был своим. Ася спасла Диму — и её без сожалений заменят кем-нибудь сговорчивым. Потому что существа, которых Ася считала родными, были ей никем.

Наверное, только Кир, да, может, Кикка относились к ней не как к бесполезному духу, а кому-то, кто умеет чувствовать и до жажды хочет жить. Но с первым Ася разругалась, а со второй не успела даже проститься. Свидятся ли они с кикиморой вновь? Или хранители прихлопнут непослушную лесавку в те же секунду, как она сунется в лес?

Дима ни о чем не спрашивал, но Ася не могла молчать. Ей казалось, замолчит — перестанет существовать. Потому слова лились нескончаемым потоком — и как Дима не утомился от её болтовни? — а тучи сгущались не только на небе, но и над бедовой головой.

Она не заметила, как съела все до единой конфеты из вазочки, но Дима не расстроился. Смахнул разноцветные фантики на пол.

— Что делать? — Проследив за их падением, уныло спросила Ася.

— Ты останешься у меня, — ответил Дима, отбирая пустую кружку. — На сегодняшнюю ночь — точно, а дальше придумаем что-нибудь. Я не позволю тебе ночевать на улице. Не надейся.

— Ты не боишься меня?

Неправильную. Сложную. Встрепанную и заплаканную. Именно Ася попросила выключить свет, когда рассмотрела себя в зеркале: нос распух, глазки-щелочки. Да у трёхдневной утопленницы больше обаяния и природной красоты, чем у нее!

— Ася! — Дима скорчил гневную физиономию. — В тебе сорок килограмм веса вместе со шмотками и всей дурью. Я тебя сдуть могу. Чего мне бояться? Острых зубов или припадка лисьего бешенства?

— Но я...

Она сжала пальцы в замок, чтобы руки перестали трястись как веточки на ветру. Дима уселся перед ней на корточки и уложил голову на колени. Глянул снизу вверх.

— Я за тебя в ответе вроде как, потому не спорь. Уложу на кровати, а сам на полу перекантуюсь. Говорят, так даже полезнее для спины.

Она ему, конечно, не поверила. В смысле, какая может быть польза от лежания на полу? Но отчасти успокоилась. Утерла лицо рукавом.

Слезы не могут литься вечно. Они кончаются и высыхают даже у тех, кто наполнен ими до краев.

— Кстати, как ты влезла в мой дом? — Дима ухмыльнулся. — А главное: с какой целью?

— То есть? — Ася аж перестала всхлипывать. — Ты меня сам пустил.

Дима нащупал на столе планшет и разблокировал его нажатием на комбинацию кнопок. Голову с колен Аси он не поднимал, а та боялась пошевелиться. Осторожно коснулась пальцами кончиков волос — интересно, какие они наощупь? — но тут же отдернула руку.

— Этот человек пытался разблокировать ваше устройство. — Дима показал фотографию, с которой взирала чуть обалдевшая Ася, замотанная в простынь. — У меня программа-защитник стоит. Три неверных пароля — планшет делает снимок. Так вот, злоумышленница, чего в планшете искала? Секретную информацию?

Лопатки свело, и на лбу выступила испарина. Сейчас Дима наорет на неё и выгонит навсегда.

Почему тогда он улыбался — в приглушенном свете ночника улыбка походила на оскал, — а в глубине глаз плескалось лукавство?

— Ничего я не искала. Прости, пожалуйста, я всего лишь хотела его потрогать... я даже не умею пользоваться...

— Ася! — оборвал он её. — Ты вообще шуток не понимаешь?

— Э-э-э, — призадумалась девушка. — Нет? — с сомнением предположила она.

— Вот в том-то и дело, что нет! Ладно, я, допустим, недоволен, что в мой планшет лезут без спроса, — Дима погрозил пальцем, — но если ты расскажешь, как пробралась в дом — так и быть, помилую.

Пришлось рассказать про назойливую рыжую кошку, что так чудно пригрелась в комнате Димы, а после ухода того — полезла по шкафам и полкам. Юноша приподнял голову, окинул Асю внимательным взглядом и подчеркнул:

— То есть ты дрыхла на моей подушке? Пихала пушистый хвост мне в рот?

— Чисто случайно, — Ася покраснела, пытаясь припомнить, а пихала ли или он опять издевается?

— М-да, отныне ни кошек, ни собак я не подбираю. Мало ли что, — подытожил Дима со смешком. — Ладно, кошатина, пойду тебе постель готовить. Ещё чаю будешь? С конфетами, разумеется.

Девушка скромно кивнула. Дима щелкнул выключателем. Свет залил спальню, и на секунду Асе почудилось, что она ослепла. Впрочем, после она вновь осмотрела себя в зеркале и с облегчением отметила, что всё не так плачевно в её внешности.

За стеной Дима уговаривал Ксению Владимировну разрешить Асе переночевать, а та вначале допытывалась до причин ночевки, а после сдалась и ушла искать свежее постельное белье. Себе Дима притащил матрас, который долго надувал ножным насосом. Ася без былой боязни — рядом же Дима — рассматривала вещи. Заметила злополучную фотографию, закинутую за стол — но поднимать не стала. А вот про стеллаж с машинками спросила:

— Ты в них играешь?

Дима оторвался от увлекательного процесса надувания и открыл стеклянную дверцу. Бережно вынул наружу зелененький двухдверный автомобиль. Покрутил его, будто обдумывая что-то. Ася схватила длинную желтую машинку, похожую на стрелу. Наверное, настоящая такая сможет разогнаться так быстро, что не успеешь проследить.

— Они все коллекционные, — ответил Дима, возвращая автомобиль на место. — Мы с папой всё мое детство их коллекционировали. Когда он получал зарплату, то брал меня в город, и мы вместе покупали новую машинку. Вот это «Мерседес», — любовно погладил подушечкой пальца зеленый автомобиль. — Это «БМВ». — А теперь желтую. — «Тойота», «Мазда», «Вольво». Есть и российские. Как тебе «Волга»?

— Красиво. — Пожала плечами Ася, для которой вся техника, даже игрушечная, была одинаковой. — А что произошло с этой?

Она показала на исцарапанную вдоль и поперек машину. Дима не спешил с ответом, но и не брал автомобиль в руки. Рассматривал издалека, покусывая нижнюю губу.

— «Лада 2114», — произнес он непонятную комбинацию, очевидно, название. — В две тысячи пятом году отец купил её у знакомого, и я сразу захотел такую же в свою коллекцию. Помню, отцовская была серебристая с отливом, очень симпатичная. А мне досталась болотного цвета, но я всё равно её обожал. А в две тысячи седьмом...

Дима замолчал, оборвался на полуслове, словно у него кончился воздух в легких или отекло горло. Ася аккуратно взяла машинку и провела ногтем по исцарапанному боку.

— А в две тысячи седьмом отец разбился на своей «Ладе», — мрачно продолжил Дима, отбирая игрушку у Аси. — Влетел в столб. Автомобиль всмятку, отца не успели даже вытащить из салона — скончался. — Он сжал несчастную машинку в кулаке. — Вот и вся история.

Ася прочувствовала всю боль, испытываемую Димой целых десять лет, впитала её в себя как губка. Короткое предложение, которое объясняло всё. Ася разжала намертво стиснутые пальцы юноши и вернула машинку на полку.

— Извини, — попросила она.

— Ерунда. — Взгляд чуть потеплел, и ледяные осколки в нем растаяли. — Давно это было. У матери вот другая семья, она про папу даже не вспоминает.

— Уверена, что вспоминает.

В глазах Ксении Владимировны неспроста застыла вековая усталость, и уголки губ навсегда опустились. Тому была трагическая причина, последствия которой не скрасила даже новая жизнь.

— Слушай... Отчим сказал, что у тебя переходный период, — невпопад сказала Ася, чтобы закончить тяжелый разговор. — Я нечаянно услышала, пока была в твоей комнате. Он лечится?

Дима вначале напрягся, а после засмеялся так заразительно, что хихикнула даже Ася. Стер слезинку — то ли грусти, то ли радости — с уголка глаза и добренько так, как для дурочки, уточнил:

— Это, по-твоему, заболевание какое-то? — Высунул язык и закатил глаза. — Поверь, оно не смертельно и вообще недоказуемо. Ась, ты моего отчима больше слушай.

— Он плохой?

Дима дернул губами.

— Нормальный вроде, но мы с ним не ладим. Давай о чем-нибудь другом поговорим. Расскажи мне про стройку. Насколько она опасна?

— А ты нальешь мне ещё чаю? С конфетами! — нагло напомнила она.

— Миледи, вы совсем офигели, — заявил Дима и, насвистывая, отправился на кухню, откуда валил соблазнительный аромат свежеиспеченных пирожков.

У Аси желудок свело от голода, но она прижала к животу ладони и не стала ничего требовать. Да Дима и сам был догадлив. Он, недолго думая, притащил в спальню весь противень, бухнул перед Асей, всучил ей чашку с горячим чаем и вдруг склонил голову набок.

— Духи вообще едят?

— Разумеется, — жуя восхитительный пирожок с капустой, известила Ася. — Многое зависит от нашей формы. Когда я лисица, мне хочется сырого мяса, потому приходится обращаться в человека и собирать съестное в лесу. Мы ведь своих не убиваем, а животные — это своё.

— Так ты не будешь есть мясо? К примеру, покупное?

Дима впихнул в рот пирожок целиком и с наслаждением зажмурился.

— Оно уже мертво, — справедливо рассудила Ася. — Я не чесала его за ухом и не называла по имени. Не я лишила его жизни. Разве что-то изменится, съем его я или кто-то другой? — Дима согласно мотнул подбородком. — Что касается стройки... Она погубит лес. Уже губит. Столько деревьев вырублено, озеро загрязнено. А когда откроется база отдыха — станет ещё хуже. Всю боль, которую испытывает природа, ощущаю и я. Люди не понимают, что уничтожают не просто лес. Сбегут или погибнут животные, в озере исчезнет рыба.

Дима слушал и почесывал переносицу. Море на дне его глаз потемнело.

— И ничего нельзя изменить?

Ася покачала головой.

— Не знаю. Может, хранители придумают или Кир с Наташей. Ну, — она смутилась, — той Наташей, которая твоя подруга. Она обещала рассказать родителям про стройку. А Кир... он очень умный.

Дима чуть не выплеснул чай из своей кружки с отколотым краем и переспросил:

— Ты знаешь Кира?

— Конечно же.

Она вскинула брови в непонимании, мол, а кто в лесу не знает Кира?

— Ты слышала, что он сегодня в пожаре побывал? — Дима отставил кружку и на всякий случай приблизился, готовый ловить Асю, если вдруг она надумает упасть в обморок. — Но всё хорошо, сам выкарабкался, мужика из дома тоже спас.

Так тот парень, о котором соседка рассказывала Ксении Владимировне, был Киром?! Ужас!

— Надо сходить к нему! — Ася вскочила на ноги, но была усажена Димой обратно на стул.

— Завтра сходим, — пообещал тот. — Кто нас пустит к нему в полночь-то?

Ася кивнула. Действительно, это в мире духов можно идти куда угодно и когда угодно, а у людей существуют глупые правила, которые те называют приличием и здравым смыслом.

Они ещё долго обсуждали всякую всячину, неважную, но почему-то необходимую, а после, когда Ася стала потирать саднящие глаза кулаками, Дима приказал ложиться спать. Он укрыл её пледом и пожелал добрых сновидений. Сам разлегся на матрасе, который ходил ходуном под мальчишеским телом.

Но даже когда погас свет, шепот двух существ — человека и духа — рассеивал ночную тишину.