Мы существуем

Светло-коричневая, с черными заклепками, она лежала, раскинув рукава. От неё по мокрому песку тянулся след, словно кого-то волокли. В двух метрах от куртки он прервался, но изначально был отчетливо различим.

Могла ли Ася ошибиться? Разве не бывает двух одинаковых курток? В любом случае, почему хозяин снял её и бросил абы как? И кому принадлежит след?

Спустя короткую секунду ткань обнюхивала кошка, метнувшаяся к стройплощадке через лес. Нос улавливал тончайшие ароматы, но этого и не требовалось. С самого начала стало ясно: куртка пахнет Димой.

Где же он сам?..

Прислушалась. И услышала то, от чего шерсть встала дыбом. Угрозы, яростные слова, неприличную брань. И дыхание Димы, рваное, неритмичное, как и стук его сердца. В наспех сложенной бытовке, где рабочие переодевались и обедали, находились люди. Двое.

Кошка прыгнула на подоконник. Дима был прижат к стене, а вчерашний рабочий, чей нос распух, держал у его горла складной нож.

— Дернешься — убью, — хохотнул рабочий, водя лезвием по коже.

Дима молчал, следил за подрагивающей рукой. Почему его затащили в бытовку? Что он сказал или сделал? Вот дурной человечишка, неужели опять полез в драку?

Нет, что-то нечисто. Раньше рабочий был зол, но теперь от него исходило безумие. Он двигался как в дурмане и говорил так, будто замедлилось время: разжевывая слова, делая долгие паузы.

Острие уткнулось в ключицу. Дима сжал зубы.

А у Аси перехватило дыхание. Она не успела сообразить, как из кошки начала превращаться, но не в человека и не в лисицу. На вытоптанной площадке выросла волчица, острозубая, мохнатая. Озлобленная волчица, готовая сражаться до последней капли крови. Она скалилась, и слюна стекала изо рта. Волчица впрыгнула в бытовку, занимая собой всё пространство. Рабочий выронил нож и пялился на дикого зверя в немом ужасе. Дима ринулся к обеденному столу и схватил одноразовый нож, выставил перед собой. Так себе оружие, особенно против разъяренного зверя.

Волчица преградила к нему путь, а затем мотнула башкой. Мол, иди отсюда, ущербный с ножичком. Взгляд глаза в глаза. Удивительно, но Дима выбежал, за ним следом — Ася. Напоследок она рыкнула и клацнула зубами перед лицом рабочего. Не собиралась кусаться, но тот попытался защититься — и зубы сомкнулись на запястье. Рабочий взвыл, баюкая прокусанную руку. Взор его, прежде затуманенный, прояснился.

Чужая кровь на вкус была омерзительно солоноватой.

Под шумную песню реки странная парочка скрылась за деревьями. Дима не пытался сбежать, как не пытался и приблизиться к волчице. Он боялся, но не до дрожащих коленок, а как-то очень рационально. Так боятся неизвестного: пытаясь осознать его и подготовиться к худшему. А вот рабочий, запершийся в бытовке на все замки, пропах потом и ужасом. Ася скривилась от отвращения.

Ничейная территория провожала их суровым молчанием. Необжитый лес силился жить как прежде, но жизнь его походила на выживание. Никто не ухаживал за деревьями, не насыщал корневую систему, не напитывал мох влагой. Лес задыхался от боли, причиняемой ему стройкой.

Ася вдохнула удушливый запашок увядания. Заскулила. И повалилась на брюхо. В глазах помутилось. Слишком сложная форма, да ещё в середине осени. Надо превращаться, иначе — конец.

Нет. Не при человеке. Не на ничейной территории, где не спасут хранители и не помогут духи.

Впрочем, тело её разрешения не спрашивало.

Потому, когда Ася подняла голову на Диму, то не сразу разглядела восхищения и непонимания в его глазах. А когда попыталась встать на лапы, то поняла, что лап нет. Только человеческие руки с запачканными землей пальцами.

Она ожидала реакции — вскрика, вопросов, нездорового любопытства, — но Дима стащил с себя куртку (когда только успел надеть её), теплую и приятную на ощупь, укутал ею Асю и сказал:

— Ты совсем слаба. Иди сюда.

— Не пойду. — Покрутила головой Ася, и тошнота накатила волной, подминая под собой разум.

Дима пожал плечами.

— Не пойдешь — понесу, — заявил он, подхватывая Асю на руки.

Впрочем, нет никакой разницы: идти незнамо куда или оставаться здесь. Всё равно земля больше не кажется такой твердой, какой была минуту назад. Человеческое касание способно выбить почву из-под ног в прямом и переносном смысле.

Она всхлипнула, и во всхлипе этот перемешалось многое: боязнь человека, теплота его рук, свежий аромат его шампуня, который был слаще любого воздуха. Знобило, но не от слабости, а от предвкушения чего-то, что вскоре круто поменяет всю жизнь Аси. Потому она даже не сопротивлялась.

Скоро выпадет снег, но до тех пор можно жить.

Разумеется, Дима вспомнил девушку, которая однажды толкнула его в болото. Вспомнил, но помалкивал, лишь глядел на Асю искоса, а желваки двигались под кожей.

— Извини, что попыталась убить тебя, — зажмурившись до кругов перед глазами, сказала Ася. — И что потом вытащила из болота. То есть за второе, конечно, незачем извиняться, но...

Эта фраза давно крутилась на языке, а снялась с того как-то случайно, внезапно. Правда, окончания к ней Ася не придумала. Повезло, что Дима рассмеялся:

— Сама чуть не угробила — сама спасла. Очень по-женски. Знаешь, я начал догадываться, что загадочная девчонка и разумная лиса связаны между собой. Так ты призрак или кто?

— Не совсем призрак. Я же осязаемая. Дух леса. Лесавка.

Признание далось легко, без заминки. Даже если он удумает запереть её в клетке как диковинного зверька — пускай. Ася будет вырываться, кусаться, биться. Раздерет его в клочья, но спасется.

Вообще-то не верилось, что Дима способен на нечто подобное. Он ведь другой. Свой. Добрый и теплый.

— Лесавка, — по слогам повторил он. — Не слышал про вас. И чем ты занимаешься? Превращаешься в любых зверей? Для чего? А эмоции людские ты понимаешь?

— Понимаю, разумеется, — обиделась Ася. — Я же не чурбан, а живое существо. Ну а вообще помогаю лесу. — Она поудобнее устроилась на руках. — Долго объяснять. Потом как-нибудь расскажу, — вообще-то она надеялась, что «потом» не случится, но осознавала, что вряд ли Дима так запросто уйдет после произошедшего. — Не холодно?

Он сдвинул брови, точно не сразу вспомнив, что одет в тонкий свитер.

— Мне как-то некогда мерзнуть. То одно, то второе. А с рабочим что стряслось? Мы, конечно, изначально не поладили, но сегодня я пришел извиняться, а этот псих сразу с ножом кинулся. Я вроде вырвался, сбросил куртку, а он меня в прыжке нагнал и потащил волоком. Сила у него в тот момент была какая-то нечеловеческая. Не веришь, да?

Ася пожала плечами. Кто бы ей самой ответил. Она честно рассказала про безумие, волнами исходящее от мужчины, и то, каким пустым был его взгляд. Будто его волю кто-то подмял под себя; будто его телом управлял некто другой.

Вспомнила вкус крови. Нет, что-то не складывалось. Асю не покидало ощущение, что она сама загнала себя в охотничью сеть. Но чем и как? И что произошло с рабочим? Он наглотался таблеток или напился до беспамятства? Но ни алкоголь, ни лекарства не давали подобного эффекта — по крайней мере, Ася так думала.

Краем глаза она рассматривала Диму. На его подбородке проступала первая щетина, больше похожая на пушок. Глаза были серьезны, чуть сощурены. Билась жилка на шее. Под левым ухом темнела родинка.

— Мы еще встретимся? — спросил он нахально.

Ася долго колебалась между обнадеживающим «да» и честным «нет».

— Вряд ли.

— Ты же пообещала рассказать, чем занимаешься, — подловил её Дима, приваливаясь к дереву.

Он устал, и руки начали ощутимо подрагивать. Ася бочком слезла и покачала головой, когда Дима предложил вновь понести её.

— Всё хорошо. Ладно, так и быть, встретимся. Но я сама к тебе приду, ясно?

— А как ты меня найдешь, лесная фея? — хмыкнул он.

— Третий от асфальтированной дороги дом, крыша бурая, на участке много фигурок садовых гномов. Мать зовут Ксенией, а отчима — Андреем Вадимовичем. Так?

Дима завороженно кивнул. Во взгляде стоял невысказанный вопрос. Ася ухмыльнулась, но правды говорить не стала.

— Я попробую разобраться в бешенстве рабочего и обязательно приду. А пока мне надо идти. Больше никогда не ходи на стройку без моего ведома, понял? — строго спросила она, заглянув в шоколадные глаза Димы. — Там опасно. Что-то не так, я чую.

— Понял, — с легкостью согласился он. — Эй, подожди! Тебя как зовут?

— Ася. — Ответ был коротким как порыв ветра.

На секунду их руки соприкоснулись — электрический разряд прошиб девушку с головы до кончиков пальцев, — а после Дима долго не уходил. Застыл на одном месте, привалившись спиной к осине.

Куртку она ему не отдала. Вроде бы забыла, а на деле — прижимала к себе. Будет во что кутаться ночами, когда выпадет первый снег, и вязкий сон укроет с головой, не позволяя вырваться из своих объятий.

— Я жду тебя, Ася! — донеслось до неё эхом вместо прощания.