Принц и Скарлетт

Решение было принято мной молниеносно.

Если откровенно, я давно задумывалась о том, чтобы хоть раз осмелиться вернуться в самое ненавистное мной место на земле. С приходом популярности, особенно такой широкой, вероятность того, что мои тайны рано или поздно станут достоянием общественности, становилась все меньше. Я понимала, что необходимо подчистить за собой следы, но мне никогда не хватало духу этого сделать. До этого дня.

Глядя на свое отражение в зеркале, с ужасом находила в своем испуганном взгляде ее... ту девочку, имя которой отказывалась произносить даже в мыслях. Я застряла в уборной, пока машина с водителем и охраной ожидали меня возле парадных дверей дворца. Мои ладони судорожно охладили водой область шеи и затылка. Рассудок слегка прояснился. Боясь вырвать от волнения, решила не завтракать.
Сделав глубокий вдох, я выбралась из уборной и прошлась взглядом по своей комнате. Без раздумий бросила в урну лишние анкеты, и взяла со стола только те десять, что показались мне не так сильно противны. Спустишь на первый этаж, я увидела возле парадный дверей главного лакея.

— Мистер Роджерс, передайте это Ее Величеству, пожалуйста.

Старик взял из моих рук стопку анкет и с благодарностью кивнул.

— Конечно, мисс Джонсон. Доброго пути.

Это вряд ли.

Я лишь слабо улыбнулась в ответ. Все это время Пэйдж молчаливо стояла в стороне. Но вдруг подорвалась и тихо затараторила:

— Мисс Джонсон, может, не стоит этого делать? У людей появится только больше поводов для сплетен. В таких ситуациях правильнее никак не реагировать.

— Если я не предприму никаких мер, наружу выйдут тайны, которые я собиралась унести с собой в могилу. Я не могу позволить этому произойти.

Во взгляде Пэйдж промелькнул испуг, а вместе с тем, и любопытство. Она поморщилась, будто бы гадая, что настолько страшное я могу скрывать от всех, даже от нее.

— Но что вы собираетесь...

— Подкупить, запугать — что-угодно. Все лучше, чем ждать, пока моя карьера будет разрушена.

Она в задумчивости потерла лоб. И хоть я буквально ощущала ее несогласие, она больше не осмелилась со мной спорить. В тот момент мои бедра вдруг что-то резко сковало. Вздрогнув, я опустила голову, заметив, как меня обвила ручками Аделаида. Расслабившись, я приобняла ее в ответ.

— Не говори, что ты снова уезжаешь...

— Это всего на пару дней- утешила ее я

— Все равно...я буду скучать.

Мое сердце внезапно сжалось, когда она произнесла эти слова. Даже не думала прежде, как это приятно: когда кто-то скучает по тебе в разлуке. Мы простояли так в обнимку пару минут, прежде чем Мистер Роджерс напомнил ей о занятиях. Проводив ее взглядом, я вышла из дворца и спустилась по лестнице. Финн открыл передо мной заднюю дверь машины. Но не успела я присесть, как из дворца почти бегом выскочил Итан.

— Мисс Джонсон, постойте!

Его внезапному появлению я была удивлена, но никаких сил даже на малейшее выражение эмоций у меня не осталось.

— В чем дело?

— Могу я поговорить с вами? Всего одну минуту.

Уже успев взяться за дверцу машины, я собиралась сесть, но мои планы внезапно нарушили. Равнодушно кивнув, я безмолвно попросила Финна удалиться. Поняв меня без слов, служащий сел за руль. Закрыв дверь, я ожидающе взглянула на Итана.

— Его Высочество Кронпринц не смог присутствовать здесь, но просил передать вам свою просьбу. Вернее сказать...мольбу. Сейчас неподходящее время, чтобы покидать столицу. Эта поездка небезопасна. Он очень просит вас оставаться во дворце.

Я сглотнула. Неудивительно, что ему доложили о моем отъезде. Уверена, и Король в курсе, но ему настолько безразлична моя судьба, что он даже не подумал бы о том, чтобы удерживать меня. И честно говоря...я думала, что ему будет так же все равно.
С той ночи мы не виделись ни единого раза. Он буквально стал призраком в этом дворце. Как бы ни пыталась, я не могла застать его ни в покоях, ни в столовой, ни в фехтовальном зале, ни в саду, ни в дворцовых коридорах...нигде. Мне искренне казалось, что ему давно нет дела до меня, особенно сейчас. И никто бы даже не осудил его за это.
Однако...я снова ошиблась в нем.

— Я признательна Принцу за заботу, но это невозможно. Мне необходимо уехать на пару дней, чтобы решить один важный вопрос.

Итан огляделся по сторонам, убеждаясь, что ничьи лишние уши нас не услышат. А затем добавил от себя:

— Мисс Джонсон, между нами...Вы ведь понимаете, что вам достаточно сказать только слово — и он сделает все, о чем вы попросите. Если вам нужна какая-то помощь, просто скажите.

Я горько усмехнулась в ответ, впервые признавая свое поражение.

— Думаю, вы слегка преувеличиваете мое влияние на Принца. У него есть ради кого совершать подвиги.

Итан непонимающе нахмурился. Я не стала ничего расшифровать и молча села в машину. Финн тут же переключил передачу и надавил на газ. В эту поездку я решила не брать с собой никого лишнего: только водителя и охрану, без которой мне просто небезопасно появляться где-либо. По правде говоря, если бы не меры безопасности, я бы и вовсе поехала одна, в тайне от всех. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

***

Саванна являлась самым унылым и захудалым городишкой в Капитолии. Дорога до нее от столицы заняла целый день. Я бы могла воспользоваться частным самолетом, но тогда мой прилет вряд ли остался бы незамеченным. К тому же, в таком случае, еще больше лишних ушей и глаз были бы осведомлены о том, что я покинула столицу.
Дорогие машины не могли не привлекать внимание случайных прохожих. Счастье, что Финн додумался заблаговременно скрыть номера и затонировать стекла. На фоне облезлых зданий, будто подстриженных четко под один уровень, мой транспорт выглядел достаточно экзотично. Разглядывая из окна давно позабытые улицы и здания, я не могла отделаться от мысли, что нарушаю собственную клятву. Поклялась ведь, что никогда не вернусь в этот ад...В город, где я была самой жалкой, самой убогой версией себя.

Автомобиль остановился возле дверей «Сэйнт-Мэддэн Холла». С момента, когда я была здесь в последний раз прошло почти двадцать лет. Почему-то мне казалось, что за это время детский дом мог измениться до неузнаваемости. Но к несчастью, время здесь будто замерло. Стоя прямо напротив, я замерев обходила взглядом тусклые стены, расцарапанные двери и полуразрушенные ограждения.
Над небом нависло темное облако: насколько я помню, здесь никогда не светило солнце. Не раздавался счастливый детский смех. Из окон можно увидеть воспитанниц, что исполняют хором гимн города. От этой музыки и слов уши сворачиваются в трубочку. На девочках все те же серые сарафаны из грубой ткани, а на мальчиках жилетки того же блевотного цвета.
Я осмелилась сделать несколько шагов, но потом снова застыла. Мимо меня пронеслись двое несносных мальчишек. Вдруг в воспоминаниях пронесся день, когда двое точно таких же ублюдка забили меня палками, потому что я отказалась отдать им свою порцию обеда. Недалеко от этого места, прямо за углом, воспитатели как-то раз привязали меня и двух других девочек, чтобы бить плетьми по пяткам — за то, что мы разговаривали на уроке. А буквально через дорогу все еще процветал психдиспансер, куда принудительно отправляли в случае, если мы не слушались.
Только переступив порог детского дома, я ощутила запах...самый мерзкий запах из всех. Я толком не понимала, чем несет, но это место всегда пахло омерзительно, и спутать его было невозможно. Первые же нотки вдруг разом всколыхнули все воспоминания из детства, проведенного в этих стенах. Пол под ногами жалобно скрипел. Воспитанники с пустыми взглядами проходили мимо меня. Им было невдомек, кто я такая. Это и неудивительно: доступа к интернету или телевидению у них нет с рождения. И внезапно, впервые за последние несколько лет, я ощутила себя безликой, серой мышкой. Прямо как тогда...
Каждый угол здания вызывал новое мучительное воспоминание. Хотелось закричать, но мой рот будто забили глиной.

— С возвращением домой, Ева.

Это имя было буквально царапало мне внутренности. Так ко мне никто не обращался... с одиннадцати лет.
Повернув голову, я увидела перед собой знакомую серую пару глаз. Разница лишь в том, что теперь их обрамляли еще больше морщин.
Миссис Кейбл была директором детского дома задолго до моего появления. Она стояла на пороге дверей «Сэйнт-Мэддэн Холла», когда отец швырнул меня на деревянный пол, как ненужную вещь. Она отбирала у нас игрушки, что нас привозили в подарок. Она же заставляла стоять в тазике с солью до тех пор, пока стопы не станут гореть от адской боли....
За эти годы ее осанка заметно скривилась. Волосы стали наполовину седыми. Она всегда хромала на левую ногу, а теперь не могла передвигаться без трости. Она выглядела у убого, но до сих пор часть меня испытывала тревогу и страх от одного ее взгляда.

— Меня зовут Скарлетт.

Она кривовато ухмыльнулась, оголяя свои пожелтевшие зубы.

— За этими стенами у тебя может быть любое имя, деточка.

Ее голос острыми иглами вонзался в кожу. Толкнув тростью дверь своего кабинета, она безмолвно пригласила меня внутрь.
В тот момент я невольно ощутила себя игрушкой в ее руках, так же как и в детстве, помня о том, что в ее кабинете нам запрещалось садиться, я намеренно взяла поставила стул и села напротив ее кресла. На это Кейбл раздраженно скривила губы. Но пригрозить мне, а уж тем более наказать, она уже не могла. Впервые я находилась в ее кабинете, но не в ее власти.

— Узнаю все тот же несносный характер.

— И что же вы мне сделаете? Заставите встать на соль или забьете своей тростью?

В кабинете раздался ее хриплый смех.

— Я уже давно не в тонусе, как ты можешь наблюдать. Так что же...привело тебя сюда? Ни за что не поверю, что ты соскучилась по сгоревшей овсянке и остальным помоям, которыми вас кормили.

С годами ее голос стал еще более мерзким. Удивительно, что она еще не подохла, как крыса в своем же кабинете. Для чего вообще таким как она продолжать жить: чтобы калечить еще несколько поколений детей?

— Для вас ведь не секрет, что я уже давно не та убогая замарашка, до которой никому нет дела? Сегодня я самая высокооплачиваемая модель в мире.

Она перебила меня, саркастично вбросив:

— Ничего себе.

— Эта слава далась мне невероятным трудом и упорством. И если я готова на все, чтобы сохранить свое высокое положение. А потому не желаю, чтобы никакая лишняя информация утекала в СМИ. К вам уже кто-то обращался с вопросами обо мне?

Кейбл, с удовольствием растягивая разговор, открыла ключом ящик и выудила оттуда вазу с печенями и конфетами.
Эта отвратительная женщина делала так каждый раз, когда я сидела в ее кабинете. Зная, что перед ней голодный ребенок, который только и мечтает о таких вкусных сладостях. Ей доставляло удовольствие куражиться перед нашим носом чем-то, что для нас было недосягаемым.

— К твоему счастью, никто и не подумает искать в этом богом забытом месте следы «самый высокооплачиваемой модели в мире».

— Здесь может появиться один человек, и он будет задавая вопросы обо мне. Я хочу, чтобы вы молчали.

Мокнув печенье в остывший чай, она стала жевать его, кривя челюстью из стороны в сторону. Крошки застряли у нее в волосках, что торчали на подбородке.

— Вот оно что... Малышка Ева боится?

— Перестаньте звать меня этим именем!- рявкнула я, не выдержав

Она рассмеялась, от чего по моей спине пробежал холод.

— Это ведь имя, данное тебе при рождении. Или я ошибаюсь? Хотя...неудивительно, что ты открещиваешься от прошлого, в котором собственный отец избивал тебя и заставлял, как бездомную, просить милостыню прохожих на улице. На твоем месте, я бы тоже не хотела этого вспоминать.

Сжав челюсть, я еле подавила желание придушить ее прямо на месте. Руки так и чесались схватить что-то тяжелое и размазать ее башку. И если бы от этой дряни не зависела моя репутация, я бы так и сделала.

— Сколько вы хотите за молчание?

Нисколько не постыдившись, она спросила в ответ:

— Сколько ты можешь мне предложить?

— Пятьдесят тысяч- отчеканила я

В ответ она засмеялась еще громче.

— Это что, шутка? Ты такими суммами разве что подтираешься.

— Вы столько даже за последние двадцать лет не заработали.

— Вот именно, детка. Я уже прожила большую часть своей жизни. Остаток дней хотелось бы провести достойно.

Торговаться с ней у меня не входило в планы. Эта сумма была копеечной для меня, но очень весомой для этого убогого городишки. На них можно было купить даже небольшую квартиру...Но Кейбл уже почувствовала запах денег, и ей этого мало.

— Сто тысяч.

— Двести штук, не меньше.

Просто удивительно. Да она бы и за пятьсот долларов душу продала, а теперь вымогает целых двести тысяч, словно вообще может представить себе такое количество денег. Вряд ли хоть цент из этой суммы пойдет на благоустройство детского дома. Но у меня нк остается выбора.
Выписав чек на двести тысяч долларов, я заплатила цену за свое прошлое, уповая на то, что оно больше никогда не предстанет передо мной. Кейбл взяла чек из моих рук и довольно пропела:

— Умница...Это совсем другой разговор.

— Деньги не только для вас. Я хочу, чтобы вы заткнули рот и воспитателям. Никаких паролей и явок. Вы не знаете, кто я такая, как меня зовут, кто мои родители, и кто меня удочерил. Никто не должен сказать ни слова.

— Разумеется. Считай, что мы договорились.

Я встала с места, чтобы поскорее уехать к чертям из этого города. Однако ее успела я покинуть кабинета, как Кейбл напоследок бросила:

— Ты ведь в курсе, что твой отец умер? Его нашли на вокзале, обмочившимся в собственных штанах. Передоз.

К горлу подступила тошнота. Омерзительно даже представлять то, как это выглядело. Наверное, меня должно успокоить знание того, что человека, которого я боялась всю свою жизнь, больше нет. А может, теперь должна заплакать и пожалеть его. Но ни одного ни другого порыва во мне не возникло.
Каким еще мог быть конец этого человека? Наркоман, пьяница, игроман... ему был заказан путь с самого начала. Иногда мне снилось, что я сама стреляю ему в лоб — настолько сильно я его ненавидела.
Любопытно, пришел ли кто-то на его похороны? Разве что, моя мать...если она жива.
Я не хочу этого знать.

— У меня никогда не было отца.

Наблюдать ее кривую ухмылку и слушать ее еще дольше было невыносимо. Выбравшись из кабинета миссис Кейбл, я на мгновение застыла возле дверей.

Его нет. Его больше нет.

Где-то в глубине души я всегда ощущала его присутствие в одном мире со мной. Боялась его до дрожи и ненавидела всем сердцем. Всегда думала о том, как поведу себя, если вдруг случайно встречу его на улице. Испугаюсь ли? А может быть, смогу простить его? А может, не почувствую ничего вовсе? Теперь об этом и думать не приходится.
Этого человека больше нет.

— И мне дай тоже!

Детский голос перебил мои мысли. Очнувшись, я сделала два шага, чтобы заглянуть за приоткрытую дверь кухни. И стала свидетелем того, как трое маленьких детей, семи лет от роду, достают из мусора сгоревшую кастрюлю, чтобы затем начать ковырять шкварки на дне. Они жадно ели эту мерзость так, словно она была полноценной, вкусной едой. И только в тот миг я вспомнила, что делала точно так же...
Это воспоминание, словно заблокировало в моем сознании. Но внезапно разом накрыло меня, и я вспомнила все до мельчайших деталей, вплоть до вкуса горелых шкварок.
Не сдержавшись, я сорвалась с места и выбежала из детского дома. Еле дотерпев, я скрылась за углом, прежде чем меня вырвало. Не прошло и пяти секунд, как рядом оказался Финн. Выудив платок из кармана пиджака, он подал его мне. Ощущала я себя унизительно. Но к счастью, мой бессменный водитель не стал задавать лишних вопросов. Хотя, уверена, он понимал, что это было за место.

— Все хорошо, мисс?

— Нет- честно ответила я- Но спасибо.

Чтобы отогнать приступ тошноты, стала глубоко и размеренно дышать. Медленно, но это помогало.

— Мисс Джонсон, дворцовая охрана передала приказ Его Высочества Кронпринца. Он требует, чтобы вы немедленно вернулись в столицу.

Услышанное настолько возмутило меня, что я напрочь забыла о приступе тошноты. На мгновение мой сердитый взгляд даже напугал Финна.

— Что значит «Он требует»?

— Думаю, это решение связано с тем, что мы собираемся поехать в Атланту. Его Высочество прав...Мисс Джонсон, этот штат перенаселен мигрантами еще с гражданской войны в Аргентине.

Я это знала. Одной из них была Джо.

— Там сейчас неспокойно. Вам лучше отложить эту поездку, пока не утихнут волнения народа.

Даже если здравым умом я понимала, что они правы — сердце не позволило бы мне отказаться от этой затеи. Я просто не смогу себе простить, если не навещу ее перед тем, как покину страну. К тому же, в Атланте осталось еще несколько глаз и ушей из прошлого, которые мне предстоит нейтрализовать.

— Это невозможно. Я поеду в Атланту.

— Но...

— Ройалы мне не указ! - отрезала я в приступе злости

В этом городе мне даже дышалось с трудом. Я не насидела каждый квадратный метр, каждое здание, каждую улочку...Гнев, отвращение и неприязнь собственного прошлого копились в груди невыносимо тугим комом. Худшее, что сейчас можно сделать — это пытаться указывать мне в таком положении.
Финн вряд ли был удивлен моему непокорному нраву, а потому замолчал и больше не говорил ни слова. Мы вернулись к машине. Дворцовая охрана озадаченно глядела в лицо моего водителя, догадываясь, что он передал их указ свыше. Но вопреки их ожиданиям, мы не стали возвращаться назад.

Спустя пять часов изнурительной дороги за окном мы заехали в самый крупный город штата — Атланту.
Этот город был совершенно не похож на Саванну. Там жизнь будто бы остановилась, а здесь — находилась в самом своем расцвете. В центре города возвышались стеклянные небоскребы, которые успели понастроить с того времени, когда была здесь я последний раз. Не было ни одной пустой улицы, ни одного брошенного уголка земли, всюду кипела жизнь.
Года два назад до меня доходил слух, что местная мэрия занялась реконструкцией города, но проверять эту информацию я не собиралась. Теперь видела своими глазами, как преобразовался город, в котором я росла. По крайней мере, его центр. Окраина, на которой обитала я сама, маловероятно преобразовалась за это время.
Хоть я и не хотела в это верить, но похоже, что  предостережения других были верными. В столице ты мог встретить митинги и антивоенные шествия людей, их было так же много, но...они ее были столь агрессивными. Мигранты не просто протестовали, они буквально воевали с полицией. Проезжая мимо одной из площадей, я увидела, как миротворцы пытались  разогнать протестующих, а те отбивались изо всех сил. Они не подчинялись приказам, бросались на силовиков со стеклянными бутылками, палками и камнями. Многих приезжих незаконным образом теперь насильно выселяли их домов, чтобы депортировать на родину. Женщины кричали и плакали навзрыд, держа на руках маленьких детей. Мужчины яростно бились с миротворцами так, словно не бояться ни тюрьмы, ни даже смерти. Картина перед глазами открывалась ужасающая...И я не представляла, как Король мог закрывать глаза на то, что творилось в стране, и особенно здесь.

Неужели путь насилия — это единственный путь, который он видит?

День выдался весьма красочным и богатым на встречу «старых знакомых». Объехав всю Атланту, я успела встретится с директором школы, в которой училась; владельцем книжного магазина, в котором работала; репетитором танцев и фотографом, у которых проходила курсы; хозяином бара, в котором работала Джо; арендодателем, который сдавал нам коморку, в которой мы жили; а также с парочкой соседей... Со всеми, кто-мог что-то знать и рассказать. Каждого я допросила, являлся к ним кто-то с вопросами обо мне, и они отвечали отрицательно. И каждому я отсыпала сотни тысяч долларов за их молчание. И готова была отдать хоть миллионы, лишь бы правда не всплыла наружу.

Это было единственное место, которое я хотела посетить перед тем, как покину Капитолий, возможно навсегда.
Кладбище.
Оно простиралось на самой окраине города. По пальцам одной руки можно сосчитать, сколько раз я осмелилась посетить в это место. Каждый такой раз был невыносимой пыткой для меня.
Охрана настаивала на том, чтобы сопровождать меня везде и даже здесь. Но я пригвоздила их таким взглядом, что они довольно быстро уступили и остались ждать у ворот. Взяв в руки цветы и небольшую пластиковую коробку с инструментами, я зашла в ворота, за которыми не было ни одной живой души. От центральных ворот до могилы нужно было пройти еще минут десять. Все это время я не могла отделаться от мысли, что сотни имен, выгравированные на каменных плитах, были когда-то живыми людьми. Некоторые из них были готовы к смерти, кто-то ее не ожидал, а кто-то пришел у ней по собственной воле.
Даты рождения и смерти мелькали одна за другой, и в конце-концов я заметила, что треть из могил появились в период первой войны с Аргентиной. Странно, что я не замечала этого прежде...

Я остановилась напротив старого памятника. Светло-серый камень стал слегка тусклее и успел осыпаться в нескольких местах. Зелень буйно заросла и скрыла дату смерти. Но еще не успела или же не смела возвыситься настолько, чтобы скрыть имя:

«Джо-Фелиция Коуэлл»

Не оставляя себе возможности на излишнее проявление эмоций, я принимаюсь за работу. Пожалуй, единственную грязную работу, которую я выполняла самостоятельно, как бы высоко ни поднялась.
Выудив из ящика секатор, я принялась отрезать толстые стебли кустарников. Этот этап требовал больше всего физических усилий. Порой корни и стебли были такими толстыми, что приходилось сжимать секатор до боли в кистях. Благо, что плотные перчатки спасали при этом маникюр.

Если бы я из-за тебя еще и ноготь сломала, ты бы навечно была виновата передо мной, стерва

Покончив с самым тяжелым делом, я взялась за маленькие грабли и принялась очищать ими землю от сорников. Затем собрала всю сорванную траву и весь тот мусор, что принесло сюда ветром.
Когда могила была полностью приведена в порядок, я вытащила из коробки чистую тряпку и смочила ее водой. Протирая пыль с камня, терла все сильнее и сильнее, пока ни ощутила боль в кисти руки. В тот самый момент я и не выдержала.Всхлип внезапным толчком раздался из груди, и уже через мгновение из глаз хлынули слезы. Толстая пелена мгновенно размыла всю видимость: я перестала что-либо различать, и в конце-концов просто бросила это дело, полностью отпустив себя.
Все это время мне казалось, что я неплохо справляюсь, держусь стойко и твердо. Теперь очевидно, что это совершенно не так.

Я не справляюсь, Джо. Я больше не могу.

Все разом нахлынуло на меня ударной волной. Начавшаяся война и мысли о пострадавших в ней людях. Смерти, что произошли перед моими глазами. Отвращение, которое я испытала тот момент, когда те люди схватили меня.  Невозможность оставаться на своей родине. Осознание того факта, что я разочаровываю очень многих своим бездействием и молчаниеи. Муки совести перед людьми, которых я собираюсь оставить ради собственного благополучия. Ужасающий страх перед тем, что мое прошлое может стать известно всему миру. Усталость от недосыпа и постоянных панических атак. Новость о смерти человека, который был моим ночным кошмаром всю жизнь.
И одиночество.

Мне так одиноко в этом мире, Джо...Так чертовски одиноко и страшно.
Где ты, когда так нужна мне?
Видишь ли, слышишь ли меня?
Ты должна знать, как мне поступить — так подай знак. Подай мне хоть знак...

Могила отвечала мне лишь мертвенной тишиной. Не было ни дуновения ветра, ни шороха листвы — ни одного звука, который можно было счесть за ее ответ. Это молчание было так жестоко, что я заплакала еще сильнее. Мне так хотелось услышать ее голос и перестать ощущать это всепоглощающее одиночество. Хотелось знать, что она думает, как бы поступила на моем месте...Гордилась бы мной или же стыдилась?
Все эти вопросы были обречены остаться навсегда без ответа. Выплакав все слезинки до единой, я вытерла насухо лицо и возложила цветы на могилу. Белые гортензии.

— Твои любимые - прохрипела я, затем собрала инструменты и поднялась на ноги.

Впереди меня ждет долгий путь, Джо. Надеюсь, ты будешь рядом со мной в каждом его шаге.

Стоило мне вернуться к воротам, как главный среди королевских телохранителей,(кажется, его звали Роб), сказал мне:

— Мисс Джонсон, мы не можем больше здесь оставаться. Я не стал вмешиваться раньше лишь из уважения к Его Высочеству, но чем дольше мы здесь находимся...

— «Из уважения»?- переспросила я- Разве не он требовал, чтобы я вернулась?

— Это так. Но Кронпринц также добавил, что последнее слово за вами. Иначе мы бы давно заставили вас подчиниться приказу— вы ведь это понимаете.

Я не сдержалась смешка.

— Расслабьтесь. Наше путешествие уже окончено: это была последняя остановка.

Садясь в машину, я взглянула на часы. Судя по всему, до дворца мы добреемся только к утру. Мысль о предстоящей изнурительной дороге безумно утомляла. Надев наушники, я включила музыку и прикрыла глаза.

Это был мой четвертый сон за время пути. Когда Финн надавил на тормоз, от резкого толчка я вздрогнула и пришла в сознание. За окном машины была беспробудная темнота. Время на часах: три ночи.

— Финн...?- сонно пробормотав имя, я вытерла глаза, пытаясь окончательно прийти в себя- Почему ты остановился?

— Кто-то перекрыл дорогу.

— Что?

Не до конца прийдя в себя, я растерянно осмотрелась по сторонам. Машина остановилась посреди леса. В темноте было трудно различить хоть какие-то опознавательные знаки. Однако впереди дорогу нам действительно перегородили несколько внедорожников. А рядом с ними вытянулись несколько человек в черной форсе и с автоматами в руках.

— Военные?- предположила я

— Мы даже не доехали до границы штата. Да и...не похожи они на военных.

Не успела я проанализировать его слова, как по рации раздался голос Роба:

— Назад, немедленно! Уходим!

Тогда же стало очевидным, что это точно никакая не армия и ее полиция: иначе бы гвардейцы были осведомлены. И не приказывали бы уезжать. Мельком всмотревшись в одного из людей в черной форме и поняла, что его черты лица больше похожи на...латиноамериканские.
Молниеносно послушав приказ гвардейца, Финн стал назад, так же как и другие. Однако секунду спустя с другой дороги подъехала целая колонна из новых внедорожников. В тот момент мы оказались в самой настоящей западне...

— Поездка окончена! Выходите из машин! - скомандовал главный среди них

В моей голове метались множества мыслей. Кто они такие, и кто их подослал? Армия Аргентины, которая тихим сапом умудрилась добраться до центра Капитолия? Или же просто местные мигранты, которые вооружились против властей? В любом случае, кем бы они ни были, очевидно, что нам они не друзья.
Хоть я и не видела для себя иного выхода, кроме как делать то, что говорят люди с автоматами в руках — было глупо надеяться на то, что обученные и вооруженные гвардейцы поступят так же. Я успела лишь выйти из машины, как вдруг гвардейцы открыли огонь по протестантам. В ту же секунду им ответили еще большим ударом.
Не думая, я тут же присела, открыла дверь машины и спряталась за ней.
Инстинкты в тот момент опережали мысли. От звуков выстрелов тело каждый раз вздрагивало. Заткнув уши, я сжалась в комок, пытаясь на эти мгновения исчезнуть из реальности. И все же я не могла не слышать, как свистят пули над головой, и те крики, что раздавались вокруг. Этот животный страх невольно напомнил мне день теракта — когда я была напугана так же сильно. Тогда я вдруг поняла, что эти люди — часть той самой группировки. У них не получилось забрать меня в предыдущий раз...

« — Они знают, какое влияние ты имеешь в этой стране и в целом мире. А теперь, к тому же, им известно о твоей причастности к политическим делам. Кто бы за ними не стоял — абсолютно очевидно, что они нацелились на тебя. Неизвестно, в каких целях они захотят тебя использовать: как лидера мнений, как рычаг давления или как предмет шантажа. Но они обязательно прийдут за тобой, не сегодня так завтра».

Стоило только вспомнить о словах Каспиана Ройала, как я осознала, что совершила огромную ошибку, не поверив ему и не послушав предостережения. Он был прав...Они пришли за мной.
Этого осознания было достаточно, чтобы я решилась на отчаянный поступок. Пользуясь суматохой, пока протестанты и гвардейцы обстреливали друг друга, я сорвалась с места и побежала куда глаза глядят. Наивно полагая, что мое исчезновение останется незамеченным, но вслед мне Роб тут же прокричал:

— Нет! Мисс Джонсон!

Вслед ему прозвучал голос протестанта, который отдал приказ своим людям, словно покорным шавкам:

— Agarrala! Solo la necesitamos! (Схватить ее! Нам нужна только она!)

И следом за мной бросились несколько человек. Не видя перед собой ничего, я со всех ног бежала вглубь темного леса. В непроглядной темноте всяко больше шанс скрыться от погони, чем на виду у всех!
В силу недостатка сна мои силы в последнее время сильно поубавились, однако в тот момент я бежала так быстро, как никогда в жизни. За спиной раздавались их голоса и доносились отголоски выстрелов. Сухие ветви царапали ноги, а в лицо бил холодный ветер. Не различая ничего, я продолжала бежать, боясь даже обернуться назад. На несколько бесконечных мгновений казалось, будто я бегу от собственных страхов и кошмаров, от собственного прошлого, что преследует меня по сей день.
Мне казалось...что я бегу от него.
Сбив дыхание, изранив все ноги, заплутав в непроглядном темном лесу — я бежала в никуда, пока мое сердце бешено стучало в висках от пробирающих до костей ужаса и страха.