| Выстрел в бархатной темноте | 18+

Семьдесят один день назад

Впервые офис Бюро в моих глазах отражался только в серых тонах. И дело совсем не в неутихающем дожде, под который я попала, когда выходила утром, и который видела из окон позади своего рабочего стола. Нет. По правде говоря, угрозы Клевера всё-таки пустили яд в мои вены, заставляя всерьёз и с осторожностью подумать о своём будущем.

Условие было озвучено с прозрачной ясностью. Если я продолжу расследование бок о бок с Джеймсом Лэндоном и с остальными, то пострадаю не только я сама. Под удар попадут все, кого я знала и кто был мне дорог. Мои друзья и родители. Безусловно, я не могла отвергать подобный исход, когда соглашалась участвовать в расследовании, но его угрозы приобрели физическую оболочку. В поисках его наблюдавших глаз, которые могли прятаться, например, среди прохожих, я чувствовала, что теряю ясность ума, а, когда время велело ложиться спать, сон покидал мою спальню.

Сейчас, зависнув перед чашкой кофе, я взвешивала несколько потенциальных решений, образовавшихся в голове. Продолжить расследование? И умереть за это дело. Но вместе с этим поставить жизни родителей под необъятную угрозу в виде Клевера. Или сдаться? Так, как велел он. Стать очередным агентом, которого запугали и «уволили».

— Не пойму, для чего нужно было показательно одерживать победу надо мной и потом не пользоваться условиями моего поражения? — Чед со скрещенными под грудью руками облокотился о тумбу рядом со мной. В рабочей кухне на одного агента стало больше — теперь нас двое.

Мышцы под белой рубашкой перекатывались, однако я, оторвав взор от чёрной кофейной жидкости, миновала их привлекательный вид и посмотрела прямо в его тёмные глаза, которые одним только цветом напоминали о Хеддвине и о нашем ужине.

— В условиях нуждался только ты. А я просто хотела, чтобы ты от меня отстал, — с нотками безразличия в голосе ответила я. Чед напрягся, наконец лицезрев мои настоящие признаки отстранённости.

— Неудачные выходные? — поинтересовался он.

Я встряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания о сладких минутах, наполненных смехом и обсуждениями Звездных войн с Хеддом. Единственный день, когда мои мысли не вальсировали вокруг Клевера.

— Джен, — повторно позвал меня Чед.

Да неужели? Назвал по имени! Лишил меня возможности закатить глаза от насмехательного «Мари».

— Почему вы всё ещё занимаетесь этим делом? — я обратила взор к его лицу. — Слышала, Клевер запугивает всех тех, кто расследует их дело.

— Мне и Эвану нечего терять. У нас нет семей, поэтому... Думаю, это объясняет, почему в Бюро выбор пал на нас. И на тебя.

— А Патрик?

— Он... рядовой сотрудник. Занимается всем подряд, но, в основном, держится особняком. Не включает себя в те операции, из-за которых его впоследствии могут прижать. Из нас всех, он самый осторожный.

— Но он ведь тоже ездил на сделку... — пробурчала себе под нос, не понимая, почему тогда они пришли только ко мне. Хотя, может, они приходят и к другим агентам? Я ведь не могла точно знать. Вдруг остальные тоже просто молчали.

— Клевер угрожает тебе?

Кажется, Чед быстро смекнул, что к чему. Он повернулся ко мне всем телом, слегка возвышаясь и давя своим присутствием.

— Ты их видела? — внезапно спросил он так, будто Клевер какой-то вымирающий вид, который видят чуть ли не один раз в жизни, и то не все. Восьмое чудо света, ей Богу.

— Ничего особенного, — скрывая свой настоящий страх после встречи с ними, я лишь пожала плечами и тут же уловила, что мне нужно срочно капитулировать. Вернуться к столу и вновь хорошенько всё обдумать. А не делиться всеми секретами своей жизни с болтливым Чедом Кэмпбеллом.

— Ты должна сказать об этому Джеймсу, — додумав всё слишком правильно, с уверенностью заявил он. К этому моменту я развернулась и двинулась к выходу из кухни, но вездесущий Кэмпбелл не дал мне так просто уйти.

Я посмотрела на него, слегка повернув голову. Струйка пара поднималась вверх над кружкой, касаясь носа. Парень подошёл ближе, и, поравнявшись, мы вышли из кухни вместе.

— Агенты до тебя тоже скрывали угрозы Клевера и тихо уходили. А ты, кажется, шаришь и понимаешь, что к чему, когда дело касается этих мерзавцев, которые сами себя прозвали хозяевами Большого Яблока. Ты большая мишень. Ты их цель номер один сейчас. Ничего особенного, ха?

Я нисколько не сомневалась, что они действительно являлись хозяевами этого мегаполиса. Нью-Йорк был на его ладони. И что-то мне подсказывало, даже сейчас он знал, что я здесь и никуда пока не ушла. Знал, чем занимаюсь. Даже то, что я держала сейчас чашку и беседовала с Чедом, могло быть донесено до него в одночасье. Возможно, всё Бюро было под его контролем.

Мои глаза непроизвольно широко раскрылись, когда блестящее осознание озарило мою голову. Клевер ведь мог пустить корни во все структуры Нью-Йорка. Очевидно, что метро они уже контролировали и были способны остановить движения в любой момент времени, чтобы просто поболтать. Скорее всего, они прикарманили себе и суды, и ФБР, и полицейские департаменты. Возможно, даже мэрию.

— Агент Гриффин, — жёсткий голос некогда милого Джеймса Лэндона, как гром с улицы, где сейчас дождь заливал серые улицы, прозвучал над головами всех агентов. — В мой кабинет.

Строгий взгляд начальника гвоздями прибил меня к полу. Джеймс указал на свою дверью, за которой поспешно скрылся.

— Если ты не поняла, он взбешён. — Чед решил, что хмурый вид нашего босса требовал какого-то объяснения. В его голосе слышалось лёгкое подтрунивание и даже незнакомое до этого момента сочувствие.

Я оставила чашку кофе на своём столе, собралась с мыслями и направилась к приоткрытой двери, за которой скрывались мои будущие неприятности. И встретившая меня холодная маска ярости специального агента Лэндона побудила ещё раз обдумать своё окончательное решение насчёт ухода.

В любом случае сейчас деваться было некуда, поэтому я, чувствуя пристальный взгляд Чеда на себе, закрыла дверь. Что бы меня здесь не ожидало, я была готова. А ожидали меня строгие глаза босса. Он откинулся на спинку кресла. В руках Джеймс крутил перьевую ручку, и как только я появилась в поле его зрения, всё внимание сразу перешло ко мне.

Джеймс указал на единственный свободный стул в кабинете. И я послушно села. Ощущение было, будто подо мной не сидушка, а полотно с гвоздями. Теряясь в догадках, что именно было не так, я молча смотрела на него и ждала хорошенькой взбучки.

Но мужчина не торопился со словами. Он пошёл с козырей, расположив между нами в центре стола пакет с окурком, который я несколько дней назад сдала в лабораторию для проведения необходимых анализов. Именно его держал между своих губ главарь Клевера, прежде чем сжечь меня. Там должна была остаться уйма фрагментов ДНК, которыми мы могли воспользоваться.

— Я жду объяснений, Джен, — оказалось, говорить предстояло мне.

Я понимала причину его злости. Принося образец лаборанту, при этом выслушав кучу претензий и несогласий, я изначально знала, каковы будут последствия. Это был своего рода компромисс. И вот здесь и сейчас последствия настигли меня.

— Окурок должен содержать образец слюны одного из Клевера. Скорее всего, самого главного из них, — приготовив оправдательную речь, я не сразу поняла, что она была слишком короткой и малосодержательной.

— Есть протокол сбора и сдачи улик с места преступления. Вот это, — он небрежно поднял пакет с обугленным окурком, — не может фигурировать в расследовании. Думаю, понятно почему, и мне не нужно зачитывать тебе простейшие правила ведения дела. Знаешь, как это выглядит со стороны? Неправдоподобно и совсем непрофессионально. В конце концов, ты ведь могла принести его из дома. Или в крайнем случае подбросить. Так, агент Гриффин, дела в Бюро не делаются.

Желание опустить виновато глаза почти взяло надо мной, но в самый последний момент я его поборола. Если выслушивать отчитывания, то уж точно не трусливо.

— Заведующий лабораторией сегодня утром весь мозг мне выел. Пойми, они не работают на голом энтузиазме, как агенты. У них есть чёткие правила, нарушения которых они всячески стараются избегать. И не юному агенту-стажёру их менять, — Джеймс грубо отчеканивал каждое слово с неприятным холодком в тоне. — За подобную оплошность положен выговор, но тебе повезло. Профилактическая беседа и повтор протоколов пойдёт тебе на пользу. Так что запомни, с места преступления мы подобное в кармане не уносим. Всё понятно?

Я качнула головой и набралась сил, чтобы сказать правду. Чед прав. Лучше заявить обо всём сейчас.

— Это не с места преступления... Точнее не с того, что было нами зафиксировано.

— Тогда откуда это? — с лёгким скептицизмом спросил он.

— Кажется, Клевер знает всё. Тем более о тех, кто занимается расследованием.

— Они угрожали, — не спрашивая, подытожил он.

Его взгляд заметно изменился, когда он вновь посмотрел на окурок. Джеймс его изучал. Сканировал. И только спустя какое-то время он вновь посмотрел на меня. Да, я нарушила протокол и не собиралась отрицать очевидное, но у меня были на то свои причины.

— Этот окурок, возможно, наш первый настоящий шанс. Если они проведут анализ и найдут совпадения...

— Их нет. Иначе они бы не стали звонить мне. Работа была проведена впустую. Запомни, лаборанты всегда недовольны тем, что потратили время на улику зря. В базе ничего не нашлось, и ко всему прочему, этот образец в базу мы тоже занести не сможем. Нет оснований, чтобы прикреплять его к делу.

Очередное поражение уже не ощущалось столь болезненным, как предыдущие с шифром и неудачной продажей картины.

«Агент-стажёр! Это даже смешно», — в десятитысячный раз я слышала его насмешку в своей голове. Она одновременно делала больно и заставляла сопротивляться дальше. Я должна бороться до конца.

— Я своими собственными глазами видела, как он курил эту сигарету и как бросил её в меня. Нам нельзя просто избавиться от окурка и упустить такой шанс!

— К сожалению, я бессилен. — Сейчас е не хватало шарика в руках, чтобы успокоить маленькую наивную девочку, скромно сидящую перед ним.

Я вновь взглянула на пластиковый, запечатанный пакет и осознала, что тот момент был навсегда упущен. Момент с его угрозами. С моим сожжением посреди грязного переулка. Как и тот, что произошло на днях. Всё рада ничего. Ради слов, что мой босс бессилен.

— Как они выглядели? Ты запомнила что-то примечательное? — Джеймс на хватался за ручку и записную книжку. Нет. Я поняла: он проходил через эту беседу не впервые.

— Мне кажется, вы знаете даже лучше меня, — отстранённо ответила и успела поймать его заметно помрачневший взгляд, прежде чем лицо Джеймса Лэндона снова стало безразличным. — Агенты до меня их видели, а затем сидели перед вами и делились тем ужасом, что пережили. Вы ведь не могли такое забыть?

— Чёрные маски с алым клевером?

Что и требовалось услышать! Я была не первой, кто лицезрела саму тьму. Были другие. До меня. И где они сейчас? А где буду я?

— Они ужасны. Один их вид... — я сглотнула, не желая вспоминать обрывки нашей последней встречи. Или крайней? От своих собственных предположений я вздрогнула, и всё тело передёрнуло. — Они дали мне выбор. Остаться и умереть. Либо уйти и жить.

Вполне справедливые и уравновешивающие друг друга альтернативы.

— Уже приняла решение? — Джеймс не давил, готовый к очевидному выбору, к которому, так или иначе, приходили все агенты. Лишь единицы оставались. Те, кому нечего было терять. Чед и Эван тому пример.

— Они угрожают моим родителям. И я не могу подвергать их такой опасности, пусть даже они далеко и живут в Итаке. Ничего не помешает Клеверу претворить угрозы в жизнь и дотянуться до туда.

Любая бы дочь, сильно любившая своих родителей, поступила бы правильно. Но в какой-то момент во мне вырос агент, который должен бороться на правильной стороне. Клевер — зло. Он поглотил Нью-Йорк. Пустил корни глубоко в почву. Их семена проросли в каждом уголке крупного города США. И пора его выкорчевать. Для этого я здесь. Но для этого мне придётся заплатить высокую цену.

— Однако мне противна сама мысль, что они побеждают. Вы говорили, что я не буду официально работать над делом. Так, как они узнали? Как я могу доверять кому-либо здесь? И про картину они как-то узнали. Про то, что мы копаем под Кейт. Про то, что уже откопали на них, — пылко взывала к чему-то, чего сама пока не понимала.

— Крот? — быстро озвучил он логичное предположение. — Здесь? В стенах Бюро? — он не мог в это поверить и быстро бросил взгляд на стеклянную дверь, за которой проплывали лишь силуэты других агентов. — Пробраться в ФБР? Для преступника это капкан. Ни один человек в здравом уме не полезет на крючок.

— Так, может, это кто-то, кто давно в команде. Тот, кого подкупили или завербовали? — я продолжала мыслить вслух. Ведь, в конце концов, других объяснений найти не могла.

— Это серьёзные обвинения, Джен, — произнёс он и прочертил линию, за которую нежелательно было заходить, но, кажется, я стояла за ней уже давно. С самого начала.

— Я не могу никому верить. Уж слишком много совпадений. Слишком много они знают о наших шагах.

Тем более Клевер был убедителен в своих обещаниях принести неприятности мне и всем, кто мне дорог. На пустой почве они бы не стали этим заниматься. Значит, информация каким-то образом утекала прямиком к ним в банду.

На лице Джеймса читалось многое. Некий скептицизм. Опасения. Желание помочь. И к счастью, среди всего этого сгустка места недоверию не нашлось. Этого было достаточно, чтобы я признала правду вслух:

— Я не хочу уходить, потому что... чувствую, что есть что-то, к чему я приблизилась. Возможно, это ложное... пустое предчувствие, на которое не стоит полагаться. Не знаю. Но при этом всём я не могу ставить под угрозу своих родителей. Они здесь ни при чём. И не им платить за мой выбор.

— Мы можем официально перевести тебя в другой отдел. Отстранить от дела Клевера. Чтобы никто не догадывался, что ты продолжаешь работать с нами, но тогда больше тебе будет не положено посещать совещания и наши совместные планёрки. Так и ты, и я будем уверены, что доверяем друг другу.

Это было рискованно. Ведь лимит шансов от Клевера исчерпал себя. И если они узнают, значит... Я ещё раз внимательно посмотрела на Джеймса. Мог ли он быть кротом? Утверждать, со стопроцентной уверенность, я, конечно, не могла. Да и он себя бы не стал так подставлять. Теперь, когда мы собирались разделить секрет, если Клевер придёт, я буду знать, кто сливает информацию.

— Может, мне как бы заняться другим делом? Вы говорили о Вороне? И о других группировках в Нью-Йорке. Им есть дело до ФБР? — с опаской начала перебирать варианты.

— О Вороне не слышно давно. И это нам на руку, — Джеймс поймал важную мысль и поспешил озвучить: — Он не будет угрожать тебе. Но то дело ещё более тупиковое, чем Клевер. Да и они постоянно пересекаются.

— Какие ещё у нас варианты?

Ответ даже не успел прийти на ум, как стационарный телефон, по правую руку от меня, прервал нашу аудиенцию. Звонил третий лишний, прерывая ведущуюся напряжённую беседу, и мне пришлось отвести взгляд к окну. Красивый зеркальный мегаполис сегодня нисколько не радовал глаз. И, по всей видимости, он в ответ был этому не рад, укутавшись в тёмные тучи и заливая улицы дождевой, холодной водой.

— Пришли результаты? — удивлённо спросил Джеймс, перекладывая трубку к другому уху, и, взяв ручку, начал что-то быстро записывать в блокнот. Провод-пружинка тем временем беспорядочно и гипнотизирующе болтался.

Я провела обеими руками по шоколадным волосам, собранным в тугой пучок, и сразу нашла несколько прядей-завитушек, успевших потерять свою ровность и гладкость от влажности.

— Это уже зафиксировали, надеюсь? Не хотелось бы потерять время на заполнение бумажек... — уточнил специальный агент и исподлобья взглянул на меня.

Я прикусила кончик большого пальца, задумчиво нахмурившись, не оставив ни следа страха от угроз Клевера на своём лице.

— Принято, спасибо.

Он щёлкнул трубкой об аппарат.

— Бюро судебно-медицинской экспертизы, — Джеймс ещё раз посмотрел в свой блокнот и поражённо качнул головой, кажется, не веря в написанное. — Тело, обнаруженное в палате психиатрической больницы, не принадлежит Кейт. Ты была права.

Тишина облегчения моментально переросла в напряжение, пока мы с агентом Лэндоном смотрели друг на друга без слов. Я не излучала ни радости, ни восторга. Теперь я хорошо понимала, что Клевер был способен стереть человека без следа. А поскольку имея на руках лишь отсутствие факта смерти Кейт Смит, теперь мы не знали, откуда начать поиски. Мы вернулись на стартовую линию. Туда, с чего начали, только теперь нас ещё и лишили Кейт.

— Я не должна этого слышать, — я прикрыла глаза рукой и осунулась. Ещё один крошечный шаг в расследовании пробуждал слабую надежду. Если я погружусь глубже, то не смогу уйти.

— Ты этого не слышала. Мы переведём тебя. Сдай своё удостоверение, — он протянул руку ладонью вверх. — Если ты хочешь продолжить, мы прикроем все следы твоего участия, а в Итаке наши люди возьмут безопасность твоих родителей под контроль. Есть ещё те, кого нам нужно оградить?

— Нет.

Я послушно извлекла удостоверение, которое мне вручили несколько недель назад, и положила его в развёрнутую ладонь специального агента. Что-то было не так в этом поступке. Будто здесь и сейчас меня выкидывали из игры, когда я уже разыграла поле и расставила фигуры так, как хотела.

— Необязательно убирать меня из отдела.

— Так будет лучше для всех. Если кто-то копает под нас и сливает инфу в Клевер, он должен увидеть, как твой стол опустеет. Думаю, только тогда они успокоятся.

В рассуждениях Джеймса была непробиваемая логика. Так мы могли перестраховаться. Я качнула головой и ещё раз посмотрела на чёрное удостоверение — его отсутствие лишало меня многих полномочий, как бы не всех.

— Остальным в команде тоже не следует знать, — подытожила негромко.

Всё складывалось так идеально. Чед ведь видел разозлённого Джеймса. Теперь он будет думать, что здесь, в кабинете, проходили не светские беседы и даже не жаркие споры. Сердитый взгляд начальника рапортовал о несладком разговоре, в который легко вписывалось увольнение как влитое, а не пришитое белыми нитками. Отличное алиби. Бесспорный предлог.

Именно болтливый Чед Кэмпбелл даст этой истории с бурным и ярким увольнением жить в офисе как можно дольше. Сам того не зная, он обо всём позаботится вместо меня. Эта сорока разнесёт новости быстрее, чем это делают чайки в интернете.

— На сегодня можешь взять отгул. Сделай вид, что собираешь вещи, точнее сделай опечаленный вид, когда будешь собирать вещи.

— Первое увольнение в моей жизни, — выдавила подавлено в ответ.

— Технически, это перевод. На практике, ты продолжишь заниматься делом Клевера.

Это, наверное, должно было успокоить меня, но почему-то не производило должного эффекта. Я встала и направилась к двери. Надевать удрученность и укутываться в безмолвное поражения даже не нужно было. Я взаправду так себя чувствовала.

— Да куда подевались мои визитки?! Заказал ведь целую пачку! — выходя, я услышала, как прошипел позади Джеймс, начиная рыться в столе в поисках пропажи.

Появившись в общем холле, я первым делом отвесила предупредительный взгляд Чеду, тем самым запуская мыслительный процесс в его голове. Пусть думает. Пусть включает режим сороки. Без моего вовлечения. Пусть фантазирует сам.

В свою очередь я подошла к столу и начала убирать в сторону файлы, которые касались Клевера, потому что меня они больше не касались. В любом случае и без этого текста я уже была посвящена во все детали, просто хранить их больше нельзя. Мне предстояло ещё собрать личные вещи, а затем с позором покинуть холл на глазах всех агентов.

Мой взгляд медленно прошёлся по тем людям, которые окружали меня на протяжении этих двух недель. Среди них был крот. Не самый добросовестный агент, сливающий информацию банде, которая захватила город и держала каждого в страхе. Был ли крот заложником ситуация, кем, например, являлась я, непонятно. Возможно, к кому-то из них применялись более жёсткие методы давления.

— Это всё нехороший знак, — появившийся рядом Чед отогнал мысли насчёт поиска предателя прочь. Я мимолётно мазнула по нему взглядом и вернулась обратно к сбору своего барахла со стола.

— Можешь радоваться и танцевать, агент Кэмпбелл, — на удивление, мой голос звучал потрясающе грустно.

— Джеймс бы не стал... — Чед отрицательно мотнул головой, вознося озвученную новость в абсолютный абсурд. — Ты ведь наша спасительница. Свежий глоток инакомыслия.

— И мне озвучили приговор, — безразлично я пожала плечами, откладывая папки с делом в сторону. Одну за другой. — Не поможешь отнести в архив? — указала на стопку, выросшую на глазах.

Он положил руку поверх бумаг и наклонился вперёд, нагло забирая всё моё внимание так, словно нуждался в нём сильнее обычного.

— Дело загнётся без тебя, — со всей своей маскулинной серьёзностью Чед произнёс это поразительно проникновенно.

— Мы не друзья, Кэмпбелл. Так что ни тебе беспокоиться о моей шкуре и... вовлечённости в дело, — отчеканила в ответ, желая обрубить его тянущиеся в мою сторону фантазии и надежды. Это не моя проблема.

— Я поговорю с Джеймсом.

Каждая его фраза ставила меня в тупик. Язвительное «Мари» удивительно быстро исчезло из его лексикона. Пренебрежительный взгляд бесследно испарился. В голосе появилось сочувствие. А в глазах проснулись борьба и несогласие.

— Ты можешь попытаться, но я так же, как и он, не думаю, что мне стоит возвращаться в дело, — рубила так жестоко, чтобы убить его попытки что-то исправить. — Они приходили ко мне. И разговор, мягко сказать, не был сладким. Мы трепались не о жизни... Чед, меня почти сожгли. Буквально. Как Кейт, — я лишь мимолётно вспомнила о маленькой победе и о том, что Кейт на самом деле жива, а затем всё-таки решила оповестить того, кто явно должен был об этом знать: — Кстати, о ней. Тело, найденное в палате, — кто-то другой.

— Вот видишь! Всё, как ты и говорила. Поэтому тебе нельзя уходить! Эти подонки просто тебя боятся! — агент Кэмпбелл с неистово привлекательным гневом в глазах схватил меня за лицо, сжав щёки, при этом зайдя за личные границы. Оказалось, без своих шуточек и ядовитых колкостей он был вполне себе нормальным парнем.

— Мне дали отгул, и я хочу им воспользоваться в полной мере, если ты не против... — выбравшись из его ослабших рук, я принялась за канцелярию, аккуратно перекладывая в небольшую коробочку.

— И куда тебя направят?

— В другой отдел. Надеюсь, ты напишешь мне рекомендательное письмо? Только не упоминай о нашем споре, и уж точно не стоит писать о краже в стенах Бюро. Это подпортит первое впечатление, — забавы ради я ответила со всей своей несерьезностью — в противопоставление ему.

— Это всё... — превозмогая силу, которая почти заставила его озвучить настоящие мысли, Чед выбрал слабое и нежное: — неправильно.

Чувство несправедливости, в котором сейчас купался Чед, в какой-то степени было мне знакомо. Принимая решение сейчас уйти в тень, я тоже понимала, как вынужденный отказ... как это поражение ощущалось против шерсти.

— Нет тут правильного или неправильного, агент Кэмпбелл. Есть только тот факт, что они были убедительны. И это провозглашает их победу. По крайней мере, надо мной.

Шелест победы без потерь пролетел по Нью-Йорку, пока не превратился в гул, затмевающий громкие потоки ветра, голоса людей и саму жизнь мегаполиса. Рёв торжества царапал мою кожу, когда вести, словно птицы, перепрыгивая с ветки на ветку, наверняка дошли и до него.

***

Пустая гильза вылетела из затвора дигла и упала на бетонный пол сразу после оглушительного звука выстрела. Рукоять пистолета дрогнула в руке при очередной отдаче, но мои глаза были напряжённо сфокусированы только на большом красном круге впереди. На чёрном силуэте таких круга два. Один располагается на голове, второй — на грудине. Две анатомически летальные точки.

Свистя, пули проделывали отверстия и постепенно наслаивались друг на друга. С особой точностью. На одном дыхании. Все они должны были сразить любого, кто мог оказаться на месте обыкновенной бумажки с разметкой тела человека.

Я опустил пистолет только тогда, когда обойма опустела. Серебристый дигл стал заметно легким в моих руках, и я, действуя на автомате, чисто механически выпустил магазин на пол и быстро вставил второй. Я высвобождал пулю за пулей, ощущая пробирающуюся под кожу лёгкость. Держа пистолет в руке, я как никогда чувствовал, что всё под контролем. Ни разу не ошибся. Ни разу не промахнулся.

Врезавшиеся в сознание голубые сапфиры вспыхнули передо мной, заслонив обзор на мишени, и я впервые за всю тренировку сделал осечку.

Джен Гриффин подняла белый флаг. И для нас это означало одно — пир может продолжаться и никогда не останавливаться. Беззаконие процветало. Однако это маленькое сражение всё-таки позволило мне разглядеть в Джен нечто большее, чем простого серого агента. Наверное, она просто-напросто не успела «посереть» и потерять все свои краски, находясь среди унылых белых воротничков.

Внезапно что-то щекотнуло мою спину. И я, инстинктивно действуя, повернул голову в сторону двери позади. Резко. Не отдавая себе отчёта.

Кейден, одетый в тренировочную одежду, вошёл в учебный зал и озадаченно посмотрел на меня, а затем пробежался глазами по моему прикиду. Наверное, для тренировки не совсем подходили чёрная рубашка и брюки. Прямиком сюда с вечеринки.

Наши взгляды пересеклись, а затем всё моё внимание ускользнуло к стоящей толпе позади Кейдена. Кучка новичков. Кто-то вступил в Клевер месяц назад, а у кого-то уже прошло полгода с первого дня.

Но глядя на скопление, я понял, что ряды наших рекрутов заметно поубавились. Словно что-то их перекосило. Я убрал свой любимый пистолет крупного калибра за ремень брюк и спустил защитные наушники на шею.

— Кто-то пропускает занятие? — обратился я негромко к Кейдену, когда тот сократил расстояние и встал напротив.

Кажется, новички поняли всё без слов. На первом уроке их сразу обучили, когда нужно отключать слух и не мешать управленцам обсудить свои вопросы, а когда и вовсе стоит притвориться кустом. Лишь несколько смельчаков не постеснялись сейчас бросить на меня взгляд.

С рекрутскими группами я общался редко. Всем было известно распределение обязанностей и задач. Новичками занимался Кейден. Он вводил их в курс дела, курировал и занимался развитием. Я старался всю эту муть обходить стороной. Поэтому сейчас, хмурясь и откидывая им недовольный взгляд, я всем видом давал понять, что предпочитал не быть центром их внимания. И та небольшая часть смельчаков быстро одумалась, правильно считав угрозу в моём взгляде.

— Четверо сбежало, — недовольно фыркнул недовольно Кейден. Он, как и я, не любил трусов, хотя, признаться честно, быть смелым в этом деле — большая трудность.

— Они сделали свой выбор, — отозвался я крайне безразлично. — Смерть. — Лёгкость произнесённого слова взгрузила тяжесть на тех, кто это невольно услышал. Близко стоящие вздрогнули.

Из Клевера можно уйти только ногами вперёд. И если ты тут — твой путь один. Вперёд под руку со смертью. Она наш вечный напарник. И вместе с ней мы пройдём весь путь до конца.

— Одного нашли. На след спевшихся двоих уже напали. Последнего придётся...

— Казнить показательно. Я помню свои правила, — всё с тем же безразличием откликнулся я, замечая некоторое расстройство на лице близкого друга. Кажется, Кейден не ожидал подобного от тех, кто сбежал. — Почему?

Почему они выбрали этот путь? Почему, зная, что впереди их ожидает только смерть, всё же предпочли её, а не хоть какое-то будущее? Почему голос разума прервался и велел бежать? Почему выиграло нечто иррациональное в этих людях?

— Кажется, наша Дженни возымела некоторый авторитет среди новеньких. Впервые мы сделали один шаг назад. Вот они и испугались.

О, да.

Ну конечно!

Дело крылось в тех бойких голубых глазах, которые лишь изредка покидали мою голову.

— О том, что ФБР серьёзно занялось нами, знают все, Прайс. — Он подчеркнул голосом «все», а сам качнул головой в сторону новеньких. Теперь в их лицах я хорошо смог разглядеть не комфортный, но сильно преувеличенный страх. — Ситуация с Кейт, затем сорванная из-за ФБР сделка... Это наводит всех на определённые мысли.

— Какие? — с холодной жестокостью в голосе спросил я.

Кейдену было известно, как сильно я ненавидел любые сомнения на свой счёт. И встречал их с особой жестокостью.

— Мы не в состоянии контролировать всех и вся.

И всё же это прозвучало как оправдание сомнениям.

Я ещё раз пробежал взглядом по группе подтянутых, спортивных парней, ожидающих начала тренировки. Загнанные в тупик, сейчас они боялись сделать шаг вперёд и сбежать, как это сделали безмозглые предатели, пока позади им в спину дышал ангел смерти, искусно натравленный Джен.

К сожалению, ситуация требовала моего вмешательства.

Я сделал один шаг вперёд, оставляя друга позади. Кейден скрестил руки под грудью, пока я, спрятав свои в карманы чёрных брюк, и показывая всё своё разочарование, опустил голову вниз. Мой тихий, спокойный голос посеял тишину среди рекрутов.

— Последние несколько недель для Клевера были не самые удачные, — начал я. — Вас эти новости не обошли. И я заверяю каждого из здесь присутствующих, ФБР никогда не бросят попытки поймать всех, кто связан с Клевером. — Никто не шелохнулся от моих прозвучавших слов, а ведь они излучали одну сплошную угрозу. — Как и я не брошу попытки остановить их. Сегодня мы можем отпраздновать. Очередной агент сдался и ушёл! — новички, качая головой, оживлённо переглянулись. Они нуждались в надежде и в успокоении. Я дал им это. И ко всему прочему, вернул ощущение всевластия.

Кейден тоже впервые услышал новость о том, что Джен сдалась. Мне доложили об этом всего несколько часов назад. Её собирались перевести на другое дело, но сегодня отпустили домой до конца дня.

— Спустя несколько тяжёлых недель промахов и ошибок мы наконец можем порадоваться победе. — Я взмахнул рукой и вызволил из грудных клеток их восторженные слова и возгласы. — Любого человека можно сломить. Найти больную точку и надавить так, что человеку не найдётся ничего другого, кроме как сдаться. Этим мы и отличаемся от федералов. А вы, как никто другой, помните о своих жертвах... — я старался остановиться взглядом на лице каждого из стоящих перед нами с Кейденом. — Мы отказываемся от семей, от близких, от дружбы и от любви, помня, что всё это можно найти лишь в кругу членов Клевера. Мы становимся друг другу приятелями, близкими... и даже любимыми, если повезёт. Таковы правила. И если вы принесли подобную жертву, пути назад уже нет.

Только одинокий путь вперёд. Для некоторых, возможно, бесцельный. Но для многих важнее жизни. Отступничество и побег ради собственных амбиций.

— А теперь построились в линию друг за другом. Первый подходит и выбирает по одному метательному ножу. Докажите, что мы выбрали вас не зря.

— У нас день стрельбы, — лениво вставил Кейден.

— Да и убить противника из огнестрела куда проще, — отозвался один рослый из ряда новичков.

Я качнул головой, но не так будто меня удовлетворила эта вставка.

— Безусловно, огнестрельное смертоноснее, чем любое другое оружие, но не нужно недооценивать холодное оружие, — произнёс я и подошёл к рядом стоящему столу с десятками метательных ножей разных размеров и даже разных цветов. Всё это были игрушки для развлечения. Правда, эти игрушки забавы ради могли ещё и убить.

Мне нравились обыкновенные стальные, серебристые. Простые и непримечательные. Но Тоск притащил сюда красные, оранжевые, зелёные и далее по списку. Теперь стол был похож на одно сплошное новогоднее украшение.

Я коснулся указательным пальцем холодного лезвия нежно-голубого цвета. К сожалению, сапфиры из головы мне пока так и не удалось прогнать. Одним простым, но технически отточенным движением я подхватил его за круглое отверстие в рукоятке, сделанное специально только для одного пальца, и покрутил нож, чувствуя идеальный баланс смертоносности и быстроты.

Мои глаза обратились к разметке ещё нетронутого человечка. Слева висел дырявый от жестоких пуль моего дигла. С него было достаточно.

Один полувыпад вперёд. Быстрый и невесомый замах. Нож легко выскользнул из руки и с отчётливым звуком соприкосновения дерева с металлом попал точно в грудь чёрному человечку. Никто даже глазом не успел моргнуть. И будь там, по сторону тренировочной комнаты, человек, он бы уже лежал на земле.

— В руках тренированного бойца даже скрепка будет смертоносной, — усмехнулся Кейден и негромко хлопнул в ладони.

Без слов я указал на стол, приказывая приступить к тренировке.

— Выпендрёжник, — негромко произнёс мой рыжеволосый друг, когда всё внимание от нас перешло к ножам. Некоторые быстро, почти бездумно схватили по оружию, а некоторые тщательно разглядывали формы каждого, пробовали подержать в руках, проверяли баланс.

Я улыбнулся уголками рта. Кейден спросил:

— Значит, всё? Дженни одумалась и уволилась?

— Она бросила дело, но из ФБР не ушла. — Мой голос прозвучал так, будто мне действительно до этого больше не было дела. Ещё одна закрытая глава. Очередное доведённое нами до конца дело. Тогда почему всю тренировку до этого я не мог перестать думать о ней? В поисках объяснения, почему та пылкость, которую я разглядел в ней, погасла после самого яркого, захватывающего горения.

— Этого достаточно? — Кейден задал вопрос, помня, что с другими агентами мы шли до победного конца. Мы выпроваживали их из города. Правило было предельно простым: «Дом нужно очистить от всех крыс».

— Посмотрим на поведение нашей Джен.

— Нашей? — одна его бровь удивлённо приподнялась от услышанного.

— Мне тут одна мысль пришла на ум... — Я озадаченно посмотрел на метающих ножи новичков, которым пока явно не хватало техники, но, по крайней мере, они старались. — ...её бы ум направить против Ворона. С теми энтузиазмом и смекалкой, которыми она обладает, за пару месяцев мы бы узнали личность Ворона и сами бы постучали в его дверь.

— Да, — Кейден уловил тонкую мысль. В ней скрывалась большая польза. — Он большая заноза в нашей заднице. Но наша Дженни не останется в живых, если приблизится к нему. Мы оба с тобой об этом знаем. Никто не выживал.

— Разве нам не плевать на неё? — ядовито усмехнулся я, пока глаза друга призывали подумать над ответом ещё немного: — Ладно, мы можем оказать ей небольшую услуга, о которой самой Джен лучше не знать. Защитим, пока она копается во внутренностях Ворона.

Я поднял с пола спортивную сумку и закинул себе на плечо.

— Передай Тоску наше решение о судьбе Джен. Пустим маленькую мышку в дом врага, — обратился к своему другу, направляясь к двери. Но перед тем, как исчезнуть за ней, обернулся и бросил: — Тоск должен знать, что Джен теперь вне дела. Иначе он не успокоится, пока не получит своего возмездия.

— Да, он мстительный сукин сын, — недовольно охарактеризовал он нашего общего друга.

И с этим было сложно поспорить. Мы знали друг друга долгие годы. У каждого были свои секреты. Каждый приобрел свои недостатки. Пока достоинства терялись на их фоне. Четверо преступников, испорченных властью, с кровью на руках и десятками грехов за душой.

Тоск не умел достойно управлять своим гневом.

Валентайн, прослывший своим сочувствием ко всем, но не к самому себе, избегал людей. Его называли социофобом.

Кейден же был отстраненным, безэмоциональным манипулятором.

А вот я... имел две опасных особенности, от которых так и не смог избавиться. Итак. Во-первых, я страдал от того, что болезненно зацикливался на людях. А во-вторых, я так и не научился прощать людей.

***

С наполненным шоппером я, свернув на свою улицу, направлялась к дому. Нью-Йорк укутался в светло-серые облака. Солнце не в силах было пробраться сквозь их гущу. Дождь прекратился, оставив после себя влажный воздух и скоротечное ощущение свежести.

Предпочитающая готовую еду или полуфабрикаты, я купила салат в упаковке и горячее навынос. Тратить бесценное время на бытовые проблемы я не собиралась, поэтому выбирала материалы расследования вместо несчастной кухонной плиты. И пусть официально меня сегодня отправили в отставку и взяли время «подумать», чтобы перенаправить в другой отдел, я знала, что ни одна минута не будет потрачена зря.

Но сейчас я решила забросить любые мысли о Клевере и таинственных четырёх мужчинах, которые появлялись из ниоткуда, и туда же уходили под покровом своих устрашающих масок. Напротив входа в дом был припаркован чёрный мотоцикл. Отполированный. Чистенький, будто бы дождя и не было.

Я не отличалась сильными знаниями в марках автомобилей и мотоциклов, поэтому, признаться честно, сейчас моё внимание привлёк сидящий на нём парень. По всей видимости, он припарковался только что. Мы буквально разминулись.

В белой футболке, которая отчётливо подчёркивала накаченные руки и широкую спину, Хеддвин выглядел привлекательно. Своим исключительным видом он собрал внимание ещё нескольких мимо проходящих девушек, пока сам глядел в экран телефона, так и не сняв шлем. Что-то быстро печатая, он быстро поднял стекло на шлеме и, зацепив зубами кожаную чёрную перчатку, парень стянул её с руки.

Стоило ли мне поздороваться? Дать о себе знать? Или лучше пройти дальше?

И почему только сейчас я узнала, что он мотоциклист?

Меня насторожил вид Хедда. Сейчас, как никогда, он был больше похож на плохого парня. Наверное, неправильно, что у меня складывалось предвзятое отношение из-за нескольких татуировок на его руках. Просто его руки... выглядели так, будто могли выбить из любого соперника всё дерьмо.

Оказавшись почти рядом, я в тайне внимательно наблюдала за тем, как Хеддвин, убрав телефон, снял шлем и быстро провёл рукой по волосам. Чёрные волнистые, слегка влажные пряди выглядели великолепно.

— Чёрт, — выругалась я от собственных мыслей и тут же поймала взгляд соседа. Он обернулся и, как только увидел меня, сразу улыбнулся.

— Красавица-Джен, — один тон его бархатного голоса дал понять, как рад он был меня видеть. — Я знал, что мы скоро встретимся.

— Значит ли это, что ты караулил меня тут? — от подобной мысли мне даже стало не по себе. Сталкерство было большой проблемой в двадцать первом веке. И кажется, парочкой сталкеров я уже обзавелась.

Перечисляя про себя признаки психопатов, к счастью, я не могла причислить ни один из них к Хеддвину. Он перекинул ногу через мотоцикл и встал, возвысившись надо мной. Ткань белой футболки сразу оказалась натянута на груди. Не опустить взгляд я не могла. И сделала это украдкой, но незаметно не получилось. На левой груди сквозь ткань футболки проглядывалась крупная татуировка. Нечто круглое...

— Я ведь тоже здесь живу, и... на заметку. Я заселился первым, — его неотразимая улыбка и абсолютное игнорирование того, как бестактно я позволила себе пялиться — намёк в чистом виде, что, возможно, в нём есть что-то от джентльмена.

— Ты с работы? — я перевела тему.

— Да. А ты вот рано, — Ой-ой, второй признак сталкера. Знает, когда я возвращаюсь домой.

Собственные мысли начали веселить. Однако я сдерживала улыбку.

— Ну я вроде как бросила дело, — попыталась небрежно пожать плечами, но то ли тяжёлый шоппер мешал, то ли сделать это искренне пока не научилась. — Такое бывает. Не все дела можно раскрыть. И наверное, это к лучшему? — скорее, не утвердила, а спросила.

— Уверен, — Хеддвин взял шлем с мотоцикла, и мы вместе направились к входной двери, — в Нью-Йорке полно преступников, которых нужно поймать.

— Но я хотела поймать именно этого, — недовольно цокнула, сейчас больше похожая на ребёнка, у которого отобрали источник развлечения. — Секунду.

Я указала на почтовые ящики, прикрепленные к стене, и быстро нашла глазами свой. Хедд держался рядом.

— Красивая девушка гоняется за парнем... Должно быть, это большой комплимент, — в шуточной манере произнёс он, сразу заставив меня слабо улыбнуться.

— Кажется, не для всех.

Я вставила ключ. Замок всегда слегка заедал, поэтому мне пришлось сначала дёрнуть ключ влево, затем вправо, и только тогда он поддался.

— Значит, они глупцы. Идиоты. Ещё и закон нарушают. Просто кретины... — не договорил он.

Сейчас моё внимание вместе с глазами Хеддвина обратилось к содержимому ящика.

Усыпанный маленькими кусочками картона, толстый конверт смотрел на нас в ответ. Тут будто взорвали папье-маше. И после взрыва остался беспорядок, среди которого каким-то чудом я разглядела имя Джеймса Лэндона. Вытащив одну картонку, я сразу поняла, что это те самые визитки, о которых сегодня шла речь. Их и искал Джеймс.

Да куда подевались мои визитки...

Заказал ведь целую пачку...

Весь мой ящик был ими усыпан. Но одна единственная оказалась прикреплена к толстому конверту. Тёмные глаза Хеддвина тревожно следили за мной, пока я медленно и туго начинала понимать, что происходит. Клевер был здесь. Это их рук дело. А это означало одно: им было известно, где я жила. И ничто их не остановило прийти сюда. Ни камеры под потолком. Ни то, что их могли увидеть.

А ещё это значило, что они были в кабинете Джеймса. Они забрали его визитки прямиком из центрального гнезда ФБР.

— Думаешь, стоит это трогать? — обеспокоенно произнёс Хедд, но я уже, не думая, торопливо подхватила визитку, приклеенную к конверту.

Специальный агент ФБР

Джеймс Б. Лэндон.

Отдел борьбы с организованной преступностью.

И ниже тёмно-синими буквами был указан телефон.

Я перевернула визитку и увидела тёмные чернила, которые точно не были задуманы формой визиток ФБР. Размашистые буквы выстроились прямо.

«Жаль, что мы так и не пообедали с вами, Джен. Но мне что-то подсказывает, что лучше избежать свидания со смертью и уйти голодным, но живым. Разве вы не согласны?»

Я знала, кто это написал. Готова поклясться, я даже слышала его ласковый голос в своей голове и всё сильнее и сильнее чувствовала себя крошечной марионеткой. Для них мой уход — ничто. Пустой звук. Лёгкое препятствие на пути. Перешагнули — и забыли.

А ещё теперь я точно знала, крот был в ФБР. Он ходил среди агентов и это тот, кто был сегодня в офисе.

— Кто это, Джен? — Хедд вошёл в моё пространство и положил руку на плечо, слегка разворачивая к себе, чтобы увидеть мои глаза.

Наверняка в них сейчас плескалось разочарование в самой себе. В них скрывалась ненависть. Я, черт возьми, им проиграла. Пусть и безболезненно, но с таким позором!

— Не бери в голову, Хеддвин. — Отмахнулась от него и схватила несчастный конверт.

По тяжести и плотности я поняла, что там было. Деньги. Крупная премия за худший поступок против клятвы, данной ФБР.

— Это, как ты их назвал, придурки и идиоты. Не больше. Как ни крути, скоро они окажутся за решёткой.

Глаза Хеддвина потемнели. Лицо омрачилось. Но мне не было до этого никакого дела. Захлопнув почтовый ящик, я прошла мимо и направилась к лестнице. Жгущее чувство возмездия не позволило мне отреагировать, на то, что Хеддвин окликнул меня дважды. В этот момент я ничего не слышала, только внутренний голос, твердящий: «Они просчитались однажды — просчитаются ещё раз». Нужно просто успеть поймать их ошибку. Выхватить из воздуха запах промаха. А затем пойти по следу.

И тогда уже они не смогут диктовать свои условия. Ведь маски однажды спадут. И тогда посмотрим, получится ли у них уйти от смертельного свидания. Голодным не уйдёт никто.

Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha