Глава 8. Фиолетовый ангел
Семьдесят три дня назад.
Слёзы в её глазах большая редкость. Манящие драгоценные сапфиры с ярчайшим блеском, порождённым беспросветной хандрой. Теперь каждый раз, когда в течение дня я терял нить реальности и уходил глубоко в себя, эти сапфиры возникали в голове, освещая мои самые мрачные мысли. В голубых глазах Джен Гриффин я смог увидеть длинный коридор, ведущий к тонкой материи – душе.
Что-то подсказывало: Джен не плачет над грустными фильмами, не роняет рефлекторных слёз от неприятного внезапного удара и не сокрушится рыданиями, если её сердце неожиданно окажется разбитым. Но вчера она проронила несколько слёз, причины которых казались мне одновременно странными и легко объяснимыми.
У неё пытались отнять то, что ей очень сильно нравится. Игрушку в песочнице. Вкусную конфету, которая уже вызвала привычку поедать чуть больше сахара.
Проснувшись утром рядом с очередной незнакомкой, я даже не успел отойти от крепкого сна, как увидел перед собой её сапфировые глаза. Столько было в них грусти... И всё из-за чего? Из-за того, что я попытался спасти её, преподав небольшой, почти безобидный урок. Как же это всё-таки глупо. Будучи полной противоположностью сердобольного героя, я не смог бы похвастаться тем, что обожал спасать людей от неминуемых проблем. Ни раньше, ни сейчас. Тогда что это было?
Человеку, не перестающему носить дигл за пазухой, претило заниматься чем-то подобным. Человек с диглом знал, для чего носит оружие. И я напоминал себе об этом каждый день.
В ду́ше я честно пытался смыть воспоминания вчерашнего дня. И у меня нихрена не получалось. Таймер на часах Джен Гриффин был запущен вчера, в вагоне нью-йоркского поезда. Её судьба в моих руках. Но я, как типичный сердобольный герой-спаситель, дал ей право выбор. И что увидел в ответ? Обиду?!
Как назло, прохладные струи так и не смогли справиться с гнетущим предчувствием.
Наверное, в первую нашу встречу я не был достаточно строг с ней. Недостаточно убедительным. Тоск компенсировал это вчера и даже перестарался.
Я быстро натянул штаны на бедра и вернулся в спальню. Коснувшись ноги спящей блондинки, которая уж точно компенсировала веселье прошлой ночью и на время выбила из головы грустные сапфиры, я хлопнул её по попе и произнёс:
– Тебе пора, ангел.
Солнце пробралось в пентхаус, ярко освещая прохладного оттенка тик под ногами. Босиком я прошёл в кухню, где, включив кофемашину, заставил её с отчётливым писком проснуться и приготовить мне крепчайший американо. Пока в резервуаре журчала вода, а в отсеке перемалывались кофейные зёрна, я подошёл к панорамному окну и окинул мегаполис медленным взглядом. Сияющий шар в небе окрасил некогда серый Нью-Йорк в золотистые оттенки.
Из спальни послышался звук включенного душа.
Ангелу пора было вернуться в то место, откуда я вчера посмел его забрать.
Кофемашина издала последние кряканья, я с радостью забрал порцию горячего кофе, а затем направился в кабинет. Ослеплённый яркостью лучей, отражающихся от белой мебели, я прищурился, заходя внутрь. Больше всего мне нравилось вечернее и ночное время. С годами я привык к режиму, который не выбирал. Но в такие дни мне действительно не хватало света и тепла.
Снимая первую пробу горячего кофе, я обратил глаза к досье, которое по сравнению с прошлой неделей заметно пополнилось. Скорее всего, через неделю оно уже будет храниться рядом с теми, чьи имена я вычеркнул из своей жизни и из проблем Клевера. Джен Гриффин окажется там, где пылятся судьбы предыдущих агентов, которые предпочли спасти свою шкуру и сбежать из города, поджав хвосты. Но это будет потом. Сейчас я хотел изучить нашего смелого агент-стажёра вдоль и поперёк. Ведь именно её сапфировые глаза болезненно не выходили из моей головы, тем самым не давая спокойно жить.
Итак.
В Корнельском университете она не пользовалась особой популярностью. Наверное, потому что была круглой отличницей и много времени проводила за учебниками. Нелёгкое направление психологии забирало всё её внимания. Так что на социальную жизнь ей пришлось забить. Понимаю.
Среди страниц сухого текста затерялась фотография с тех времён. Вау! Джен Гриффин в очках было просто не узнать. Волосы у неё такие же тёмные, но более короткие. Почти строгий, аутентичный боб. Одета на фотографии она была в спортивную форму. Изнурённая с пылающими красным щеками. Фигура более угловатая, не такая округлая, какой была сейчас.
– Взросление пошло тебе к лицу, – негромко посмеиваясь над детским личиком, я до сих пор не замечал особых сходств. Она похорошела так, будто сидела на каких-то таблетках. Иначе без удобрений нельзя превратиться во что-то такое красивое.
Поехали дальше.
Джен успела посетить несколько курсов, закончив их с выдающимся успехом. Рисование. Кулинария. Садоводство. Впервые в моих глазах она предстала многогранной личностью, которой и искусство, и высшая математика давались легко.
– Прайс, – в дверном проёме появилась светловолосая макушка и ангельское личико.
Обратив к ней всё своё внимание, я безмолвно смотрел на потрёпанного ангела несколько коротких мгновений, замечая, как влажные после душа кончики сожжённых волос оставляли на фиолетовом платье тёмные круги. Алкоголь из моей системы выветрился, и я уже не понимал, как мы оказались сначала в одном помещении, затем в одной машине, а затем в моей кровати. А затем я вспомнил, зачем подошёл к ней и познакомился...
– Я закажу тебе такси.
В неловком молчании, пока девушка мялась на пороге и нагло изучала мой торс, я развалился на кресле и, перемещая глаза от экрана и обратно к ангелу, вызывал в приложении такси.
– Через десять минут приедет.
Провожать я не собирался. Да и вести никому ненужные, светские беседы так, как будто мы увидимся ещё раз, тоже. Вместо всего этого я ограничился коротким кивком на прощанье и вернулся к тому, что меня поистине волновало. Маленькая, чёрная записная книжка, которая мучила меня весь прошедший вечер. Я оттягивал время и не торопился бросаться с изучениями. А сейчас собирался растянуть удовольствие по полной.
Несколько мгновений, за которые я вчера пролистал записку, и по тому, каким румяным стало лицо Джен, я ставил на то, что меня ожидало что-то очень интересное.
Назвала ли она меня нарциссом?
Поставила ли жирное клеймо "Сжечь после поимки"?
Я чувствовал, что схожу с ума от желания узнать, каким меня видел профессиональный профайлер.
Но первая странность, которая бросилась мне в глаза, это то, что на страницах записной книжки она не отметила никаких важных событий, кроме первого рабочего дня в ФБР. Затем я приятно восхитился, что крепкий орешек Джен Гриффин не оставила и следа о нашей первой грандиозной встрече. И строчки не посвятила. Даже злым смайликом не отметила тот день великого сожжения.
Впрочем, она много писала о шифре Кейт. Его вариации и свои предположения, среди которых я заметил кое-что знакомое пытливому уму шахматиста.
Передо мной был код шахматного дебюта. По стандарту их разделяли на три вида. Открытый. Полуоткрытый. И закрытый. Если обе пешки-дверцы шли на e2-e4 и на e7-e5 соответственно, дебют считался открытым. Если только одна – полуоткрытый. Если противники первыми ходами их вовсе не трогали – закрытый.
Передо мной был стандартный ферзевой гамбит. Простой, но закрытый. Дебют, при котором тот, кто разыгрывал гамбит, терял пешку, чтобы занять центр поля. Сильный дебют и очень коварный. Но я знал, какая ловушка могла крыться для чёрных, если против них будет разыграно подобное, однако более интересным мне показалось то, что Джен Гриффин явно что-то понимала в шахматах. При том, что в досье нигде не было указано, что она посещала какие-либо кружки в школе или клубы в университете.
В моей квартире до сих пор валялись шахматные доски, к которым я не прикасался много лет. И не собирался. Эта игра оставлена мною в прошлом.
Пролистнув ещё несколько страниц, я наткнулся на краткий список тезисов.
Бинго!
"Аккуратный".
"Действует уверенно, но с холодным расчётом".
Несколько характеристик сразу дали мне понять, на что именно я сейчас смотрел. Её любознательный ум пытался заранее отобразить на бумаге портрет противников. Но нас было четверо. Кейден. Вал. Тоск. И я. Кого именно она рисовала?
Последние две характеристики были написаны чернилами другой ручки. Возможно, их она добавила совсем недавно или, может, вчера, но чуть позже, когда операция с подставным скупщиком так и не увенчалась успехом.
"Травмированный"
"Одинокий – ?"
От сердца отлила кровь, и казалось, на несколько мгновений от лёгкой досады оно и вовсе перестало биться. Написанные слова звучали в моей голове, как клише для каждого преступника, убийцы, маньяка. И наверное, подобранные эпитеты подходили любому из банды. Все мы травмированные и одинокие. Всем нам пришлось заплатить свою цену и безвозвратно отказаться от прежней жизни.
Отбросив чересчур нозящие мысли, я пролистал дальше. Но ничего интересного я больше для себя не нашёл. Джен много писала о шифре, мучаясь над его разгадкой и исписывая страницы за страницей. Радовало то, что к результату она так ни к какому и не пришла. Топталась на месте и не понимала, что упускает.
Следуя по невидимой ниточке рассуждений, я хорошо мог видеть ход её безудержных мыслей и отчаянные попытки разглядеть логику там, где её нет.
Просматривая записи дальше, я дошёл до сегодняшней даты – единственную, которую она обвела синей ручкой. И все ради чего?
Ради "дня стирки".
Я усмехнулся и отпил ещё кофе.
Действительно важно. И не поспоришь.
Откинувшись на спинку кресла, я вновь вспомнил ожесточённые сапфиры, которые, если бы могли прожечь во мне дыру, обязательно бы это сделали. К счастью, годы в Нью-Йорке и работа с пираньями-убийцами, сделали меня огнестойким и температуроустойчивым.
***
В корзине для белья накопилось приличное количество одежды, несмотря на то что я, в основном, носила только фбровскую форму. И лишь изредка, как вчера, надевала что-то обыкновенное и повседневное. Так что, как именно моя корзина оказалась почти до краёв заполненная, я не поняла.
В моей квартире не оказалось стиральной машины. А всё потому, что здание относилось к старому фонду, когда-то очень давно прачечные располагали в подвале, а стирка была платной. К таким условиям "комфорта" я не привыкла.
Затыкнув уши наушниками, я открыла дверь и не успела поставить импровизированную преграду своей ноги, как кошка улизнула в коридор вместе со мной. Убегать она не стала, потому что, скорее всего, была ручной и домашней. Но и оставаться домой, при этом не пытаясь время от времени покинуть квартиру вместе со мной, она не собиралась. Словно ручной зверёк, неосознанно она давала понять, что была домашней. Кто-то всему этому её явно научил.
Интересно, скучал ли по ней хозяин?
Искал ли он её?
– Проказница, – разочарованно прошептала я, но открывать вновь захлопнувшуюся дверь, чтобы подтолкнуть кошку обратно внутрь, не стала. Руки были заняты корзиной, а ключ прятался в заднем кармане джинсовых шорт, которые, не думала, что могут мне пригодиться в этом хмуром городе.
Однако этим летом в Нью-Йорке стояла ужасная жара. Изнуряющая. Страшная. И при всё при этом местные жители радовались её приходу, скупали мороженое и шатались по городу, впитывая витамин D на про запас для следующих пасмурных дней, которые обязательно наступят.
Усатая мордашка протискивалась между ног, умудряясь идеально поймать ритм моих шагов – так мы в странноватом тандеме-дуо под песню Бейонсе спускались в подвал. Кирпичный, как и всё здание снаружи.
Рядом со стиральными машинами и сушилками я внезапно обнаружила стоящую молодую девушку. Светловолосая незнакомка, опустив голову и оперевшись на незанятую сушилку, читала модный журнал с громким названием. Кажется, не только у меня сегодня день стирки.
Почувствовав появление кого-то ещё, она подняла свои яркие голубые глаза на меня и просияла слегка уставшей, но доброжелательной улыбкой, а затем вытащила беспроводные наушники.
– Привет! – голос её прозвучал не так вымотана, как она выглядела.
– Привет, – я тоже попыталась звучать по-доброму и дружелюбно. – Есть свободные? – подойдя ближе, я поставила корзину на пол и заглянула за плечо незнакомой соседки.
– Я заняла одну стиралку, – блондинка указала на ту, что сейчас дрожала и тарахтела, прокручивая одежду с бешеной скоростью. Таймер сверху показывал, что стирке осталось несколько минут.
Наверное, поэтому она и тут: перекинуть вещи в сушилку, чтобы убежать и заняться другими делами.
– Первый раз такими пользуешься? – догадливо спросила девушка и, закрыв журнал, отошла в сторону, чтобы, по всей видимости, объяснить мне принцип работы этих допотопных стиралок своим вежливым, милым голосом: – Загружаешь вещи внутрь, – она откинула вверх крышку соседней стиральной машины и продолжила рассказывать, – кидаешь монетки. Если что, картами тут нельзя. Затем указываешь параметры стирки, жмёшь "старт" и надеешься, что всё пойдёт по плану. Кстати говоря, одна моя кофта испортилась. А! И пару носков тоже! Как понимаешь, я до сих пор пытаюсь найти подход к этим штукам.
Её лисьи глаза обратились к стиралкам. Я прикусила губу, прикидывая свои шансы на удачу. И когда вообще стирка вещей превратилась в русскую рулетка?! Я словно покупала кота в мешке, надеясь, что всё пройдёт по плану.
– Моя одежда не такая дорогая, так что даже переживать не буду, – я выгребла белые шмотки и одним движением опрокинула всё в барабан.
– Вот это да! Разделяешь по цветам? Я так перестала делать после двух месяцев проживания, иначе дорого выходит. Только брендовые вещи стираю по отдельности. И сегодня я надеюсь, что с моим платьем ничего не произойдёт. Возможно, я даже верну его обратно в магазин. – Она вновь посмотрела на машину, которая к этому времени уже начала сбавлять обороты.
Кажется, скоро мы узнаем, попадёт ли её платье обратно в магазин.
– Я только белое стираю отдельно, – отмахнувшись от мысли о сортировке одежды по всем-всем цветам, я извлекла со дна корзины баночку с порошком. – Я Джен, кстати, – продолжая вести диалог на дружелюбной ноте, я вежливо протянула свободную руку светловолосой.
– Флоренс Белл, – тон её повседневного голоса изменился на искрящийся и даже немного кокетливый, будто она репетировала это произношение долгие часы. Вкладывала посыл. Хотела запомниться. – Я тебя раньше тут не видела. Недавно переехала? – оживлённо продолжила она.
– Пару недель назад. Познакомилась только с соседом напротив. Хеддвин. Наверняка видела.
Такого красавчика сложно не заметить. Тем более Флоренс создавала впечатление той девушки, которая не пропустит симпатичное личико из виду. И Хедд как раз таким обладал.
Постукивая длинным ноготком по подбородку, она отвела взгляд к потолку с видом крайней задумчивости.
– Хеддвин с четвёртого, – на всякий случай уточнила я, но никакого озарения на лице Флоренс не увидела.
А затем она вздрогнула и подпрыгнула на месте от внезапного прикосновения пушистого хвостика к ноге. С выражением чистого ужаса Флоренс опустила голову, кажется, ожидая увидеть что-то страшное. Например, крысу, или нечто похуже, но вместо неё обнаружила мою довольную кошачью мордочку.
– Твоя прелесть? – блондинка тут же опустилась на корточки и осторожно протянула раскрытую ладонь, при этом стараясь её не касаться. – Как жаль, что у меня аллергия.
Ради своего здоровья она быстро поднялась обратно на ноги и сделала шаг назад, избегая случайного контакта с моей кошкой.
– Не пойми неправильно. Я обожаю пушистиков, но только на расстоянии. Кроме того, у меня сегодня выступление: я не могу прийти вся красная и расплывшаяся.
– Где выступаешь? – с интересом спросила я, параллельно закидывая монетку в маленькое отверстие на машине и следом нажимая на режим "деликатной стирки". Как ни крути, портить белую рубашку своей рабочей формы я не хотела.
– Я состою в балетной труппе. У меня главная роль, – с голосом, полным гордости, Флоренс откинула свои золотистые пряди за спину, похожая на неотразимую красотку с обложки журнала, который читала здесь до моего прихода. Неудивительно. Такая яркая Венера просто обязана принадлежать софитам и аплодисментам.
Теперь её тонкие ноги смотрелись вполне гармонично с её плавными движениями и прямой осанкой. Ну конечно! Даже то, как ласково она произнесла своё имя, и то, каким оно было, не могло не принадлежать балерине. Флоренс Белл. Шелковисто. Привлекательно. Лаконично. Я легко могла представить большие буквы, складывающиеся в её имя, на баннерах и афишах самых крупных театров.
Стиральная машина по левую сторону от нас пискнула, и Флоренс торопливо откинула крышку с барабана. Кто бы не переживал из-за брендового платья за несколько сотен, а то и тысяч баксов! Её рука глубоко опустилась внутрь, и через несколько секунд она вытащила оттуда тёмно-фиолетовую, переливающуюся ткань. Вещица взаправду выглядела дорого. Теперь понятно, почему Флоренс так переживала и караулила здесь в подвале, когда стирка подойдёт к концу. Сейчас она стояла и оглядывала каждый дюйм платья чуть ли не под лупой, но к счастью, порчи не нашла.
– Если будет интересно, могу как-нибудь выбить билеты для тебя и плюс один. На громкие постановки обычно сложнее, но мы ведь сочтёмся?
Неожиданная доброта на мгновение удивила меня.
А затем я кивнула, молча поражаясь тому, какие интересные тут люди всё-таки жили. Неужели они изо всех сил стараются обрасти связями? Любыми способами. Один сахар принёс и пончики. А сейчас Флоренс Белл приглашала посмотреть балет спустя пять минут знакомства. Ну просто удивительный сгусток добряков и мечтателей.
– Наверняка, – скупо ответила ей я. – Никогда не ходила на балет.
Я видела парочку выступления на Youtube, да и по телевизору нарывалась на записи постановок, но вживую лицезреть порхание балерин-бабочек по сцене возможность пока не выпадала.
– А мне нравится быть там. Гости приходят нарядные. Мужчины в костюмах. Мир прекрасного, дорогого и золотого кажется немножечко ближе, – мечтательно вздохнула, но затягивать с этим не стала и быстро вернулась на землю. Мы ведь в подвальной прачечной. Обе в шортах. Я в домашних тапочках. А она собиралась сдать платье обратно в магазин. – Посмотрю билеты на ближайшее выступление. Ты с четвёртого, да? Как раз пару недель назад видела, что на четвёртом ищут арендатора, – уточнила она, сгребая влажное платье. Кажется, в сушилку его закидывать она не собиралась.
– Да, а ты?
– С пятого.
– Может, ты живёшь надо мной?
Флоренс кокетливо усмехнулась.
– Если так, то я бы давно увидела тебя на пороге своей квартиры, – небрежно отмахнулась Флоренс. Но увидев мои непонимающе вздёрнутые брови, поспешила пояснить: – Я частенько разминаюсь в пуантах. Бывает громко. Очень громко.
Протянув долгое "а", как бы тем самым подчёркивая и понимание, и логику её слов, я поймала короткое прощание Флоренс, которая чихнула и с испуганными, широко распахнутыми глазами вылетала из прачечной вместе со своим платьем. Последнее, что до меня донеслось, было "Только не это!". И пусть аллергий у меня никаких не имелось, я прекрасно понимала, что такое ответственный момент, и как мы не хотим прийти на него красными и заплывшими.
Я оставила корзину для белья в углу тесной комнаты, в которой было ещё кое-что, что надо постирать. Кошка была не против запрыгнуть на руки, а я с удовольствием приобняла маленькое тельце проказницы и понесла обратно к лестнице, приговаривая себе под нос:
– Кажется, тебе подойдёт кличка Роуг... – я провела пальцем по её мохнатой мордашке, и та сразу отозвалась довольным мурчанием. – Заставляешь всех краснеть, да?
Чёрт, я ведь не собиралась заводить питомца и брать на себя ответственность, к которой никогда не стремилась, тем более тогда, когда только-только собиралась переезжать в Нью-Йорк. У меня была поставлена важная задача. Миссия. Цель.
Забота о Роуг обязательно сделает меня более мягкой. Но не мягкий агент ФБР справится с поимкой главных хищников крупного мегаполиса. Только тот, кто готов рисковать, блефовать и всегда находиться на грани между жизнью и смертью.
Хотя, с другой стороны, за то время, что Роуг обитает в моей квартире, какает где попало и грызёт единственный цветок в доме, не было опубликовано ни одного объявления о пропаже кошки. У неё не было ошейника. Впрочем, возможно, где-то её ждала семья. Возможно, эта семья даже тосковала по своему любимому члену. А ещё, возможно, они уже отпустили её, надеясь на лучшее будущее для своего хвостика. Также чувствовала себя и я. Родители должны были отпустить меня в свободное плавание и дать свободу наломать дров. Но вместо этого они проверяли, все ли в порядке, и без остановки звонили. Не хватало только объявлений о пропаже дочери, расклеенных по всему городу!
Поднявшись обратно на четвёртый этаж, я сразу столкнулась со взглядом карих глаз, которые не видела слишком долго. Ну я знала, что этот день однажды обязательно наступит, но не думала, что буду выглядеть именно так: в домашней, растянутой майке, шортах и тапочках. Так ещё и с кошкой, мурчащей, как трактор.
С того инцидента, когда я, кажется, сломала парню ногу, мы с Хеддвином ни разу не виделись. Он прислал пончики (точнее просто повесил их на ручку двери) и кучу сахара, для которого мне пришлось освободить целый выдвижной ящик на кухне. К счастью, пустого пространства в моей квартире было полно.
– Привет...
– Ты нашла кошку? – одновременно произнесли мы, и мгновенно оба расплылись в улыбке.
– Она сама ко мне прилипла...
– Привет, – а теперь мы в унисон ответили друг другу.
И следом после двух оплошностей мы синхронно замолчали, давая возможность друг другу начать говорить. Но и это получилось так себе.
Хедд указал на коридор и пропустил меня первой. Я сделала несколько шагов к своей двери, чувствуя, как образовавшаяся тишина между нами давила. Нам ведь ещё предстояло как-то снова начать разговор и потратить время на сглаживания тех углов, которые заострились после неудавшейся вечеринки.
Тогда я повернулась к нему и, набравшись смелости, произнесла:
– Я задолжала тебе извинение и на самом деле уже подумывала подсунуть записку... под твою дверь... – не без сожаления в голосе призналась я. – Как твой друг?
– Он бездельник. Освоил костыли, но использует их только при передвижении от холодильника к дивану и обратно. А ещё до туалета, но вчера загнул, сказав, что раздумывает попробовать подгузники для взрослых, – Хеддвин отвечал с необыкновенной лёгкостью, и я, признаться, расслабилась, понимая, что он не злился на меня. Хотя, наверное, стоило бы. – И да, я сказал, что это противно.
– Всё настолько серьёзно? – держа Роуг одной рукой, я встала напротив двери, при этом ключ из заднего кармана вынимать не торопилась. Хеддвин поступил также.
Встав напротив меня, он бесстрастно ответил:
– У него просто ушиб, и слегка связки пострадали. Некритично, но шоу выдаёт знатные, – я услышала небольшое раздражение в его голосе. – Не переживай. Всё с ним нормально, если не учитывать охоту за вниманием всех вокруг, но, по правде говоря, на его прибеднения даже мать не реагирует.
Кошки всё равно скребли на душе, пока их маленький представитель на моих руках, решив ускользнуть, толкалась и пыталась вырваться из объятий. Кажется, я ей успела надоесть, поэтому пришлось опустить кошку на пол и достать ключи.
– Передашь ему скорейшего выздоровления от меня? – я лукаво улыбнулась Хедду и на мгновение отвернулась к двери, чтобы запустить Роуг обратно внутрь, но та почему-то первым делом направилась к незнакомцу, аккуратно принюхиваясь. – Или это сверхнаглость?
– Обязательно передам, хотя бы ради того, чтобы посмотреть на его реакцию, – шутливо произнёс в ответ, а затем осторожно, не делая резких движений, наклонился, протягивая руку моей крайне любопытной кошке. – И вообще, это я должен был извиниться, но как-то много дел на работе навалилось. Поэтому я и не смог сделать этого лично.
– Пончики сгладили всё. Так что обещаю, я пока не стала ворчливой, противной соседкой.
Несмотря на отсутствие любви к сладкому, мимо пончиков пройти я всё-таки не смогла. Глазурь выглядела слишком аппетитно. Начала с той, на которой была выведена красивая, тонкая "R".
– Тем более это я чуть не сломала твоему другу ногу.
Хеддвин посмотрел на меня исподлобья, уже более уверенно наглаживая мою чересчур ласковую кошку. То, каким взглядом он меня пронзил, прострелило всю спину. Я почувствовала тонкие иглы, впившиеся в кожу, пока в это время табун мурашек оросил всё тело. Обхватив себя руками, я побоялась, что он мог это увидеть. На мне слишком мало ткани, чтобы скрыть реакцию тела, однако красавчик-сосед, ни на что не обращая внимания, не отрывал карих глаз от моего лица.
У него был тяжёлый взгляд. А ещё, думалось мне, Хедд совсем не был похож на человека, который мог на самом деле веселиться на своей вечеринке, окружённый друзьями. Я не могла представить его весёлым... или даже пьяным.
– Есть планы на вечер? – от услышанного вопроса я мысленно поблагодарила свои короткие шорты. Кажется, именно они выбили мне первое свидание в Нью-Йорке.
– Ничего серьёзнее сериала, – да и этого я не планировала, просто соврала.
По правде говоря, я собиралась устроить очередной мозговой штурм над шифром Кейт, но перспектива потенциального летнего свидания с таким-то красавчиком звучало куда заманчивее.
– Как насчёт примирительного ужина? У меня, – он указал большим пальцем на дверь позади и поднялся обратно на ноги, оставив без внимания Роуг, которым она так наслаждалась последние несколько минут. – Любишь лазанью? Мы могли бы приготовить. Как раз научишь меня приёмчикам. С ножом.
Стеснительная улыбка прокралась на мои губы.
– Только если это самооборона! – ответила, как истинный коп.
Он качнул головой и скинул спортивную сумку с плеча. Мне сразу стало интересно, что ж он всё там таскает. Большая. Чёрная. Выглядела увесистой.
– В пять?
У меня не было планов. День стирки, да и только.
– Можешь даже гостей привезти, – его тёмные глаза опустились на бесстыдно катающуюся в ногах Роуг, которой явно понравился мистер Почеши-меня-за-ушком-Сосед.
А какому бы не понравился?
– Тогда буду ровно пять. Без опозданий.
***
Подушечка пальца уверенно коснулась прохладной кнопки звонка. Услышав трель по ту сторону двери, я сразу сделала шаг назад. Роуг, зажатая под мышкой, свесила лапы вперёд и терпеливо ожидала, как будто всё понимала. Мы ждали, когда хозяин квартиры откроет дверь.
Одетый в чёрный лонгслив, Хедд появился на пороге. И в этот момент я была уверена, что так он не стал бы одеваться ради субботнего вечера дома, как и я не стала бы надевать симпатичные хлопковые брючки бежевого цвета и белый короткий топ на бретельках. Я хотела впечатлить его. Но неужели он делал то же самое?
– Проходи, Джен, – два неосторожно выбранных слова заставили меня осечься. Я, крайне удивлённая, посмотрела на своего соседа.
– Откуда ты знаешь моё имя? – теперь мне дальше порога, вглубь его квартиры заходить особо не хотелось.
– Твой почтовый ящик на первом этаже подписан, как и другие. – считав мою реакцию правильно, Хедд тоже напрягся. – И если честно, заметил в первый же день, ещё до нашего знакомства. Так я и узнал, что у меня появилась новая соседка.
Прозвучавшее объяснение показалось вполне логичным. Наверное, это всё излишняя паранойя. Чувствуя пристальное внимание Клевера, я боялась любой подставы. Сделав первый доверительный шаг внутрь квартиры Хеддвина, я закрыла за собой дверь.
– Кто там жил до меня? – прогоняя непрошенные опасения насчёт своего соседа, я продолжила разговор.
– Какой-то хикка-парень, с которым за всё время его проживания мы говорили пару раз. Он не приводил друзей, вообще никого. Лишь, как вампир, выбирался из квартиры поздним вечером или ночью, – Хедд говорил спокойно, и это незаметно передалось мне.
Всего на короткое мгновение я отвела взгляд в сторону, чтобы получше оглядеть его апартаменты. Голод до деталей компенсировал неудачи на работе.
Боже, а ведь в прошлый раз я устроила тут чёртов спарринг с его другом, а затем убежала прочь, ничего толком не рассмотрев.
Квартира может многое рассказать о его хозяине.
Стены были белые в отличие от тех кирпичей, которыми выложена моя кухня, совмещённая с гостиной. А вот окна ничем не отличались от моих, как и пол. Однако планировка показалось мне немного другой. Квартира взаправду просторная за неимением лишней мебели и прочего барахла, скоплением которого Хеддвин явно не страдал. В гостиной стояли два дивана: серый и коричневый. Тут и стопка книг вперемешку с настолками. И огромный стеллаж, первая половина которого забита книгами, а вторая – виниловыми пластинками. Тут, безусловно, площадь побольше. Потому что в моей квартире не нашлось бы места стеллажам и шкафам, поэтому приходилось скромно довольствоваться небольшими комодиками.
Неоновая подсветка на барной стойке сегодня не горела. Но при всём при этом гостиная была освещена тёплым светом потолочной люстры. Это создавало некий комфорт и романтичный уют, которого я уж точно не ожидала от серьёзного Хедда с его тяжёлым взглядом. И именно так он сейчас наблюдал за мной, молчаливой и держащей кошку на руках. Я чувствовала его сверлящий взгляд на скуле и щеке.
– Ты снимаешь? – я обратила взор к нему, привалившемуся к стене со скрещенными под грудью руками и тихо наблюдающему за мной.
– Какое-то время, – лениво кивнул, чувствуя, как тоже попадает под моё изучение. Я видела его крепкие руки, которые до этого он прятал под рукавами толстовки. Хеддвин хорошо слажен. Очень хорошо. Неужели и правда фитнес-тренер?
Спустя несколько секунд я почувствовала кисловатый аромат, тянущийся из кухни позади нас.
– Я начал с соуса. На него ушло бы больше всего времени, и я решила его сэкономить, – Хеддвин мягкой, расслабленной поступью направился на кухню, потянув за невидимую нить, связывающую нас. Я, опустив кошку на пол, двинулась следом.
– Значит, ты умеешь готовить, – нисколько не удивилась я.
– На полуфабрикатах долго не проживёшь, – услышала его ответ и усмехнулась.
Не прожить долго на полуфабрикатах?
А как, по-твоему, я жила?
Войдя на кухню следом за ним, я поняла, что уют, которым восхитилась в гостиной, тут закончился. Простой холодильник. Без магнитиков. Плита, на которой в кастрюле бурлил томатный соус. Полно шкафов, в которых наверняка пряталась обыкновенная посуда и прочие столовые приборы. Рядом с окном стоял скромный, пустующий столик на двоих с двумя стульями.
– Я пока пытаюсь, – бодро ответила и, попытавшись скинуть с себя скованность, подошла ближе, чтобы оценить готовность ингредиентов. – Так как навыками кулинарии не обладаю. Стандартные блюда, конечно, умею готовить, но с натяжкой и среднего качества.
Хеддвин нахмурился, как будто не поверил мне. Или же был огорчён таким незначительным фактом. Но вскоре морщинка между бровей разгладилась, и ничего от мрачности на его лице не осталось.
– Агенту ФБР не до этого?
Я знала, что, так или иначе, он поднимет эту тему.
– Моя голова, руки и всё тело занято работой. Это правда, – неохотно ответила и посмотрела на парня, который не отрывал своих тёмных глаз от моего профиля. – Соус не подгорит?
– На слабом огне не должен.
– Где я могу помыть руки? – я в который раз стремительно перевела тему.
Хеддвин указал глазами на раковину, по правую сторону от меня.
– Я имела в виду туалет.
– Туалет у входной двери.
– Сейчас вернусь.
Я исчезла из кухни, но перед этим успела поймать глазами Роуг. Она, словно царь всех зверей, изучала незнакомую территорию так, будто уже присвоила её себе.
Сполоснув руки с мылом горьковатого аромата, я вернулась в гостиную. По правде говоря, мне было очень любопытно всё тут изучить, потому что Хедд казался мне не похожим на того, кто легко откроет своё прошлое. Это подсказывал мой внутренний голос. И чтобы не лезть в его душу, я решила воспользоваться чёрным ходом и просто изучить пространство.
– Знаешь, – обратившись в красавчику-соседу, я прикрикнула так, чтобы он смог меня услышать сквозь звуки бурлящего соуса и постукивания ножа о доску, – по твоей квартире очень сложно сказать, чем ты занимаешься. Если ты не запрятал где-то тренажёр, то я сдаюсь! – я внимательно осматривала корешки книг, находя среди них работы философов, редкие издания писателей, чьи имена висели на слуху, и не могла остановиться изучать дальше и дальше.
– Думаешь, я спортсмен? – также прикрикнув, с едва заметной усмешкой в голосе ответил он, продолжая нарезать овощи.
– Фитнес-тренер.
– Так подсказывает тебе фбровский нюх?
Несколько картин на полу, подпирающих стену, привлекли моё внимание. Словно пластинки в большой коробке, я осматривала их сверху, медленно перебирая пальцами и изучая холсты.
– Твоя внешность. Мышцы... Чёрная сумка. Куча спортивной одежды.
– Я... – начал он, но так и не закончил.
В горьком ожидании я сразу расстроилась, что так и не получила ответ. Повернув голову, я обратила взгляд к дверному проёму, но, к сожалению, угол обзора не позволял увидеть Хедда на кухне.
– Я занимался греблей с десяти лет, – несмотря на то что он оборвал сам себя и заставил меня подождать, спустя какое-то время ответ я всё-таки получила.
Этот вид спорта объяснял и его широкую спину, и крепкие руки. Теперь всё встало на свои места.
– Занимаешься греблей сейчас? – задала вопрос, громко откликнувшись и подойдя к стереосистеме, хорошо знакомой мне после того злополучного вечера, с изумлением обнаружила старенькие CD-диски, подписанные маркером. Из какого это века?
– Нет. Я занимался ею в школе, и как только учебные дни подошли к концу, с греблей завязал.
Двигаясь дальше по карамельному деревянному полу, я вновь появилась в дверях кухни. К этому времени Хеддвин слегка склонил голову, нарезая лук и при этом не роняя ни единой слезинки. Что за магия?! Несколько чёрных прядей упали на его лицо.
– А ты чем-то занималась в школе? – то, как неожиданно тихо он озвучил свой вопрос, откровенно говоря, поразило меня. Я ведь вошла почти беззвучно, но каким-то удивительным образом он почувствовал моё присутствие, не дрогнув и даже не подняв взгляд.
– Спортом – нет. У меня было плохое зрение, поэтому я упустила все прелести принадлежности какому-нибудь спортивному клубу, – я наконец подошла ближе к небольшому островку из тумб и встала рядом с красавчиком-соседом, оставляя между нами плечами должное пространство. Принявшись мешать соус, чтобы внести хоть какую-то лепту в готовку, я негромко продолжила: – В университете немного занималась, но это было чем-то сложным для меня. Я, как это не грустно признавать, оказалась ужасной слабачкой без выносливости и без каких-либо сил в руках и ногах. Частично поэтому я поступила в Академию. Это был вызов для той слабачки. Стать сильнее. Пройти жесткий отбор. Доказать всем, что я могу... – пусть мой выверенный тон и проносился по кухне обходительной, холодной дымкой, на самом деле я до сих пор чувствовала запах пота и крови, которые выжимали из меня изнурительные тренировки.
Хедд бросил короткий искоса взгляд, продолжая с лёгкостью шинковать морковку.
– Не любишь говорить о прошлом? – предполагая самую очевидную причину моего пресного тона и отсутствующего взгляда, поинтересовался он.
Мои глаза встретились с его тёмно-бездонными.
– Что-то мне подсказывает, ты тоже.
Эта почва была сразу прощупана. Конечно, я не могла знать причин отстранённости Хеддвина, но свои уже давно очертила в голове. Я не относила себя к фанаткам рефлексии или чувства обязательного шерринга. Нет. Каюсь, это было мне чуждо. Потому что моё прошлое было однозначным. Оно не требовало объяснений и даже пересказа.
– В прошлом нет ничего особенного, – неожиданно в воздухе прозвучало то, с чем я не могла не согласиться. Хедд продолжал: – Оно не отражает нас полностью, лишь те версии, которыми мы были.
– Хорошо. Какими версиями был ты? – сейчас я не просила озвучивать то, чем он занимался в школе, мне не нужно было слышать об отношениях с родителями. Просто то, чем он сам захочет со мной поделиться. – Каким был ты?
Хеддвин скинул в пустую тарелку нарезанную морковь и спокойно произнёс:
– Определенно я был тем человеком, который наделал кучу ошибок. Тем, кто из-за их последствий потерял много дорогих людей. Я был тем, кто недоволен устройством мира и однажды всё-таки смог его принять таким уродливым, каким он есть. А какой версией была ты, Джен?
Оказалось, ответить на этот вопрос было не так просто. Жизнь Джен Гриффин, которая стояла сейчас рядом с ним, была до ужаса проста, но я таковой её не чувствовала.
– Я ещё не успела в своей жизни совершить ошибок, о которых бы пожалела, но, кажется, уже на верном пути к их свершению... – всё чаще появляющиеся маски с кровавым клевером были плохим предзнаменованием. Этого я не отрицала. Как и то, что, копая глубже, совершала самую большую ошибку в своей жизни.
– Ищешь неприятности? – проницательно задал он слишком правильный вопрос.
– Кажется, уже нашла, – я не могла больше избегать мыслей о Клевере, которые гнала прочь на протяжении всего дня. Угрозы главаря пробрались под кожу и выжгли всё живое во мне, как кислота или щелочь. Было больно, но чтобы стало легче, нужно сделать себе ещё больнее.
Наши взгляды вновь сошлись. В его глазах сейчас сквозило глубокое понимание. И мне стало интересно. Через что такое в своей жизни проходил он, раз мог понять мои мучения?
– Я о работе, – уточнила на всякий случай, чтобы лишить фразу других смыслов.
– Я понял. И каково это... Быть внутри огромного механизма правосудия? На стороне добра.
– Иногда мне кажется, я, как сказал Дарт Вейдер, недооцениваю силу тёмной стороны.
– Настолько соблазнительна?
"Мне не хочется отбирать твою жизнь", – сказал он, почти пуская слюни на мою судьбу, словно я – раненное, беззащитное животное, разлёгшееся на липком полу вагона, и готовая умереть. Но нет! Сначала ему нужно было погонять меня по Нью-Йорку, как газель по саванне, и уже потом, только тогда, когда у меня не останется сил, можно будет вонзить свои клыки. Перекусить горло ещё одному агенту. Отгрызть голову и выплюнуть её туда, где лежали головы остальных.
– Нисколько, – с мнимой храбростью фыркнула я, закатив глаза. – Просто... на доброй стороне бывает скучновато.
Цокнула языком и сразу же поймала его удивлённый взгляд.
– А что? – держа тёмные глаза в своём плену, я повернулась спиной к тумбе и расслабленно на неё откинулась.
– По-моему, Джен, Энакину тоже больше нравилось творить всякую мерзость. И что из этого вышло? Он стал легендарным среди ситхов. Родился милым, боролся на стороне добра, и это привело его к тьме, которая пряталась в нём всё это время.
– Думаешь, необоснованно? – моя тёмная бровь вопросительно дёрнулась. Я не думала, что мы сегодня даже потенциально будем обсуждать "Звёздные войны", но, признаться честно, эта тема всегда щекотала мои нервишки. Спорная сага, не лишённая глубого смысла.
– Думаю, – Хедд остановился, поставил свою мысль на паузу, чтобы убрать нож в сторону, – с овощами было покончено, – он разрушил себя, потому что считал, что погубил любовь всей своей жизни. Это романтичная трагедия.
– А ты никогда не думал... почему самый легендарный воин попался в ловушку своего разума? – Я ткнула указательным пальцем в висок. – Своих собственных подозрений и мыслей? – весело произнесла в ответ. Хеддвин покачал головой, окончательно отвлекаясь от приготовления лазаньи. – Потому что он больше не контролировал то, о чём думал. Им овладел страх, ну и Палпатин. Глупые подозрения собственного производства привели его в капкан... Это не романтичная трагедия... Это крах большого человека.
Угольно-чёрные глаза поймали каждое изменение на моём лице и запечатлели лёгкую, дурашливую улыбку, которой всё закончилось. Я скинула одеяния начинающего философа и вновь показалась молодой девчонкой, которая не знала ни черта. За эту роль мне полагался Оскар.
– Агент ФБР может ошибаться, – расплылся он в довольной улыбке. И это вынудило меня недовольно нахмуриться.
– Ну тогда открой мне глаза, – с вызовом бросила ему.
– Энакин нарушил негласное правило. Джедаям нежелательно было заводить семьи, привязываться... и влюбляться. Любовь порождает ревность, страх, гнев и даже агрессию. Любовь никогда не спокойна. Тем более в мире, где идёт война между добром и злом, а вы находитесь не где-то на периферии, а в самом эпицентре. Он был воином в этой войне, притянул её к себе и к своей семье.
– А что сделал бы ты, Хеддвин? – любопытство взыграло во мне.
– Тебе лучше не знать, – и я сразу догадалась: передо мной не трусливый мальчишка, который бы сложил руки, выкинув белый флаг и поддавшись горю, как сделал Энакин. – Поможешь?
Листы лазаньи вместе с мясом и соусом укладывались слой за слоем, поднимаясь всё выше. Пышная лазанья создавалась на наших глазах, а затем была погружена в духовку на некоторое время. Хеддвин откупорил бутылку красного вина. И я не стала отказывать от одного бокала. Лишь одного. Только одного.
Тарелки и столовые приборы опустились на деревянный стол около небольшого окошка.
– Сыграем? – Хеддвин внёс в кухню небольшую стопку из настольных игр, которые ещё в гостиной попались мне на глаза.
Поджав губы, я скрыла улыбку, отвернувшись к окну всего на несколько секунд, чтобы успокоить себя. Будучи слегка азартной и не умеющей проигрывать, меньше всего сейчас я хотела разрушать его такой привлекательный образ поражением.
– Может, шахматы? – поставив стопку передо мной, он указал на клетчатую доску, но, заметив, что никакого восхищения и интереса в моих глазах при виде её не родилось, сразу же начал перебирать другие коробочки.
– Что ещё есть в твоей коллекции?
– Для двоих... – нахмурившись, брюнет осматривал названия на торцах. – Скрэббл? – немного растерянно предложил первую попавшуюся среди игр. – Не самая интерактивная, конечно.
Хеддвин пожал плечами и всё-таки поставил между нами на стол скрэббл. Игра с самыми простыми правилами: составить как можно больше слов и опередить противниками по очкам, которые в конечном итоге подсчитываются по ценности букв.
Лазурное поле с ячейками легло между нами. Я отхлебнула немного тёмно-красной кисловатой жидкости, таинственно наблюдая, как Хедд в это время перемешивал в голубом мешке косточки с буквами.
– Разыграем? – дёрнув одной бровью, он предложил мне на правах гостьи первой вытащить косточку, чтобы решить, за кем будет первый ход.
И я воспользовалась этим правом, вытаскивая букву и сразу же расплываясь в улыбке.
– Это не к добру... – протянул он, резюмируя результат увиденной улыбки, и вторым опустил руку в мешок.
У кого выпадает буква, ближайшая к началу алфавита, тот и ходит первый.
Хеддвин показал латинскую "M". Мучить его хитростью в своей улыбке я больше не могла, поэтому, не теряя времени, повернула косточку, выпавшую мне. Чёрная "B" теперь была повёрнута к нему лицевой стороной.
– Вот и первое поражение, – довольная собой, я забрала из протянутой руки мешочек и первой приступила к выставлению косточек на подставку. Одну за другой.
– Последнее на сегодня, – парировал он с холодным спокойствием в голосе. – Тем более это всего лишь удача.
– Кажется, удача преследует меня, – с сарказмом ответила я ему, тем временем глазами изучая выпавшие буквы.
Гонимая одними и теми же мыслями, я убрала волосы за уши так, чтобы они не мельтешили перед глазами и не мешали думать. В ожидании первого хода Хедд следил за мной и моим плавно перемещающимся туда-сюда взглядом.
Я взяла сразу все буквы, из которых получилось составить слово, и, смаргивая всю концентрацию, перенесла их на лазурное поле.
"Охота" (англ. hunt) собралась перед его жадным взором. Короткое и необыкновенное. Хедд, опираясь локтями о стол и лениво изучая свои косточки, негромко спросил:
– Охотилась на животных? – и на его губах сразу возникла необъяснимая улыбка.
– Люди ведь тоже своего рода животные? – подыгрывая своей таинственности, я знала, что эта аура ему нравилась.
Используя составленное мной слово, он собрал "отец" (англ. father). Мы переглянулись. И его наглая ухмылка на лице не оставила мне других предположений, кроме того, что эта была очевидная отсылка к Дарт Вейдеру.
Достав из мешочка недостающие косточки, я переместила их на дощечку и склонилась над ней так, что заправленная за ухо короткая прядь выпала и перекрыла мне обзор. Я посмотрела сначала на неё, скосив глаза, а затем обратила исподлобья взор на Хеддвина. Он тоже смотрел на покачивающуюся прядь. Образовалось какое-то странное, но сладкое напряжение. Мои щёки обдало теплом, а влага от вина на губах показалась некомфортной.
– Какой цвет тебе нравится? – спросила я, собирая "зелёный" (англ. green). И в который раз на ум пришла мысль о четырёх листьях клевера. Какой же всё-таки это отвратительный символ удачи!
– Зелёный вполне неплохой, но больше мне нравится белый и чёрный.
– Чёрный? – улыбка вновь заползла на мои губы. Неудивительно. Ведь он брюнет с чёрными глазами, одетый во всё чёрное. Стоило сразу догадаться и даже не спрашивать. – Терпеть не могу, – шутливо отозвалась я.
– Цвет зла, – специально гнетуще произнёс он, при этом собирая слово "дьявол" (англ. devil), которое очень удачно пересеклось с моим "зелёным" через одну клетку. И склеилось в "зелёного дьявола". Как поэтично!
Прогоняя, постучавшиеся в черепную коробку сознания, мысли, я перевела обратно взгляд на белые косточки. В это время Хедд принялся подсчитывать наши очки по отдельности, записывая суммы в блокнот. Между тем, запах лазаньи расползся по кухне. Роуг нигде не было видно, поэтому я ставила на то, что она обосновалась где-то рядом с едой.
Найдя скрывавшуюся всё это время зацепку, я пересекла слово "отец" новым – "игра" (англ. play).
– Ты бы перешёл на сторону зла, Хедд? – кажется, прозвучавший вопрос был не совсем тем, что он ожидал услышать. Голова его склонилась вбок в вопросительном образе.
– Если бы я был добрым и боролся за что-то, что ценил? Или если бы у меня имелись непоколебимые цели и нерушимые идолы, нет. Никогда.
– Слишком много "если", тебе не кажется? – обратила внимание на большой изъян в ответе.
Лицо парня покрыла дымка хитрости. Уголки губ всего лишь дрогнули, улыбку он всё-таки попытался скрыть от меня, добавляя всего две буквы, превращая мою "игру" в "игрока" (англ. player). Хороший ход. Он пользовался собранными мной словами, чтобы увеличить количество своих очков. И продолжил придерживаться стратегии, сразу делая следующий. Правилами это не было запрещено. Хедд пересёк новенького "игрока" и получил "сияние" (англ. shine).
Подсчёты вести не было никакого смысла: я понимала, что Хедд теперь резко выбивался вперёд. У меня же на руках не было многообещающих букв. Конечно, здесь и сейчас я могла поменять косточки, скинуть в мешочек старые и взять новые. Но вдруг удача не вернётся на мою сторону?
Излишне не рискуя, я вывела "вызов" (англ. call). Обаяшка-сосед сразу одобрительно качнул головой. То ли в знак поощрения, то ли в знак согласия.
– Считаешь, нужно безоговорочно служить светлой стороне? – как гром среди ясного неба прозвучал новый вопрос.
– Мы всё ещё во Вселенной Звёздных войн?
– Можем вернуться в нашу, – перебирая свои буквы, Хедд, по всей видимости, нашёл несколько вариантов, которыми мог воспользоваться, но сразу делать ход не стал. Ожидал моего ответа.
– В нашей Вселенной хоть и нет красивых светящихся мечей и Силы, но добро всё ещё лучше зла.
Отказавшись от шахмат, я всё же получила свой "мат" (англ. mate), который пересёк мой слабоватый "вызов". Никогда не дремлющий азарт охватывает тело. Он определённо играл со мной! И я сразу бросилась искать среди своих костяшек достойный ответ. Однако, как назло, глаза цеплялись только за те буквы, что собирали воедино ненавистный "клевер" (англ. clover). Не бывать! Я всё-таки скинула все косточки в мешочек и потрясла его, перемешивая буквы и при этом стараясь избавиться от навязчивых мыслей. Кажется, они уже просверлили мне несколько дырок в черепной коробке.
– Забавно, – отметил он вслух, подперев рукой подбородок.
Исподлобья я бросила короткий взгляд на соседа.
– Что? – буркнула в ответ.
– То, как ты, отвечая на вопрос, не отвечаешь вовсе. Ни на один.
Молча я собрала короткое и недостойное "поцелуй" (англ. kiss) вверху лазурного поля.
– И снова, – негромко прошелестел он своим низким голосом, пока пальцы добавили две буквы, сделав из "поцелуя" "поцелуи" (англ. kisses).
Я, хоть и не любила проигрывать, но сейчас всё-таки чувствовала, что именно сделала сегодня не так. Я не думала трезво и твёрдо. Не воспринимала его, как довольно хитрого, расчётливого соперника. Всю игру он пользовался моими буквами, выбрав самую ленивую, но всё же достойную стратегию. Так Хедд и побеждал. Не прикладывая усилий. Играя не в игру, а со мной.
Я вперила глаза на свои "l", "o", "v" и уже даже подумывала собрать незамысловатое, но глубокое по значению слово... Любовь. Оно бы пересекло "мат" без шаха, однако в это время таймер духовки разрушил атмосферу. Хедд встал первым.
– Сдаётся мне, ты выиграл... – так и не собрав слово, я скинула косточки в мешок до того, как он успел бы его увидеть.
Да уж.
Игра была с привкусом поражения, зато лазанья таяла во рту.
АРТ УЖЕ В ТГ-КАНАЛЕ – https://t.me/vasha_vikusha/301
Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha