| Выстрел в бархатной темноте | 18+

Семьдесят четыре дня назад.

— На каком молоке?

Прозвучавший вопрос от молодой девушки-бариста прогнал едва настигшую меня задумчивость.

— Без разницы.

Одетая в гражданскую одежду, сегодня я не привлекала экстравнимание, как происходило обычно, когда на мне была строгая форма. Висевший на шее значок со строгими буквами FBI стал моим личным пугало для ворон на урожайном поле. Или красной тряпкой для быка, когда дело касалось мелких хулиганов. В самой простой белой футболке, свободных, мешковатых джинсах и кроссовках я как никогда чувствовала себя комфортно.

Направившись к стойке, за которой уже несколько посетителей ожидали свои напитки, я отвела взгляд к окну, за которым после ночного дождя блистал солнечный Нью-Йорк. Сигаретный дым шлейфом тянулся за мимо проходящим мужчины. Две маленькие собачки, встав на дыбы, но остановленные поводками, не могли поделить тротуар. Возомнили себя грозными овчарками, и ни одна не собиралась отступать. Хозяйки хихикали, разводя своих болонок по сторонам.

Прошло всего два дня, как я обратилась со своей находкой в лабораторию втайне от коллег.

Лаборант не хотел принимать образец от меня, не проверенного агента-стажёра, которого он видел впервые в своём офисе, пусть я и работала на популярного в своих кругах Джеймса Лэндона. Как оказалось, это было для него неважно. Поэтому мне пришлось взять его в оборот. И к счастью, заговорив лаборанта и прибегнув к лёгкому флирту, я смогла уломать его помочь и сдала обугленный окурок. Таким образом, я миновала учет и регистрацию улики. Частично, я рассчитывала, что в базе преступников и подозреваемых найдутся совпадения. Даже если шансы мало-мальские. Опускать руки я пока не собиралась.

Надежда и иллюзия энтузиазма помогали мне игнорировать неприятное чувство. А чувствовала я тьму. Эта тьма не отступала от меня ни на секунду с первого и последнего столкновения с Клевером в переулке. Я ощущала его невидимые когти, которые медленно приближались к глотке. Наступая на хвост своему врагу, я будто сокращала свои дни. Чем ближе оказывалась, тем короче становилась моя жизнь.

«Последнее предупреждение».

Из мыслей меня вырвал шёпот шестого чувства. Оно подсказывало, что среди всего лучезарного вокруг было нечто, что смотрело на меня. Повернув голову, я вновь обратила взгляд к большому окну, у которого всё это время стояла и дожидалась кофе. Гуляющие незнакомцы проходили мимо. Парень, остановившийся рядом с припаркованным автомобилем, копался в телефоне. Парочка, не разрывающая руки, шагала дальше по улицу. Ничего такого, о чём мне нужно было сейчас беспокоиться.

— Четыре айс-латте для мисс Гриффин! — окликнул меня парень на раздаче.

Я подошла к стойке, поблагодарила его и забрала подставку с бумажными стаканчиками.

— Точно ничего не хотите? — Я захлопнула за собой дверцу фургона, пробираясь внутрь, при это пригнувшись так, чтобы не задеть головой потолок. Фургон снаружи был обычным, белым и непримечательным. С фейковым названием ремонта сантехники. А внутри на самом деле был напичкан агентами ФБР.

— Нет, кофе сделает меня перевозбуждённым и нетерпеливым. А эта операция... — специальный агент Лэндон в это время оглядывал мониторы перед собой, которые показывали нам всё то, что происходило пределами фургона. — Надеюсь, сработает как надо.

— Сработает, босс, — отозвался Патрик, сидящий с противоположной стороны. Взгляда не поднял, но весь его вид излучал спокойствие и уверенность. Я протянула ему стаканчик, и он в ответ благодарно кивнул. — Тем более, так далеко мы не заходили. Клевер всегда вычислял подставных скупщиков, а этот... благодаря Джен, не имеет нашего клейма. Пока что.

— Встреча назначена на три? — я поставила свой напиток поверх каких-то папок и надела жилетку бюро, которую до этого специально оставила здесь. От этого «пугала» пришлось избавиться.

— Да, осталось полчаса. Скупщика уже должны были снабдить микрофоном и локатором.

— А вдруг Клевер решит его проверить или обыскать? — первое, что предположила я.

— Устройство сделано так... — Патрик с удовольствием отвлёкся от работы, взял в руки какую-то маленькую непонятную штучку и принялся на ней демонстрировать, — ...что ты не можешь выключить его насовсем без согласования с материнской программой. А её контролируем мы, — он ткнул на компьютер позади, где на весь экран была открыта карта. Мигающая точка показывала, где находился сейчас наш подставной. — Но он может нажать на эту кнопку, — Патрик повернул устройство ко мне так, что теперь я могла видеть небольшую кнопку, — и ровно на сорок пять секунд прослушка вместе с локатором отключаются. Этого достаточно. Затем устройство автоматически выходит из спящего режима и продолжает свою работу.

Ну чудеса чудесные! Чего только не придумают в ФБР.

— Но, если нажать на кнопку, разве это не будет заметно?

— Если нет возможности нажать, подставник использует кодовые слова. Их несколько, чтобы в контексте можно было свободно задействовать. А поскольку сегодня они встречаются в ресторане, кодовыми словами было решено назначить — вишневый, тирамису, атмосферно и Beatles.

Странноватый наборчик... Но вполне логичный.

— Если он произносит хоть одно из них, мы тут же выключаем все устройства на нём и ждём.

Мне сразу стало интересно, бывали ли случаи, когда датчики всё же обнаруживали. Хотя ответ, наверное, был очевиден. Инциденты всегда случаются. Когда что-то важное зависит только от одного человека, ошибка порой неминуема. И сейчас все агенты в фургоне надеялись, что подставник, на которого было поставлено всё расследование, не ошибётся.

Если бы кто-то спросил, как мне план, то я бы мрачно ответила, что шансы малы. Казалось, все здесь, кроме меня, рассчитывали на глупость со стороны тех, кто блестяще проводил каждое своё дело. Знаю, изначально план был моей идеей, но, погрузившись в дело глубже, я, кажется, наконец понимала, с кем мы имели дело. Мы закидывали удочку, не соответствующую рыбке в воде. Так что вероятность того, что нам откусят руку, увеличивалась троекратно.

— Вы не в обиде... за письмо? — нарушив повиснувшую тишину, я обратилась к своему начальнику тише, хоть все сидели близко-близко, как кильки в консерве.

Я чувствовала, что, возможно, что-то могло между нами поменяться. Джеймс утверждал, будто сразу раскусил пропажу письма, но я ему не верила. Скорее всего, он просто не хотел выглядеть нелепым в глазах нижестоящий коллег. И я его за это осуждать не собиралась.

— Так или иначе, оно вернулось ко мне. А агент Кэмпбелл не впервые затевает споры или закусывается с другими сотрудниками, но... Не буду отрицать, что удивлен твоему согласию в этом поучаствовать. Кажется, профиль, составленный твоим куратором в Академии, кое-чем отличается от истины.

Ну конечно! От услышанного я почувствовала, как внутренности вспыхнули. Я совершила ошибку. Чёрт! Я не соответствовала ожиданиям. Стажёр-агент Джен Гриффин должна быть более покладистой и менее азартной. Это работа. Это моё будущее.

— Больше не повторится.

— Я скучаю по развлечениям. В твоём возрасте мы с коллегами тоже не знали границ, и всё было куда хуже! — Джеймс посмотрел на меня искоса и надел на губы дружелюбную улыбку. Но лучше себя я от этого не почувствовала.

— Разве у нас большая разница в возрасте?

Джеймс выглядел слегка за тридцать, но говорил так, будто в отцы мне годился, а его прошедшая молодость закончилась в прошлом веке. Но это было не так. Он следил за собой, хорошо одевался, не имел большого количества морщин, понимал наши шутки и обладал неплохими генами.

— Мы с женой ожидаем первого ребёнка, — произнёс он, но почему-то без особой радости. — Это накладывает определённые запреты. Теперь я соблюдаю больше мер безопасности, чем раньше. Знаешь, кто пойдёт задерживать на этой встрече Клевера или того, кто появится вместо них? Патрик. Но не я. Потому что дома меня ждёт беременная жена. И я не могу рисковать так, как делал это по молодости.

— Это нормально, — вмешался Патрик, — я тоже проходил через подобный мандраж, когда Лина родила. Втягиваешься. Со временем.

Об этом я никогда не задумывалась. Ведь дома меня ждала кошка. И то чужая. Родители жили в Итаке. А о любви Альдо я могла только догадываться. Обычно он вёл себя токсично и применял сарказм чаще, чем моргал.

Агенты до меня выходили из дела спустя какое-то время. Им угрожали. Скорее всего, их семьям — тоже. И я, нахмурившись, подумала, что мои родители тоже могут оказаться в опасности, если расследование продолжит давать плоды.

— О повторной экспертизе ничего не слышно? — вновь обратилась к Джеймсу, как только подумала о плодах. Одно семечко мы посадили, и я хотела знать, как обстоят дела.

— Запрос пока не одобрили. Это займёт какое-то время. Не переживай, я приложил развёрнутое объяснение. Начальству либо надоест его читать, либо они прочтут и поймут, что провести повторный тест жизненно необходимо. Кстати говоря об этом, ты так и не сказала, почему считаешь, что это не Кейт?

Помимо того, что я была единственной, кто обратил внимание на несостыковку с историей и прошлым Кейт, так и ко всему прочему, я до сих пор оставалась той, кто продолжал прорываться сквозь терния всё выше и выше. Все остальные как будто просто наблюдали. Однако очевидно, что убийство Кейт Смит было на руку Клеверу. Шифр разгадали и упали на след из крошек. Зачем делать вид, что Кейт мертва? Только если...

Я тут же озвучила вполне логичную мысль:

— Если она знала слишком много всё это время, почему они не могли избавиться от неё раньше? В психбольнице, где до пациентов, как мне показалось, никому не было дела... Для Клевера это раз плюнуть.

— Потому что ты расшифровала её письмо. Вот они и засуетились.

— Нет, — я расслабленно качнула головой и покрутила стаканчик с кофе в руках, — представьте, что вы каждый день ходите по одной и той же дорожке. И каждый день вам приходится обходить капкан. Сколько можно ждать, пока капкан случайно не захлопнется, например, на вашей ноге? Сколько можно быть настороже... Не проще ли обезвредить капкан и ходить себе дальше? И все эти вопросы приводят к главному — к чему этот капкан?

— Может, они не ходят по этой дорожке? И думали, что никто тоже по ней ходить не будет?

— Слишком опрометчивое решение для тех, кто соблюдает аккуратность везде и во всём. А возможно, я неправа, и они допустили серьёзную ошибку в прошлом, хотя мне кажется, что раз Кейт — не Кейт, значит, её личность стёрли по очень важной причине.

Шестое чувство подсказывало, что в этом я не ошибаюсь. Я права. Теорию нужно лишь немного доработать и доказать это всем остальным. Только тогда она перестанет быть теорией.

Глядя на Джеймса, я не сдержалась и улыбнулась. И, кажется, он понял: мне нравилось разгадывать эту головоломку больше, чем достигать саму цель расследования. Посадить преступников за решётку? Да, задачка со звёздочкой, ожидающей своего решения. Но пройтись по следу из крошек и дать всем из Клевера понять, что не одни они такие умные — вот, что меня вдохновляло сильнее всего. Страсть увидеть картину первой. Азарт от ощущения превосходства над противником.

Я журчала холодным кофе через трубочку и при этом прикрывала глаза от горьковатого вкуса во рту, который оказался мне по душе.

***

Победив бесчисленное количество раз, глупый почувствует себя неуязвимым. Скромный решит, что везёт. Высокомерный не станет удивляться и воспримет победу как должное. Но только умный продолжит держать руку на пульсе на случай, если война не окончена.

Нью-Йорк сейчас был на моей ладони. Не такой большой, каким казался мне когда-то. Все люди находились под контролем. Процессы были запущены и шли своим чередом. Всё было идеально налажено. Нью-Йорк виделся мне большим полем с шахматными фигурами. Каждая делала свой ход, а потом я выбирал: либо делать свой в ответ, либо оставить всё, как есть.

С ярчайшим предчувствием, что поражение могло окрасить сегодняшний блестящий, искрящийся вечер в мрачные оттенки, я опустил глаза к подъезжающей машине к главному входу в клуб. Шины просвистели по асфальту. Из красного спорткара вывалился разъярённый Тоск, пружинистая походка которого резонно отозвалась напряжением во всём моём теле.

Обернувшись, я взглянул на Рембрандта, упакованного в стекло. Эта картина, пусть и нравилась мне, но никак не отзывалась в сердце. Сегодня я собирался от неё избавиться за немалую цену, как внезапно звонок и разгневанный голос Тоска заставил нас повременить с этим решением:

— Это подстава! — услышал я его голос с лёгким итальянским акцентом, на фоне раздался визг шин. — Я туда ни ногой!

— С чего ты взял? — процедил я в ответ.

— А ты как думаешь?! — эмоциональный Тоск был возмущён, и в любой другой ситуации я бы напомнил, что не умею читать мысли, но сейчас он не дал вставить и слова. — Oddio! (с итал.: Боже мой!) В кофейне неподалеку ошивалась эта стажёрка! И если ты думаешь, что я ошибся или обознался... non possiamo fallire! (с итал.: мы не можем потерпеть неудачу!)

Слушая вперемешку английский и итальянский, я сжал двумя пальцами переносицу и прикинул, какова вероятность этого странного совпадения. Джен Гриффин именно сегодня каким-то чудесным образом оказалась на другом конце Нью-Йорка, чтобы попить кофе?

— Sveglia! (с итал.: Проснись!)

— Отменяем. Возвращайся так, чтобы никто тебя не заметил.

— Буду через пятнадцать минут.

Теперь стало понятно, что скупщик оказался подставным. И с этим нужно было срочно разобраться. Позже. Сейчас моя головная боль — это молодая Джен Гриффин.

До того, как с минуты на минуту бомба под названием «Тоск» взорвётся в моём кабинете, Кейден, до это молча сидевший на диване, всё же произнёс:

— Кажется, она бóльшая проблема, чем мне казалась.

Наши взгляды пересеклись. В образовавшейся короткой тишине мы были способны начать и закончить разговор. И наши мнения сходились. Джен Гриффин — огромная проблема.

— Cazzo, porca troia! (с итал.: Чёрт, блядь!) — ворвавшись в кабинет, Тоск продолжил шипеть ругательства на итальянском. Работая почти всю жизнь бок о бок с самыми эмоциональными представителями этой нации, я успел выучить все матерные формулировки. И эта была одной из самых грязных.

— А так, чтобы мы понимали? — мрачновато поправил его Кейден, наклонившись вперёд и расставив локти на свои колени. Я повернул голову к окну и вновь взглянул на удручающий Нью-Йорк.

— Скачай duolingo, — отмахнулся от рыжеволосого и направился к бару. Тоск с взъерошенными волосами, будто только что его потрепала свора бродячих псов, принялся наливать себе целый стакан виски. Без льда.

Минуты тянулись под угрюмым молчанием. Тоск сверлил пятую дыру в моей спине, явно ожидая решения. Кейден, вперив взгляд в потолок, кажется, думал о том, как теперь сбыть картину без копов на хвосте.

— Больше я на сделки не поеду. Хер там плавал! — Тоск продолжил возмущаться пуще прежнего. — Пусть этим занимаются шестёрки! Псы подзаборные, но я... — распыляясь сильнее, он быстро заметил, как я обратил к нему взгляд. С жуткой суровостью. Все эти оскорбления мне уже не нравились. — Слушай, эта цыпа меня порядком достала. Предупреждений она не понимает! Над делом и дальше работает!

Да, это правда. Предупреждение на неё не сработало.

Стоя в том переулке и держа сигарету в зубах, готовый подпалить её в любую секунду, я заметил борьбу в её взгляде. Она будто бы обращалась ко мне глазами: «Я не приехала в Нью-Йорк, чтобы распаковать вещи, а затем собирать их обратно и поскорее сбежать».

— Копы удивительно были близко, — впервые за долгое время Кейден не скрывал своей обеспокоенности. Риск быть пойманным внезапно подлетел к критическому значению впервые за долгие годы.

— Они не то что были близки, они дышали мне в спину. Заказывающая кофе, Джен Гриффин уже представляла, как нацепит на меня наручники.

Его причитания прошли мимо нас обоих.

— Мы ведь продавали через этого скупщика. Как он попал к копам? — заинтересовано озвучил вслух мысль рыжеволосый. Тоск опечаленно вздохнул и пробурчал: «А то, что я мог встретить эту ночь за решёткой, никого не волнует?».

— Арестовали по-тихому и предложили сделку, — уверенно ответил я. Вопрос Кейдена тут же отпал.

— Если это её идея, то девчонка не промах.

Безмолвно мы с Кейденом сошлись во мнении, что возникшая проблема намного серьёзнее, чем мы предполагали изначально. А ещё мы оба улавливали что-то необычное в выбранной стратегии. Она не была присуща Бюро. Те обычно действовали аккуратно и не посылали на поддельные сделки тех, кому не доверяли. Так мы их и ловили. Но в этот раз проглядели ловушку.

— Чуть не поймала меня, — фыркнул Тоск.

— Да твою хитрую итальянскую задницу хрен поймаешь, — цокнул Кей, и они оба прыснули.

Мои уголки губ лишь слегка дрогнули. Я понимал, что Тоск подобное так просто не оставит. Джен Гриффин становилась для него назойливой мухой, которая, однажды обязательно превратится мишень. И чтобы успокоить гнев и голод разбушевавшегося зверя, нужно дать ему то, чего он хочет, но под чутким контролем:

— Разыщите Вала, — кивнул в сторону двери и снял кожаную куртку со спинки. — Пора преподать агенту Гриффин второй урок.

Лёгкая улыбка на сомкнутых губах превратилась в жестокую ухмылку.

Мы выходим на охоту.

***

«У тебя точно всё в порядке, дорогая?», — гласило сообщение часовой давности, с которого я не сводила глаз уже несколько минут, пока дожидалась своего поезда. Пришло оно от мамы.

— Навязчивая женщина, — недовольно прошипела я и заблокировала телефон, когда свет фонарей поезда осветил рельсы внизу подо мной.

День был не к чёрту: скуп картины так и не состоялся. Никто не появился в назначенное время в ресторане. Жара, стоящая в фургоне, сплавила всем мозги, поэтому никто даже не возмутился исходу — сил просто-напросто на это не хватило. Шифр крутился в голове даже тогда, когда я не была на нём сфокусирована. Плюс ко всему, давило ощущение, что дни превращаются в сплошную несъедобную кашу. Ни друзей. Ни развлечений. Ни результатов в расследовании. А вода, в которой я варилась все эти дни, была гладкой, тёмной и отпугивающей. Тьма на самом дне поджидала момента, чтобы схватить меня за ноги и затянуть на дно.

Позади раздался писк крысы, и я буквально залетела в пустой вагон поезда подальше от противного грызуна. Жёлтые и оранжевые сиденья, к счастью, оказались свободны. Пол липкий и неприятный. Поэтому подошвы противно издавали звук от соприкосновения с ним.

Это была последняя пересадка. Ещё четыре станции — я дома.

В соседнем вагоне по правую сторону я заметила несколько людей. Да и по левую руку тоже были, но мой вагон оказался удивительно пустым. Нью-Йорк живой город, всегда полный туристами и покорителями мегаполиса.

Засунув наушники в уши и включив меланхоличную музыку, я устало откинула голову назад. Глаза закрыла. У меня было всего несколько минут до следующей станции. Недостаточно, чтобы уснуть. Но хватит, чтобы отдохнуть. Глаза жгла боль после шестичасового сканирования экранов.

В среднем в голове у человека крутится сто пятьдесят нерешенных задач. Люди начинают думать только тогда, когда теряют фокус, и сознание начинает жить само по себе. Обычно, это состояние называют «витать в облаках». Под медленную музыку я поняла, что это и происходило со мной сейчас. Я одновременно думала о целях. О надоедливой матери семейства Гриффин. О своём начальнике. И даже о Чеде Кэмпбелле. А ещё я никак не могла отпустить воспоминание, которое мучило меня слишком часто. Оно скручивало тело проволокой с идеально заточенными шипами... А оглушительный звук нескольких выстрелов стоял в ушах.

Внезапно поезд резко дал по тормозам, отчего я сразу вздрогнула и успела схватиться за поручень. Тёмный туннель, окружающий поезд, дал понять, что до следующей станции мы ещё не доехали. Мы просто встали где-то между. В это время люди в соседних вагонах не обращали внимания на неожиданную остановку поезда. Простая техническая остановка. Вот-вот и мы отправимся дальше.

Слегка взвинченная, я принялась успокаивать себя. Ну что может случиться? Ну задержусь на пару минут, приеду домой чуть позже.

Не помогало. То ли спустя неделю работы я стала проходить через профдеформацию, то ли сегодня тревога мучила меня сильнее обычного, в общем, успокоиться я так и не смогла. Что-то было не так.

Шум двигателя сошёл на нет. Стало тихо. И в этой пугающей тишине мгновенно погасло всё освещение. Я испугалась и обратила глаза к дверям, остававшимся закрытыми.

— Сейчас включат, — успокаивала я себя, хотя на самом деле не верила в мантру, которую шептала. Твою мать! А вдруг придётся ждать спасателей? Водитель всё равно не отпустит нас в туннель. Так что если проблема всё-таки с самим поездом, и мы застряли между станциями, остаётся один выход — беспомощно ждать спасения.

Каждый раздающийся шорох и скрежет металла в тишине вагона походил на удар молота по наковальне. Сидеть не хватало спокойствия. Я встала на ноги. Жаркий июньский вечер прокладывал испарину под белой футболкой. Я вытащила наушники и бросила их обратно в сумку, но музыку выключать не стала. Она продолжала аккомпанировать сложившейся ситуации. Всё происходящее напоминало сцену из фильмов про судный день.

Кое-как успокаивая себя прогулкой по пустому вагону, я заглядывала в каждое окно, но ничего там не видела. Темнота. Стены туннеля. И зловещее беззвучие. Найдя кнопку аварийного выхода на панели вагона, я уже подумывала нажать на неё, чтобы выйти в туннель и дойти до первого вагона с машинистом. Но если внезапно поезд придёт в движение, от меня на рельсах останется лишь фарш.

Из моего рта вырвался крик, когда двери вагона со всех сторон, как по щелчку пальцев, открылись, будто услышав мои мысли об аварийной кнопке. Чувство безопасности в один короткий миг исчезло. Я вертела головой, стоя в центре вагона и не зная, с какого выхода придёт тьма. А она пришла отовсюду, просовывая дымчатые щупальца в попытке поймать меня. В каждом из четырёх выходов показались знакомые силуэты с чёрными масками на лицах. Кровавый знак Клевера — предвестник скорой смерти.

«Последнее предупреждение».

Эта встреча добром точно не кончится.

Они стояли в дверях и смотрели на меня. Свежие потоки прохладного воздуха окружили меня со всех сторон. Кровь замёрзла в венах. Я не могла пошевелиться. И в этом скованном состоянии я стала понимать: остановка поезда их рук дело.

Двери со стуком закрылись. Мышка в клетке с четырьмя тиграми.

Люди в соседних вагонах, кажется, не обращали никакого внимание на то, что происходило здесь. Да и в темноте они бы не разглядели, как один из них сделал первый наступательный шаг напрямую ко мне, охваченной страхом.

— Не подходи, — я хотела звучать строго и отпугивающе, но произнесённое, оказалось, больше похоже на просьбу. Мольбу.

— Джен, — его голос я узнала сразу. Обволакивающий. Нежно-опасный. И даже чуточку игривый.

«Агент-стажёр! Это даже смешно» принадлежало ему. Их боссу. Их путеводной звезда. Их мерилу. Их голове.

— Давайте сядем, поболтаем. Представим, что мы, например, в ресторане... Кажется, сегодня мы могли даже пообедать там вместе, да? — он непринуждённо опустился на оранжевую сидушку и протянул мне навстречу руку, облачённую в кожаную перчатку.

Я смотрела то на галантно раскрытую ладонь, то на безжизненную маску, пока грудь поднималась и опускалась. От страха дыхание сбилось. Я не знала, как поступить. Пока он, по всей видимости, хотел, чтобы я подыгрывала. Слушалась. И была паинькой, которая, к их общему сожалению, не с первого раза усвоила урок. Маленькая дурнушка, которой надо повторять и не один раз, чтобы она наконец поняла: играть с ними не стоит. Надо уволиться и заняться чем-то другим.

Когда им окончательно стало понятно, что садиться я не собиралась, здоровяк, грубую силу которого я запомнила ещё с прошлой встречи, в два шага преодолел расстояние между нами и толкнул меня назад. Воскликнув, я упала рядом с главарём.

— Обычно, я прошу прощения за его бестактное поведение, но сегодня оно оправдано, — продолжил он говорить со мной спокойно и ласково, будто вся эта грубость и не существовала. Он находился так близко ко мне, что, клянусь, я чувствовала запах его тела и тихое, размеренное дыхание. Кожаная чёрная куртка скрипнула, когда рукой он указал на высокого мужчину, доставшего монетку из кармана джинс. Он принялся крутить её между своими длинными пальцами. — Вы чуть его не подставили, агент Гриффин.

Я обратила взгляд на третьего парня, стоящего поодаль. Он тихо наблюдал за нами. Четвёртый, словно отсутствующий здесь и не желающий принимать участие в происходящем, стоял по другую сторону вагона и с интересов оглядывал рекламки на стенах.

— Подставила?! — грубо воскликнул парень с монеткой в руках. Его агрессивная аура завладела моим вниманием, обволакивая всё тело в стальной капкан, а когда он, наклонившись к моему лицу, поставил руку на спинку сидушки позади моего плеча, я замерла, стараясь быть предельно спокойной. Ничто не должно выдать страх. — Ты, цыпа, перешла сегодня черту.

— Тогда сними маску и облегчи мне работу, — неожиданно для самой себя я ответила ему той же монетой. Грубостью. Дерзостью. Неотёсанным поведением.

— Ха! — усмехнулся он в ответ, находясь в нескольких миллиметрах от моего лица, а затем медленно и грациозно выпрямился. Сверкнув монеткой, он увлечённо продолжил перекатывать её между костяшки. Признаться, это гипнотизировало — то, как она перемещалась туда-обратно.

Всё это время я ощущала на себе взгляд справа. Он изучал меня. Следил. Возможно, делал свои выводы. И, наверное, сейчас я могла бы продолжить вести себя дерзко: повернуть голову и, бросив вызов, посмотреть на него в ответ. Однако инстинкт самосохранения велел не поступать так. Не с ним. Точно не с ним. Если тот придурок, что стоял напротив, мог взрываться хоть каждую минуту, то этот... На его груди висела кнопочка, на которую, если нажмёшь, запустишь таймер. А тот, в свою очередь, отсчитает время до самого мощного взрыва. Рисковать я не собиралась. И уж тем более не собиралась проверять детонатор на точность и чуткость.

— Кажется, цыпа, — обратился ко мне тот, что продолжал стоять напротив. Я не могла видеть его глаз, поэтому и не знала, куда устремлён его взгляд: на меня или же на монетку. Ставлю, что на монетку, — ты не догоняешь, с кем разговариваешь так дерзко. Возможно, такой ведьме, как ты, плевать на инквизицию, которую мы устроили при знакомстве. Но пуля между бровей, прям тут, — он ткнул своим острым пальцем мне в лоб, — изуродует твоё милое личико.

Я нахмурилась, и между бровями, где он только что оставил невидимый след от подушечки пальцев, пролегла складка.

— Может, у мисс Гриффин есть цена? — произнёс третий, который всё это время оставался немногословным зрителем. Подперев собой поручень, он стоял со скрещенными под грудью руками.

Чувствуя интерес каждого к своей персоне, я наконец поняла. Они не пришли покончить со мной. Нет. Это всего лишь элемент запугивания. Клевер пришёл откупиться. Прогнать. Припугнуть. Сморгнув непрошенные слёзы страха, исподлобья я посмотрела на самого резвого придурка, который решил, будто всерьёз может звать меня «цыпа».

— Снимите маски и покажите себя, если не боитесь.

Двое рассмеялись. Третий всё также разглядывал рекламки, а их босс в это время заметно напрягся. Сказанное не было для него ни шуткой, ни чем-то серьёзным.

— Пять баллов за старание. Такая дешёвая уловка, стажёр, — ехидничает мистер Цып.

Третий продолжил вести со мной переговоры:

— Как ты не понимаешь? У тебя есть выбор. Уйти или остаться. Уйти можно с деньгами. Квартирой в любом большом городе. Или любой другой мечтой, которую ты назовешь, а мы осуществим. Она у тебя в кармане. Мы обещаем. Или же... можно остаться, но потерять сначала работу. Затем потерять друзей. Родителей... — от услышанного у меня даже лицо вытянулось.

Как-то быстро переговоры трансформировались в угрозы.

Да как он посмел угрожать моим родителям! Я сделала рывок вперёд, на самом деле зная, что шансов дотянуться до болтуна у меня нет.

Его рука меня остановила. Ловко среагировав и опередив, главарь выставил свою руку перед моей грудью и зацепился за поручень по левую сторону от меня. Ударившись о крепкий локоть, я, как волейбольный мячик, отпрыгнула назад и упала обратно на спинку сидушки.

От возмущения я перевела глаза на главаря. Его голова тоже была повёрнута, но сквозь крошечные отверстия в маске я никак не могла увидеть глаз.

— Я разрешал вставать? — больше его голос не был ни игривым, ни нежным. Теперь он выглядел напряжённым. И я поняла, ещё одну такую выходку он мне не простит. Страх воскрес. Смелость окончательно во мне подохла. — Как договорились: сидим и болтаем. Торопиться некуда.

— Вообще, я голоден, — внезапно отозвался четвёртый. Я узнала его голос. Кажется, это он посоветовал делать ноги из переулка, когда они подожгли меня, словно ведьму какую-то. Так ведь выразился мистер Цып?

— Джен, — более ласково продолжил их босс. Он убрал руку с поручня и откинулся рядом со мной на спинку, — кому и что вы пытаетесь доказать? Джеймсу Лэндону? То, что он в вас не ошибся? Думаю, вы уже показали свои отличные навыки с Кейт Смит. Но где она теперь? Кормит червей. А ведь всё могло быть по-другому, — я ощутила его противные попытки манипуляции на своей коже. Они чертовски хорошо работали. — Или Бюро? Им на вас плевать. Ведь вы — ещё один агент, считающий, что однажды сможет пролить свет на преступный мир. Посадить плохих парней и сделать мир светлым и приятным.

— Но раз вы здесь, значит, работает? — посмела вопросить в ответ.

Молчание, которое повисло между нами, ударило меня по голове. Метафорически, конечно. Но я почувствовала тяжесть. Ощутила тьму. Я смотрел на неё. За этой маской сама тьма.

— Мы здесь, чтобы сказать: «Лучше не надо». Не надо лезть туда, откуда вы не выберетесь, — произнесённое действительно звучало, как предупреждение, как совет, но они мне не друзья, чтобы беспокоиться о моём будущем. — Вы так сильно хотите увидеть наши лица, что ни разу не задумались над одним очень важным моментом: после этого никто вас не увидит живой. Он может подписать вам смертный приговор, — рукой он указал на мистера Цыпа, стоящего напротив, — просто подняв маску. И я вынужден буду вас убить. Звучит неубедительно? — переспросил он и, не дождавшись ответа, произнёс: — Я убью вас, Джен Гриффин, если вы когда-нибудь увидите моё лицо. Так понятно?

— Более чем, — сквозь сжатые челюсти ответила я ему. С натяжкой и, кажется, совсем неубедительно.

— Это ведь Лана Дель Рей? — вновь, как с другой планеты, в наш разговор вклинился четвёртый паренёк, в такт покачивая головой. Музыка едва-едва доносилась из моей сумки.

А затем мистер Цып протянул руку и указал на сумку. Если они хотят забрать телефон, то пусть берут. Я отдала ему, то что он без слов попросил. А затем этот придурок перевернул мою сумку вверх дном, и всё содержимое с шумом вывалилось на грязный пол вагона. Ручки. Телефон. Зарядка. Резинки для волос. Моя записная книжка. Несколько блесков для губ. Карандаш для глаз. Зеркальце. Салфетки. Парочка тампонов... В общем, всё то, что я таскала с собой повсюду на все случаи жизни.

Парень, что сидел по правую сторону от меня, лениво наклонился вперёд и подобрал чёрную записную книжку.

— Думаю, вы будете не против, — только и произнёс он. Разрешения спрашивать, конечно, босс не собирался. Быстро пролистнув, он точно понял, что я вела там записи о расследовании. Чёрт.

— Можешь собирать, — приказал мне мистер Цып, и через слова, тон голоса я почувствовала, что он скалился, довольный тому беспорядку, что учинил.

Ещё чего! Не желая ему повиноваться, я продолжала сидеть на месте.

И кажется, его это сильно взбесило. Одним быстрым движением парень схватил меня за футболку, отчего та треснула по швам, и опрокинул на пол. Колени болезненно откликнулись, когда я упала на пол.

Ну, конечно, придурок. По-другому ты и не можешь.

Под ругательства, которыми я осыпала их про себя, я принялась собирать все вещи обратно в сумке, при это стараясь не поднимать глаз на Клевер. Ни на одного из них. Чувствуя противный привкус унижения, я стала глотать подступающие слёзы, боковым зрением замечая, как двери вновь открылись. Первым ушёл тот, что был голоден, затем тот, кто меньше всего говорил. Третьим вагон покинул самый дерзкий, оставив уничижительную, громкую усмешку после себя.

Четвёртый встал на ноги, продолжая пролистывать записную книжку туда-обратно.

— Лучше уезжай, — бросил он совет. Голос звучал менее отрешённым. Так, будто он спасал мне жизнь, а не калечил всем этим спектаклем. Как это и иронично, и противно. Человек, пять минут назад опасно угрожавший, что убьёт, сейчас давал совет.

— Не то смерть? — догадливо сквозь слёзы спросила я его.

— Ни один из твоих предшественников не доходил до третьего предупреждения. Обычно они сразу делали ноги: и, поверь, это самое правильное решение. — Он присел на корточки напротив меня, а я подарила ему взгляд, который, кажется, он так искал. Трясясь, я плакала. Я боялась. Глаза жгло от слёз, лёгкие — от нехватки воздуха и подступающей истерики, а тело — от обиды и от жалости, которую я испытывала сейчас к самой себе. — Мне не хочется отбирать твою жизнь, Джен. Но это именно то, зачем я приду в следующий раз. Не допусти этого.

А затем исчез и он, пока его угроза болезненно впечатывалась в мой мозг. Загнанная в тупик, я впервые была готова прислушаться к словам убийцы.

Я должна отступить.

Я должна принять то, что они мне не по зубам.

Он не по зубам.

Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha