| Выстрел в бархатной темноте | 18+

Восьмьюдесятью шестью днями ранее

Огражденное со всех сторон здание ширилось и, казалось, устрашающе смотрело на меня в ответ, стоящую перед высокими железными прутьями ворот, пока я не решалась ступить на территорию. Наверное, подобные места не должны пугать мимо проходящих людей, но всё же не смотреть с опаской в глазах на Психиатрический центр Пилигрима оказалось невозможной задачей. Преподаватели рассказывают об этом месте ещё в университете, однако я никогда бы не подумала, что спустя несколько лет мой карман будут остужать удостоверение ФБР и значок и что я буду стоять перед местом, в одном крыле которого проходят лечение бывшие маньяки и серийные убийцы. Как гласила статистика, людям, совершившим страшные преступления, очень часто диагностировали отклонения в психике. Я направлялась туда, и только Бог знал, через какие коридоры будет лежать мой путь.

Нажав на кнопку, отчего вызывная панель противно потрещала, ответ я ожидала недолго.

— Говорите, — послышался строгий голос женщины.

— Агент Джен Гриффин, — быстро представилась я.

Ещё вчера мне был заказан пропуск в клинику, так что прозвучавший в ответ писк не стал сюрпризом. Меня здесь ждали. Ворота разошлись, пропуская меня на территорию психбольницы. Собравшись с силами и духом, я зашагала по ступенькам вверх, подводящим ко входу в учреждение. Попав в холл, я сразу же отметила обилие санитаров. То ли подобная работа обязывала их, то ли склад характера обтачивался о суровое место пребывания, но все они выглядели серьёзно. Серьёзнее агентов ФБР, уж точно!

Я подошла к застеклённой приёмной-стойке. Суровая на вид женщина протиснула бланк, закреплённый в планшет, произнеся:

— Это формуляр для визитёров. Заполните его. Доктор Гиббинс сейчас подойдёт. — Указав на обшарпанное кресло позади у стены, женщина прикрыла окошко и занялась своими делами.

Сев в предложенное кресло, я обвела взглядом холл. Пол был уложен кремовой плиткой, местами виднелись заделанные трещины. На бетонных стенах висели светильники, жухло освещая подавляющее место. Напротив располагалась дверь, за стеклом которой виднелся прохладный, безжизненный коридор. По обе стороны от приёмной-стойки на второй этаж уносились две скудные лестницы. Да уже... Это место нагоняло тоску и агонию, так или иначе, наталкивающую на неминуемый побег.

Заполнив самую обыкновенную анкету, я вернула на деревянную стойку доску-планшет. Маленькое окно открылось, большая рука схватила формуляр, а затем это же окошко, как капкан, захлопнулось.

Ну хоть не вместе с рукой!

Прошло ещё две минуты, прежде чем окошко снова открылось. Женщина приказывающим тоном произнесла:

— Сложите в контейнер все режущие, колющие предметы, а также ремень, часы и украшения. — Охватывающее недовольство я не смогла скрыть на своём лице. И женщина злорадно дополнил приказ едким уточнением: — Это обязательная процедура на случай, если кто-либо из пациентов вытворит что-то из рода «сумасшедшего». Вы ведь хотите выйти из клиники и продолжить смотреть на мир двумя глазами?

— Охотно, — откашлявшись, соглашаюсь я и, услышав знакомый захлопывающийся звук окошка, начинаю складывать всё по списку.

Без часов всего на мгновение я почувствовала себя голой, но вида старалась не показать. Проверив телефон и диктофон в карманах своей кожаной куртки, я заполнила список всего выложенного и оставленного на хранение в контейнер на выданном листе.

— Агент Гриффин, — спустившись с лестницы, ведущей к западному крылу, доктор Гиббинс, одетый в серую рубашку, чёрный твидовый пиджак, давно вышедший из моды, и широкие брюки, произнёс: — Всё верно?

— Добрый день, доктор Гиббинс, — в приветственном жесте я кивнула, отчего мои шоколадные пряди дрогнули, словно от дуновения лёгкого ветра. — Спасибо, что уделяете своё время. Это обязательно поможет делу.

— А вот ваши коллеги даже не допускали подобной мысли, ограничившись одним визитом, — утомительным тоном доктор выразил пренебрежение. Он указал своей женоподобной рукой в сторону лестницы, приглашая следовать по выбранному пути. В его волосах блестели седые волосинки, а болотного цвета глаза потеряли живость, которой, кажется, в молодости он не был обделен. — Я с ними в какой-то степени солидарен. Как правило, людей с ментальными заболеваниями подобного рода, как у мисс Смит, не привлекают к расследованиям и не вызывают давать показания. Они нестабильны.

— В какой-то степени, — задумчиво повторила за ним я, пробую фразу на вкус.

— Извините? — недоумевающе вопросил мужчина. Поднявшись на второй этаж, мы двинулись по западному крылу.

— Вы сказали: «в какой-то степени», значит, есть та степень, в которой вы с ними не согласны?

Уловив направление, в котором двинулся наш разговор, доктор Гиббинс, кажется, не забывал, что эта якобы непринужденная беседа велась всё-таки с агентом, с представителем федеральной правоохранительной структуры.

— В моей практике были случаи, когда недоверие к пациентам казалось неоднозначным, потому что какие-то диагнозы влияют на сознание пациента, а какие-то не влияют вовсе.

— Стоит ли верить словам мисс Смит? — неожиданный даже для меня вопрос слетел с моих уст. Я не успела его перехватить, позволив детскому интересу управлять нашей беседой. Глазами я прожигала в нём дыру, надеясь услышать честный ответ.

— Не моя работа говорить агенту ФБР, кому верить, а кому — нет.

Такое необходимое для меня заключение лечащего доктора слишком быстро кануло в небытие. Всё же внутри меня хранилась надежда на то, что Кейт Смит, возможно, всё-таки когда-то была в ясном уме, и что этот период пришёлся на тот момент, когда она писала письмо одному из членов банды «Клевер».

— Послушайте, агент Гриффин. Кейт Смит поступила в нашу клинику четыре года назад. — Доктор остановился в коридоре, так и не дойдя до общего зала для всех пациентов. И я тоже не спешила двигаться дальше. С профессиональным любопытством я следила за эмоциями на его лице, внимая словам. — Кейт неоднократно заявлялась в различные общественные места и начинала там буйствовать, вести себя не совсем адекватно, теряя нить с реальностью. Она не помнила себя, не помнила прошлого, своего имени, — одним словом, ничего. При ней были только права и пустой блокнот. Проведя все нужные тестирования, мы выявили у неё посттравматическое стрессовое расстройство. То есть мы можем лишь предполагать, что в прошлом с ней произошло что-то плохое, но она этого, к сожалению, не помнит. Сейчас у неё проявляются первые симптомы и признаки шизофрении. Людям с таким диагнозом не стоит давать показания, так как им свойственны обман, ложь, агрессия и иррациональность.

— Я это учту, — сдержанно ответила я.

— Тогда ещё один совет, — хитро улыбнулся он. — Не выводите Кейт на агрессию, в противном случае нам придётся вмешаться, и тогда о продолжении вашего разговора речи быть не может.

Доктор сделал несколько оставшихся шагов к двери и открыл её, пропуская меня вперёд. Он не почувствовал, как произнесенное смутило меня, заставив хаотично ещё раз обдумывать стратегию разговора.

Нет, я осеклась и откинула в сторону подобные мыслей. Я знала, что должна сделать! Здесь и сейчас никаких сомнений быть не могло, поэтому, оказавшись в общей комнате, я нисколько не оказалась ошеломлена или напугана находящимися здесь душевнобольными. Меня удивила только стоящая тишина. Она звенела и скрежетала.

Гиббинс уверенно направился к столу у окна, за которым, укрытая пледом, сидела девушка. Ни за что бы в жизни я не сказала, что у сидящей была диагностирована шизофрения. Каштановые длинные волосы были собраны в косу. На ней висела какая-то блеклая больничная одежда. Профиль оказался утончён и довольно красив. Нос прямой и острый. Пересохшие губы покрыты ранками нервных покусываний.

Каково было моё удивление, когда, подойдя, я встретилась с самым безжизненным, уставшим взглядом во всей Вселенной. В одно мгновение я с лёгкостью смогла представить её, улыбающуюся вне стен этого здания, где-нибудь проходящей на улице. Её коричнево-зелёные глаза с особой живостью изучали бы мир, подпитанные интересом к жизни и нормальным человеческим азартом. Но ничего этого не было в стенах психбольницы. Передо мной сидела безжизненная кукла, внутри которой, возможно, осталась крупица человека. А возможно, не осталось ничего.

— Здравствуйте, мисс Смит, меня зовут Джен Гриффин. Я агент ФБР, — Привыкшая первым делом протягивать руку в знак приветствия, в этот раз я решила сдержать себя, находя это неуместным. Уверена, Кейт повидала много агентов, в глазах которых читался скептицизм и насмешка. Быть больной и не осознавать этого — полбеды. Быть больной и осознавать, что в тебе видят только «сумасшедшую» — вот где скрывалась настоящая проблема.

— Кейт, агент Гриффин пришла поговорить. Если у тебя найдутся ответы, мы будем этому очень рады, — то, как ласково доктор обратился к пациентке, навело меня на некоторые вопросы. Например, выбранная практика «милый и пушистый» хорошо действовала? Или что-то за этим скрывалось?

Кейт молчала, никому не отвечая — ни мне, ни доктору. Её стеклянные тусклые глаза всего на мгновение обратились к нам, а затем отвлеченно скользнули к окну, кажется, найдя нас в роли собеседников совсем неинтересными.

Господи, я ведь знала, что разговор будет сложным, по-другому быть не могло.

Я сняла куртку, вытащив оттуда диктофон и телефон, а затем повесила вещь на спинку пошарпанного стула. Не давая стрессовой ситуации взять надо мной верх, я схватилась за трезвые мысли в голове. Дабы успокоиться, пришлось обвести взглядом ту часть комнаты, к которой я была обращена лицом. Двое пожилых мужчин играли в карты, совершенно не похожие на пациентов этого заведения. Однако, почувствовав мой взгляд наблюдателя и встретившись со мной взглядом, я вздрогнула от увиденной зияющей пустоты в их глазах. Поэтому я скользнула глазами дальше, прямиком к одинокому серому дивану, на котором расположился... Я даже не смогла понять сразу, сидел там парень или взрослый мужчина. То, что это не женщина, было очевидно. Но его лицо оказалось забинтованным, оставляя видимым один глаз. Тёмно-зелёный. Он обращался ко мне. В незнакомце замерла похожая пустота, в которую была погружена Кейт Смит. Но как мне показалось, обстоятельства их безумия сильно разнились. Незнакомец осознавал, куда смотрит и на что смотрит. Из-под футболки, как лианы, бинты обматывали руки.

Что-то внутри меня предостерегающе завибрировало, и я поспешила вернуть взгляд к Кейт. Но ситуация с ней оставалась неизменной. Она вглядывалась в бессмысленные окрестности психбольницы. Когда диктофон был включен, я снова попыталась завязать с ней разговор:

— Кейт, я ведь могу вас так называть? — на мгновение забыв о том, с кем вела разговор, я быстро исправилась. Мне нужно было её разговорить, а вопрос, как к ней можно обращаться, точно в этом не поможет. Поэтому за одно короткое мгновение было решено просто продолжить. — Я пришла, чтобы поговорить с вами насчёт одного письма.

Ещё вчерашним днём я поняла, что не стану напоминать о предыдущей даче показаний, которую я зачитала до дыр в поисках любой подсказки. Скрывалось там нечто такое, что спровоцировало у Кейт нервный срыв и припадок. По этой причине тему нужно было обходить стороной.

— Кому вы написали это письмо? — аккуратно, но настойчиво спросила я, придвинув копию оригинала письма.

Абсолютным безучастием Кейт одарила меня. Казалось, прозвучавший вопрос полетел в никуда. И она оставила его без ответа, вперив пустой взгляд в одну точку за окном.

— Письмо написано два года назад. За прошедшее время вы пытались ещё раз связаться с вашим собеседником?

Очередная попытка разговорить её получилась бесполезнее предыдущей. Кейт отвернулась, изредка моргая. Безжизненные глаза совершенно не шевелились. От развернувшегося игнорирования я уже готова была предположить, что ей, как и всем пациентам клиники Пилигрим, давали сильные транквилизаторы. Ведь она предстала сплошной, непробиваемой стеной, через которую не проникало ни одно моё слово. И это срочно нужно менять!

Действуя интуитивно и прислушиваясь к внутреннему голосу, я встала на ноги и аккуратно придвинула стул ближе к ней. Возможно, Кейт всё это время держалась в стороне, потому что не забывала, что разговаривает, в первую очередь, с агентом ФБР, о чём так некомпетентно напомнил доктор Гиббинс, оставив жирный намёк. Я должна была исправить это.

— Кейт, — я обратилась к ней тихо, чтобы создать атмосферу таинства и ощущение того, что это останется только между ними, — вы вправе не отвечать ни на один мой вопрос, потому что на это есть куча причин. Во-первых, тебе не верят, потому что ты здесь, в стенах клиники, а во-вторых, в тебе увидели обманщицу с весьма бурной фантазией. — Я выбрала говорить правду, а не пытаться хитрыми способами, будто бы щипцами, выхватить кусок любой информации, которая либо что-то докажет, либо опровергнет. — Пожалуй, ты найдёшь в моих словах лукавство, но, поверь, я говорю искренне. По одной причине. Мне тоже однажды не поверили, и это чувство несправедливости было сокрушительным. Поэтому знай, я верю тебе. И я здесь, чтобы выслушать тебя.

На последних словах Кейт неумолимо тяжело перевела взгляд на меня. Безразличие поблекло на фоне безмолвной благодарности. Её тусклые глаза опустились на наши руки, сжимающие плед.

— Я уже говорила, — на удивление её голос показался мне странным. Мысли хаотично и вразнобой бросились на поиски крошечной несостыковки, пока я не поняла... У неё британский акцент! — Письмо правдивое, — хрипло, натужно произнесла Кейт. — Кай и Герда! — она резко ударила по столу, заставив меня резко отпрянуть назад. Подобной реакции я не ожидала. В ней проснулась агрессия, о которой доктор Гиббинс предупреждал. — Сказка и есть ответ. Книга и есть ответ!

Внезапный выпад в мою сторону был предрешен, и двое санитаров подхватили пациентку под руки, не дав сделать что-либо из категории «вон выходящее». Безумные глаза тёмно-зелёного цвета зацепились за моё лицо в некой надежде, искренне веря, что я не подвергну сомнениям её слова и стану той, кто поймёт эти сказочные нелепые высказывания. Но ничего в моей голове не кликнуло. Торжествующий звон отсутствовал.

— В книге говорится о возрасте Кая, но косвенно есть подсказка на возраст Герды! — её волокли в сторону одной из дверей, за которой только Бог мог знать, что произойдёт. Я, ошеломленно приоткрыв рот рукой, со страхом наблюдала за развернувшейся сценой. — Возраст Герды! Книга — ключ!

И с этими словами она исчезла, по ту сторону двери переходя на вопли и крики, которые постепенно удалялись и становились будто бы частью другой Вселенной. Не сразу я пришла в себя. Мне понадобилось несколько минут. Но за это малое время я осознала, что всё это — пустая трата времени. Само письмо было наполнено бессмысленными, несвязанными предложениями, которые можно принять за записку сумасшедшего, прыгающего фантазийно с одной мысли на другую. Ничего связного! Ничего понятного...

Я почувствовала тяжёлый взгляд на себе, подчёркивающий внимание кого-то извне к произошедшему. Наши взгляды скрестились. Один единственный тёмно-зелёный глаз всё также изучал меня. Такой интерес даже немного раздражал, поэтому я поспешила встать со стула, надеть куртку и сунуть обратно в один карман диктофон, в другой — телефон.

Доктор Гиббинс — его я перехватила взглядом сразу — подходил с раскрытыми руками, как бы говоря: «Извините, что так получилось. Но чего вы ждали?».

— Агент Гриффин, как вы понимаете, не всегда можно продуктивно поговорить с пациентом, но вы можете приехать в любой другой день. Вдруг это даст результаты, — В его голосе где-то глубоко пряталась насмешка. Он иронизировал ситуацию, представляя из себя абсолютно некомпетентного доктора. Пустышка, завладевшая высокой должностью.

— Обязательно, доктор Гиббинс. Спасибо большое, — я оставалась вежливой, игнорируя желание ударить со всей силы Гиббинса по лицу.

— Я вас провожу.

Мы направились обратно по знакомым коридорам, затем миновали лестницу. И всё это происходило в абсолютной тишине. Хотя, признаться, у меня оставался один незакрытый вопрос.

— Могу я задать вам нескромный вопрос? Это никак не привязано к делу, просто личный интерес, — я изобразила свой голос слегка ласковым и, конечно же, получила краткий кивок в ответ. Неудивительно, что дешёвые манипуляции на нём работали. — Мужчина у стены, сидевший на диване... Весь перемотанный. Это часть лечения? Или...

— Тот молодой человек поджёг себя на прошлой неделе. Выкрал медицинский спирт, облил себя и поджег спичкой. К счастью, мы подоспели вовремя, чтобы спасти его.

— Жутковатая история.

Я мало представляла себе, что творится в голове у ментально больных людей, но услышанная история породила миллион мурашек, пробежавших по телу. Какие мысли управляют человеков, если они принуждают к самосожжению? Из головы не выходил тёмно-зелёный глаз, обрамлённый густыми ресницами. На мгновение я задалась логичным вопросом: «Почему не обгорели ресницы и брови?». Но, выходя из здания клиники, я уже была отвлечена звонком телефона, вибрирующим у груди. С улыбкой, вызванной этой противной щекоткой, я ответила тривиальным «алло».

— Агент Гриффин, есть успехи? — знакомый голос руководителя Джеймса Лэндона принёс небольшое успокоение.

— Пока сложно сказать, я только закончила и перевариваю.

Спустившись по бесчисленному количеству ступенек, я оказалась у панели, где располагалась одна-единственная кнопка. Нажав на неё, под мерзкий писк я наконец покинула территорию психбольницы.

— Я заметил, что некоторые папки исчезли с твоего стола.

— Да, я взяла материалы дела домой, но перед этим зарегистрировала всё, что вынесла. — Мне прекрасно было известно, что протокол я не нарушила. Все предпринятые действия оставались в рамках правил.

Я вышла на тротуар и решила взять путь к ближайшей кофейне. На улице оказалось как-то пустынно — ни одного человека. Стоящая тишина заставила меня остановиться. Вдруг из-за угла вышли двое высоких парней, привлёкшие к себе моё внимание. С капюшонами на головах они молча двигались в мою сторону. По ту сторону продолжал висеть Джеймс Лэндон.

— Вы что-нибудь слышали о сказке про Снежную королева, которую написал Ханс Кристиан Андерсен?

— Спустя столько лет Кейт Смит продолжает говорить о Кае и Герде, я так понимаю? — он сразу догадался, о чём шла речь. Признаться, это удивило меня, потому что вчера я ни в одном документе не нашла зафиксированной отсылки к сказке, пусть и принятой за бред. И было понятно почему. Никто из агентов не верил Кейт. Ни тогда, ни сейчас!

— Поймите, она не выглядела сумасшедшей.

— Не нужно выглядеть, как сумасшедший, чтобы быть им, — тонко подметил он в ответ.

Я привела себя в полную боевую готовность возразить и сказать, что часть меня хочет верить Кейт, но не успела ничего произнести, как внезапно проходящий мимо парень бортанул меня плечом. Всем телом я почувствовала удар. Содрогнувшись и подавшись вперёд, я выронила телефон. С глухим звуком он приземлился на тротуар.

— Извините, — недовольно буркнул мужчина, лицо которого я не смогла разглядеть из-за прикрывающего капюшона. Извиняясь, он не имел этого в виду. Он сказал это автоматически.

Незнакомцы уходили прочь, будто ничего не произошло. Я несколько секунд смотрела им вслед, пока не вспомнила о Джеймсе Лэндоне, висевшем всё это время на звонке. Подняв телефон, я была рада обнаружить, что чехол принял удар от падения. Экран не пострадал.

— Агент Гриффин? — послышался голос начальника, когда я поднесла телефон обратно к уху.

— Всё в порядке, просто... — и в это мгновение до моего мозга дошла странная мысль. — Нет... — прошептала под нос.

— Что случилось? — Джеймс обеспокоенно вздохнул.

Свободной рукой я пошарила по карманам, и, конечно же, навязчивая мысль, пришедшая мне только что на ум, оказалась правдивой. Внутренний карман куртки, где всё это время лежал диктофон, был пуст.

— Кажется, меня только что обокрали. — Наверное, я должна была разозлиться, но мне хотелось смеяться. — Теперь понятно. Это был дешёвый трюк. Один толкает, а другой, пока внимание переключилось на первого, ворует. Они явно знали, что красть.

— Что пропало?

— Диктофон, на котором записан наш разговор с Кейт Смит. Думаю, сказка про Кая и Герду не пустая болтовня, агент. Раз им пришлось забрать улику. — Развернувшись, я взглянула на пустой позади себя тротуар. След двоих уже пропал. Они испарились.

— Чёрт! Если ты помнишь разговор, может, стоит перезаписать его сейчас?

— В этом нет необходимости, я записывала не только на диктофон, но и на телефон, чтобы послушать всё дома. Об этом они, кажется, не догадывались. Я перекину вам запись на случай, если и от телефона они захотят избавиться.

— И не медли с этим.

— Хорошо, агент Лэндон.

***

Вечерело. Вторая порция кофе опустилась на стол, который я заняла в кафе около дома. Здесь понемногу пустело, но я не обращала внимания, полностью поглощённая поиском ответов в интернете. На столе творился кавардак. Между собой перемешались исписанные салфетки, планшет, пустая тарелка из-под недавно съеденного обеда, ручки и карандаши. Волосы мои были заколоты, поэтому особо не мешались. Так мне легче думалось, когда количество раздражающих и отвлекающих факторов сводилось к нулю. Глазами я вновь скользнула по чёртовому письму, которое, готова поклясться, я запомнила наизусть. Каждое слово, каждую букву и каждую запятую.

— Каю было десять, — бурча под нос, я перечитываю строки сказки. После разговор с Джеймсом, по дороге обратно в офис, пришлось купить сборник сказок онлайн, чтобы всё хорошенько изучить. — Герда... — задумчиво произношу, вырывая факты из текста книги, — ...была на два-три года старше. Либо двенадцать, либо тринадцать. А что, если...?

Словно обезумевшая от накрывшего меня азарта, я обводила буквы, отсчитывая каждые двенадцать.

— Б-т-и-у... — я собирала буквы воедино, но получала несвязную кашу.

В конечном итоге ничего дельного из этого не вышло. В надежде, что потенциальный шифр связан с числом тринадцать, я продолжила по новой схеме собрать слова.

— Е-н-т-в-у... — с раздражением выдохнула, моментально осознав, что и здесь очередной тупик.

Мысль, что Кейт просто годами оставалась пустой сумасшедшей девушкой, всё никак не могла усесться в моей голове. Переписав письмо в очередной раз, когда на предыдущей салфетке не осталось живого, свободного места, я, повертев головой, посмотрела на буквы под новым углом. Найти ошибку или какой-нибудь просчёт не вышло. Передо мной, как были, так и оставались нескладные буквы.

— А если попробовать так, — задумчиво прошептала, не веря, что действительно пытаюсь в очередной прийти к чему-то дельному в этой безнадежной идее.

Я оставила первую и стала считать с той, что шла после неё.

«Я знала, что тебе нельзя писать. Нельзя вести нитку к твоему Клеверу. Ты прислушайся... Волк уже воет. А я жду здесь. Томимая нелепой надеждой: ты не мой Кай, я не твоя сестра Герда. Твоя клятва не стоит и... Ты беспощадный зверь, который, думаю, должен умереть. И эта льдинка сделает больно только тебе.

Выписывая следом каждую букву, я получила несколько слов на белой салфетке. «Я не Кейт. Майский день.».

— Бинго, — произнесла шёпотом и с победной улыбкой на лице подняла салфетку перед собой.

Будто обнаружив сундук с сокровищами, я вскочила на ноги и начала собирать свои вещи, избавляясь от бардака, который учинила. Внутри меня пылала гордость, а на языке ощущался вкус первой победы. Небывалая самоуверенность наконец пробудила во мне надежду на то, что Клевер всё-таки за всё расплатится. Скинув все вещи в сумку, я оплатила счёт и, набрав телефон Джеймса Лэндона, покинула кофейню.

— Здравствуйте, вы позвонили Джеймсу Лэндону, сейчас я не могу ответить на ваш звонок, но вы можете оставить сообщение после сигнала. — Он звучал строго даже на своей голосовой почте.

— Агент Лэндон, это Джен. Вы не поверите, но наводка Кейт через Кая и Герду оказалась сногсшибательно умной. Всё дело в возрасте Герды. Ей тринадцать. И именно это число помогло расшифровать письмо. И знаете, что там? — я шагала к дому стремительно и радостно, чтобы продолжить изучать материалы уже за кухонным столом своей квартиры. — В нём говорится: «Я не Кейт. Майский день». Понимаете? Пока из этого мне определённо ясны две вещи: первое — мы должны установить настоящую личность Кейт Смит, а второе — мы обязаны помочь ей.

Свернув в переулок, я завершила звонок, оставив сообщение на голосовой почте, и отключилась. Ещё несколько секунд я смотрела в экран смартфона, обдумывая раз за разом найденную улику и разгаданную загадку. Наконец оторвавшись от телефона, я подняла взгляд и увидела в метрах пяти двух парней, преграждающих путь. Дежавю. Что-то подобное я испытала.

— Второй раз я на это не куплюсь, — замотала головой, быстрее пряча телефон в задний карман джинсов. Я попятилась назад, зная, что нужно как можно быстрее вернуться на оживленную улицу, а не останавливаться между двумя кирпичными зданиями.

Сделав несколько шагов, я почувствовала, как упёрлась во что-то твёрдое, а следующим шагом наступила пяткой кому-то на ногу. Дыхание спёрло. Сердце больно ухнуло от страха.

— Какая умная девочка, — услышав мужской шёпот над своей головой, я вздрогнула. Ничего более зловещего в своей жизни я не слышала.

А ещё я никогда бы не думала, что моя насыщенная жизнь может так быстро промелькнуть перед глазами. И вместе с ней прочь из головы улетучатся все необходимые знания самообороны. Зато тело напомнило, как интуитивно нужно поступать. Я развернулась, чтобы попытаться ухватить образ лица того мужчины, который стоял позади. Но когда глаза вцепились в него, а голова слегка задралась, я увидела не предполагаемое лицо преступника, нет, это была металлическая маска, чем-то похожая на ту, которые носят фехтовальщики. Чёрная с нарисованным красным клевером. Четыре лепестка. Символ удачи. Угрожающий одним своим видом, незнакомец оказался на голову выше, в чёрной куртке, с перчатками на руках. Неуместная одежда для стоящей жары в Нью-Йорке.

Я попятилась медленно и осторожно, пока глазами зачем-то вглядывалась в крошечные отверстия в маске. Казалось, что за ней скрывалась сама тьма. За ней не мог быть настоящий человек.

Тьма, прячущаяся за маской, грациозно вытянула руку вперёд и уже менее грациозно толкнула меня назад с такой силой, что ноги подкосились, и я не смогла удержать баланс, приземлившись на влажный асфальт. От соприкосновения с шершавой поверхностью асфальта ладошки болезненно заныли. Один из тех, кто стоял позади, громко загоготал, найдя весёлым произошедшее. В то время как толкнувший сделал несколько неторопливых шагов назад.

— Ты явно новенькая в Нью-Йорке, — обратился ко мне тот, кто всё это время молчал и тоже стоял позади. — Мы пришли, чтобы сделать первое предупреждение.

— И последнее, — уточнил тот, с которого я не сводила глаз. Прислушиваясь, я поняла, что их голоса доносились без акцентов, будто в прошедших годах бесчинства и беззакония пролегали долгие тренировки, оттачивающие их умения звучать нейтрально, без опознавания. Они были профи.

— Месседж прост, агент Гриффин, — передо мной появился тот, что до этого оставался за спиной. Своей идентичной маской с клевером он смог отвлечь моё внимание от грациозного нахала. — Найдите другое дело, в котором можете рыть сколько угодно, договорились?

— Мне кажется, ей непонятно. — Тот, кто позволил недавно смеялся над моим падением, звучал агрессивнее этих двоих. Однако мурашками я продолжала покрываться от того, кто сейчас, отойдя в тень переулка, поднял маску и, чиркнув зажигалкой, прикурил сигарету. Я не видела его лица, лишь очертание, на которое не могла положиться, чтобы позже сделать фоторобот. — Объясним по-другому? — после прозвучавшей фразы мне стало ясно, что они не собираются заканчивать это всё на простом устном предупреждении.

— Может, дадим шанс Гриффин? — выдохнув клуб дыма, произнёс мужчина из тьмы переулка. Он опёрся о кирпичную стену. — Мы договорились?

Я чувствовала его недружелюбный взгляд на такой никчёмной себе, сидящей на противно-мокром асфальте, похожей на мусорную крысу. И продолжала молчать. Мне было страшно сейчас за себя, за свою жизнь и за своё, возможно, пошатнувшееся будущие, но что-то внутри всё равно не позволяло произнести и слова.

— Жаль, что в этой ситуации молчание — не знак согласия, верно? — он усмехнулся в ответ и, качнув головой, позволил своим дружкам сделать со мной всё, что было необходимо.

Через короткое мгновение я почувствовала, как несколько капель непонятно чего упали на лицо, а затем, как только мой взгляд поднялся к источнику, я осознала, что это была бутылка. Самый агрессивный из них поливал меня. И по запаху это что-то напоминало крепкий алкоголь. Или спирт... Вовремя опомнившись, я уклонилась от потока жидкости и попыталась встать.

— Дёрнешься, Гриффин, и кое-кто прострелит тебе ногу, для начала. Затем пуля полетит в грудь, — предупреждающе проговорил их главарь. Я сразу поняла, кем являлась тень в переулке, и нисколько не сомневалась, что именно он, лениво покуривающий свою сигарету, управлял всем спектаклем.

Под зловещий гогот мне пришлось остаться сидеть на месте, пока глазами я бегала по переулку в поисках помощи. Я обдумывала все варианты и отчаянно искала план побега. Если закричу, они убьют меня. Дёрнусь — они убьют меня. Поэтому оставался только один вариант. Подыграть спектаклю и его актёрам.

— Я согласна, я брошу дело! — Всё, что у меня оставалось, это попытаться договориться, вывести их на разговор.

Но как только было покончено с поливанием меня, мужчина с бутылкой обошёл её, вырисовывая жидкостью круг на асфальте.

— Момент переговоров упущен, — с мнимой грустью в виде некой иллюзии ответил главарь. Он оттолкнулся от стены и направился в мою сторону, натягивая маску обратно на лицо. Он не заходил в очерченный круг и остался у самой границы, присев на корточки. Наши лица оказались в метре друг от друга, на одном уровне. Незнакомец выдохнул дым, который через мелкие отверстия маски пробрался в переулок, а затем развеялся между ними. — Агент-стажёр! Это даже смешно! — пренебрежение, с которым он усмехнулся надо мной произнёс, в одночасье отравило разум. Он недооценивал меня, придя к выводу поспешно. Это зажгло во мне гнев.

Встав на ноги, незнакомец ещё несколько секунд смотрел на меня, а затем одним ловким движением, будто щёлкнув переключателем, выбросил зажжённый окурок. Огонёк в одно мгновение сделал круг вокруг меня. Асфальт с жаром воспламенился, а переулок окрасился в оранжевый и красный. Двое развернулись, пока один из них, самый молчаливый, решил дать напутствие, прежде чем удалиться:

— Советую бежать, если не хочешь устроить здесь барбекю.

Услышав наконец разрешение, я вскочила ещё до того, как огонь добрался до моих ног, и помчалась к эвакуационной железной лестнице. Я схватилась за прутья и с трудом подтянула своё тело на решетчатый пол. Сердце бешено билось. Форма провоняла алкоголем. Мокрые волосинки прилипли к щекам и лбу. Вот так я и получила первое предупреждение, которое чуть не стоило мне жизни. Вдали заревел мотор. Клевер исчез. А спектакль подошёл к концу.

— Мяу, — ласково отозвалась кошка рядом с моим ухом.

— Господи! — испугавшись, я вздрогнула, чуть не упав обратно в огонь.

Повернув голову, я взглянула на хвостатое животное. Обыкновенное, беспородное создание смотрело на меня ласково и даже как-то жалобно, будто всё это время, пока из меня пытались сделать салемскую ведьму, она наблюдала за моими жалкими попытками спастись. Бездомная на вид она голодными глазами продолжала пожирать меня.

— Нет, дорогая... Я не могу о себе-то позаботиться, что уж говорить о кошке!

Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha